– Но не выбраться из нее.
– Но я… – начал было Мередит.
– Ну, пожалуйста, – прервала его Мелисса. – Медленно, медленно, медленно.
– Хорошо, – пожал плечами Мередит. – Почему бы и нет?
Они еще долго лежали рядом. Мередит гладил крохотные грудки, обводил пальцем нежные сосочки, ласкал углубление, в котором скрывался изящный пупок, проводил ладонью по атласной коже живота, спускаясь к треугольнику мягких пушистых завитков и лишь время от времени, словно невзначай, легонько касаясь пышущего жаром углубления между внутренними поверхностями бедер. И Мелисса обеими руками гладила его тело, обследуя выпуклости на груди, сжимая крепкие бедра и иногда задерживая пальцы на его мощном фаллосе – робко, словно даже боязливо.
Наконец, Мередит, не в силах больше терпеть эту сладостную пытку, взмолился:
– О, Мелисса, я не могу больше!
Он со стоном перекинул через нее ногу, потом лег сверху, и на этот раз его уже не оттолкнули. Его разбухший, нетерпеливо подергивавшийся член проскользнул в лоно Мелиссы, которая закатила глаза и только повторяла, вернее, даже всхлипывала, еле различимо: «Ох, ох, ох, о Боже…»
И снова, и снова.
Прошло довольно много времени, прежде чем Мередит сумел довести ее до пика наслаждения. Наконец, еле слышные придыхания Мелиссы перешли в один сплошной, нарастающий стон, и Мередит, возбужденный до крайности, извергнул свою огнедышащую страсть в самую ее глубину.
Потом они молча лежали, упиваясь сладостной опустошенностью, как до того упивались не менее сладостной страстью. Наконец, когда оба немного ожили, Мелисса попросила Мередита налить шампанского.
Он послушно наполнил для нее бокал.
– А тебе?
– Мне уже достаточно. Я много не пью.
– Ты счастливый.
– Ты так думаешь?
– Да. Впрочем, нет, не знаю. А вот я точно счастливая. Кстати, ты знаешь, что ты первый мужчина, с которым я легла в постель?
– Нет.
– Ты мне не веришь?
– Нет.
– Да, это неправда. Хотя в некотором роде и правда. Ты мой второй мужчина. Первым был мой кузен Никос. Мне тогда было одиннадцать. А ему, кажется, тридцать два.
– Ужасно.
– Да. С тех пор я не знала ни одного мужчину.
– Что ж, пожалуй, в таком случае я тоже выпью шампанского.
Четыре дня спустя они решили пожениться. Решение было принято в постели. Мелисса тут же сняла трубку и продиктовала по телефону телеграмму матери в Париж. Мередит, в свою очередь, позвонил Мерри, но поговорить с дочерью ему не позволили, поскольку она находилась на занятиях в гимнастическом зале. Мередит изложил свои новости мисс Престон.
Будь мисс Престон немного поумнее или прозорливее, она бы поняла, что ее час пробил, и возобновила бы натиск с помощью шоколада и выражений чувств. Она же ограничилась лишь тем, что, повстречав Мерри после обедни, поздравила ее.
Мерри, даже не улыбнувшись, произнесла: «Благодарю вас, мисс Престон» и последовала в столовую.
Мисс Престон вознегодовала. Еще никогда ей не приходилось сталкиваться с такой холодной и бездушной девушкой.
Однако Мерри отнюдь нельзя было упрекнуть в бездушии. Просто она отчаянно пыталась не показать вида, насколько огорчена, старалась сделать так, чтобы никто не догадался, что она влюблена в своего отца и буквально убита горем из-за того, что отец снова женится. Она даже не могла поделиться своими чувствами с Хелен, родители которой, а также отчим и мачеха и очередной отчим и очередная мачеха женились, разводились и выходили замуж едва ли не каждую неделю.
Днем, когда скрыть от посторонних глаз то, что творилось в ее душе, было слишком трудно, Мерри старалась не думать на эту тему, зато по ночам, дождавшись, пока погаснет свет, она целиком отдавалась своим мыслям.
На следующий день настала среда, которая считалась в школе «Мазер» полувыходным днем. С утра были занятия, а после ленча воспитанницы были предоставлены сами себе. В это время обычно все отдыхали.
Мерри спустилась в вестибюль, зашла в местную лавку и купила помаду, румяна и тени для век. Тем самым она нарушила школьный устав, согласно которому воспитанницам воспрещалось пользоваться косметикой или даже держать ее в школе. Мерри купила также маленькую баночку кольдкрема и упаковку гигиенических салфеток, что правилами не возбранялось.
Прихватив с собой покупки, она отправилась на вокзал, где можно было укрыться от любопытных взоров в дамском туалете. Там Мерри накрасила губы, наложила тени и подрумянила щеки. Тени, помаду и румяна она после этого выбросила, оставив себе только крем и салфетки. Затем, приобретя облик, не позволяющий заподозрить в ней воспитанницу школы «Мазер», Мерри заглянула в ближайший винный магазинчик и попросила кварту виски «Блек лейбл» – единственную марку, которую знала.
– Восемнадцать-то есть? – буркнул из-за прилавка хозяин.
– Самый приятный вопрос, который я сегодня слышала, – лукаво улыбнулась Мерри.
– Так есть или нет? – настаивал владелец магазинчика.
– Конечно, есть.
– А водительские права есть?
– Да, – ответила Мерри, быстро соображая. – Только они в машине. Вон стоит моя машина, видите?
Она неопределенно махнула рукой в сторону улицы. – Угу. Ладно. Времена-то какие – сами понимаете. А спросить я обязан – закон есть закон.
– Конечно, вы правы.
Он протянул ей бутылочку «Блэк лейбл», и Мерри расплатилась. Потом она вернулась на вокзал, сразу прошла в дамский туалет, счистила с себя всю косметику и насухо вытерла лицо. И возвратилась в школу. Бутылочку виски припрятала в пакет с бельем, который хранила в стенном шкафу.
Извлекла она виски из тайника только вечером, после ужина. Хелен сидела в гостиной, готовясь к завтрашнему семинару. Она привыкла, что Мерри рано уединяется в спальне, поскольку Мерри всегда читала на ночь. Так что ничего необычного в том, что Мерри ушла в свою крохотную спаленку, не было. Тем более что она на глазах у Хелен прихватила с собой книгу. Мерри налила виски в пластиковый стакан для полоскания рта и выпила залпом, не разбавляя – ни льда, ни содовой, ни даже обычной воды у нее не было. Сначала ей обожгло горло и живот, но потом жжение кончилось, а по всему телу разлилось приятное тепло. Неплохо, совсем неплохо. Впрочем, Мерри поставила себе задачу напиться, поэтому, окажись даже первое ощущение совсем тошнотворным, она все равно продолжала бы добиваться своей цели. Меньше чем через час Мерри осознала, что, наконец, набралась до чертиков. Щеки казались резиновыми, а язык одеревенел и ворочался с трудом. Тело охватила приятная истома, а в голове было удивительно легко и пусто. Очаровательно пусто. Неотразимо.
Мерри бросила взгляд на будильник, стоявший на бюро. Стрелки показывали только без двадцати пяти десять. Мерри вылезла из постели, споткнулась, хихикнула, потом, пошатываясь, выбрела в гостиную.
– С тобой все в порядке? – подозрительно осведомилась Хелен.
– Да. А что?
– Не знаю. Просто ты какая-то странная.
– Ты тоже какая-то странная.
– Я не то имела в виду.
– Я знаю, – сказала Мерри. И устремилась к двери.
– Ты куда?
– Я знаю куда, – загадочно ответила Мерри.
Даже сейчас ей не хотелось признаваться в содеянном Хелен. Своей единственной подруге. И это было грустно. Но Мерри ни о чем не сожалела. В конце концов, Хелен может подумать, что она идет в ванную.
Мерри спустилась по лестнице, пересекла вестибюль и подошла к двери мисс Престон. Она сняла подвешенный на крючке миниатюрный деревянный молоточек и постучала. Мисс Престон открыла ей сама.
– Да, Мередит?
– Я хочу доложить о своем поведении, мисс Престон.
– Что? Доложить о своем поведении? А что случилось?
– Я распивала спиртные напитки.
– Как, это правда? Ты шутишь?
– Вовсе нет. Поэтому я и пришла доложить, – сказала Мерри, с трудом подавляя желание хихикнуть.
– Но… Я хочу сказать… Ты, что – прямо сейчас пила?
– Да.
– Где?
– А какая разница? – Сдерживать хихиканье становилось все труднее и труднее.
– Вопросы буду задавать я, если не возражаешь, – сухо сказала мисс Престон. – Так где?
– В своей комнате.
– А Хелен?
– Что – Хелен?
– Она тоже пила с тобой?
– Мот, мисс Престон.
Что за дурацкий вопрос, подумала Мерри. Как можно заподозрить Хелен в пьянстве? И до чего же нелепо выглядит мисс Престон, раскачиваясь взад-вперед. Или же раскачивается вовсе не мисс Престон, а она сама? Мерри вдруг стало плохо. Голова у нее закружилась, а пол под ногами заходил ходуном.
– Можно мне сесть, мисс Престон?
– Да, конечно. А Хелен знала, что ты пьешь спиртное, Мередит?
– Нет, мисс Престон.
– Где ты его взяла?
– Виски?
– То, что ты пила. Где ты его взяла?
– Купила сегодня днем в городе. – Где именно?
– Если позволите, я не скажу.
– Что ж, это вполне понятно, – признала мисс Престон. На минуту она призадумалась, потом спросила:
– А почему ты решила напиться?
– Потому что мне так захотелось.
– Почему? – требовательно спросила мисс Престон.
– Чтобы напиться, почему еще… Не понимаю, какая вам разница.
– Мне кажется, Мередит, что ты сейчас не способна хоть что-то понимать, – сварливо произнесла мисс Престон. Она сняла телефонную трубку и, держа ее одной рукой, другой рукой начала перелистывать личные карточки. Найдя карточку Мерри, она набрала нужный номер.
– Алло, – сказала она в трубку. – Говорит мисс Престон из школы «Мазер». Это мистер Джаггерс?
Непродолжительное молчание, потом:
– Нет, с ней все в порядке. В том смысле, что она не заболела и с ней ничего не случилось. Однако она нарушила школьный устав… – Опять молчание. – Да, я вполне уверена. Мне кажется, что лучше всего мне поговорить с ее отцом… Да, прямо сейчас, если возможно.
Она выслушала мистера Джаггерса, потом взяла золоченый карандаш «кросс» и записала на карточке Мерри еще один телефонный номер.
– Большое спасибо, мистер Джаггерс… Да, я понимаю. Поверьте, мне самой очень жаль, что так вышло… Еще раз большое спасибо. До свидания.
Она набрала другой номер и попросила подозвать к телефону Мередита Хаусмана. Судя по всему, ее попросили назваться, поскольку она представилась:
– Агата Престон из школы «Мазер»… Да, совершенно верно. «Мазер»… «М-а-з-е-р»… Да.
Мерри вполуха слушала, как мисс Престон объясняет ее отцу, какую именно школьную заповедь нарушила его дочь и какие это может иметь последствия. Она не слушала слова, поскольку они были совершенно очевидны, а скорее вслушивалась в интонации, необычные для мисс Престон подобострастные нотки, которые столь разительно отличались от привычного для ушей воспитанниц сухого повелительного голоса. Потом мисс Престон замолкла и стала слушать уже сама. Мерри безмятежно попыталась представить – что именно может сказать ее отец. Это вряд ли имело для нее какое-то особое значение. Не все ли ей равно теперь?
Но она ошиблась. Поведение мисс Престон разительно изменилось. Теперь она только лопотала:
– Я понимаю… Я понимаю… Да, я понимаю… Сперва учтиво, затем все более и более сердито и, наконец, раздраженно, почти яростно. Губы ее сжались в тонкую полоску, а веки сузились.
– Это просто возмутительно, мистер Хаусман, – пропыхтела она. И потом после секундного замешательства добавила: – Хорошо, я сама как следует все обдумаю, а затем сообщу вам о своем решении. Через мистера Джаггерса, конечно. Так, я думаю, будет правильнее… Да, я знаю, что бы вы сделали на моем месте, но я поступлю иначе. И я буду иметь дело только с мистером Джаггерсом. Надеюсь, вы простите меня за то, что я осмелилась докучать вам с такими пустяками, хотя я сама расцениваю случившееся как нечто чрезвычайное и из ряда вон выходящее. До свидания.
Последние слова она даже не выговорила, а скорее выплюнула. И швырнула трубку с такой силой, что Мерри не на шутку испугалась, что телефон разлетится вдребезги. Ей еще никогда не приходилось видеть мисс Престон в таком бешенстве. Мисс Престон посмотрела на Мерри, потом глубоко вздохнула и, неожиданно быстро обретя обычное хладнокровие, передала Мерри слова Мередита Хаусмана.
– Боюсь, – начала она, – что беседа с твоим отцом не возымела должного действия. То, что он мне сказал, безусловно не предназначено для твоих ушей, но я тем не менее передам тебе это.
С этими словами она приумолкла, словно сомневалась, следует ли осуществлять свою угрозу. Или же, возможно, пыталась переосмыслить услышанное и облечь сказанное Мередитом в иную форму, более привычную для себя и более приемлемую для Мерри. Мерри терпеливо ждала. Ей было любопытно узнать, что же такого мог сказать ее отец, но от нетерпения она не сгорала. Она не думала, что любые слова могут изменить хоть что-то в ее жизни. В конце концов, самое худшее, что могло с ней случиться, заключалось в необходимости выслушать долгую и нудную нотацию. И Мерри готова была перетерпеть эту нотацию точно так же, как незадолго до этого была готова перетерпеть вкус виски, каким бы противным тот ни оказался, – ради осуществления своей цели.
– Так вот, – собралась, наконец, с мыслями мисс Престон, – он сказал, что вовсе не удивлен. Даже посмеялся. Я рассказала, что ты здесь, у меня, совершенно пьяная, а он засмеялся. Сказал, что и сам в свое время был пьяницей и что мать твоя была пьяницей, так что он не видит ничего удивительного в том, что и в тебе проявилось пристрастие к спиртному. По его словам, совершенно естественно, что тебя должны вышвырнуть из школы, но, поскольку существует еще множество других школ, он не сомневается, что рано или поздно тебе удастся закончить одну из них.
Мерри повесила голову. Она не хотела, чтобы мисс Престон могла сейчас видеть ее лицо.
Но мисс Престон не собиралась оставить свою жертву в покое.
– Посмотри-ка на меня, – велела она. – Мередит… Мерри, я прошу тебя.
Мерри послушно посмотрела на нее.
– Это, конечно, ужасно. И я просто не знаю, как мне поступить. Но я знаю, как не следует поступать, поэтому я, пожалуй, не буду настаивать на том, чтобы исключить тебя. Да, мы тебя не исключим. Я хочу, чтобы ты продолжала учиться в нашей школе и чтобы ты как следует поразмыслила над тем, что сказал твой отец. Ты должна сама решить, такую ли жизнь ты хочешь влачить, о таком ли будущем для себя ты мечтала. О таком?
– Нет, мисс Престон.
– Конечно. Я тоже так думаю. Теперь ступай в эту комнату – это моя спальня для гостей – и ложись спать. Я не хочу, чтобы ты в таком состоянии возвращалась к себе. Завтра утром, перед завтраком, ты поднимешься к себе и переоденешься, а если кто-нибудь спросит, где ты была, ответишь, что плохо себя чувствовала и провела ночь в нашем лазарете. Да, тяжкое бремя досталось тебе от отца… И очень несправедливое. Давай будем считать, что ничего не случилось – но только один-единственный раз. Другой такой возможности тебе уже не представится. Хорошо?
– Да, мисс Престон.
– Вот и договорились, – сказала мисс Престон. – Ступай теперь спать.
– Спасибо, мисс Престон.
Мерри легла спать, а Агата Престон еще долгое время сидела и читала. Или, вернее, делала вид, что читает, тогда как на самом деле она прислушивалась, чутко ловя каждый звук… сама того не зная, чего ожидает услышать. И в конце концов ее ожидания оправдались – она кое-что услышала. Звук, правда, был приглушенный и сдавленный. Мерри явно пыталась заглушить его, но даже с лицом, уткнутым в подушку, ее всхлипывания доносились до ушей слушавшей, сидевшей очень тихо.
Мисс Престон не была уверена в том, что именно выражают эти всхлипывания – благодарность, унижение или отчаяние. Скорее всего, рассудила она, здесь смешано все это. И все-таки своего добилась. Во всяком случае, начало явно положено. Она припомнила знаменитое изречение Архимеда: «Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар». Удастся ли ей переделать Мерри? Таких иллюзий мисс Престон, конечно, не питала. Однако от прежней безнадежности уже тоже не осталось и следа.
ГЛАВА 6
Мерри даже не подозревала, что ее отец старался для ее же пользы. Способ его общения с мисс Престон был, конечно, весьма необычным, но тем не менее возымел эффект. Мередит, который во время звонка мисс Престон находился в постели с Мелиссой в ее гостиничных «люкс»-апартаментах, пребывал в таком прекрасном расположении духа, что отважился на этот дерзновенный и рискованный шаг – единственный, по его мнению, который мог способствовать тому, чтобы Мерри не исключили из школы. Мередит не мог объяснить, почему надеялся, что его уловка сработает, и тем более он не сумел бы объяснить – каким образом она должна была сработать. Возможно, дело в том, что счастливые люди тоньше ощущают биение времени и человеческую душу или на счастливцах лежит благословение Господне, а может быть, им просто везет. Так или иначе в ту минуту на Мередита снизошло озарение, внушившее ему непоколебимую уверенность в том, что он должен поддаться порыву. В результате мисс Престон поступила так, как он хотел, и оставила Мерри в школе.
Мерри же показалось, что ее предали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Но я… – начал было Мередит.
– Ну, пожалуйста, – прервала его Мелисса. – Медленно, медленно, медленно.
– Хорошо, – пожал плечами Мередит. – Почему бы и нет?
Они еще долго лежали рядом. Мередит гладил крохотные грудки, обводил пальцем нежные сосочки, ласкал углубление, в котором скрывался изящный пупок, проводил ладонью по атласной коже живота, спускаясь к треугольнику мягких пушистых завитков и лишь время от времени, словно невзначай, легонько касаясь пышущего жаром углубления между внутренними поверхностями бедер. И Мелисса обеими руками гладила его тело, обследуя выпуклости на груди, сжимая крепкие бедра и иногда задерживая пальцы на его мощном фаллосе – робко, словно даже боязливо.
Наконец, Мередит, не в силах больше терпеть эту сладостную пытку, взмолился:
– О, Мелисса, я не могу больше!
Он со стоном перекинул через нее ногу, потом лег сверху, и на этот раз его уже не оттолкнули. Его разбухший, нетерпеливо подергивавшийся член проскользнул в лоно Мелиссы, которая закатила глаза и только повторяла, вернее, даже всхлипывала, еле различимо: «Ох, ох, ох, о Боже…»
И снова, и снова.
Прошло довольно много времени, прежде чем Мередит сумел довести ее до пика наслаждения. Наконец, еле слышные придыхания Мелиссы перешли в один сплошной, нарастающий стон, и Мередит, возбужденный до крайности, извергнул свою огнедышащую страсть в самую ее глубину.
Потом они молча лежали, упиваясь сладостной опустошенностью, как до того упивались не менее сладостной страстью. Наконец, когда оба немного ожили, Мелисса попросила Мередита налить шампанского.
Он послушно наполнил для нее бокал.
– А тебе?
– Мне уже достаточно. Я много не пью.
– Ты счастливый.
– Ты так думаешь?
– Да. Впрочем, нет, не знаю. А вот я точно счастливая. Кстати, ты знаешь, что ты первый мужчина, с которым я легла в постель?
– Нет.
– Ты мне не веришь?
– Нет.
– Да, это неправда. Хотя в некотором роде и правда. Ты мой второй мужчина. Первым был мой кузен Никос. Мне тогда было одиннадцать. А ему, кажется, тридцать два.
– Ужасно.
– Да. С тех пор я не знала ни одного мужчину.
– Что ж, пожалуй, в таком случае я тоже выпью шампанского.
Четыре дня спустя они решили пожениться. Решение было принято в постели. Мелисса тут же сняла трубку и продиктовала по телефону телеграмму матери в Париж. Мередит, в свою очередь, позвонил Мерри, но поговорить с дочерью ему не позволили, поскольку она находилась на занятиях в гимнастическом зале. Мередит изложил свои новости мисс Престон.
Будь мисс Престон немного поумнее или прозорливее, она бы поняла, что ее час пробил, и возобновила бы натиск с помощью шоколада и выражений чувств. Она же ограничилась лишь тем, что, повстречав Мерри после обедни, поздравила ее.
Мерри, даже не улыбнувшись, произнесла: «Благодарю вас, мисс Престон» и последовала в столовую.
Мисс Престон вознегодовала. Еще никогда ей не приходилось сталкиваться с такой холодной и бездушной девушкой.
Однако Мерри отнюдь нельзя было упрекнуть в бездушии. Просто она отчаянно пыталась не показать вида, насколько огорчена, старалась сделать так, чтобы никто не догадался, что она влюблена в своего отца и буквально убита горем из-за того, что отец снова женится. Она даже не могла поделиться своими чувствами с Хелен, родители которой, а также отчим и мачеха и очередной отчим и очередная мачеха женились, разводились и выходили замуж едва ли не каждую неделю.
Днем, когда скрыть от посторонних глаз то, что творилось в ее душе, было слишком трудно, Мерри старалась не думать на эту тему, зато по ночам, дождавшись, пока погаснет свет, она целиком отдавалась своим мыслям.
На следующий день настала среда, которая считалась в школе «Мазер» полувыходным днем. С утра были занятия, а после ленча воспитанницы были предоставлены сами себе. В это время обычно все отдыхали.
Мерри спустилась в вестибюль, зашла в местную лавку и купила помаду, румяна и тени для век. Тем самым она нарушила школьный устав, согласно которому воспитанницам воспрещалось пользоваться косметикой или даже держать ее в школе. Мерри купила также маленькую баночку кольдкрема и упаковку гигиенических салфеток, что правилами не возбранялось.
Прихватив с собой покупки, она отправилась на вокзал, где можно было укрыться от любопытных взоров в дамском туалете. Там Мерри накрасила губы, наложила тени и подрумянила щеки. Тени, помаду и румяна она после этого выбросила, оставив себе только крем и салфетки. Затем, приобретя облик, не позволяющий заподозрить в ней воспитанницу школы «Мазер», Мерри заглянула в ближайший винный магазинчик и попросила кварту виски «Блек лейбл» – единственную марку, которую знала.
– Восемнадцать-то есть? – буркнул из-за прилавка хозяин.
– Самый приятный вопрос, который я сегодня слышала, – лукаво улыбнулась Мерри.
– Так есть или нет? – настаивал владелец магазинчика.
– Конечно, есть.
– А водительские права есть?
– Да, – ответила Мерри, быстро соображая. – Только они в машине. Вон стоит моя машина, видите?
Она неопределенно махнула рукой в сторону улицы. – Угу. Ладно. Времена-то какие – сами понимаете. А спросить я обязан – закон есть закон.
– Конечно, вы правы.
Он протянул ей бутылочку «Блэк лейбл», и Мерри расплатилась. Потом она вернулась на вокзал, сразу прошла в дамский туалет, счистила с себя всю косметику и насухо вытерла лицо. И возвратилась в школу. Бутылочку виски припрятала в пакет с бельем, который хранила в стенном шкафу.
Извлекла она виски из тайника только вечером, после ужина. Хелен сидела в гостиной, готовясь к завтрашнему семинару. Она привыкла, что Мерри рано уединяется в спальне, поскольку Мерри всегда читала на ночь. Так что ничего необычного в том, что Мерри ушла в свою крохотную спаленку, не было. Тем более что она на глазах у Хелен прихватила с собой книгу. Мерри налила виски в пластиковый стакан для полоскания рта и выпила залпом, не разбавляя – ни льда, ни содовой, ни даже обычной воды у нее не было. Сначала ей обожгло горло и живот, но потом жжение кончилось, а по всему телу разлилось приятное тепло. Неплохо, совсем неплохо. Впрочем, Мерри поставила себе задачу напиться, поэтому, окажись даже первое ощущение совсем тошнотворным, она все равно продолжала бы добиваться своей цели. Меньше чем через час Мерри осознала, что, наконец, набралась до чертиков. Щеки казались резиновыми, а язык одеревенел и ворочался с трудом. Тело охватила приятная истома, а в голове было удивительно легко и пусто. Очаровательно пусто. Неотразимо.
Мерри бросила взгляд на будильник, стоявший на бюро. Стрелки показывали только без двадцати пяти десять. Мерри вылезла из постели, споткнулась, хихикнула, потом, пошатываясь, выбрела в гостиную.
– С тобой все в порядке? – подозрительно осведомилась Хелен.
– Да. А что?
– Не знаю. Просто ты какая-то странная.
– Ты тоже какая-то странная.
– Я не то имела в виду.
– Я знаю, – сказала Мерри. И устремилась к двери.
– Ты куда?
– Я знаю куда, – загадочно ответила Мерри.
Даже сейчас ей не хотелось признаваться в содеянном Хелен. Своей единственной подруге. И это было грустно. Но Мерри ни о чем не сожалела. В конце концов, Хелен может подумать, что она идет в ванную.
Мерри спустилась по лестнице, пересекла вестибюль и подошла к двери мисс Престон. Она сняла подвешенный на крючке миниатюрный деревянный молоточек и постучала. Мисс Престон открыла ей сама.
– Да, Мередит?
– Я хочу доложить о своем поведении, мисс Престон.
– Что? Доложить о своем поведении? А что случилось?
– Я распивала спиртные напитки.
– Как, это правда? Ты шутишь?
– Вовсе нет. Поэтому я и пришла доложить, – сказала Мерри, с трудом подавляя желание хихикнуть.
– Но… Я хочу сказать… Ты, что – прямо сейчас пила?
– Да.
– Где?
– А какая разница? – Сдерживать хихиканье становилось все труднее и труднее.
– Вопросы буду задавать я, если не возражаешь, – сухо сказала мисс Престон. – Так где?
– В своей комнате.
– А Хелен?
– Что – Хелен?
– Она тоже пила с тобой?
– Мот, мисс Престон.
Что за дурацкий вопрос, подумала Мерри. Как можно заподозрить Хелен в пьянстве? И до чего же нелепо выглядит мисс Престон, раскачиваясь взад-вперед. Или же раскачивается вовсе не мисс Престон, а она сама? Мерри вдруг стало плохо. Голова у нее закружилась, а пол под ногами заходил ходуном.
– Можно мне сесть, мисс Престон?
– Да, конечно. А Хелен знала, что ты пьешь спиртное, Мередит?
– Нет, мисс Престон.
– Где ты его взяла?
– Виски?
– То, что ты пила. Где ты его взяла?
– Купила сегодня днем в городе. – Где именно?
– Если позволите, я не скажу.
– Что ж, это вполне понятно, – признала мисс Престон. На минуту она призадумалась, потом спросила:
– А почему ты решила напиться?
– Потому что мне так захотелось.
– Почему? – требовательно спросила мисс Престон.
– Чтобы напиться, почему еще… Не понимаю, какая вам разница.
– Мне кажется, Мередит, что ты сейчас не способна хоть что-то понимать, – сварливо произнесла мисс Престон. Она сняла телефонную трубку и, держа ее одной рукой, другой рукой начала перелистывать личные карточки. Найдя карточку Мерри, она набрала нужный номер.
– Алло, – сказала она в трубку. – Говорит мисс Престон из школы «Мазер». Это мистер Джаггерс?
Непродолжительное молчание, потом:
– Нет, с ней все в порядке. В том смысле, что она не заболела и с ней ничего не случилось. Однако она нарушила школьный устав… – Опять молчание. – Да, я вполне уверена. Мне кажется, что лучше всего мне поговорить с ее отцом… Да, прямо сейчас, если возможно.
Она выслушала мистера Джаггерса, потом взяла золоченый карандаш «кросс» и записала на карточке Мерри еще один телефонный номер.
– Большое спасибо, мистер Джаггерс… Да, я понимаю. Поверьте, мне самой очень жаль, что так вышло… Еще раз большое спасибо. До свидания.
Она набрала другой номер и попросила подозвать к телефону Мередита Хаусмана. Судя по всему, ее попросили назваться, поскольку она представилась:
– Агата Престон из школы «Мазер»… Да, совершенно верно. «Мазер»… «М-а-з-е-р»… Да.
Мерри вполуха слушала, как мисс Престон объясняет ее отцу, какую именно школьную заповедь нарушила его дочь и какие это может иметь последствия. Она не слушала слова, поскольку они были совершенно очевидны, а скорее вслушивалась в интонации, необычные для мисс Престон подобострастные нотки, которые столь разительно отличались от привычного для ушей воспитанниц сухого повелительного голоса. Потом мисс Престон замолкла и стала слушать уже сама. Мерри безмятежно попыталась представить – что именно может сказать ее отец. Это вряд ли имело для нее какое-то особое значение. Не все ли ей равно теперь?
Но она ошиблась. Поведение мисс Престон разительно изменилось. Теперь она только лопотала:
– Я понимаю… Я понимаю… Да, я понимаю… Сперва учтиво, затем все более и более сердито и, наконец, раздраженно, почти яростно. Губы ее сжались в тонкую полоску, а веки сузились.
– Это просто возмутительно, мистер Хаусман, – пропыхтела она. И потом после секундного замешательства добавила: – Хорошо, я сама как следует все обдумаю, а затем сообщу вам о своем решении. Через мистера Джаггерса, конечно. Так, я думаю, будет правильнее… Да, я знаю, что бы вы сделали на моем месте, но я поступлю иначе. И я буду иметь дело только с мистером Джаггерсом. Надеюсь, вы простите меня за то, что я осмелилась докучать вам с такими пустяками, хотя я сама расцениваю случившееся как нечто чрезвычайное и из ряда вон выходящее. До свидания.
Последние слова она даже не выговорила, а скорее выплюнула. И швырнула трубку с такой силой, что Мерри не на шутку испугалась, что телефон разлетится вдребезги. Ей еще никогда не приходилось видеть мисс Престон в таком бешенстве. Мисс Престон посмотрела на Мерри, потом глубоко вздохнула и, неожиданно быстро обретя обычное хладнокровие, передала Мерри слова Мередита Хаусмана.
– Боюсь, – начала она, – что беседа с твоим отцом не возымела должного действия. То, что он мне сказал, безусловно не предназначено для твоих ушей, но я тем не менее передам тебе это.
С этими словами она приумолкла, словно сомневалась, следует ли осуществлять свою угрозу. Или же, возможно, пыталась переосмыслить услышанное и облечь сказанное Мередитом в иную форму, более привычную для себя и более приемлемую для Мерри. Мерри терпеливо ждала. Ей было любопытно узнать, что же такого мог сказать ее отец, но от нетерпения она не сгорала. Она не думала, что любые слова могут изменить хоть что-то в ее жизни. В конце концов, самое худшее, что могло с ней случиться, заключалось в необходимости выслушать долгую и нудную нотацию. И Мерри готова была перетерпеть эту нотацию точно так же, как незадолго до этого была готова перетерпеть вкус виски, каким бы противным тот ни оказался, – ради осуществления своей цели.
– Так вот, – собралась, наконец, с мыслями мисс Престон, – он сказал, что вовсе не удивлен. Даже посмеялся. Я рассказала, что ты здесь, у меня, совершенно пьяная, а он засмеялся. Сказал, что и сам в свое время был пьяницей и что мать твоя была пьяницей, так что он не видит ничего удивительного в том, что и в тебе проявилось пристрастие к спиртному. По его словам, совершенно естественно, что тебя должны вышвырнуть из школы, но, поскольку существует еще множество других школ, он не сомневается, что рано или поздно тебе удастся закончить одну из них.
Мерри повесила голову. Она не хотела, чтобы мисс Престон могла сейчас видеть ее лицо.
Но мисс Престон не собиралась оставить свою жертву в покое.
– Посмотри-ка на меня, – велела она. – Мередит… Мерри, я прошу тебя.
Мерри послушно посмотрела на нее.
– Это, конечно, ужасно. И я просто не знаю, как мне поступить. Но я знаю, как не следует поступать, поэтому я, пожалуй, не буду настаивать на том, чтобы исключить тебя. Да, мы тебя не исключим. Я хочу, чтобы ты продолжала учиться в нашей школе и чтобы ты как следует поразмыслила над тем, что сказал твой отец. Ты должна сама решить, такую ли жизнь ты хочешь влачить, о таком ли будущем для себя ты мечтала. О таком?
– Нет, мисс Престон.
– Конечно. Я тоже так думаю. Теперь ступай в эту комнату – это моя спальня для гостей – и ложись спать. Я не хочу, чтобы ты в таком состоянии возвращалась к себе. Завтра утром, перед завтраком, ты поднимешься к себе и переоденешься, а если кто-нибудь спросит, где ты была, ответишь, что плохо себя чувствовала и провела ночь в нашем лазарете. Да, тяжкое бремя досталось тебе от отца… И очень несправедливое. Давай будем считать, что ничего не случилось – но только один-единственный раз. Другой такой возможности тебе уже не представится. Хорошо?
– Да, мисс Престон.
– Вот и договорились, – сказала мисс Престон. – Ступай теперь спать.
– Спасибо, мисс Престон.
Мерри легла спать, а Агата Престон еще долгое время сидела и читала. Или, вернее, делала вид, что читает, тогда как на самом деле она прислушивалась, чутко ловя каждый звук… сама того не зная, чего ожидает услышать. И в конце концов ее ожидания оправдались – она кое-что услышала. Звук, правда, был приглушенный и сдавленный. Мерри явно пыталась заглушить его, но даже с лицом, уткнутым в подушку, ее всхлипывания доносились до ушей слушавшей, сидевшей очень тихо.
Мисс Престон не была уверена в том, что именно выражают эти всхлипывания – благодарность, унижение или отчаяние. Скорее всего, рассудила она, здесь смешано все это. И все-таки своего добилась. Во всяком случае, начало явно положено. Она припомнила знаменитое изречение Архимеда: «Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар». Удастся ли ей переделать Мерри? Таких иллюзий мисс Престон, конечно, не питала. Однако от прежней безнадежности уже тоже не осталось и следа.
ГЛАВА 6
Мерри даже не подозревала, что ее отец старался для ее же пользы. Способ его общения с мисс Престон был, конечно, весьма необычным, но тем не менее возымел эффект. Мередит, который во время звонка мисс Престон находился в постели с Мелиссой в ее гостиничных «люкс»-апартаментах, пребывал в таком прекрасном расположении духа, что отважился на этот дерзновенный и рискованный шаг – единственный, по его мнению, который мог способствовать тому, чтобы Мерри не исключили из школы. Мередит не мог объяснить, почему надеялся, что его уловка сработает, и тем более он не сумел бы объяснить – каким образом она должна была сработать. Возможно, дело в том, что счастливые люди тоньше ощущают биение времени и человеческую душу или на счастливцах лежит благословение Господне, а может быть, им просто везет. Так или иначе в ту минуту на Мередита снизошло озарение, внушившее ему непоколебимую уверенность в том, что он должен поддаться порыву. В результате мисс Престон поступила так, как он хотел, и оставила Мерри в школе.
Мерри же показалось, что ее предали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47