Мередиту пришлось срочно вылететь в Лос-Анджелес. Затевалась крайне сложная, громоздкая, долговременная и дорогостоящая кампания по производству фильмов в Испании, что должно было немного оживить замороженные песеты. Мередит был занят с утра до ночи. Мелиссу это вполне устраивало. Она решила, что на ближайший уик-энд Мередит задержится в Нью-Йорке, а Мерри приедет к ним из школы, чтобы встретиться с отцом и познакомиться с новой мачехой. После чего Мередит улетит в Лос-Анджелес. Замечательно, лучше и не придумать. С другой стороны, что делать, если вдруг окажется, что Мерри и впрямь такая неинтересная и скучная зануда? Ходить по магазинам? Встречаться с друзьями? Но кто из ее друзей или знакомых станет торчать в Нью-Йорке в такое неподходящее время?
Мерри понравилась ей с первого взгляда. Куда больше, чем Мелисса могла даже надеяться. Мерри оказалась удивительной девочкой, умненькой, прекрасной, трогательной и нежной. Очень похожая на отца, она тем не менее отличалась от него каким-то поразительным, неземным спокойствием, умиротворенностью, что казалось в ней не результатом воспитания, а чем-то врожденным, как у животного, например олененка, который в минуту опасности замирает, сливаясь с листвой. А Мередита Мерри явно очень любила, просто обожала. Любила без памяти. И она очень старалась, чтобы ей понравилась Мелисса, да и сама хотела понравиться мачехе. Мелиссе хватило пяти минут, чтобы понять все это. Это ощущалось во всем: в походе девочки, повороте шеи, внимании, с которым она прислушивалась к словам, чуть-чуть приоткрыв рот.
– Ты уже прочно обосновалась в школе? – спросила Мелисса.
– Прошу прощения? – переспросила Мерри. – Извините, я не поняла…
– Тебя иногда отпускают? Как сейчас? Или все время держат взаперти?
– О, – кивнула Мерри. – Нам разрешено ездить домой на уик-энды. Я имею в виду старшеклассниц. Или посещать одноклассниц, если имеется письменное приглашение. Кроме того, старшеклассниц отпускают в колледж на встречи с мальчиками, если набирается группа из трех воспитанниц.
– Но ты можешь приезжать на уик-энды сюда?
– Да, – ответила Мерри.
– Пожалуйста, приезжай каждый раз. Мы будем очень рады.
– С удовольствием.
Все получилось как по писаному. К тому же это выглядело так, что Мелисса старается ради Мередита, и Мередит, сидевший рядом, одобрительно улыбнулся. Мерри тоже не могла не заметить, что Мелисса так же, как и она сама, старается подружиться с ней. Словно невидимая пить протянулась между ними.
Остаток вечера Мелисса сидела немного в стороне и держалась незаметно, чтобы не мешать общению отца с дочерью. Она не могла, да и не собиралась соперничать с Мередитом. В половине двенадцатого Мелисса распорядилась, чтобы подали какао. Это получилось весьма кстати, поскольку какао они могли пить втроем. А потом все пошли спать.
Рано утром Мередит уехал в аэропорт, а Мерри должна была после обеда сесть на поезд, чтобы вернуться в школу. Встали все рано и позавтракали вместе, после чего Мередит укатил на лимузине в аэропорт, а Мелисса осталась с Мерри наедине.
Ее так и подмывало поговорить с девочкой по душам, расспросить о ее жизни, узнать про нее все, что только можно. Ей понравилось, как выглядит Мерри, пришлась по душе свежесть и детская невинность ее черт, хотя обольщаться увиденным Мелисса не стала. Она припомнила собственную юность, когда сама научилась скрывать свои истинные мысли и желания с помощью таких простых ухищрений, как наивная улыбка и широко раскрытые глаза. Тем более что у Мерри, как она знала, определенный опыт уже имелся. И свидетельством тому была уничтоженная Мередитом фотография. Но вот как повлиял этот опыт – удачно или неудачно, полезно или вредно – на Мерри и на ее собственные замыслы относительно Мерри – Мелисса не знала. И ей не терпелось это выяснить. Впрочем, она отдавала себе отчет в том, что излишнее любопытство или настойчивость может погубить все дело. Сперва нужно завоевать доверие. Мелисса предложила, чтобы они с Мерри сходили прогуляться в парк. Мерри согласилась, и они отправились в Сентрал-парк.
Они больше гуляли, чем разговаривали, наслаждаясь ясностью и прозрачностью сентябрьского утра, получая удовольствие от ходьбы, от возможности поразмяться. Лишь дойдя до пересечения с Семьдесят второй улицей, обе почувствовали, что устали, и присели на скамейку.
– Какой большой парк, – заметила Мелисса. – Я никогда еще не заходила так далеко.
– А я уже здесь бывала, – сказала Мерри. – Этим летом. Я жила тогда вот в том доме, у Сэма Джаггерса. Он – агент у моего папы. Или адвокат. А может, и то и другое.
– Да, я знаю. А я думала, ты была летом в Лос-Анджелесе, – солгала Мелисса, желая услышать, что ответит Мерри.
– Да, так и было, – сказала Мерри. – Но потом я влипла в неприятную историю, и мне пришлось переехать в Нью-Йорк.
Она искоса посмотрела на Мелиссу, довольно изумленная, что мачеха не знает о случившемся.
– Вот как? – выжидательно произнесла Мелисса. Но Мерри промолчала. Она еще не созрела для того, чтобы исповедаться.
Видя, что молчание грозит затянуться и не желая показаться слишком настойчивой, Мелисса спросила:
– Может быть, ты бы хотела заскочить к Джаггерсам? Они тебе понравились, да? Тебе было хорошо с ними?
– О, да. Они замечательные люди. И… Да, я бы с удовольствием к ним заглянула, если вы не возражаете.
– Конечно. Я буду только рада. Только давай сначала позвоним им. Где-то поблизости должен быть телефон-автомат. Они теперь всюду понатыканы.
Они позвонили, потом зашли к Джаггерсам, посидели с ними, перекусили и выпили по чашечке кофе. Затем вернулись в гостиницу; Мерри собрала свои вещи и вскоре уехала на вокзал.
Что ж, похоже, я своего добилась, подумала Мелисса. Она была особенно довольна тем, что притворилась, будто ничего не слышала о похождениях Мерри в Лос-Анджелесе. Зато потом, когда Мерри расскажет ей обо всем, что там случилось, это уже будет безошибочно означать, что между ними установилась достаточная степень доверия. Мелисса уже окончательно уверилась, что Мерри ей нравится. У девочки есть чувство собственного достоинства. Как у кошки. Беззаветная преданность собак скучна и утомительна, а вот кошки и котята – другое дело; они всегда хранят какую-то сдержанность. Их дружбу еще надо суметь завоевать.
На следующий уик-энд Мелисса села в «феррари» и прикатила в школу «Мазер». Не ожидавшая этого Мерри была обрадована и приятно удивлена.
– Вам же пришлось столько проехать! – воскликнула она.
– О, я могу позволить себе такую роскошь, я ведь – свободная женщина. Времени у меня хоть отбавляй. К тому же я обожаю сидеть за рулем. Так хотя бы можно полюбоваться окрестностями. Долина Гудзона очень живописна, и я все время глазею по сторонам. К тому же у меня новая машина, которую только что доставили, и мне не терпелось обкатать ее. Вот я и решила совместить приятное с полезным.
– У вас новая машина?
– Да, настоящая игрушка. Если хочешь, можешь прокатиться.
– Мне нужно получить разрешение, – вздохнула Мерри.
– Какое разрешение?
– У мисс Престон, нашей директрисы.
– Давай попросим вместе, – предложила Мелисса. – Если ты не против, конечно?
– О, нет, что вы, – запротестовала Мерри. – К тому же мисс Престон будет рада познакомиться с вами.
Вот и чудесна, подумала Мелисса. Они уже стали союзниками. Это, конечно, пустячок, но успех складывается из подобных мелочей. Рано или поздно все это неизбежно скажется.
Они отправились в директорский кабинет, и Мерри представила свою мачеху мисс Престон. Не без гордости, подметила Мелисса.
– Мисс Престон, я хочу представить вам мою мачеху, миссис Хаусман. Мелисса, познакомьтесь, пожалуйста, с мисс Престон, директором нашей школы.
– Здравствуйте, – произнесла мисс Престон. – Очень приятно.
– Здравствуйте, – приветливо улыбнулась Мелисса. – Мне тоже очень приятно. Я очень много слышала о вас от Мерри. Она восхищается вами.
– Я очень рада это слышать, – сказала мисс Престон.
Мисс Престон не скрывала, что ей и впрямь очень приятно познакомиться с Мелиссой. Интересно, почему это, подумала Мелисса. Она рада, что у ее воспитанницы появилась мачеха? Или на нее произвело впечатление знакомство с одной из богатейших женщин в мире? Или причина в чем-то ином?
Похоже, в свое время мисс Престон была довольно привлекательной женщиной. И тем не менее – мисс. Что-то неуловимое в вибрации голоса или в интонации подсказало Мелиссе, что в другой стране или в другое время мисс Престон могла бы обхаживать ее так, как сейчас она сама обхаживала одну из учениц мисс Престон. Они явно остались довольны знакомством друг с другом, хотя обе испытали некоторую неловкость – возможно, оттого, что так быстро раскусили друг друга. Несколько минут они поболтали, обмениваясь восторженными репликами по поводу красоты осенних лесов вокруг школы, после чего Мелисса, призвав на помощь все свое обаяние, спросила, нельзя ли ей покатать Мерри на машине и полюбоваться природой.
– Вообще-то это не принято, – начала мисс Престон. – Обычно заявку на дневной отпуск у нас подают до полудня в четверг.
– О, но я так внезапно нагрянула, – улыбнулась Мелисса. – Мерри даже не подозревала о моем приезде.
– Да, я понимаю. Что ж, я не возражаю. Но вы постараетесь вернуться к шести?
– Обязательно, – заверила Мелисса.
– Желаю хорошо провести время, – сказала мисс Престон.
Вот она и добилась своего. Распрощавшись с мисс Престон, они вышли наружу, к маленькому красному «феррари», поблескивавшему на полуденном солнце. Мелисса включила зажигание, и «феррари» резво рванул с места. Мерри сидела рядом, сияющая и наслаждающаяся свободой. Мир казался прекрасным – роскошная машина, солнечный день, замечательная Мелисса…
– Листья здесь только еще начинают терять зелень, – заметила Мерри, когда «феррари» покрыл уже довольно изрядное расстояние по извилистой дороге, направляясь к горам и тропе Могавков. – Через несколько недель все тут изменится, расцветится желто-красно-оранжевыми тонами.
– Здесь прекрасно, – ответила Мелисса. – Сказочно богатая природа и, что удивительно – совершенно нетронутая. Когда я думаю об этой прекрасной земле, меня часто охватывает и переполняет чувство полной бессмысленности и бесполезности своего существования. Ведь я и в самом деле бесполезна. Какой от меня толк?
– А вот Валери пишет, что главная ценность поэзии как раз и заключается в ее полной бесполезности.
– Господи, кому сейчас нужна поэзия? – спросила Мелисса, тем самым подтверждая заявление Мерри. – А ты читаешь Валери?
– Немного. Мы проходим его в школе. – Он тебе нравится?
– О, да. Даже очень.
– Когда-то я тоже им увлекалась.
– Когда-то?
– Хотя, пожалуй, он мне до сих пор нравится. Только уже руки до него давно не доходят. А жаль. Хотелось бы перечитать его. Хотя бы вспомнить.
– Мне очень нравятся его забавные стихи по поводу курения:
Я так люблю, чтобы меня от мира
Предохраняла тонкая завеса дыма.
Или это Верлен?
– Не помню, – произнесла Мелисса. – Но сказано хорошо. Знаешь, мне кажется, что в твоем возрасте я была такой же, как ты сейчас.
– В самом деле?
– Да. Мой отец тоже был по-своему романтический и яркий. Невероятно красив и, как тебе известно, столь же невероятно богат. Ему принадлежали лучшие скакуны, великолепные яхты и, конечно, женщины. Но меня это угнетало. Я росла в одиночестве, безумно любила отца и почти не общалась с ним. Когда же нам удавалось побыть вместе, вся кипела от злости, потому что вокруг него вечно роились люди, которые, как мне казалось, имели куда меньше прав рассчитывать на его внимание, чем я, но тем не менее удостаивались его в значительно большей мере, чем я. Надеюсь, я не вторгаюсь во что-то слишком личное?
– Нет, нет, что вы! На самом деле, когда я переспросила… Мне было очень приятно узнать, что вы когда-то были такой же. Потому что, если я была… Если я сейчас такая же, какой и вы были когда-то, то для меня еще не все в жизни потеряно.
– Господи, ну, конечно. Ты вырастешь, окончишь школу и станешь женщиной. Причем замечательной женщиной – я уверена.
– Возможно, – вздохнула Мерри.
– Совершенно точно. И не волнуйся из-за этого. Расскажи, что за история случилась там в Лос-Анджелесе.
Мерри не ответила.
– Ведь ничего такого ужасного, правда?
– Если бы вы знали…
– О, я знаю. Я же говорю, что мы с тобой очень похожи. Знаешь, например – хотя ты, конечно, не можешь этого знать, – что мой кузен изнасиловал меня, когда мне было только одиннадцать?
– Но ведь это сделали с вами насильно. Не вы же виноваты в случившемся.
– В какой-то степени я. Я сама его к этому подтолкнула.
– Но вам же было всего одиннадцать.
– А тебе всего шестнадцать. Какая разница? По-моему, не столь уж заметная.
Мерри чуть призадумалась, потом изучающе посмотрела на Мелиссу. При этом она старалась делать вид, что любуется окрестностями. Мелисса остановила «феррари» на одном из поворотов извилистой горной дороги – серпантина, известного под названием тропа Могавков. Внизу простиралась прекрасная долина, исчезавшая в сизой дымке над зеленым горизонтом. Мерри, налюбовавшись изумительным видом, принялась рассказывать Мелиссе о своих приключениях в Лос-Анджелесе. При этом не поворачивала головы и не смотрела на мачеху. Она рассказала про Новотны, и про молодежную компанию, с которой познакомилась в теннисном клубе «Беверли-Хиллс», и про злополучные фотографии. А напоследок выложила без утайки про встречу с Денвером Джеймсом и про вечер, проведенный в его пляжном коттедже.
Мерри даже не могла себе объяснить, почему делится такими сокровенными подробностями с Мелиссой. Во всяком случае, никакой видимой причины для этого не было. Тем более что закончиться все это может самым плачевным образом: Мелисса возмутится или ужаснется – в любом случае их только зарождающейся дружбе придет конец. Мерри уже совсем уверилась, что именно так все и закончится.
Но она ошиблась. Мелисса слушала, курила и почти все время молчала. Она, казалось, все понимала и даже сочувствовала. Не только дело не дошло до нотаций или осуждения, но, напротив, когда Мерри закончила, Мелисса еще некоторое время сидела и молчала, а потом, покачав головой, привлекла Мерри к себе со словами: «О, моя бедная, родная девочка!» Прижав голову Мерри к своему плечу, она стала гладить ее по волосам.
Никто еще никогда не относился к Мерри с такой добротой и искренностью. Ни собственная мать, ни Карлотта, ни даже отец – никто. И Мери так растрогалась, так расчувствовалась, что не выдержала и разрыдалась. А Мелисса прижимала ее к себе и гладила по волосам.
Потом Мелисса достала носовой платочек, протянула его Мерри и предложила потихоньку возвращаться в школу, чтобы не гневить мисс Престон. Когда впереди показались ворота школы, Мерри спросила, приедет ли Мелисса к ней еще.
– Конечно, приеду, – пообещала Мелисса. – А ты приезжай на уик-энды к нам, хорошо? Приедешь?
– С радостью.
Мерри просто не знала, как благодарить Мелиссу. Даже слов не находила. От избытка чувств она наклонилась, поцеловала Мелиссу в щеку и побежала к воротам школы «Мазер».
Мелисса сидела в машине, глядя вслед исчезающей фигурке своей падчерицы. Она вздохнула, запустила мотор и покатила в сторону Нью-Йорка. Радости победы она не ощущала. Их отношения зашли слишком далеко для этого. Нечего было и думать о том, чтобы соблазнить эту девочку, которая нуждалась только в сочувствии и душевном тепле. Да, Мелисса вовсе не покривила душой, когда сказала, что они с Мерри чем-то похожи друг на друга. Тепло, которое они принесут друг другу, возможность выплакаться на плече, поделиться самым сокровенным, излить душу – разве это само по себе не прекрасно?
Мелисса вела машину очень медленно, что случалось с ней крайне редко. Она знала, что, приехав в Нью-Йорк, не сможет найти себе места, станет считать дни до следующего уик-энда. А каждая минута езды по этому шоссе сократит ей время томительнейшего ожидания в Нью-Йорке.
Идея была настолько гениально проста, что никто не мог понять, почему не додумался до этого раньше. По частям, правда, это уже делалось. Всякий раз, как накапливалось достаточное количество какой-либо замороженной валюты, по этому поводу созывали собрание. Например, египетские фунты. Кому, черт побери, нужны египетские фунты? Ясное дело – никому! Тем более что их стоимость падает с головокружительной скоростью. Но один помощник бухгалтера, племянник вице-директора со стороны жены, разнюхал, что египетские фунты принимает компания «Би-Оу-Эй-Си», которая недавно открыла филиал в Каире и использует фунты для платежей тамошним служащим. Помощник бухгалтера поделился своим открытием с дружком, который сообщил об этом своему родственнику, а последний подал докладную в отдел рекламы, где ее благополучно затеряли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47