Я встал, подхватил ее
на руки и, бережно держа перед собой, принес ее на кровать. Непринужденно
раскачивая в стороны колени, она спокойно наблюдала за мной, пока я
раздевался. Не торопясь ложиться в постель, я еще раз осмотрел ее голое
тело. Чтобы лучше видеть, я подошел поближе к кровати. Она ничего не
скрывала от моего взора и, следя за моими глазами, принимала такие позы,
которые лучше всего позволяли рассматривать желаемое. Ее живот цвета
слоновой кости со вдавленным пупком, мягкий и вздрагивающий, как подушка из
нежного атласа, был божественно прелестен, хотелось положить на него
голову, закрыть глаза и забыть все земное в сладостном сне. Капли пота
увлажняли кожу, придавали ей свежесть и липкость. Ощупав ее взглядом до
крашеных ногтей на пальчиках ног, я снова взглянул на ее лицо. Оно пылало.
Яркий румянец залил ее щеки. Глаза сверкали, рот приоткрылся. Секунда, и я
был возле нее. Обхватив тонкую, гибкую талию рукой, я прижал ее мягкий
живот к себе. Мой напряженный член уперся головкой в волосы лобка, вторая
моя рука проскользнула ей между ног. Палец нащупал пухлые горячие губы
влагалища и погрузился в узкое липкое отверстие. Она издала тихий сладкий
стон радости и шевельнула бедрами.
- Тебе хорошо? - прошептал я.
- Молчи... Ни слова... Ах!
Я стал целовать ее груди и ложбинку между ними. Она гладила своими
руками мои спину и бедра. Постепенно я перелез на нее. Безвольно раскинув
ноги и закрыв глаза, она замерла в ожидании. Мой член уперся в нее и нужно
было одно движение, чтобы он вошел внутрь. С большим трудом, будто через
десятки резиновых колец, мой член стал медленно вонзаться во влагалище,
вызывая судоржные подергивания всего ее тела. Наконец, он уперся во что-то
твердое и горячее, щекотавшее головку. Девочка положила обе свои руки мне
на ягодицы и прижала меня к себе, чтобы я не двигал телом. Я понял ее. Ни
на минуту не вынимая члена из нее, я стал кругообразно двигать бедрами и
его головка стала нежно и ощутимо тереться об упругое дно влагалища. Веки
ее дрогнули и она открыла глаза, светившиеся детской радостью и умилением.
- Как хорошо! - вздохнула она.
- Двигай медленней.
Она стала помогать мне, волнообразно изгибаясь. Прошел час, а мы все
пили и пили по капле безудержно растущее наслаждение. Я давил головкой
члена в глубине ее влагалища и от прикосновения к чему-то твердому она
нервно вздрагивала и, прикрыв глаза, протяжно стонала. Среди общей все
возрастающей сладости судорги апогея наступили внезапно. И я и она
одновременно кончили. Несколько минут мы лежали молча и неподвижно на
кровати, наслаждаясь блаженством бессилия.
- Ты доволен? - тихо спросила она.
- Очень доволен. А ты?
Она засмеялась и, повернувшись ко мне, поцеловала в губы. Потом
спрыгнула с кровати и, грациозно двигая бедрами, прошлась по комнате,
искоса поглядывая на себя в зеркало.
- Как тебя зовут?
- Эфира.
Она подошла снова к постели, погладила тонкой изящной рукой мою грудь и
живот, присела с краю.
- Тебя, вероятно, удивила моя молчаливость? - сказала она, мечтательно
глядя куда-то вдаль, - это я такая до того, как мужчина становится мне
близок.
Я боюсь, что он каким-нибудь неосторожным словом спугнет мое желание
отдаться ему. Мне стыдно своего желания и стыдно раздеваться.
- А у тебя много было мужчин?
- Нет, не много. Пять, ты шестой. И все вы совсем разные. Каждый
следующий кажется лучше предыдущего.
- Расскажи мне о них.
- Разве это интересно?
- Конечно.
Она смущенно потупилась.
- Стыдно рассказывать. Да я и не умею.
- Ну, как умеешь. Расскажи, нечего стыдиться.
Эфира глянула на меня сладостным взглядом и прошептала:
- Я смогу рассказывать только тогда, когда ты будешь со м ной. Я был
уже готов и подвинулся, освобождая ей место рядом с собой.
- Не здесь, - сказала она, - встань с кровати и сядь на стул. Я
выполнил ее просьбу. Эфира села верхом мне на ноги, лицом ко мне и вставила
мой член.
- Теперь ты сиди совсем спокойно, а я буду рассказывать.
Я положил свои руки ей на бедра и замер.
- Тебе, наверное, извесен художник, который нас нарисовал? Он был
первым моим мужчиной... Эфира двинула телом и от острого наслаждения
судоржно глотнула воздух.
- Он красив, статен и еще не стар. Я не успела опомниться, как он
налетел на меня, сорвал с меня платье и с диким рычанием повалил прямо на
пол. Я почувствовала резкую боль, пронзившую все мое тело, и потеряла
сознание. Очнулась через несколько минут все там же, на полу. Художник
исчез. Было сумрачно и тихо. Во всем теле я чувствовала какую-то
разбитость. Ноги не держали меня. Я села на табурет. Немного болел живот и
что-то липкое и неприятное мешало между ногами. Я увидела кровь.
Испугалась. Мне показалось, что он разрезал меня. Я сунула вату в кровавую
прорезь и палец. Он ушел глубоко и не достал дна. "Боже", - подумала я,
-"Что же мне теперь делать?" Когда я вынимала палец из отверстия,
почувствовала неприятное жжение. Это было настолько неожиданно и интересно,
что я снова сунула палец внутрь и так сделала несколько раз, пока все
возрастающее наслаждение не повергло меня в сумасшедший экстаз. Хлынули
потоки густой слизи и смыли кровь. Я увидела чистое небольшое отверстие,
которое не было похоже на разрез, и успокоилась. Через минуту я заснула.
Эфира вновь дернула бедрами. Я взглянул на часы. Было 5 часов 45 минут.
- О! Уже конец!
Обхватив девушку руками за талию, я стал двигать ее из стороны в
сторону. Через несколько секунд, издав крик радости, она кончила, излив на
меня жидкость. За ней кончил и я. Эфира вытерла свою промежность чистым
платком и надела платье. Я подал ей перчатки и цветы, которые вынул из ее
волос. Пока она расчесывалась, прошли последние минуты. Мы не успели
проститься, она исчезла.
- Друзья, пора спать, - закончил Рэм и, попрощавшись, пошел к себе в
кубрик.
Мы с Диком еще долго сидели вдвоем, молча, каждый по-своему переваривая
услышанную историю.
Глава 12
Рэм с нетерпением ждал нас и, заметив, выбежал навстречу. Он выглядел
свежим и помолодевшим. Новая прическа придала его красивому лицу
аристократический вид. Теперь он мало был похож на того пропившегося
матроса, с которым я встретился несколько дней тому назад в баре. Мы выпили
по рюмке виски и Рэм продолжил свой удивительный рассказ.
- Каждую из 53 женщин я так хорошо помню, что стоит мне лишь закрыть
глаза, я почти материально представляю любую из них. Они незабываемы и,
очевидно, неповторимы. На следующий день вечером, часов около 10, ко мне
зашла хозяйка, она принесла белье, которое я отдавал в стирку. Болтая о
всякой всячине, она осматривала комнату с новой мебелью и огромными
книжными шкафами. Комната приобрела более респектабельный вид. Случайно
выяснилось, что ее сын воевал во франции, и я его хорошо знаю. Пошли
бесконечные воспоминания. Не обошлось без слез. Фрау Пиммер слезно
оплакивала безвременно погибшего потомка, но ее больше всего интересовало,
насколько сообразительным и расторопным был ее ганс на войне, и умел ли он
пользоваться теми благами, котрыми война так щедро одаривала солдат.
О да! Сын ее был расторопен. Я хорошо помню, как в небольшом
французском городишке, где мы задержались на сутки, он изнасиловал за одну
ночь девять француженок. Делал он это необычно. Поймав очередную жертву,
Ганс валил ее на землю, связывал ей руки, ноги, потом сворачивал в дугу и
подвешивал на чем-нибудь, пропустив ей под живот и грудь длинные
артиллерийские ремни из жесткого брезента, потом бритвой разрезал женщине
сзади платье и трусы и в таком положении овладевал ею, не обращая внимания
на крики и стоны.
Мы заболтались, я совсем забыл о времени. Вдруг из соседней комнаты,
щурясь от света, вышла очаровательная миниатюрная девушка в длинном
вечернем платье из бархата, ее красивые оголенные плечи отливали
голубоватой белизной, а длинные изящные руки в длинных черных перчатках до
локтя делали ее очень грациозной и респектабельной. В черных, блстящих, как
вороненая сталь, волосах была приколота свежая алая роза. Девушка была
удивительно хороша и я, позабыв о фрау пиммер, невольно залюбовался ею.
Фрау Пиммер удивленно и растерянно топталась на месте, глядя на нас
обоих и не зная, что делать. Потом, спохватившись, ушла, пожелав нам
спокойной ночи.
Проводив фрау Пиммер взглядом, девушка подошла ко мне и, ткнув
пальчиком в кончик носа, игриво произнесла:
- Здравствуй пупсик! Это ты здесь живешь?
- Да. Тебе здесь нравится?
- Мне нравится, что ты здесь.
Она села на мои колени и стала ласково теребить волосы.
- А кто эта тетя? - спросила она.
- Хозяйка дома.
- Это ее дом?
- Да.
- А где твой дом?
- Я снимаю у хозяйки эти две комнаты и значит, это мой дом.
- А она больше не придет?
- Кто? Хозяйка? Нет, ей здесь больше нечего делать. Она пошла спать.
Меня забавлял этот детский разговор, и я с удовольствием отвечал на ее
наивные вопросы, ласково тиская маленькое упругое тело под тонкой тканью.
- Ой, сколько у тебя книг! - удивленно воскликнула она, - а сказки
есть?
- Зачем тебе сказки?
- Я очень люблю сказки. Когда я в прошлый раз была у мужчины, он читал
мне сказку про белоснежку. У нее было сразу семь гномов, маленьких
старичков.
- А у кого ты была в прошлый раз?
- У такого милого старичка. Он все время меня целовал и говорил: "Ну
вот, деточка, а теперь будем дальше читать..." Такой смешной старичек.
Почитай и ты мне сказку.
- Зачем тебе сказка? Ты уже не маленькая.
- Это платье у меня не маленькое, а сама я еще маленькая, мне ведь
только 14 лет, и я не знаю, зачем меня так одели.
Только теперь я обратил внимание на ее кукольно-детское личико,
пухлые, чуть надутые губки и тонкие черточки бровей.
- Так вот почему она такая миниатюрная, - подумал я. Что же мне теперь
с ней делать? Читать ей сказки всю ночь? Но это же глупо.
- Послушай, - сказал я, - тебе все мужчины только читают сказки?
- Нет, сказки читал только один старичок, другие мужчины всякие
глупости рассказывали и щипались. А мне противно, когда они щиплются.
- Фу, черт! - подумал я. - вот еще напасть, зачем мне этот ребенок?
- Ну, ладно, - сказал я, - будем тоже читать сказки, раз тебе не
нравится, когда тебя щиплют.
- Ты не будешь щипаться?
- Не буду.
- Ты хороший, я тебя люблю.
Легко подняв девочку на руки, я перенес ее на диван и взял один из
томиков "1000 и одной ночи", открыл его, чтобы прочесть ей сказку о
страшном одноглазом циклопе, но она вдруг меня остановила:
- Подожди, я сниму туфли, - она слезла с дивана и прошлась по комнате,
глядя на себя в зеркало.
- Послушай, я правда похожа на женщину? - спросила она, лукаво прищурив
один глаз.
- Ну как тебе сказать, внешне похожа, по одежде, а так во всем
остальном - мало.
- А почему?
- Потому что ты еще не женщина.
- А что такое женщина? Что, я родилась не женщиной?
Мне надоели эти глупые разговоры и я с раздражением
сказал: - Давай прочитаем сказку и будем спать.
- Спать? Фи, как неинтересно. Я не хочу спать.
- Ну, тогда я сам буду спать, - я разделся до трусов и лег спать. Пока
я снимал одежду, девочка с любопытством наблюдала за мной и тихонько
прищелкивала языком.
- А ты красивый! - сказала она, когда я лег в кровать.
- Что ты в этом понимаешь?
- А вот и понимаю, - обиженно ответила она, - я все понимаю, ты не
думай!
- И что же ты понимаешь?
- А то, что тебе со мной скучно, что тебе хочется меня потрогать. Да?
Я не ответил, молча любуясь чудесной девочкой. Она стояла напротив,
облокотившись о спинку кресла и грациозно выгнув свой тонкий изящный стан,
смотрела на меня сквозь сетку длинных пушистых ресниц. Сейчас в ней почти
ничего не осталось детского, это была вполне совершенная маленькая женщина.
Я встал с кровати и подошел к ней. Несколько секунд мы молча смотрели друг
на друга. Она сама прижалась к моей груди лицом и прошептала:
- У! Какой ты большой и хороший, поцелуй меня.
Я поднял ее на руки и слегка дотронулся до ее мягких горячих губ.
- Еще, - чуть слышно выдохнула она. Я поцеловал ее более страстно.
Девочка встрепенулась и закрыла глаза. Я стал покрывать ее лицо и открытые
плечи неистовыми поцелуями. Девочка начала от удовольствия вздрагивать.
- С тобой хорошо, - выдохнула она едва слышно, когда я на минуту
остановился, чтобы перевести дух, - хочешь, я тоже разденусь?
- Конечно, хочу, - с робостью воскликнул я и опустил ее на пол.
- Только ты отвернись.
- Зачем?
- Ну, так, отвернись, ну пожалуйста.
Я отвернулся, напряженно вслушиваясь.
Щелкнула застежка, прошуршало платье, она прошла по комнате.
- Подожди, еще нельзя, - предупредила она мою попытку обернуться.
- Еще нельзя... Нельзя. Теперь можно.
Я обернулся. Передо мной, лукаво улыбаясь, гордая сознанием своей
неотразимой красоты и привлекательности, стояла игрушечная женщина. Ее
нельзя было назвать девочкой - это была женщина. Все в ней было совершенно
и прекрасно. Длинные черные волосы на белоснежной коже плеч, упругие
полушария хорошо развитых грудей с крошечными темными сосками, тонкая
изящная талия, пухлый, едва покрытый пушком лобок с розоватыми набухшими
губками, длинные стройные ноги в туфельках на очень высоком каблуке и
красивые, еще по-детски тоненькие руки в перчатках. О! Разве можно словами
воссоздать хотя бы крошечку того, что представилось моему взору. Я
оцепенел, очарованный девочкой, не в силах оторвать от нее глаз.
- Ну, а теперь ты сними свои трусики, - конфузясь, пролепетала она.
Я пришел в себя. Немедленно сняв трусы, я осторожно подошел к ней. Я
еще не представлял себе, что буду делать с этой наивной, но шаловливой
девочкой-женщиной, но меня влекло к ней, как магнитом. Она прижалась ко мне
всем телом, трепеща от возбуждения. Ее проворные пальчики нежно играли с
моим напряженным членом. Эта игра привела ее в неописуемый восторг. Я обнял
девочку за плечи и жадно шарил руками по ее горячему нежному телу с
неистовым желанием. Но возбуждение быстро росло. Мне все труднее и труднее
было сдерживать свое безумное желание овладеть этим малым существом.
А она, беспечно и радостно щебеча какой-то вздор, играла с моим
членом, то поглаживая его пальчиком, то теребя из стороны в сторону, терла
его головкой соски своих грудей, и даже несколько раз поцеловала его,
сладко причмокнув от удовольствия.
- Давай ляжем, - предложил я прерывающимся от волнения голосом.
Она молча, с удивлением посмотрела на меня, кивнула головой и с
разбегу бросилась на кровать.
- Как здесь мягко! - воскликнула она, прыгая на матрасе.
- Я с краю, лезь туда.
Когда я лег, она снова завладела моим членом, все чаще и чаще покрывая
его поцелуями.
- Дай я посмотрю на тебя, - попросил я у нее.
- Смотри, разве я не даю?
- Я хочу всю тебя видеть.
- Глупый, я и так вся на твоих глазах.
- А здесь? - сказал я, потрогав взмокшие губки ее влагалища.
- О! - вздрогнула она, - не надо!
- Но почему же?
- Не хочу, - произнесла она, задумчиво глядя на мой член, осторожно
сжав его головку двумя пальчиками. Потом вдруг села напротив меня в ногах,
поджав к подбородку колени, и, задумчиво глядя на меня, замолчала.
Я не мог догадаться, чем вызван этот каприз и, удивленный, ждал, что
будет дальше. Она вдруг улыбнулась, протянула ножку и потрогала пальчиками
мой член.
- Как он интересно стоит, как столбик. Он тебе не мешает?
- Нет, не мешает.
- Ты его к ноге прижимаешь?
- Чего ты там сидишь? Ложись.
- Не хочу.
- Тогда я буду спать, - раздраженно сказал я и отвернулся к стене.
- Ну и спи.
Я притворился спящим, стал мерно и шумно дышать, а потом, будто во
сне, повернулся на спину и разбросал в стороны ноги. Изподтишка, через
ресницы я наблюдал за девочкой. Она все также сидела у меня на коленях и с
вожделением взирала на мой член. Через минуту она осторожно передвинулась
ко мне, потом еще, и, наклонившись, стала целовать головку члена, трогая ее
кончиком языка.
Я решил не пугать ее и наблюдал, что будет дальше.
Девочка все больше и больше распалялась, теряя осторожность, неистово
сосала мой член, облизывая его языком, как конфетку. Потом она раздвинула
ножки и сунула свой палец в промежность, раздвинула губки влагалища и стала
нежно тереть клитор, вздрагивая от удовольствия.
Это было уже интересно и я со сладострастным трепетом следил за
пальцем милой девочки, а она, не удовлетворяясь уже одним клитором, все
глубже вводила палец в себя, исторгая из себя стоны наслаждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13