больше всего смущала одежда. Она начала медленно раздеваться, обдумывая очередную идею, потом прошла в ванную принять душ. Подставив тело под обжигающе горячие струи, она тщательно терла себя губкой, словно пытаясь очиститься даже от воспоминаний о проведенной с Робом ночи. Он обошелся с ней необъяснимо жестоко. Всегда ли он был таким в постели или что-то в ее поведении спровоцировало его на эту грубость? Что ж, пусть мать наслаждается диким сексом. Но вполне возможно, что Роб так надругался над ней, отомстив за свою измену Леони. Пока Аманда стояла под душем, подставив под хлесткие струи спину, в ее голове начала зарождаться неожиданная идея. Надругательство – какое мерзкое слово. Оно наверняка понравилось бы Тони Снеллеру.Аманда вышла из душа и обмоталась огромным пушистым полотенцем. Она приятно ощутила на теле его мягкую теплую ткань. Когда-нибудь и у нее будут такие полотенца. И такая же ванная – с мозаичным кафелем и затененными зеркалами, подсвечиваемыми изнутри. Вытершись насухо, она вновь посмотрелась в зеркало; теперь она выглядела свежей, бодрой, словно и не было той эмоциональной перегрузки, которую испытала. Аманда не заблуждалась в отношении своей внешности. О том, что она привлекательна, можно было судить по реакции мужчин. Но если она намерена преуспеть как киноактриса, ей нужно было еще и красиво одеваться.Вернувшись в спальню, она открыла чемодан и осмотрела его содержимое. Безнадежно. Она вспомнила тех женщин, что видела в вестибюле: одна была в шелковом платье и кашемировом жакете, небрежно накинутом на плечи; другая – в широких льняных брюках и свободном хлопчатобумажном свитере в тон. На обеих были красивые итальянские кожаные туфли, в руках – изысканные сумочки. Она вспомнила и о роскошном костюме в витрине и с отвращением захлопнула чемодан. В нем все равно не было ничего, что можно было бы надеть. Не может же она показаться среди тех женщин в таком дешевом тряпье. Хотя вещи у нее были довольно приличные, в них не было класса, стиля. Все еще замотанная в полотенце, Аманда подняла трубку телефона.– Будьте добры, могу я поговорить с управляющим? – сказала она. Последовала продолжительная пауза, прежде чем ее соединили. Наконец до нее донесся мужской голос.– Чем могу вам помочь, синьорина?– У меня важная встреча сегодня вечером. Я ужинаю с известным продюсером, и мне срочно нужна одежда.– Вы говорите, срочно, синьорина? Понимаю. Я пришлю к вам нашего работника, вам быстро приведут одежду в порядок. – Управляющий был слегка озадачен, но учтив.Аманда попыталась объяснить.– Нет, прошу прощения, вы меня не так поняли. У вас внизу, в магазине, есть костюм. Я хочу его купить, чтобы надеть вечером.– Очень хорошо, синьорина. Магазин сейчас открыт, и вы можете туда заглянуть.– Я уже видела то, что хотела бы купить. Этот костюм выставлен в витрине. Вы можете попросить принести мне его в номер?– Вы не желаете примерить, синьорина?– Я примерю здесь, в номере.– Понимаю, синьорина. – До него наконец дошло. – Вы не хотите спуститься?– Я раздета.– Очень хорошо, синьорина. – Управляющий, казалось, нисколько не удивился. Вероятно, такие случаи в отеле не были редкостью.– Если он мне подойдет, вы сможете включить его стоимость в мой счет. – "Или, вернее, в счет Ливингстона ван дер Вельта", – подумала она, ликуя.Через полчаса она вновь разглядывала себя в зеркале. Изящный костюм цвета слоновой кости сидел на ней как влитой. Жанет с короткими рукавами плотно облегал талию, а короткая узкая юбка выгодно подчеркивала красивые ноги. Цена, обозначенная в лирах, выглядела астрономической – и это за клочок материи. Видеть себя в такой дорогой одежде было непривычно, и Аманда почему-то вдруг подумала о Берил. Странно, но после той встречи на площади она ее больше не вспоминала. Никаких чувств к ней она и в самом деле не испытывала. Для нее до сих пор оставалось загадкой, что мог найти в ней Джованни. Может, он думал, что она богата? Во всяком случае, это объяснение казалось ей единственно оправданным.Аманда зачесала назад свои каштановые волосы и прихватила их красивым черепаховым с позолотой гребнем, который ей подарила Берил к последнему дню рождения. Она сказала, что это какой-то старинный гребень. Он действительно очень хорошо смотрелся в ее волосах. Классно. К счастью, она совсем недавно купила босоножки на каблуках. Они были кремового цвета, правда, матерчатые, но, по крайней мере, новые и чистые и вполне подходили по цвету к костюму. Аманда как раз обувалась, когда вдруг зазвонил телефон. Она подбежала и схватила трубку.– Да?– Аманда? Это Тони Снеллер.– Кто? – переспросила она, притворившись, будто это имя ей незнакомо.– Тони Снеллер. Мы встречались сегодня утром. – Голос его был раздраженным.– Как вы узнали, что я здесь?– Это моя профессия. От меня ничего не ускользает, Аманда. Например, я знаю, что вы оставили работу и находитесь здесь в качестве гостьи Ливингстона ван дер Вельта.– Ну и что? – сказала Аманда. – Не воображайте, что удастся что-нибудь из этого состряпать.Не ответив на ее колкое замечание, он сказал:– Могу я предложить вам что-нибудь выпить, Аманда? Думаю, нам пора еще немного поболтать. – В его голосе сквозило некоторое замешательство.– Вы говорили со своим редактором насчет денег?– Да, он уверен, что мы сможем уладить этот вопрос, – многообещающим тоном сказал Снеллер.– Хорошо, – ответила Аманда, оценивая ситуацию. – Встретимся через полчаса в баре внизу. – Положив трубку, она присела к туалетному столику нанести макияж. Снеллер, конечно, малоприятный тип, думала она, накладывая тушь на длинные ресницы; он ей не нравился, да и не вызывал доверия. Но он был единственной ниточкой к британской прессе, и, каким бы гадким ни казался, Аманде необходимо было продать ему свой рассказ. От мысли о новой встрече с ним она поежилась.Внезапно ее захватила очередная идея, и она вновь подошла к телефону.– Алло, это опять из номера 434. Я бы хотела, чтобы мне доставили духи.– Хорошо, синьорина. Какие вы предпочитаете?– Самые дорогие, что у вас есть.– Это… – в трубке было слышно, как за спиной управляющего зашептались, – …"Джой" фирмы "Пату". Самые дорогие в мире.– Отлично, – сказала Аманда. – Принесите самый большой флакон.Тони Снеллер был, конечно, отвратителен, но на эту встречу с ним она явится, по крайней мере, хорошо одетой и благоухающей дорогим ароматом. Все это придаст ей уверенности в себе и поможет провернуть дельце как нельзя лучше. Через несколько минут мальчик-посыльный принес ее заказ. Аманда открыла большой хрустальный флакон и глубоко вдохнула. "Ммм, запах божественный", – подумала она, обливаясь духами. Когда Аманда спускалась вниз, она ощущала себя миллионершей, а косые взгляды женщин и откровенные восхищенные взоры мужчин убеждали ее в том, что выглядит она действительно отменно.Она уверенно вошла в бар и огляделась, отыскивая глазами Снеллера. Вот и он, в углу, маячит, как сальное пятно на фоне такой роскоши. Стены бара декорированы росписью в стиле Тьеполо, освещение было приглушенным. Откуда-то из глубины бара доносились нежные звуки музыки.– Аманда, рад видеть вас. Что вам заказать? – Тони Снеллер явно чувствовал себя неуютно среди такого богатства и великолепия, но старался держаться уверенно. Он ничего не сказал по поводу ее перевоплощения, но по его изумленной физиономии Аманда могла судить о том, что произвела на него впечатление.– Коктейль с шампанским, пожалуйста, – беспечно сказала она.Снеллер, казалось, опешил, но быстро взял себя в руки. Он бы и сам с удовольствием выпил шампанского, но это было дороговато и не предусматривалось отпущенной ему сметой.– Прекрасно. Эй, официант! – Он щелкнул пальцами, но официант и без того уже спешил в их сторону.– Я рада, что вы одобряете мой выбор. Я подумала, что нам стоит отпраздновать.Снеллер, заказывавший напитки, вдруг запнулся и подозрительно посмотрел на нее.– А что мы празднуем?– Нашу сделку.Тони учуял недоброе. Его нюх не только помогал ему отыскивать, как свинье трюфели, грязные сюжеты, но и подсказывал, когда следует ждать подвоха. Его босс Тревор Грантли, любитель саркастических шуток, частенько избирал мишенью для них именно Тони. В голосе Аманды Снеллер различил нотки, которые странным образом напомнили ему Тревора, вспоминать которого именно сейчас вовсе не хотелось. Рим полюбился Тони отчасти тем, что изолировал его от шефа, хотя ему и приходилось время от времени звонить ему. Как раз сегодня утром Тревор строго отчитал Тони за нерасторопность и приказал во что бы то ни стало выжать из этой девки Уиллоуби все подробности, пригрозив, что в случае неудачи Тони придется самому раскошелиться на обратный билет и уж больше в редакции не появляться. А пустые бутылки из-под водки выгребет из его стола и сдаст кто-нибудь другой.Тони заказал шампанского. Потом вновь обернулся к Аманде.– И что это за сделка?– Я так полагаю, что вы выследили меня затем, чтобы сообщить о вашем разговоре с редактором и согласии опубликовать мой рассказ полностью.Что ж, это уже был конкретный разговор. Наконец-то девчонка проявила интерес.– За соответствующую плату, разумеется, – сладким голосом добавила Аманда.Тони мысленно застонал. Его могли подвести любые другие части тела, но только не нос. Он глубоко вздохнул.– Мой редактор уполномочил меня предложить вам пять тысяч фунтов за ваш рассказ, – сказал он.– Передайте ему, пусть катится к черту, – ответила Аманда. – Я хочу семьдесят пять тысяч, или рассказ уйдет к кому-нибудь другому.– Ни одна газета не предложит вам больше, как вы не понимаете? – Тони почувствовал раздражение. – Пока они не узнают всех подробностей, ваш рассказ не купят. Как иначе можно судить о том, что он стоит таких денег?– Он стоит, не волнуйтесь, – с самодовольной улыбкой сказала она.– Ну, это уж позвольте мне решать. – Тони начинал выходить из себя; девчонка раздражала его своим высокомерием и упрямством. – Послушайте, – рявкнул он, – такие деньги платят только за сенсации. Материал должен быть объемным, чтобы мы имели возможность публиковать его, по меньшей мере, в трех воскресных выпусках.Аманда наблюдала за ним, не скрывая своего презрения.– Как вам известно, моя мать, всемирно известная кинозвезда, отказалась от меня при рождении. Отец, видный парламентарий, консерватор, не желает иметь со мной ничего общего. Что еще более сенсационного вы ждете?– Пикантных подробностей.– Что ж, я могу и их предложить.– Тогда несите их прямо в Книгу рекордов Гиннесса, – блеснул остроумием Тони. – На свете мало кто помнит, что с ними происходило в младенчестве.– Нет, – раздраженно сказала Аманда, – я имею в виду недавние события, вы, болван.Нюх Снеллера начал подавать сигналы. Грубость Аманды Тони не задевала, это все было издержками эго работы.– И что же это за события? – насмешливо спросил он, пытаясь ее раззадорить и выудить подробности. – Ума не приложу, что уж могло такого произойти, чтобы это можно было оценить в семьдесят пять тысяч фунтов.– А что вы скажете об изнасиловании? – холодно спросила Аманда.Мозг Снеллера лихорадочно заработал.– Каком еще изнасиловании? – усмехнулся он, отчаянно пытаясь завуалировать свой интерес.– Я-то знаю, а вот вы теперь ломайте голову, – поддразнила она. – Закажите-ка мне еще шампанского.– Мне надо позвонить, – сказал Тони, вставая из-за стола. – Заказывайте что хотите. Я скоро вернусь.И он поспешил к телефону.– Дело дрянь, Трев, – докладывал он через несколько минут шефу. – Девчонка держит язык за зубами. Она не собирается называть имя своего отца. Я чувствую, тут пахнет делами и почище – она намекнула на изнасилование, но подробности не выкладывает.– Что?! – Хотя голос Тревора и звучал несколько искаженно, в нем явно угадывалось волнение, а взволновать Тревора могли только чрезвычайные обстоятельства. – Ты сказал, изнасилование? Ты имеешь в виду, что отец, видный парламентарий, изнасиловал собственную дочь?– Именно на это она и намекнула. Думаю, не врет.– Черт возьми, так выведай же во что бы то ни стало, кто он, – ревел в трубку Тревор.– Я пытаюсь, Трев, но она хочет денег. Много денег.– Хорошо, – устало произнес Тревор, – предложи ей тридцать тысяч. Но информация должна стоит того. Сообщи о результатах. – И он бросил трубку, не дожидаясь ответа. Тони застыл на месте, тупо уставившись на телефон. Возвратившись в бар, он застал Аманду за очередным коктейлем.– Могли бы и мне заказать, – раздраженно бросил он, взглянув на свой пустой стакан. И продолжил: – Хорошо, тридцать тысяч, и это наше последнее предложение. Хотите – принимайте, хотите – нет.– Я принимаю, – тотчас ответила она. Снеллер не Берил ушам своим. Быстро, пока она не передумала, он достал свой портативный магнитофон и приосанился, настроившись на работу.– О'кей, – сказал он, – я готов.– Какие гарантии, что я получу деньги? – спросила Аманда.– Получите, не волнуйтесь.– Меня изнасиловал любовник моей матери, – спокойно произнесла она. Тони Снеллер от изумления еле удержался на стуле.– Что?! Не Фентон ли?– Да, Роб Фентон.Эта новость превосходила все самые смелые ожидания Снеллера. Тем не менее он постарался скрыть свой восторг под маской сочувствия и дружеского участия.– Представляю, какое потрясение вы пережили, – сказал он.– Да, действительно. Не знаю, сумею ли когда-нибудь оправиться от этого кошмара. – Нижняя губа у Аманды задрожала, и она сделала вид, что еле сдерживает слезы. Аманда была довольна своей игрой; впрочем, роль жертвы и не требовала от нее особых стараний. Ей и в самом деле до сих пор было дурно от ночного приключения – и не важно, что спровоцировала Роба она сама.Через час Тони Снеллер уже был посвящен во все подробности произошедшего на вечеринке, таким образом записав на свой счет уже третью сенсацию за две недели пребывания в Риме. Последней загадкой, однако, оставалось имя парламентария. Аманда вдруг разрыдалась, и Снеллеру стало неловко. Он полез в карман пиджака и достал мятый, серый платок. Аманда взяла его и принялась вытирать слезы.– Пожалуйста, извините меня, – наконец прошептала она, возвращая платок, – но я не в силах продолжать… – Она резко встала из-за стола и выбежала из бара. Снеллер с недоумением смотрел ей вслед."Что ж, – философски рассудил он, – пусть хорошенько поплачет. Побеседуем завтра". И он заказал себе еще один коктейль, прежде чем докладывать Тревору о своих успехах.– Здесь надо проявить особую осторожность, Тони, – заметил Тревор. – Изнасилование – не очень удачное словечко.– Но, Трев…– Хотя, конечно, забавно. Тем же словом называют эту ярко-желтую траву, что цветет весной на лугах по всей Англии Rape (англ.) – изнасилование; то же – рапс.

. Правда, совсем не английская культура, по-моему. Из нее еще получают масло и корм для скота."Черт возьми, что за околесицу он несет?" – подумал Тони.– Послушай, Трев, – настойчиво сказал он, проигнорировав реплику шефа, – эта история в самом деле "горячая", с ней мы лихо обставим всех конкурентов.– Нет, Тони, это ты послушай меня. Девчонка дала тебе все козыри, но дело это не простое. Думаю, нам стоит слегка притормозить. Ты, конечно, копай дальше, но сначала надо тщательно проверить все факты. Кстати, ты говорил, что возникли какие-то проблемы с картиной О'Брайен?– Да, – ответил Тони. – Я так понял, что этот несчастный случай на съемках здорово осложнил их положение. Не исключена возможность, что съемки придется прекратить.– Это нам на руку. Дождемся официальной информации и тут же вылезем с этой историей об изнасиловании. Так будет эффектнее.Снеллер с облегчением вздохнул. Он-то боялся, что Тревор вдруг стал праведником.– Мне нравится твоя идея, Трев.– Так работай над ней, да не тяни – твой отель обходится нам в целое состояние.– Хорошо, Трев.– И не очень-то разгуливай по барам.
Роб дремал, откинувшись на заднее сиденье такси, его голова беспомощно моталась из стороны в сторону. Опять тошнило. Шум и грохот оживленного римского транспорта гулким эхом отзывался в голове. Ему хотелось лишь одного: лежать в объятиях Леони, на прохладных простынях, ощущая прежний покой и умиротворение. Такси резко затормозило, и Роб, собравшись с силами, выполз из машины. Расплатившись с шофером, он, едва передвигая ноги, поплелся домой. У двери в квартиру он остановился, пошарив в карманах в поисках ключей. Проклятье, ключей не было. Он снова обыскал все карманы, но безуспешно. Должно быть, обронил у Энди. Он так надеялся успеть домой до приезда Леони, но сейчас молил Бога, чтобы она уже вернулась. Тащиться обратно через весь город – это было выше его сил.Роб позвонил в дверь и замер в ожидании. Послышались торопливые шаги. Затем щелкнул замок, с шумом упала дверная цепочка. Дверь приоткрылась, и через мгновение Леони уже рыдала в его объятиях.– Дорогая, что случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38