Он отступил на шаг от нее, исследуя Фрэнси своим холодным взглядом.
– Впрочем, я запамятовал – ведь ты из тех сучонок, которых перед употреблением надо помять, сделать им больно. Или, может, ты предпочитаешь ощущать боль в момент совокупления? Я, конечно, могу и перепутать, но точно знаю, что тебя привело сюда желание немного помучиться, или я не прав?
Не ответив на замечание Брэнта, Фрэнси, гордая своими прелестями, разлеглась на полу, глядя на него снизу вверх. Ей не понравились шуточки великого соблазнителя в ее адрес и его желание поиграть с ней. Такого рода игры со стороны молодых людей она терпеть не могла.
– Ты скотина. Никто до сих пор не ставил под сомнение мое умение работать ртом. В каких же это уроках, по-твоему, я нуждаюсь?
– Не стоит тратить время на болтовню, милочка. Ты пришла сюда с единственной целью – чтобы я тебя трахнул. Хотя тебе и следует преподать урок, но у меня нет ни времени, ни желания становиться твоим учителем. У меня уже давно стоит, поэтому перебирайся на кровать и готовься к бою, а я тем временем сброшу с себя тряпки.
Интонации в его голосе насторожили и отчасти испугали Фрэнси, в словах Брэнта она почувствовала металл и безжалостность хорошо отлаженного автомата. Вдруг ей расхотелось иметь с ним что-либо общее. Фрэнси вскочила в полный рост с полыхающими от гнева щеками.
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, Брэнт Ньюком. Я не подзаборная шлюха!
Брэнт ударил ее в грудь, и от боли и неожиданности она даже вскрикнула.
– Ты без сомнения шлюха, Фрэнси. Все женщины, с которыми я был знаком – шлюхи! По крайней мере, хотя бы для одного мужчины. Ну-ка, быстро забирайся назад в кровать и раздвигай ноги как можно шире.
Фрэнси стала отступать назад, встревоженная стальным блеском, заигравшим в его глазах. Только в эту минуту она поняла, что, оказывается, совершенно не уверена в себе и, более того, напугана этим человеком до копчиков ногтей, – моментами ей стало казаться, что перед ней не человек, а робот. Грудь от удара Брэнта ныла, а ее глаза наполнились слезами. Тем не менее она успела заметить, как он нажал какой-то тумблер и комната наполнилась легким жужжанием.
– Ты собираешься меня фотографировать? – спросила Фрэнси, глотая слезы.
– Нет, детка, я собираюсь снимать кино. Мы с друзьями любим иногда снять приличный порнофильм, и при этом никогда не задействуем актеров. В наших фильмах абсолютно все реально, потому что происходит на самом деле. – Глаза Брэнта продолжали холодно исследовать лицо Фрэнси – в них не светилось человеческое чувство. Бесстрастные, они словно превратились в два кусочка голубого льда.
– Поторапливайся, Фрэнси, не пытайся рассердить меня снова. А то я могу подумать, что ты ставишь передо мной именно такую задачу.
Брюки Брэнта полетели в угол. Френси успела отметить про себя, что тот не носит под джинсами белья. Он не затруднял себя подобной ерундой, перед ним стояли дела поважнее.
Он подошел к ней вплотную и толкнул ее изо всех сил таким образом, что Фрэнси опять очутилась в постели. Потом он, широко размахнувшись рукой, ударил ее. Будто со стороны Фрэнси услышала собственный вопль, но не пошевелилась, а так и осталась лежать на спине, распахнув ноги, зажмурив глаза и медленно осознавая, что по ее телу горячим потоком заструилось вожделение, нарастая и доводя ее до истерики. Действие гашиша продолжало сказываться на их движениях и поступках – Брэнт передвигался словно в замедленном фильме, неторопливо и тщательно устанавливал Фрэнси в несколько гротесковую позицию, нанося ей удары всякий раз, когда ему казалось, что она не столь быстро, как ему хотелось бы, подчиняется его желаниям или проявляет недостаточное понимание того, что угодно ему, Брэнту. В результате его манипуляций Фрэнси оказалась стоящей на четвереньках, используя колени и локти в качестве опоры. Прихватив брючный ремень, Брэнт стал хлестать ее по ягодицам, отчего Фрэнси завизжала и принялась извиваться, но не для того, чтобы избегнуть ударов ремня, а для того, чтобы любой ценой прикоснуться гениталиями к шелковой подушке, которую она зажимала между ног. Ее возбуждение начало достигать апогея, и она буквально молила Брэнта войти в нее или сделать хоть что-нибудь, чтобы она могла достичь вершины экстаза. Наконец, Брэнт сжалился над ней и вошел в нее сразу целиком, будто насадив ее на копье. Его пальцы мертвой хваткой держали ее за волосы, как если бы они служили ему уздой в бешеной скачке любви. Начиная с этого мгновения, Фрэнси впервые достигла пика наслаждения, а потом волны телесного счастья стали накатываться на нее одна за другой, превратившись в бесконечную цепь удовольствия. Тело Френси задвигалось в бешеном ритме, вынудив Брэнта выплеснуться в нее яростно и мощно.
Когда страсть улеглась, он пристроился рядом с ней, но уже ничем не напоминал изнывающего от похоти самца, которого являл собой минуту назад. Наоборот, он вел себя так, словно между ними не произошло ничего из ряда вон выходящего. К нему вернулись холодность, сдержанность и даже вежливость воспитанного хозяина.
Фрэнси уже не в состоянии была представить себе, что Брэнт взял ее сзади, подобно животному, он налил себе в бокал ледяного вина и шампанское для нее, ловко, даже изящно манипулируя бутылками, серебряными щипчиками и ведерком для льда. Затем он проговорил, уже в который раз удивив ее:
– Ты не пыталась прикрыть лицо руками, когда я бил тебя, глупая маленькая шлюшонка. А ведь я мог поставить тебе под глазом синяк! У тебя что, отсутствует элементарное чувство самосохранения?
– Я не знаю, никогда не думала об этом, – честно ответила Фрэнси. – Все, о чем я мечтала в тот момент, сходилось к одному желанию – испытать оргазм, когда же ты начал избивать меня, твои удары в определенном смысле помогали мне чувствовать собственное тело острее, чем обычно. Ну, как если бы ты, стукнув меня, демонстрировал тем самым свое присутствие со мной и во мне, требуя от меня дополнительного внимания к персоне Брэнта Нькома. А это, по-моему, означает только одно – что я для тебя желанна. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Не знаю, насколько точно я в состоянии понять весь этот вздор, да это не столь уж и важно, если боль на самом деле служит источником возбуждения для юной мисс. Между прочим, сколько тебе лет?
Вопрос Брэнта застал Фрэнси врасплох, она в панике старалась припомнить, что говорила ему по поводу своего возраста.
– Мне? Мне – двадцать, – неуверенно проговорила девушка.
Он сильно ударил ее в лицо, сбросив с кровати на пол.
– Не пытайся мне лгать, сучонка. Я хочу услышать правду.
– Хорошо, хорошо, только не волнуйся. Должна признаться, что мне не больше девятнадцати.
Терпение Брэнта лопнуло. Он встал с постели, рывком поднял Фрэнси на ноги и, схватив ее за волосы, оттащил в дальний конец комнаты, где находился туалетный столик. Там он, вооружившись салфетками, обильно смоченными холодным кремом, стал спокойнейшим образом стирать с лица Фрэнси тщательно нанесенный ею макияж, которым она весьма гордилась. Во время этого процесса Фрэнси вырывалась, плакала и обзывала Брэнта всеми возможными дурными словами, которые ей предлагала услужливая память. Брэнт, не прерывая работы, влепил ей несколько затрещин, чтобы она не мешала. Наконец, Фрэнси взмолилась о пощаде и, рыдая, призналась, что ей всего семнадцать.
– Мне семнадцать, Брэнт, правда, семнадцать. Я клянусь тебе. Но в этом году мне исполнится восемнадцать, сразу же, как я кончу школу. Честно, Брэнт. Сейчас я не вру.
Подобно уличному котенку, Фрэнси стала тереться о сильный торс Брэнта, стараясь лизнуть его кожу своим острым розовым языком. Внезапно Брэнт развеселился, его злость улетучилась, и он, ухмыляясь, схватил Фрэнси в охапку и отнес на постель. На этот раз наступила его очередь поработать языком. Он показал Фрэнси, что чувствует женщина, которую вылизывает и целует мужчина.
Эта сторона орального секса ей еще не была знакома. Ощущение было на удивление изысканным и острым. Фрэнси чуть с ума не сошла от восторга. Через некоторое время Брэнт изменил позицию и растянулся вдоль Фрэнси в стиле «шестьдесят девять». Фрэнси попыталась вернуть ему долг и старалась, как могла, ублажая Брэнта, но то, что он делал для нее, рождало настолько сильное удовольствие во всем ее существе, что моментами она забывалась и переставала трудиться ртом. Тогда Брэнт напоминал о себе зубами, от чего Фрэнси вскрикивала от боли и желания. Все, пережитое девушкой за краткий срок ее существования, не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытывала теперь… Она не переставая переходила от одного пика наслаждения к другому. Ах, если бы ее счастье могло продолжаться вечно…
Брэнт перевернулся на спину и, неожиданно втянув Фрэнси на себя, превратил девушку в жокея, совершающего прогулку верхом. Скачка завершилась, когда Брэнт истек в ее заветные глубины. Сам по себе момент истечения Фрэнси узнала по особым пульсациям и сокращениям мужской плоти в ее лоне. На лице же Брэнта не отразилось ничего, оно оставалось холодным, отстраненным и бесстрастным. Лишь в самый миг оргазма он со страшной силой вдавил пальцы в истерзанные бедра Фрэнси. Та вскрикнула от боли, не переставая удивляться, какой странный подарок послала ей судьба в лице Брэнта. Следующим движением Брэнт в прямом смысле стряхнул ее с себя. Толчок оказался такой силы, что Фрэнси скатилась с кровати на пол, прямо на мягкий пушистый ковер, причем Брэнт, видя падение, даже бровью не повел.
Фрэнси поняла, едва взглянув на Брэнта, что уже откровенно наскучила ему. Его голубые глаза, по-прежнему холодные и равнодушные, укрылись за оградой из длинных стрельчатых ресниц и как бы потеряли ее из виду.
– Я хочу еще, – молила она, распростертая на полу, оставаясь лежать там, куда он ее отбросил.
– А зачем? – Голос Брэнта звучал любезно, но слова разили наповал. – Если бы я даже и смог, то не думаю, что мне захотелось бы еще. В тебе, милашка, не осталось никаких тайн. Я уже знаю все твои маленькие секреты. Искать больше нечего. Если что и осталось в тебе любопытного, так это твоя склонность к садомазохизму, но даже такой тип извращений для меня не в новинку.
– Мне все равно, что бы ты там ни говорил, Брэнт! Пожалуйста, не обижай меня. Разве ты не понимаешь, что я без ума от тебя? Никто до тебя не поражал мое воображение до такой степени. Мне нравишься не только ты, но и все, что тебя окружает, например, твоя «игровая комната». Позволь мне быть с тобой, и я совершу ради тебя любое безумство, какое ты только в состоянии вообразить. Ты ведь знаешь, что это правда. Умоляю тебя, Брэнт!
Брэнт стоял рядом с кроватью, глядя на распростертую Фрэнси сверху вниз, по-прежнему обнаженный, со скучающей миной на лице. Раздосадованная его молчанием, она потянулась к его промежности, хищно растопырив пальцы руки. Но реакция Брэнта оказалась быстрее, чем у нее. Его рука отвесила Фрэнси звонкую оплеуху, которая снова повергла ее на пол. Девушка ударилась головой об пол и закричала в отчаянье:
– Проклятый недоносок, ты сделал мне больно!
– Но ведь тебе нравится, когда больно, разве ты забыла? Хочу также сделать официальное заявление, моя крошка, я ненавижу, когда мне причиняют боль, запомни это!
Он продолжал рассматривать Фрэнси, не меняясь в лице, и его леденящий взгляд, наконец, довел ее до слез. Она рыдала, как ребенок, вздрагивая всем телом, давясь влагой, струившейся из глаз и вдыхая воздух широко раскрытым ртом.
– Вот дерьмо какое! Насколько же ты глупа, если думаешь, что твои слезы могут хоть в малой степени повлиять на меня. Ты начинаешь действовать мне на нервы. Какого черта тебе здесь надо?
– Если ты не хочешь, чтобы я осталась у тебя, то позволь, по крайней мере, приходить к тебе время от времени. Клянусь, что больше не буду раздражать тебя, Брэнт, и выполню все, что ты мне скажешь…
– Да уж не сомневаюсь, что, если я позволю тебе бывать в моем доме, ты своего не упустишь, дорогуша! С другой стороны, возможно, кто-либо из моих друзей клюнет на такого извращенного птенчика вроде тебя и получит бездну удовольствия, обрабатывая ремнем твою задницу. Кто знает?
Брэнт улыбнулся Фрэнси, но в его улыбке не было и грамма веселья. Скорее его улыбка походила на безжалостную ухмылку палача.
– Ладно, можешь приходить, но помни – никаких потом жалоб и стонов. Тебе придется работать под взрослую и самой отвечать за себя и, разумеется, делать то, что тебе скажут. Надеюсь, ты принимаешь противозачаточные таблетки?
– Да, я принимаю таблетки с того дня, с того самого дня, как поступила в школу высшей ступени. Я все поняла. О, благодарю тебя, Брэнт!
В ответ на слова Фрэнси Брэнт ухмыльнулся, разглядывая содержимое стакана – он успел налить себе еще вина. Он раздумывал, отчего позволил этой извращенной куколке приходить к себе. Иногда, когда Брэнт находился в дурном расположении духа, он задавался престранными вопросами, одним из которых был вопрос о смысле собственной жизни, который формулировался словами «К чему все это?». Для чего, в самом деле, нужны ему вечные приемы, новые женщины, поиски новых развлечений? Что же сказал ему однажды этот ученый гусь, его персональный психоаналитик? Что-то вроде того, что богачу постоянно требуются новые впечатления и развлечения. Кроме того, очкарик твердил какую-то ерунду о подсознательном желании смерти, что, дескать, он, Брэнт, пытается непроизвольно разрушить собственную личность, а заодно разрушает и других. Но и психоаналитики не в состоянии знать всего. Всезнающих не существует. Люди продолжают создавать себе новых богов, в то время как единственная реальная сила проживает внутри их самих. Да, но какого дьявола он вдруг ударился в философствование?
Брэнт наблюдал за Фрэнси сквозь грани бокала. Сейчас она перешла из лежачего состояния в сидячее, вытирая кулачком заплаканные глаза. Она выглядела сущим ребенком без косметики и своего идиотского парика… Самое забавное, однако, заключалось в том, что на поверку ничего детского в ней не осталось – ищи – не ищи. Может быть, Фрэнси тоже, на свой лад, завернута на саморазрушение, как и он сам? Возможно, это и есть то общее, что их в определенном смысле объединяет. Но только в определенном смысле… Брэнт продолжал молча изучать девушку.
А потом он решил выбросить всю эту собачью чушь из головы. Брэнт чуть ли не замотал головой, отгоняя никчемные мысли о Фрэнси. С какой стати он должен забивать себе голову размышлениями о нравственном состоянии всякой потаскушки? С него довольно и собственных проблем.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47