В холле кроме консьержа – уже не того, который был раньше, – присутствовал явный громила. Не знаю, как папеньке удалось добиться того, чтобы жильцы согласились на присутствие подобного типа в холле приличного дома, но он этого добился. Он без труда узнал меня по описанию Lady First, я заметил это по тому, что он лишь мельком взглянул на меня, отвернулся и поднес к уху руку с маленьким микрофоном, который прятал где-то в пиджаке. Я поздоровался. Мне ответили. Тогда я прошел прямо к почтовым ящикам, поискал спрятанную сверху табличку и водворил ее на место. Мне никто не помешал, но когда я направился к лифтам, агент, исполнявший роль консьержа, преградил мне путь.
– Пабло Миральес?
– Да. Я к своей невестке.
– Она решила немного вздремнуть. Попросила меня передать вам это.
Это было удостоверение: Глория Гаррига Миранда. Что ж, сэкономлю время, не придется подниматься наверх. Я вернулся к Багире. У меня болезненно сжались яйца.
На почте выстроилась скромная очередь, при этом скромность ее компенсировалась адски медленным продвижением, которое могло вывести из себя кого угодно. Небольшая вывеска категорически запрещала курить. Какой-то мальчонка, явно прогуливавший школу, невозбранно слонялся по отделению под покровительственным взглядом своей чертовой матери. Собака, напротив, была вынуждена ждать в дверях, пока хозяин слюнявил лежавший перед ним ворох марок. Пес хранил благоразумное спокойствие, но представители рода человеческого всегда грешили нетерпеливостью. Моя очередь к окошку подошла как раз в тот самый момент, когда я уже приготовился обездвижить мальчонку прямым ударом в солнечное сплетение. Его спас служащий в очках, который глядел на меня, словно желая сказать: «А ты за каким хером сюда приперся?»
– Я разыскиваю письмо.
– У вас есть квитанция?
– Нет, но дело в том, что…
Все, что я сказал дальше, не возымело совершенно никакого воздействия. Выслушав все мои объяснения, тип в окошке повторил тот же самый вопрос, хотя на сей раз в его интонациях сквозило бесконечное терпение по отношению к банде тупиц, которые каждое утро заявляются сюда, чтобы ему досаждать. Я попробовал было начать все с начала, но теперь он даже не смотрел на меня, казалось целиком сосредоточенный на одном из своих ногтей.
– Без квитанции я не могу выдать вам никакого письма.
Но, с моей точки зрения, дело уже перешло на стадию «Б».
– Очень хорошо. Я хочу поговорить с заведующим вашей почтой. Не-мед-лен-но.
– К сожалению, это невозможно.
– Невозможно? Так вот, если вы немедленно не позовете заведующего, я поставлю этот стул на середину зала, встану на него, спущу брюки, потом трусы, и если к этому моменту вы не позовете заведующего, начну дрочить прямо здесь, перед всей этой публикой, включая сеньор, детей и собак. Кроме того, я постараюсь извергнуть свое семя как можно дальше, а это достаточно далеко, предупреждаю вас. Вам понравится.
– Послушайте, я же сказал, что заведующий выйти не может. А если вы будете продолжать скандалить, то мне придется вызвать жандармерию.
– Выполняйте свой долг, но предупредите их, чтобы они прихватили пару губок, потому что тогда они смогут открыть муниципальный банк семени, начав с того, что я выплесну на эту стену. Я коплю материал уже две недели, приятель.
– Меня это не касается. Следующий, пожалуйста.
Тип, видимо, считал себя очень крутым, но не знал, на кого нарвался. Полуобернувшись, я схватил вышеуказанный стул, с грохотом поставил посреди зала и встал на него, что далось с некоторым трудом, учитывая мою комплекцию, мало подходящую для восхождений. Затем, стоя на этой вышке, которая послужила превосходным постаментом моей крупной фигуре, я сделал несколько фокуснических пассов, дабы убедиться, что все на меня смотрят, и только после этого стал медленно расстегивать рубашку.
– Жил-был у ба-а-буш-ки се-е-рень-кий козлик…
Напевая, я дирижировал правой рукой, сопровождая свой напев характерным набором хореографических па. Когда левой руке осталось расстегнуть всего две пуговицы, я увидел, как тип из окошка шмыгнул в дверь, которая вела в незримые недра почты. Я тут же слез со стула, поставил его на место, застегнулся и, когда типчик появился в сопровождении своего шефа, уже выглядел вполне нормальной личностью, ожидающей своей очереди у прилавка. Предполагаемый шеф оказался дамой лет за сорок в сером форменном пиджаке и со значком почтового ведомства, приколотым к лацкану: воплощенная исполнительность. Я объяснил ей, что из-за ремонтных работ в доме моей невестки табличка на ее почтовом ящике отсутствовала несколько дней и т. д. После некоторых колебаний она все же вручила мне пакет, заставив расписаться в длиннющей бумаге и кроме удостоверения Lady First предъявить мое собственное. К счастью, она не обратила внимания, что оно просрочено.
Я вернулся к Бестии и припарковался на тротуаре, чтобы спокойно исследовать содержимое пакета.
В нем оказалась картонная папка, полная бумаг. Кучи бумаг. Первым шел отчет на нескольких страницах, предназначенный для американского кабинета коммерческих отчетов. Я бегло просмотрел его. Дальше следовал триптих, рекламирующий какой-то тренажер. Я тут же отложил его в сторону. «Интересно, складывала ли Lady First бумаги в пакет в том порядке, в каком они лежали в ящике?» – подумал я. Однако ремесло детектива не такое простое, как может показаться на первый взгляд: надо не только уметь ставить правильные вопросы, но и понимать, что означают ответы, а моей способности строить силлогизмы мешает слишком буйное воображение, так что, как только я натыкаюсь на единственно возможный ответ на загадку, мне тут же приходят в голову двадцать пять других возможностей, которые перечеркивают единственно возможную. Короче, какое-то время я просто проглядывал бумаги, надеясь, что меня осенит. Тут было всего понемножку: копии писем клиентам, визитная карточка (Бернардо Альмасига, Пелукерос), другие коммерческие отчеты, счет из крутой мастерской за техосмотр и смену масла в двигателе Багиры (полная стоимость – восемьдесят три тысячи), каталог галстуков фирмы «Гуччи», записка от руки, написанная неподражаемым почерком моего Неподражаемого Брата («Половина это меньше, чем он думает», – говорилось в ней), и… наконец, в самом низу кучки, несколько листов большого формата, на которых был отпечатан длинный список адресов. Вверху стояла дата: двадцать второе июня; это были точные адреса в европейских городах – Бордо, Манчестере… Почти сразу, на третьей странице я наткнулся вот на что:
Аманси Виладрау
Пароль: ул. Монтанья, 25, 08029-Барселона (Испания)
Адрес: ул. Жауме Гильямет, 15, 08029-Барселона (Испания)
Я наткнулся на этот адрес почти сразу не только потому, что ожидал его найти, но и потому, что для пущей наглядности он был обведен кружком. На внешней стороне кружка тем же карандашом и тем же каллиграфическим почерком было написано только одно слово: «Пабло».
По коже у меня забегали мурашки, и я чуть было не отшвырнул бумагу инстинктивным движением. В том, что мое имя появилось рядом с этим адресом, мне почудился злой умысел или, как бы выразиться поточнее, графическое изображение меня рядом с оградой садика на улице Жауме Гильямет, зловещее прорицание, которое начало сбываться.
Я уже заводил мотор, как вдруг мне пришло в голову, что мой Неподражаемый Брат всегда называет меня Пабло Хосе, как и маменька. И он делает это исключительно потому, что знает, что мне не нравится, когда меня так зовут, но даже в своих личных бумагах всегда пишет П. Хосе, так же как и в своем телефонном справочнике. И при одной только мысли о том, что моя Неподражаемая Невестка подделала эту запись, подражая почерку своего мужа, затем, чтобы я увидел ее и обратил внимание на указанный адрес, – при одной только мысли об этом голова у меня пошла кругом.
И снова чем больше я узнавал, тем меньше знал на самом деле, но, предпочтя не углубляться в созерцание умопомрачительной бездны, я поехал в офис Робельядеса.
Транспортный поток состоял из сплошных пробок, и похоже было, что Министерство образования уже пооткрывало свои клетки, потому что парочка человеческих детенышей со школьными портфелями (или их современными заменителями с колесиками и прочими штучками) чуть не влезла в окно моей машины, чтобы обследовать внутренность Багиры. Я шикнул на них, они припустили прочь и, окопавшись за почтовым ящиком, стали показывать мне непристойные жесты, выставляя средний палец согнутой руки. Прав был некий мудрец, сказавший: нет больше в мире ничего святого.
Через полчаса я добрался до офиса Робельядеса. Оказалось, что он расположен на втором этаже старого дома. Девушка в приемной оказалась той же, что подходила к телефону. Мне показалось, что я понравился ей с первого взгляда; не знаю, но мне кажется, что в глазах женщин я являюсь как раз таким типом, каких их учили остерегаться, и порой замечаю, что для них я – очередная головная боль. Но девушка из офиса ограничилась тем, что была со мной любезна в пределах, какие позволяли прискорбные обстоятельства. Я взял у нее конверт, заплатил шестьдесят тысяч по счету, который она мне также вручила, и через минуту уже был внизу, где наткнулся на жандарма, записывавшего номер Бестии.
– Штраф?
– Да, сеньор. Вы припарковались в погрузочно-разгрузочной зоне, где предусмотрена стоянка только для грузовых машин.
– Но поймите, я только на минутку, мне надо быть забрать этот конверт.
– Может быть, вы еще скажете, что это грузовая машина?
– Это кувейтское такси. Сами знаете этих шейхов…
– Знаю. Они вешают на свои спортивные такси барселонские номера.
– «Б» означает «Буркан» – город на юго-западе страны. Какое совпадение, правда?
– Верю, верю. Но все же вам придется передать шейху, чтобы он уплатил штраф.
Восемь тысяч. Сколько это будет в евро? Я подумал, уж не уплатить ли мне прямо сейчас, но предпочел дождаться своего Неподражаемого Брата, чтобы немного отравить ему возвращение. Объехав квартал, я остановился еще на одном широком тротуаре, на Карретера де Сарриа, чтобы прочесть отчет. Конверт тоже был немалых размеров, но потоньше, чем тот, что с почты. В нем было всего три машинописных листа.
Барселона, такого-то числа такого-то месяца. Господам Молукас, предварительный отчет о ля-ля-ля, исчезновении Эулалии Роблес Миранды (о чем мне напоминает эта фамилия?) и т. д. и т. п., полторы страницы и т. д. и т. п., которые я пропустил, и наконец заключение, выделенное жирным шрифтом:
«Мы полагаем, стараясь избегать поспешных и неоправданных выводов, что ее исчезновение, вероятно, связано с исчезновением Себастьяна Миральеса, который, в свою очередь, вступил в деловой контакт с мебельной фирмой, предположительно расположенной в Бильбао или его окрестностях, установить точное местонахождение которой не удалось.
Судя по всему вышеизложенному, нельзя окончательно отвергать вероятности того, что оба упомянутых лица совместно и по собственной воле путешествуют и в данный момент находятся где-то на севере Испании».
Лихо. Семья Робельядесов потрудилась на славу, я понял это, когда перечитал весь отчет целиком, включая экспозицию, предшествовавшую заключению, но последний источник, с которым они успели вступить в контакт, несомненно, была маменька – королева дезинформации. Если бы КГБ воспользовался ее услугами, Техас уже давно был бы одной из республик Советского Союза: только она могла внушить Робельядесу мысль о мебельной фирме в Бильбао, фирме, естественно, принадлежавшей семье Ибарра, чья фамилия значилась на моей майонезной банке. И на какое-то мгновение, убедившись, что нигде нет ни малейшего упоминания о доме на улице Жауме Гильямет, я почувствовал, как с души у меня свалился невидимый груз – теперь никому не могла прийти в голову мысль хоть как-то связать гибель паренька с моим поручением. Но я тут же вспомнил о следах покрышек и стеклянной крошке в пятидесяти метрах от садика на Гильямет. Для простого совпадения это было чересчур. Казалось гораздо более вероятным, что Ро-бельядес-младший вышел на какой-то новый след, когда его отец уже закончил свой отчет, и решил пойти по нему до конца, до дна котлована глубиной двенадцать метров.
У меня еще оставалась пачка банкнот, которую я сунул в карман, выходя из дома, но я все равно остановился у банкомата и взял еще сотню. Потом, снова выехав на Травесеру, подумал, что неплохо бы повидаться с Нико. Возможно, удастся купить у него кокаинчику, и в любом случае неплохо бы пополнить свою заначку, со всей этой суетой пятитысячный запас травки значительно поуменьшился. Остановившись на минутку во втором ряду, я заглянул в сады.
Нико словно испарился.
Возвращаясь к Бестии, я налетел на ангела-хранителя, которого запомнил еще по бензоколонке. Увидев, что я исчез в саду, он вышел из «опеля» и двинулся вслед за мной.
– Извини, что заставил тебя пробежаться, я остановился всего на минутку, чтобы повидаться с приятелем, – сказал я ему.
– Ладно, не извиняйся. Издержки ремесла.
– Который час?
– Два.
Самое подходящее время, чтобы подумать о хлебе насущном.
– Слушай, пошли пообедаем.
– Пф-ф-ф… надо сначала спросить у Лопеса.
Лопес оказался вторым ангелом-хранителем, который остался в машине. Я подошел. Это был мужчина лет за пятьдесят, с брюшком, в вышедшем из моды пиджаке. Нагнувшись к окошку, я повторил свое приглашение.
– Спасибо, но зто невозможно.
– Да брось ты, приятель. Мне страшно хочется есть, и я намерен задержаться в ресторане надолго. Что вы будете все это время делать – припаркуетесь у дверей и закажете пиццу?
– Нас не должны видеть вместе.
– Ладно, можно договориться встретиться в каком-нибудь месте подальше отсюда и покатить туда по отдельности. Сомневаюсь, что кто-нибудь за нами увяжется.
Лопес никак не мог решиться.
– Послушайте, у меня сегодня плохой день, – не отставал я. – Моего брата похитили, на отца наехала машина, а детектива, которого я нанял для расследования, убили. Поэтому мне хочется, чтобы вы составили мне компанию.
Он смягчился. Спросил, нравится ли мне паэлья. Я сказал, что нравится.
– Ты знаешь закусочную в Лас-Планас, напротив станции? Поезжай туда по шоссе Вальвидрера. За тобой будет следовать мотоциклист. А мы немного подотстанем.
Он взял радиопередатчик, при помощи которого связывался с центральным пультом, и запросил поддержки у кого-то, кто слушал его там. Сообразительный тип этот пузан: постоянно петляющее шоссе Вальвидрера давало мотоциклисту преимущество перед любым автомобилем. Итак, мы отведали паэльи, ребрышек барашка, обильно запивая все это дешевым вином, довольно холодным, хотя и красным, а с минералкой еще вкуснее. Аперитив, дешевые сигары и настоящий мужской разговор, состоявший из сплошных баек: непристойные истории рассказывал Лопес, бывший полицейский, а плутовские похождения в предместьях описывал Антонио, бывший люмпен-угонщик. Мотоциклист и я в основном выступали в роли слушателей. Славные ребята. В Барселону мы возвращались не спеша, слегка под кайфом: охранники только и мечтали о том, как бы припарковаться перед моим подъездом и вздремнуть в машине.
Я тоже собирался поспать, как только вернусь, но прежде – хочешь не хочешь – пришлось на минутку залезть в Интернет.
Прямехонько направившись на сайт worm.com, я ввел пароль «molucas_worm» и оказался на странице с вопросами, касающимися «Цитадели». Что держал в руке Генри, когда познакомился с королевой? Red kerchief. Чем занимался король во дворе замка? Training. Таким образом я ответил на двадцать вопросов, не всегда таких тривиальных, которые вынуждали меня дважды или трижды заглядывать в печатный текст, прежде чем внести обдуманный вариант в список ответов. Нажав на клавишу, я скрестил пальцы.
Бинго. Теперь под заголовком «Welcome to the Worm Gate» появились три фразы на современном английском. Привожу перевод:
ДОРОГА ДЛИННА И ТРУДНА. ОДНОЙ ЖИЗНИ ЧАСТО БЫВАЕТ МАЛО.
СПРОСИ У СВОЕЙ СОВЕСТИ. ГОРЕ ТОМУ, КТО ПРИБЛИЗИТСЯ С НЕЧИСТЫМИ НАМЕРЕНИЯМИ. ХОТЯ ОН НИКОГДА НЕ ПРОНИКНЕТ В СЕРДЦЕ ВОРМ, ЕМУ НЕ УЙТИ ОТ РАСПЛАТЫ.
СПРОСИ У СВОЕЙ СОВЕСТИ. ДА БЛАГОСЛОВЕН ТОТ, КТО ПРИБЛИЗИТСЯ С ЧИСТОЙ ДУШОЙ. ДАЖЕ ЕСЛИ ОН НЕ ПРОНИКНЕТ В СЕРДЦЕ ВОРМ, МЫ ВОЗЛЮБИМ ЕГО.
Иными словами: понятно, что ничего не понятно. Только одно это – связь с адресом mail@worm.com и кнопка First Contact. Согласен, все это выглядело несколько по-детски, но внушало какие-то смутные предчувствия, и теперь у меня были причины считать, что угрозы не пустые. А, ладно – и я решительно нажал кнопку. К счастью, почтовый адрес, который я написал накануне – заполняя первый формуляр, чтобы добыть код доступа, – был хоть и фальшивым, но близким к действительному, потому что название и номер телефона, появившиеся, когда я закончил загрузку, отличались географической близостью к моим координатам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39