- Сейчас... - шептала она, -
сейчас... Наконец, тихо треснула змейка и трусы упали к ее ногам. Она тихо
вскрикнула и, как будто пронзенная в самое сердце моим взглядом, как
подкошенная упала на пол. Я подбежал к ней. Она была бледной, капельки
испарины мелким бисером покрывали ее лоб и щеки. Я схватил ее на руки и
отнес на диван. Пока она не пришла в себя, я торопливо шарил по ней рукой,
сладостно ощущая нежное голое тело. Мягкая выпуклость ее лобка была гладкой
и чистой, без единого волоска. Это придавало ей неземную красоту античной
фигуры. Она была божеством и все, на что я мог решиться по отношению к ней,
это трогать ее тело рукой, чтобы убедиться и убедить свое сознание в
реальности происходящего. Салина открыла глаза и испуганно вскрикнула,
прикрыв грудь рукой:
- Ты ничего со мной не сделал?
- Ничего, - ответил я, еще не поняв вопроса. Она облегченно вздохнула
и улыбнулась.
- Милый мой, ты прелесть, - прошептала она и погладила своей мягкой
рукой мою пылающую щеку. - Подай мне халат, я мерзну.
Я подал ей халат и пока она одевалась, сидел рядом на диване, с
сожалением глядя, как под плотной тканью постепенно скрывается прелестное
тело Салины.
- Ты огорчен тем, что я одеваюсь? Ну, не надо. Я теперь твоя. Как
только я согреюсь, я снова разденусь для тебя и ты сможешь смотреть на меня
сколько захочешь. О! Давай немного выпьем, я уже совсем трезвая. А ты?
- Я тоже. Но где мы возьмем вина?
- У! Этого добра здесь сколько хочешь! - воскликнула она и, подбежав к
книжному шкафу, извлекла бутылку коньяка. - Будешь это или лучше виски?
- Давай это.
Мы выпили по бокалу и Салина спрятала бутылку.
- Хватит, я не люблю пьяных. Ты ведь тоже не хочешь, чтобы приятные
воспоминания этой ночи потонули в пьяном угаре?
- Ну, конечно. Иди ко мне, я тебя поцелую.
- Только не сильно. В губы.
- Хорошо.
Она подошла ко мне и, положив свои руки мне на плечи, запрокинула
голову, подставив губы для поцелуя. Я приник к этим пухлым, кроваво-красным
подушечкам, чувствуя, как они шевелятся под кончиком моего языка,
затрепетав от сладостного упоения. Мы чуть не задохнулись от захватившего
нас счастья. Моя рука попала под халат и, обняв тонкий, гибкий стан, я
прижал ее к себе, чтобы она почувствовала во мне мужчину. Второй рукой я
стал гладить ее грудь и теребить соски. Салина вяло и бессильно
сопротивлялась, тихонько вскрикивая:
- Ой, что ты делаешь... Не надо!
Но моя рука уже гладила и мяла упругую мякоть ее лобка, а указательный
палец погрузился в обильно увлажненный "Грот любви". Салина задыхалась.
Тело ее извивалось в сладостных конвульсиях, она едва вымолвила:
- Я не могу больше стоять. Идем на диван...
Подхватив ее на руки, я перенес Салину на диван, распахнул халат и в
безумном порыве страсти стал исступленно целовать розовое, вздрагивающее
тело. Салина прикрыла ладонью свой лобок, не допустив туда мои губы. Я
поцеловал руку, милая девочка опять была близка к обмороку и, чтобы дать ей
придти в себя, я прекратил свои лобзания. Постепенно она успокоилась,
открыла глаза и тихо спросила:
- Что же ты?
- Сейчас!
Я быстро разделся догола. Она пристально следила за мной с
восхищением. Затем я лег рядом с ней и ощутил, как трепетная дрожь
сотрясает ее тело.
- Салина, милая, только не теряй рассудок, - шептал я ей, осторожно
раздвигая ее ноги.
- Я попробую, ты осторожнее. Это все так приятно, но у меня мутнеет
разум... Я хочу почувствовать все... Осторожнее...
С предельной осторожностью, давая ей возможность привыкнуть к каждому
новому ощущению, я пробирался к драгоценному сокровищу. Салина нервно
вздрагивала и бессознательно порывалась меня остановить. Она схватила мою
руку, но не отталкивала ее от себя, а задерживала на том месте, до которого
я добрался. Я нежно уговаривал ее, выбрасывая слова между поцелуями, она
отпускала мою руку, и я упорно двигался дальше. Наконец, я благополучно
перелез через нее, устроившись между ее широко раздвинутыми ногами. Но как
только наши члены вошли в соприкосновение, Салина вскрикнула и закатила
глаза, ее тело дернулось и затихло. Мертвенная бледность покрыла ее щеки,
дыхание стало едва заметным. Я решил подождать и, не покидая достигнутых
позиций, стал нежно массировать ее грудь левой рукой. Очень медленно Салина
приходила в себя. Дыхание становилось ровнее и глубже, щеки розовели,
дрогнули веки и ее глаза открылись. Она посмотрела мне в глаза и вдруг
сказала:
- Уйди, я не хочу тебя.
- Что с тобой? Милая, чем я тебя обидел?
Она оттолкнула меня от себя и отскочила на другой конец дивана,
прижавшись спиной к стене.
- Уходи, уходи! Ты гадкий, противный урод. Я не хочу видеть тебя ни
одной секунды, - злобно сказала она, закрыв лицо руками.
- Но что я сделал? Об'ясни!
- Ничего не хочу об'яснять. Уходи вон. Сейчас же.
- Я не уйду, пока ты не скажешь, в чем дело, - настаивал я, злясь за
это нелепое недоразумение.
- Я сейчас вызову человека и он вышвырнет тебя голого на улицу, -
воскликнула она и потянулась к кнопке звонка.
- Постой! - я перехватил ее руку, - ты оскорбляешь меня незаслуженно.
Я не сделал ничего недозволенного.
- Ты взял меня, когда я была без сознания.
- Нет. Клянусь богом, - закричал я, отступая от нее. И это восклицание
было настолько искренним, что Салина сразу поверила мне без дальнейших
доказательств.
- Я верю. Милый, как хорошо, что судьба послала мне награду за все то,
что я испытала. Я теперь никогда в жизни не расстанусь с тобой и ты никуда
уже не уедешь.
Она нежно прильнула ко мне, целуя лицо, плечи и грудь.
- Боже мой, как я благодарна всевышнему за тебя. ты хочешь меня? Бери, я
твоя. Навеки. Но только, милый, осторожно, я хочу чувствовать тебя в себе.
- Я буду осторожен.
Все началось сначала. Медленно и осторожно я лег на нее и слегка надавил
своим членом на мягкие губки любви, чувствуя, как они сами собой
раздвигаются. Салина задрожала и вцепилась в меня руками. Она вскрикнула от
боли и перестала болезненно дрожать. Взгляд ее глаз стал вызывающе спокоен.
- Ну... Дальше... - сказала она и нетерпеливо двинула бедрами.
Я надавил телом и мой член нырнул в горячую пропасть сумасшедшего
удовольствия. Я уже не помню, что я делал и как. Смутно, как во сне, я
представляю себе изгибы белого упругого тела, рычание и стон двух жертв
любви. Потом все пропало в сладостном безумии. Когда я очнулся, Салина уже
сидела около меня и своей нежной маленькой ручкой гладила мой живот. Сквозь
щели, оставленные мной ночью, пробивался яркий луч солнца.
- Я думала, что ты умер, - с дрожью в голосе сказала Салина. - ты видишь,
я оказалась впервые в жизни сильнее мужчины. Я чувствовала тебя всего до
конца, я даже рассмотрела сок, который ты в меня влил. Он очень смешан с
моим. Хочешь, я и тебе покажу? Она спрыгнула с дивана и, взяв со стола
розетку, поднесла к моим глазам. там мутными отблесками трепетала густая
жидкость.
- Здесь ты и я вместе, - восторженно прошептала Салина. - я буду хранить
это всю жизнь. Мы теперь муж и жена. Я никогда не отпущу тебя от себя ни на
минуту. Тебе не нужны будут никакие женщины, я их всех заменю одна.
Я таял под наплывом бурного счастья. Созерцая голую Салину, я еще раз
убеждался в совершенстве ее милой и нежной красоты.
- Сали, я должен все-таки уехать в Кельн, - виновато сказал я.
- Нет, никогда, - в ее глазах сверкнул гнев.
- Но, милая, не нужно сердиться. Это от меня не зависит. Меня послали с
очень важным поручением фирмы. Дело особой секретной важности, невыполнение
которого грозит мне смертью. ты хочешь, чтобы меня убили?
Я взглянул на часы. Было 7 часов 20 минут. Оставалось не многим более
двух часов до отхода парохода. Я быстро оделся, расцеловал свою новую
чудесную жену и бросился в гостиницу. Проводить меня к пароходу она не
пришла. Я напрасно прождал у трапа до отхода. Я не знал, что с ней
случилось и до сих пор не могу поверить, что она меня обманула. Но это была
последняя встреча с земной женщиной, с которой я жил и которая оставила в
моей памяти неизгладимое впечатление. Судьба, очевидно, послала мне ее для
того, чтобы показать, как ничтожны были ее сладости по сравнению с тем, что
готовили мне женщины-карты. Незнакомец был совсем пьян. У него заплетался
язык и голова склонилась к столу в неодолимой дреме. Меня тронул его
бесхитростный рассказ, и я решил во что бы то ни стало узнать, что было
дальше. Но он ничего не мог сказать, он почти спал. Я быстро написал
записку, в которой сообщил свой адрес, имя и фамилию, завернул в нее
несколько долларов и сунул ему в карман.
Глава 3
Утром мы должны были отплыть в Лондон,но из-за обнаруженной поломки
лопасти правого винта наше пребывание в Амстердаме затянулось на несколько
дней. Меня это нисколько не огорчило. Мне не терпелось услышать продолжение
сказочной истории незнакомца и, я уже собирался отправиться в бар, как меня
окликнули с палубы. Я вышел.
- Вас ожидает у трапа какой-то оборванец, - сообщил мне
матрос.
Я глянул через борт и увидел своего ночного расказчика, приветливо
помахал ему рукой. Он мне ответил тем же. Я сошел к нему. Мы пожали друг
другу руки как друзья.
- Извините, - сказал мой новый знакомый,- я вчера перепил. Хорошо, что вы
оставили свой адрес, а то бы я потерял вас! А мне хочется рассказать вам
всю историю до конца, вы очень хороший слушатель.
- Если вы не возражаете,- сказал я ему, - то мы захватим с собой моего
друга Дика, он приличный парень, канадец. Мы отправимся в какую-нибудь
гостиницу. там за бутылкой хорошего вина вы нам поведаете остальное,
хорошо? Он немного подумал и согласился. Я сбегал за Диком и через
несколько минут мы втроем заняли небольшой уютный номер в тихой портовой
гостинице. После двух рюмок доброго коньяку Рэм - так звали хозяина карт -
продолжил свой рассказ.
- Небольшой,но быстроходный французский электроход "Святой Августин"
понес меня прочь от лучезарного берега Алжира и от моей чудесной любви.
Невыразимая тоска и предчувствие чего-то недоброго щемили мне сердце. Ни на
секунду я не мог забыть Салину и все время вспоминал до мельчайших
подробностей свою прошедшую ночь. Слезы обиды и ревности туманили мне
глаза. Стоя на корме, я напряженно всматривался в удаляющийся берег в
надежде увидеть хоть мельком милую сердцу фигуру очаровавшей меня женщины.
Берег скрылся в знойном мареве, но я еще долго видел его неясные очертания,
рожденные моим воображением. Запершись в своей каюте, я решил никуда не
выходить, пока не прибудем в марсель. День прошел в мучениях. Вечером я
вышел прогуляться на палубу. Была чудесная погода. Все высыпали наверх. Я
смотрел на разнаряженных женщин и все они казались мне бесцветными и
неинтересными. Мысли мои были полны салиной. Я был болен ею. В половине
двеннадцатого я вернулся в свою каюту и, не раздеваясь, лег на диван. Я,
кажется, задремал. Очнулся от стука в дверь.
- Кто там?
- к вам женщины, - ответил из-за двери мужской голос. Я не хотел видеть
никаких женщин, но не отвечать было невежливо, за стеной приглушенно
звучали голоса. Я открыл дверь и в изумлении попятился назад. Передо мной
во всем блеске своего великолепия стояла, горделиво выгнув стан, дама, как
две капли воды похожая на червонного туза.
- Можно к вам? - спросила она, лукаво улыбаясь.
Молчаливым жестом я пригласил ее войти. Дама поблагодарила кого-то за
дверью и вошла.
- Вы уже спали? - она сняла с лица белую кисейную маску и бросила ее на
стол.
- Так рано ложатся спать только от скуки. Вам скучно?
- Да, мне скучно, - не совсем вежливо ответил я, стараясь не смотреть на
нее.
Меня раздражал этот маскарад. Я был совершенно уверен, что все это
подстроено и не допускал мысли, что она действительно женщина с карты.
- Кто ты такая?
- Я?- Она окинула меня взглядом и,закинув руки за голову, приняла такую
позу, что я больше уже не сомневался.
- Я туз червей! - спокойно ответила она.
У меня помутилось в глазах. Что занаваждение? Неужели индус говорил
правду ? Может быть , это сон? Я ущипнул себя за руку. Стало больно. И чем
больше я сознавал реальность происходящего, тем сильнее обволакивало
смутное предчувствие какого-то несчастья. И, несмотря на неземную красоту
ночной посетительницы и ее необычный, вызывающий наряд, я, кроме чувства
страха, ничего не испытывал. Она подала мне руку.
- Давайте познакомимся. Как вас зовут?
Я побоялся дать ей свою руку и еще больше отошел от нее, но имя свое
назвал.
- Что с вами? - Удивилась она. - Чем я вас так напугала? Может быть вы
думаете, что я неодушевленная статуя и холодна, как лягушка? Вы ошибаетесь.
Дайте вашу руку и я докажу, что моя горячей вашей. Прикоснитесь к моей
груди и вы почувствуете, как бьется мое сердце. Поцелуй меня и ты поймешь,
что я женщина...
- Ну, что же ты?
- Не надо.
- Вам нездоровится? Вы бледны! У вас что-нибудь случилось дома?
- Нет, ничего. А впрочем, может быть и случилось.
Она села на диван и ссостраданием посмотрела на меня.
- Бедный, чем же вам помочь? Выпейте вина, оно хорошо очищает голову от
посторонних мыслей.
- Послушайте, - обратился я к ней, стараясь быть повежливей. - вы не
могли бы быть настолько любезны, чтобы покинуть меня. У меня нет никакого
желания кого-нибудь видеть, тем более женщину.
Она удивленно вскинула брови и милая улыбка слетела с ее губ.
- Ну, что же, будем сидеть так? - тихо спросила она.
Я взглянул на нее... И содрогнулся от захватившей меня страсти.
Она лежала на диване голая, закинув ногу на ногу, прямо в туфлях и
кончиками пальцев теребила соски своих грудей. Только приоткрытые глаза и
полуприоткрытые губы без слов говорили о том удовольствии , которое она
сама себе доставляла.
- Что вы делаете? Вам, вам не стыдно?..- Воскликнул я, не в силах больше
созерцать это.
Она повернулась ко мне и посмотрела удивленными глазами.
- Вы сказали - стыдно? Это вы мне? - она села на диван и приняла
вызывающую позу, выставив мне навстречу маленькие, но упруго торчащие груди
с заостренными сосками.
- Вам не стыдно кушать сладости? Вам это приятно. Почему же мне может
быть стыдно? Мне приятно.
Нисколько не смущаясь, она погладила свою грудь,руки ее скользнули на
живот, затем плавно прошлись по бедрам и соединились на лобке. Она сама
себе раздвинула руками ноги, и я с ужасом сознавая, что теряю
самообладание, приник взглядом к узкой плотной щели с розовыми пухлыми
губками. Но это продолжалось одно мгновение. Она тотчас же сжала ноги и
встала с дивана. Стройная, изящная, блистая какой-то особенной
женственностью и грацией, она прошлась по комнате и остановилась возде
меня. От нее исходил пьянящий аромат свежего душистого тела. Каждая
мельчайшая деталь ее груди, плеч, рук, бедер и очертания стройных красивых
ног составляли единую непостижимую гармонию и очаровывали бесхитростной
простотой. В ней не было ничего сверхестественного и вместе с тем она была
необыкновенно хороша. Я не удержался и протянул руку, прикоснулся к ее ноге
чуть выше колена. И это было тем рубежом, переступив который я потерял
всякую связь с земными женщинами, они просто перестали для меня
существовать. Они были искаженным отражением вот этой истинно
величественной красоты. Она подхватила мою руку своей теплой мягкой рукой
и, опустившись на колени, прильнула к ней губами. Постепенно моя рука
оказалась на ее груди и я, уже растеряв остатки самообладания и вчерашней
влюбленности, в диком исступлении мял нежную грудь очаровательной женщины,
чувствуя, как она трепещет под моими ласками. Второй рукой я гладил ее
плечи, спину, ощущая необыкновенный бархат плотно сбитого тела. Она стала
постепенно подниматься с пола и мои руки поплыли вниз по ее телу, на мягкий
живот и округлости бедер. Я целовал и целовал, как сумасшедший, все, что
попадалось под мои губы, и дрожь ее тела передалась мне, захлестнув
страстным порывом непреодолимого желания. Я сунул свою руку ей между ног, и
она присела, раздвинув их в стороны, освобождая мне дорогу. Густые горячие
потоки слизи обволокли мою руку, палец сам собой скользнул в полуоткрытые
губы влагалища, и я, зверея от плотского вожделения, подхватил ее на руки.
Мы бросились на диван. Наши тела сплелись в совершенно непостижимую
комбинацию и я не мог понять, соединились наши плоти или нет. Но мне было
невыразимо приятно. Она обняла меня своими горячими руками и, шепча слова
ласки, целовала губы, обдавая жаром порывистого дыхания. Она совершала
своим телом плавные волнообразные движения, прижимаясь ко мне то животом,
то грудью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13