Боже! Как
было приятно все это видеть, чувствовать упругие горячие губки ее ротика на
своем члене. Я был уже близок к экстазу, но держался, желая знать, что
будет дальше. Вдруг девочка выпустила мой член изо рта, села, тяжело
переводя дыхание, заглянула себе между ног, раздвинула обеими руками губки
влагалища. Несколько раз она переводила пылающий от возбуждения взор с себя
на меня, будто примерялась, сможет ли огромный член поместиться в узенькой
щелочке. Потом, решившись, вскочила на колени и, переступив через меня,
придвинула свою промежность к моему члену. Осторожно приставив его пылающую
головку к губам своего влагалища, она стала медленно и осторожно опускаться
на него, замирая от боли и наслаждения. И когда мой член, мощно разжимая ее
узкую пещеру, вошел в нее до конца, нас обоих одновременно захватил шквал
неописуемого наслаждения. С дикими криками, с хрипом и стоном мы кончили,
распростершись на кровати в изнеможении.
В этот момент я услышал мерные удары рокового часа.
Рэм закончил, задумавшись. Дик что-то рисовал на коробке из-под
сигарет.
- Вот, - вдруг произнес он, пододвинув коробку к Рэму, - похоже хоть
немножко?
- Что? - недоуменно спросил Рэм, очнувшись от задумчивости.
- Я нарисовал девочку, похоже?
Снисходительно улыбаясь, Рэм искоса взглянул на рисунок. Дик
нарисовал, по моему мнению, великолепную женщину, но Рэм двинул коробку
обратно, криво улыбнувшись.
- Урод! Вы не представляете себе эту милую девочку. Совсем не
представляете, - вздохнул он сокрушенно, - я устал и, если позволите,
немного посплю, а вы погуляете. Часа через два продолжим нашу беседу.
Мы не стали возражать и ушли.
- Если он не врет, - сказал мне на палубе дик, - то он самый
счастливый человек на свете.
Я пожал плечами и ничего не ответил.
Глава 13
- Среди женщин, - начал Рэм, когда мы вернулись к нему через два часа,
- были девушки, девочки, женщины всех возрастов от 20 до 30 лет, были
мягкие, как воск и позволяли с собой делать все, что угодно. Они позволяли
себя бить, кусать, с диким наслаждением принимая истязания, кончая с криком
и слезами. Были строптивые, с которыми приходилось драться, чтобы овладеть.
Были капризные, которые долго и умело ломались, распаляя мое желание, а
потом отдавались с таким желанием, что не верилось, будто это они только
что капризно протививлись вашему прикосновению, всякие, но об'единяло их:
красота, изящество, невероятная страсть и умение любить. Это были
великолепные женщины, немногие из земных способны их повторить.
Вскоре я стал замечать, что с каждой новой женщиной у меня все более
усложняется и ухудшается жизнь. Деньги исчезали с непостижимой быстротой.
Через месяц мне пришлось перебраться в другую, более дешевую квартиру,
потом я вынужден был проделать самое страшное - продать библиотеку, мебель
и, наконец, автомашину. Одежда моя пришла в ветхость. Ничего нового купить
себе я уже не мог, работать нигде не брали. Я стал пить. Жизнь стала пьяно
непонятной и пустой. Я уже был на грани самоубийства, когда пришла
последняя женщина - джокер. В то время я жил в грязной мансарде на
Гарзенштрассе, рядом с тем кабаком, в котором мы с вами встретились. В
комнате кроме дощатого стола и кровати с грязным солдатским одеялом, ничего
не было. Сам я был грязный и небритый. Последнюю неделю я был хронически
пьян, и не давал себе ни на минуту опомниться, и как только чувствовал, что
трезвею, заряжался новой порцией крепкого вина. Я спал пьяный, когда она
пришла. Во сне мне снилась всякая чертовщина, иногда смешная. Ворочаясь, я
упал на пол и от этого проснулся. Первое, что я услышал, это беззаботный
женский смех:
- Оп-ля-ля! Как мы красиво слазим с кровати, - смеясь, произнесла она.
Я поднял осоловевшие глаза и в сумраке комнаты различил силуэт изящной
женщины, стоявшей у окна. Я поднялся с пола и зажег свет. Красивая стройная
женщина с величественным надменным лицом, сжав губы в беззвучном смехе,
спокойно смотрела на меня.
- Что ты от меня хочешь? - пьяно пролепетал я, направляясь к кровати.
Мне совсем не хотелось женщин. Я жаждал только покоя, я жаждал смерти.
Женщина ничего не ответила, продолжая молча смотреть. Она не обращала на
меня никакого внимания. Она села на край кровати и, наклонившись ко мне,
поцеловала в губы долгим жарким поцелуем. Левой рукой она нежно гладила
живот, как бы случайно касаясь время от времени рукой моего безжизненного
члена. Каждое такое прикосновение трепетным наслаждением отзывалось где-то
глубоко у меня в груди, у самого сердца, все больше и больше возбуждая
меня.
Оторвавшись от моих губ, женщина стала целовать мою грудь, щекоча
языком соски, опускаясь все ниже и ниже, дошла до живота, задержалась у
пупка. Потом она стала целовать мне ноги, лизать их языком, поднимаясь все
выше и выше, потом просунула свое лицо между моими раздвинутыми ногами и
стала лизать промежность, доставая до ануса и яичек. Я уже был настолько
возбужден, что начинал чувствовать, как болезненно напрягся мой член. Она
молча повернула меня на живот, заставила встать на колени. Устроившись
позади меня, женщина засунула рукой головку члена себе в рот, стала сосать
его, издавая какие-то приятные возбуждающие звуки. Ее проворный язычок
успевал облизать весь мой член, поиграть с моими яичками и коснуться ануса,
заставляя меня сладострастно вздрагивать. Постепенно она все больше и
больше задерживалась возле ануса, вылизывая его с необыкновенным
искусством. Но вот ее язык проник в меня, он был твердым и горячим, я
чувствовал, как он движется в моей кишке, щекоча мне нервы. Ее руки при
этом искусно манипулировали членом, добавляя и без того огромное
удовольствие. Я не мог терпеть такую неистовую ласку и через минуту кончил,
обливая малофеем ее перчатки. Обессиленный, я свалился на кровать и закрыл
глаза. Я уже начал засыпать, когда почувствовал тяжесть на своих ногах выше
колен. Я открыл глаза. Женщина, совершенно голая, сидела на мне, широко
раздвинув ноги в стороны. Ноги были длинные и стройные. Лежа на кровати, я
разглядывал ее. Она была одета в тонкий нейлоновый костюм блестяще-черного
цвета, который покрывал ее с ног до шеи, точно воспроизводя все мельчайшие
подробности голого тела. На лобке сквозь ткань пробивались рыжие волоски,
соски грудей рельефно выступали, топорща легкую эластичную ткань. Даже
лучики узких складок под мышками были отчетливо скопированы нейлоном, и
поэтому женщина казалась выкрашенной в черный цвет. На ногах у нее были
черные туфли, на голове - остроконечная шапочка, а в ушах - сережки из
огромных красных рубинов. У нее были светлые пушистые волосы, длинные
ресницы под круто изогнутыми бровями. Все в ней дышало спокойной уверенной
властью красоты.
- Ты чего хочешь? - еще раз спросил я, пьяно тараща на нее глаза.
- Ты пьян, как двести загульных матросов, - вдруг сказала она, - и я с
тобой разговаривать не буду.
Женщина стремительно подошла к кровати и молча, глядя на меня с
презрительным превосходством над пьяным человеком, стала раздевать меня. Я
попытался сопротивляться, но это оказалось бесполезным, она была ловка и
проворна. Через минуту я лежал на колючем одеяле совершенно голый.
- Не хочу, не надо... Пошла вон... - хрипел я, дрожа от холода и
преждевременного похмелья. - Пошла вон, - в ярости закричал я, - дай мне
немного поспать, - но женщина не обратила на мой крик никакого внимания.
Она взяла мой поникший член и, приставив его головку к клитору, стала
дрочить себя, стоная от удовольствия. Усталый и разбитый, я бузучастно
следил за ней. Вскоре она кончила и, запрокинув голову, издала дикий вопль
радости.
Но через минуту с еще большей яростью принялась дрочить себя, орудуя
моим членом, как тампоном. В течение часа она таким образом кончила еще
несколько раз. Подо мной стало мокро от слизи, обильно вытекающей из ее
влагалища. Потом ей удалось запихать едва поднимающийся член в себя, и она
тотчас же кончила, повалившись грудью на меня. Странно, но ее великолепная
нежная грудь и упругие соски произвели на меня впечатление, и у нас
началась неистовая пляска любви. Я возбудился. Мой член выпрямился в ней во
всю длину.
Нескончаемая первая эрекция давала возможность моей очаровательной
партнерше наслаждаться беспредельно. Она кончила еще пять раз. Потом, уже
не удовлетворяясь более таким обычным способом, она вынула член из
влагалища и направила в задний проход. Теперь она сидела на нем, представив
моему взору пещеру любви, блестящую лаковым блеском слизи и нежными
лепестками маленьких губок. Большой клитор заметно вздрагивал и она,
усевшись на мне поудобней, принялась его дрочить, то потирая, то
подавливая, как кнопку, и я потерял чувство времени. Сколько часов
продолжалось это неистовое безумство, я не знаю, скорее всего, я потерял
сознание, потому что совершенно не помню, как исчезла женщина. Я очнулся
часа в два дня, совершенно разбитый и трезвый. У меня не было сил подняться
на ноги. С большим трудом я сполз с кровати на пол и на четвереньках дополз
до водопроводного крана. Напившись воды, я почувствовал себя немного лучше.
Я посидел на полу, потом поднялся на ноги и пошел, куда глаза глядят, чтобы
никогда больше не возвращаться туда. Я решил покончить с жизнью. Но по
дороге мне встретилась шумная ватага моряков, один из них обнял меня за
плечи и увлек за собой. Я оказался в кабаке возле своего дома.
Немного выпив, я сразу возбудился, но моряки ушли, а я остался один,
злой и полупьяный. В этот момент к столу и подсели вы...
- Вот и все, - сказал рэм, - я очень благодарен вам за то, что вы меня
выслушали. У меня такое чувство, будто вы сняли с моих плеч тяжелый груз,
который неминуемо должен был раздавить меня. Теперь я буду жить. А карты
следует выбросить, чтобы никто больше не страдал, как я.
- Нет, - закричал Дик. - Ни в коем случае не выбрасывайте карты. Дайте
их лучше мне.
- Я вам не враг! - сказал Рэм, отстраняя руку Дика, - хватит того, что
они уже сделали, зачем давать им возможность искушать демона?
- Нет, я прошу, я умоляю... - с идиотским упорством настаивал Дик.
Рэм пожал плечами.
- Дайте ему эти карты, пусть попробует счастья, - сказал я.
- Вы настаиваете? - резко спросил Рэм у Дика.
- Да, настаиваю.
- А вы не возражаете? - обратился Рэм ко мне. Я пожал плечами. - Пусть
попробует.
- Тогда давайте два доллара и берите карты.
Дрожащими торопливыми движениями Дик обшарил карманы, ища деньги. На
его лице отразился неподдельный ужас, когда он обнаружил, что с ним нет
кошелька.
- В долг, - вскричал он, - я принесу деньги через пять или десять
минут. Вот мои часы в залог.
Не в силах видеть это, я дал Дику два доллара.
- Это зачем? - спросил Рэм.
- Как хотите, - ответил я.
Дик выжидательно уставился на Рэма, со страхом ожидая,
что он скажет, готовый в любую минуту бросить деньги, если
они не годятся для покупки карт.
- Только на деньги, принадлежащие ему, он может купить эти карты.
- Значит это заем! - догадался сказать я.
- Заем, да это заем. Я отдам тебе, как только вернемся на корабль.
Дик взял коробку с картами и быстро сунул ее в карман своей куртки, и
заторопился уходить.
Простившись с Рэмом, мы дали ему на прощание 50 долларов и вышли на
улицу.
Дик от восторга был вне себя, и на все мои обращения к нему отвечал
каким-то невыразимым молчанием.
Когда мы пришли на судно, радист вручил Дику телеграмму. Сестра
сообщала, что мать попала под поезд, его вызывали на похороны и делить
наследство.
На следующий день утром Дик уехал домой. Больше я его никогда не
видел.
Глава 14
Прошел год. Я стал плавать старшим помощником на большом
комфортабельном пассажирском судне "Нора" компании "Брайт-Футнави-Компани".
В одну из теплых летних ночей мы подходили к Гамбургу. Вдали уже мигали его
маяки и разгоралось электрическое зарево. Я только что сдал вахту и, не
желая идти в душную каюту, остался на палубе. Пассажиры спали, убаюканные
легкой зыбью, мерно раскачивающей судно. В такое время, тихое и задумчивое,
я всегда вспоминаю дика. Где он? Что с ним? Ни на одно из моих писем я не
получил ответа. Исчез человек. Меня мучало какое-то тяжелое предчувствие.
- Какая великолепная ночь! - услышал я за своей спиной искреннее
восхищение. Мимо меня, держа под руку очаровательную женщину, прогуливаясь,
прошел очень знакомый мужчина.
- И ты не хотел идти со мной, - укоризненно сказала женщина. - Скоро,
наверное, Гамбург.
Они остановились недалеко от меня и, облокотившись на перила, стали
смотреть вниз на черную воду, стремительно бегущую вдоль борта. Я тщетно
силился вспомнить, где и когда я видел этого мужчину. Странно, но мне
казалось, что видел я и женщину, которая была с мужчиной.
- Сколько времени? - спросила женщина.
Мужчина поднял руку.
- Я забыл часы в каюте, но 12 еще нет. Мы вышли без 20, сейчас... -
мужчина обернулся ко мне. - Простите, вы не скажете, сколько времени? - он
пристально посмотрел на меня, заглядывая в лицо.
- 23 часа 55 минут, - ответил я и невольно улыбнулся. Я узнал мужчину.
Это был Рэм. Но, не зная его фамилии, я не решался обратиться к нему
первый.
- Пойдем, уже пора, - женщина потянула Рэма за рукав.
- Иди, сали, я сейчас приду.
Когда женщина ушла, он подошел ко мне.
- Если не ошибаюсь, мы с вами где-то виделись?
- Вы не ошибаетесь. Мы действительно виделись. Кабачек для моряков,
гостиница... Карты.
- И Дик! - перебил он меня. - Да, да, я все вспомнил.
- Я вижу, ваши дела поправились?
- О Да. То странное время я вспоминаю, как страшный сон, и мне трудно
поверить, что это было наяву. Я бесконечно благодарен вам за то, что вы с
таким вниманием и участием выслушали меня тогда, вы спасли мне жизнь, и я
перед вами в долгу...
- Ну, что вы! Я сделал то, что мог бы сделать порядочный человек на
моем месте.
- У вас есть время? Пойдемте в мою каюту. Сали будет очень рада с вами
познакомиться, она все о вас знает.
- Я свободен до 6 часов утра.
- Ну, вот и чудесно! Пошли.
Салина, очевидно, не ожидала посторонних и встретила нас в черном
пеньюаре, отороченном белоснежным мехом. И хотя она предстала передо мной
почти голая, она вела себя так просто и непринужденно, что я не испытывал
никакого чувства неудобства, и через несколько минут забыл о том, что она
голая.
А еще через несколько минут, когда на столе вместе с обильной и
изысканной закуской появилась бутылка дорогого французского коньяка, у нас
начался такой задушевный разговор, что я почувствовал себя в кругу своих
родственников.
- Вам, наверное, интересно знать, как сложилась судьба после того, как
вы с Диком ушли из гостиницы? - начал Рэм, разливая коньяк в рюмки.
Мы выпили. Мерно стучала машина парохода, уютно мурлыкал приемник, мы
сидели в полутьме.
Салина откинулась на спинку дивана, и ее белоснежное тело светилось
треугольником через полураскрытый пеньюар. Очаровательная женщина.
- Я прожил в гостинице два дня. Ничего не делал и ни о чем не думал. Я
отдыхал от тяжести, которую так долго носил. На третий день, утром, хозяин
гостиницы привез ко мне какого-то детектива с хитрыми проницательными
глазами. Стоя у двери, тот долго и внимательно рассматривал меня, качаясь с
носка на каблук.
- Ну? - спросил он.
- Что ну? - раздраженно ответил я.
- Будете запираться или скажете правду?
Я грешным делом думал, что вы с Диком подстроили мне злую шутку, но
очень скоро разобрался, что вы к этому никакого отношения не имеете.
- Детектив показал мне издали мою фотографию алжирских времен и
победоносно улыбнулся, затем изрек:
- Вас выдает физиономия. Не советую сопротивляться, - он кивнул
кому-то за дверью и в комнату вошли два полицейских.
- Позвольте, - возмутился я, - что за провокация?
- Берите его, - приказал детектив и вышел из комнаты,
считая свою миссию законченной.
Полицейские взяли меня под руки и повели на улицу. Перед тем, как
толкнуть меня в машину, надели наручники и...
- Они все перепутали, - перебила вдруг сама Салина. Она порывисто
встала с дивана, сложив руки на груди и стала нервно ходить по каюте. - Это
я его разыскала. Я никогда не могла примириться с тем, что потеряла его. Я
поставила себе цель во что бы то ни стало найти его.
Искать всю жизнь, всеми возможными и невозможными способами. Я долго и
тяжело болела, но продолжала его искать с упорством помешанного... - Салина
вдруг умолкла, села на свое место, нежно поцеловала рэма в губы и
прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13