— Очень надеюсь, что так.
На площади Коламбуе-сёркл бил фонтан, фонтан бил также перед Линкольновским центром, который они миновали, мчась на север по Бродвею. Но ни тот ни другой не ощущали свежести до тех пор, пока не очутлись в прохладной квартире Уиллистона на Риверсайд-драйв. Душ, холодное пиво, простенький ужин — холодный цыпленок и яблоки — помогли им-немного снять усталость. В одиннадцатом часу оба переоделись и спустились в переулок, где оставили свой «шевроле».
Худой смуглый парень лет двадцати пяти, сидел на ступеньках многоэтажного жилого дома в нескольких ярдах от их фургона. Уиллистон и Гилман уже почти
поравнялись с ним, когда до них дошло, что он тут делает.Стоит на «стреме».Он стоял на «стреме», а двое других парней пытались фомкой вскрыть замок грузового отсека фургона.
— Бери этого! — крикнул вермонтец, рванувшись к фургону.
Воры обернулись, увидели приближающегося Уиллистона и выругались.
— Поберегись, чмыш! — предупредил его здоровенный парень с фомкой.
— Будет бо-бо! — добавил второй.
Он помахал левой рукой: сверкнуло лезвие ножа.
В этот момент парень, стоявший на «стреме», пустился наутек, и Гилман повернулся как раз в тот момент, когда Уиллистон перехватил руку с зажатой в кулаке фомкой, которой ему. намеревались раскроить череп. Профессор сделал обманное движение, потом ложный замах левой и низко пригнулся под взметнувшейся над его головой во второй раз стальной фомкой. Потом произошло несколько событий, которые развивались стремительно и в ошеломительной, но строго логической последовательности — логической для любого слушателя спецкурса УСО по рукопашному бою или спецсеминара по «бесшумному убийству».
Все было выполнено без усилий, классически правильно, словно по учебнику. Через тридцать секунд — ну, может, двадцать — парень с фомкой лежал на тротуаре. Запястье руки, которая только что сжимала инструмент взломщика, было сломано, ключица — в аналогичном состоянии, голова кровоточила в двух местах, а сокрушительный удар в- солнечное сплетение заставил его беспомощно скорчиться. Его сообщник все эти тридцать — или двадцать — секунд пытался выбрать удачную позицию для атаки, но, увидев поверженного приятеля, запаниковал.
Он рванулся вперед, высоко вздернув над головой нож.
— Энди! — крикнул Гилман.
Худощавый профессор развернулся на каблуках, изящно переломился пополам — и ударил. Нож отлетел в сторону. Еще удар. Человек вскрикнул — его рука онемела от страшного удара. Еще удар. Что-то сломалось. Удар. Теперь хрустнула челюсть и зашатались зубы. Еще удар. Уиллистон пользовался кулаками как
молотами, но с безошибочной точностью хирурга-убийцы. Он точно знал, куда бить или, во всяком случае, он бил так, как его учили. Создавалось такое впечатление, что это было не избиение, а хорошо отрепетированный танец.
И вдруг Гилман понял, что дальше последует серия приемов каратэ.
— Энди! Не убивай его! Не надо!
Уиллистон замер в раздумье, и его жертва рухнула в водосточную канаву. Профессор, тяжело дыша, огляделся по сторонам.
— Да я и не собирался его убивать,— стал он убеждать приятеля.— Согласен, я бил его чисто рефлекторно, все так, кстати, не так уж плохо после столь долгого перерыва! — но я точно не собирался его убивать. Я же не совсем с ума сошел.
Гилман осмотрел оба тела, присел над громилой и, обшарив его пиджак, нашел то, что искал.
— Так я и думал,— заявил человек, который никогда не ошибался, и поднял шприц.— Наркаши, «иглотерапевты», вышли на дело: чистят автомобили в поисках чего-нибудь, что можно загнать, а на вырученные бабки купить себе наркоты.
Уиллистон кивнул.
— Идиоты,— сказал он мягко.— Какие же мы идиоты, что поставили фургон здесь — тут же полным-полно наркашей. Впрочем, напрасно я этих двоих так отдубасил. Пожалуй, надо за собой следить. Это Пи-Ти должен занимать у нас должность почетного маньяка-убийцы, а не я.
После этих слов он внимательно огляделся по сторонам.
— Пора нам сматываться, Сэмми,— сказал он.— Вряд ли нам стоит разбираться с полицией по поводу этих двух ублюдков.
Они обменялись рукопожатием, и вскоре Гилман уже мчался по направлению к лесному убежищу. Поездка по главному шоссе штата Нью-Йорк прошла без происшествий. При скорости шестьдесят миль в час ветерок, врывавшийся в открытое окно, освежал водителя и делал его путешествие приятным. Гилман добрался до «Преисподней» около трех утра, приблизительно за полчаса до того мгновения, когда беспокойного и глубокомысленного профессора Эндрю Уиллистона наконец-то сморил сон в душном городе Нью-Йорке.
В пятницу перед полуднем в «Преисподней» зазвонил телефон — этот номер не был зарегистрирован ни в одном телефонном справочнике, и Карстерс снял трубку.
— Это говорят из издательства «Даблдей»,— произнес мужской голос— Вы просили связаться с вами по поводу иллюстрированных альбомов о Гражданской войне, который вы у нас заказывали.
— У вас полный комплект? — спросил коллекционер оружия.
— Да, сэр, и мы вышлем их экспресс-авиапочтой, как вы и просили. Посылка будет доставлена в аэропорт Олбани рейсом «Аллеганы», который прибывает сегодня в шесть десять вечера.
— Позвольте узнать регистрационные номера бандеролей.
— Разумеется. 322-9199-7755.
— Благодарю вас за отличное обслуживание,— церемонно заявил второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов и положил трубку.
Потом он обернулся к Арболино.
— Энди скоро будет. Прилетает вечером. Нам надо встретить его в аэропорту в шесть десять,— объявил Карстерс.
— Какие успехи?
Миллионер широко улыбнулся и помахал в воздухе двумя разведенными пальцами, символизирующими победу.
— В десятку. Говорит, полный комплект. Все идет как по маслу.
Выражение лица Уиллистона, когда он вошел в дом, похоже, подтверждало оценку Карстерса. Его поприветствовали загорелые крепкие парни; в его глазах сияла нескрываемая гордость.
— Моя троица аналитиков выполнила свое задание с блеском,— сказал он, поставил на стол пухлый саквояж и довольно похлопал по нему ладонью.;— Плод любви.
— А я-то думал, плод денег — моих денег! — поддразнил его Карстерс.
— Нет, тут все дело в любви. Возвышенной любви. Все дело в любовной интриге между голодными студентами и перспективой получить наличные,— объяснил профессор.— Это, знаете ли, неодолимая страсть, всесжигающая страсть. Ромео и Джульетта, Цезарь
и Клеопатра, Ричард Никсон и его песик Чекере — ничто в сравнении с этой страстью. Сами увидите — вот только я поужинаю.
Он переоделся в комбинезон — это была их полевая форма, быстро поел и стал расспрашивать остальных об их достижениях. В восемь ноль пять он допил кофе и раскрыл саквояж, набитый зелеными папками сенатских слушаний, пластиковыми папками с ксерокопиями докладных записок, пухлыми скоросшивателями с газетными вырезками и фотографиями. Кроме того, содержимое саквояжа дополняла серо-голубая тетрадка.
— Предварительный рапорт об условиях осуществления операции «Молот»,— важно объявил он и раскрыл тетрадь.— Краткое описание и анализ данных о «зоне выброски» и о силах неприятеля в «запретной зоне».
Его товарищи развалились в креслах, Гилман и Кар-стерс попыхивали сигарами, каскадер просто слушал.
— Парадайз-сити — город, согласно последней переписи, с населением в сто десять тысяч человек — является крупнейшим населенным пунктом округа Джефферсон. Городское население составляют семьдесят пять тысяч белых, тридцать одна тысяча черных, причем ни движение за гражданские права чернокожих, ни десегрегация в школах, в сфере найма или расселения не имели сколько-нибудь значительных успехов. Были сделаны только чисто символические жесты, но мы об этом поговорим позже. В городе имеется небольшой, но оживленный порт, главным образом обслуживающий сухогрузы и рыболовецкие траулеры. Основные промышленные предприятия — завод «Дженерал электрик» по производству электронного оборудования, фабрика синтетических тканей — филиал крупной текстильной корпорации, расположенной в Нью-Йорке, и консервный завод. Злачные места и игорные заведения процветают в основном благодаря динамичному и эффективному руководству управляющих, расставленных на этих предприятиях преступной организацией, которая контролирует весь город.
Он остановился, чтобы перевести дыхание.
— Эта организация также контролирует муниципальную власть, которую номинально возглавляет мэр Роджер Стюарт Эшли. Вот взгляните,— предложил Уилли-стон, извлекая из скоросшивателя фотографию и передавая ее Гилману.— Он утверждает, что является потомком Джеба Стюарта, генерала армии конфедератов, и если это правда, то их род находится на грани полной деградации.
— Пьяница?— предположил человек из Лас-Вегаса.
— Завтракает стаканом бурбона. Возраст — пятьдесят девять. Одевается в стиле выпускника Принстона тридцатых годов, каковым он и был. Демагог и трус. Хотя в минуту опасности может превратиться в разъяренного тигра.
— Как и подобает истинному джентльмену-южанину,— прокомментировал миллионер.
Уиллистон пронзил его испепеляющим взглядом.
— Позволь мне изложить суть дела и будь внимателен!— приказал он.— Ибо в конце я буду задавать вопросы... Более того, эта преступная группировка контролирует также местное полицейское управление, во главе которого стоит купленный с потрохами капитан Бен Мартон. У него внешность борова, и ведет он себя соответственно... Им принадлежит контрольный пакет акций местной газеты, радиостанции и телестанции. Нам следует особо учесть, что средства массовой информации находятся в руках неприятеля и используются им для ведения пропаганды с целью подавить всякое сопротивление. '
— Профсоюзы? — поинтересовался каскадер.
— В эту мафию — то есть синдикат — входят и головорезы, которые последние пятнадцать — двадцать лет заставляют местные профсоюзы плясать под свою дудку. Восемь лет назад столичные рэкетиры и их про-виициальпые сообщники были изгнаны из АФТ — КПП, но там они все еще при деле. Заработная плата в Парадайз-сити на восемнадцать процентов ниже, чем в дру- гих городах штата,— продолжал докладывать Уиллистон,— но любой, кто вздумает протестовать, может оказаться на койке окружной больницы — это в случае, если ему очень повезет.
Арболино закивал.
— Неплохие там условия для воспитания детей,— торжественно заявил он.
— Рад, что вы быстро прониклись духом этого места,— подхватил Уиллистон. В течение следующих семидесяти минут долговязый профессор знакомил слушателей со структурой преступного синдиката, поведал им о Малыше Джонни Пикелисе, его ближайших соратниках и о разработанных ими разнообразных способах доения многотысячного оцепеневшего города, который в их руках и под их неусыпным взглядом вел себя как беспомощ-. ная корова.
— Здесь у меня масса другой информации,— сказал Уиллистон, обводя рукой гору бумагу— но прежде чем мы вникнем во все детали, я бы хотел предложить вашему вниманию свой первый рапорт с общей оценкой стоящей перед нами задачи. Итак, в двух словах.
Первое. Постольку поскольку принципы демократии и местного самоуправления являются основополагающими для государственного устройства Соединенных Штатов, а Парадайз-сити расположен на территории страны, представляется, что в названный город проникли агенты иностранной организации. Морально и политически преступная группа, захватившая Парадайз-сити, должна быть расценена как целиком и полностью враждебная Америке. Эти иностранные агрессоры подчинили своему влиянию все три ветви местной власти, частично при равнодушном попустительстве местного населения, а частично вследствие того, что агрессоры умело и цинично используют как силу, так и подкуп...
Сходство было слишком разительным, чтобы его можно было не заметить.
— Да это же Франция в тысяча девятьсот сороковом году! — пробормотал Гилман.
— Точно! И это сходство должно вас немного взбодрить. Но я продолжаю. Второе. В связи с вышеизложенным и коль скоро нам следует оставаться на почве реальности, мы должны рассматривать Парадайз-сити как город, оккупированный врагом, как город, находящийся в руках полувоенной фашистской организации преступников и коррумпированной полиции. Особо отметить, что местную полицию следует воспринимать как аналог французской милиции коллаборационистского правительства, которое сотрудничало с нацистскими оккупационными властями в период с тысяча девятьсот сорокового года по тысяча девятьсот сорок четвертый.
В глазах коллекционера оружия зажегся недобрый огонек.
Он очень отчетливо вспомнил французскую милицию.
— Подонки. Какие же это были подонки! — выпалил он.
— Да, верно. Третье. Что касается преступного синдиката Пикелиса как такового, то по силе, методам и положению в городе его можно сравнить с гестапо. Как гестапо заправляло всеми делами во французской милиции,— продолжал профессор,— так и группа Пикелиса вертит как хочет полицией Парадайз-сити. С этой точки
зрения мы можем сделать вывод, что Пикелис действует как истинный гауляйтер, то есть как глава фашистского аппарата управления в этом регионе, и обладает такой же властью, какой обладали гитлеровские гауляйтеры на оккупированных территориях.
Невероятно!
Хотя все изложенное казалось совсем не лишенным смысла, это просто невероятно, думал Арболино, слушая доклад профессора психологии. Не менее странно было слушать Уиллистона, спокойно и рассудительно излагавшего этот в высшей степени необычный материал — так, словно он читал лекцию по курсу «Основные начала психологии».
— Четвертое. Фашистские оккупационные силы в настоящее время контролируют обе политические партии, и сегодня эти политические организации в округе Джеф-ферсон фактически являются ширмами. В самом Парадайз-сити мэр Эшли и прочие высокопоставленные чиновники могут рассматриваться как коллаборационисты — либо подкупленные, либо запуганные. Как отмечалось выше, средства массовой информации города также находятся в руках врага, и Парадайз-сити, как и любой другой город, занятый силами неприятеля, не имеет выхода к общественности страны. Невозможно ожидать никакой помощи ни от федерального правительства,' ни от полиции штата, ибо группа Пикелиса достигла полюбовного соглашения с ключевыми политическими фигурами округа Джефферсон на основе регулярных поставок нужного количества голосов избирателей.
Человек из Лас-Вегаса уныло покачал головой.
Дело, оказывается, совсем плохо — хуже, чем он предполагал.
— Есть еще кое-что, и это «кое-что» не лучше,— предупредил Уиллистон.
Гилман передернул плечами.
— Да такое и в страшном сне не придумаешь. Это форменный кошмар! Нет, лучше уж я проснусь в своей холостяцкой кровати в Лас-Вегасе, пойму, что это все мне только приснилось, а ночной кошмар был вызван тем, что накануне- я .объелся лососиной.
— Продолжай, Энди,— нетерпеливо бросил Арболино.
— Пятое. Вооруженные силы неприятеля, захватившего Парадайз-сити, как-кадровые военные, так и волонтеры, насчитывают от ста двадцати до ста шестидесяти
человек, а поддерживающая их организация насчитывает, вероятно, пятьсот или шестьсот оплачиваемых коллаборационистов. Местный гарнизон хорошо укомплектован самым современным вооружением, в его распоряжении флот из четырнадцати полицейских машин, оборудованных радиопередатчиками, плюс лаборатория судмедэкспертизы. Следует предположить, что при отсутствии какого бы то ни было движения сопротивления оккупационные силы имеют навыки, оборудование и организацию для эффективного ведения контрразведывательных и карательных операций. Насколько нам известно, есть лишь единственный человек, готовый к активной борьбе,— анонимный некто, пославший нам газетные вырезки... А теперь переходим к собственно нашей задаче.
Он поднял взгляд и заметил, что П. Т. Карстерс все еще улыбается.
Коллекционер оружия не был ни в малейшей степени напуган или обескуражен услышанным.
— Шестое. Наша задача: тайно проникнуть на занятую врагом территорию Парадайз-сити, в настоящее время полностью оккупированного фашистской организацией, обнаружить и активизировать слабые звенья и уязвимые точки в этой полувоенной организации; создать, обучить и экипировать разветвленное движение сопротивления, которое будет сотрудничать с нами в ходе разведывательных операций и операций саботажа и психологической войны; расколоть и уничтожить фашистскую организацию; установить и наказать лицо или лиц, ответственных за смерть Эдди Барринджсра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33