Друзьями или хотя бы новыми знакомыми, с которыми можно было посидеть вечерком и приятно провести время, Мерри так до сих пор и не обзавелась. В школе ее сторонились – и вполне объяснимо. Ведь работали другие стажеры ничуть не меньше Мерри, но прекрасно понимали, что она пробьется быстрее. На стороне Мерри были и громкое имя, и связи, и деньги, наконец. Нет, держались с ней вполне вежливо, но зависть ощущалась буквально во всем. В ответ Мерри старалась только работать еще усерднее, вкалывая до седьмого пота, чтобы завоевать хотя бы расположение других студийцев.
Однажды утром, вернувшись домой с очередного урока дикции и риторики, Мерри обнаружила в своем почтовом ящике большой конверт от Джаггерса. Внутри она нашла иллюстрированный разворот с весенними модами, который собирался поместить журнал «Вог» в одном из ближайших номеров. А в нем – свою огромную цветную фотографию с бокалом шампанского – одну из тех, что снимал Зенакис на берегу Атлантического океана. Мерри позвонила в телефонную службу и узнала, что Джаггерс просил перезвонить ему. Она позвонила. Джаггерс с места в карьер сказал, что пора начинать. Ни с чего-то сверхъестественного, конечно, но так, чтобы мир узнал о том, что она существует.
– У тебя есть под рукой карандаш? – спросил Джаггерс.
– Да.
– Хорошо. В три часа тебя ждут в «Элизабет Арден». А в половине пятого ты должна быть в «Сент-Реджисе». Желательно, чтобы ты появилась на четыре минуты позже. Не в баре Кинга Коула – он только для мужчин, – а в небольшом коктейль-баре по соседству с ним. Знаешь его?
Мерри не знала, но была уверена, что найдет.
– Со мной будут двое – Билл Карр и Джеймс Уотерс.
– Драматург?
– Он самый. Теперь повтори.
Мерри повторила. В три – салон «Элизабет Арден». «Сент-Реджис» – без двадцати шести пять.
– Хорошо, – похвалил ее Джаггерс, – Если получится, то поспи немножко. Мы можем сегодня засидеться допоздна.
– Как здорово! – восхитилась Мерри.
– Прибереги свой пыл для другого случая, – сварливо посоветовал Джаггерс и положил трубку.
С упреком Джаггерс поторопился. Мерри возликовала вовсе не потому, что хотела посидеть в ночном баре. Обрадовало ее то, что колесики, наконец, завертелись. Да и все, с этим связанное, казалось ей страшно увлекательным. В салоне, например, и косметички и парикмахер уже знали, что с ней делать. Джаггерс уже звонил и специально договорился о том, какую сделать Мерри прическу и какой наложить грим. И – к какому времени она должна быть готова. В коктейль-бар отеля «Сент-Реджис» Мерри прибыла ровно без двадцати шести пять – все трое мужчин уже сидели за столиком и пили виски. Джаггерс, не спрашивая Мерри, заказал для нее сухое шерри.
– Мне очень понравилась ваша фотография в «Воге», – заметил Билл Карр.
– Но ведь журнал еще не вышел, – удивилась Мерри.
– Мистеру Карру высылают сигнальные экземпляры, – пояснил Джаггерс.
– Нет ничего безжизненнее сегодняшней газеты, – произнес Карр.
Джаггерс хмыкнул, Мерри улыбнулась, тогда как Джеймс Уотерс даже ухом не повел. Он сидел с постным лицом, делая вид, что скучает. Или – и в самом деле скучал. Словом, он совершенно не походил на автора искрометной и зажигательной комедии, от которой в прошлом году публика стояла на ушах. Мерри, как ни силилась, так и не смогла представить, способен ли он улыбаться.
Беседу вели главным образом Джаггерс с Карром. Разговор шел по пустякам, почти ни о чем.
Когда бокалы почти опустели, Карр вытащил из внутреннего кармана своего шелкового переливающегося пиджака лист бумаги с отпечатанным текстом и протянул Уотерсу.
– У вас есть причины воспротивиться вынесению приговора?
– Нет, ваша честь.
– Это не слишком лестно для мисс Хаусман, – сказал Джаггерс. Он улыбался, но в позе чувствовалось напряжение.
– Но отнюдь и не нелестно. Приговор относится к нам обоим. А если я кого-то обижаю, то только вас двоих, – обратился Уотерс к Джаггерсу и Карру. – А вам все равно.
– Ничего подобного, – возразил Джаггерс.
– Очень остроумно, очень, – едко заметил Карр.
Но Уотерс уже углубился в расписание.
– Поразительно гнусно, – проворчал он. – А у нее есть экземпляр?
– Нет, она же будет с вами.
– Ах, да, конечно.
– В этом же весь смысл, – напомнил Карр.
– Совершенно верно, – подтвердил драматург. – Ну, что ж, мисс Хаусман, значит, сегодня вечером я буду иметь честь заехать за вами в десять часов, да?
– Наверное, – ответила Мери.
– Благодарю вас.
– А вы знаете, где я…
– Да, здесь все написано.
Карр подозвал официанта, подписал счет и оставил два доллара на чай.
– Что ж, тогда до десяти?
– Да, – ответила Мерри и улыбнулась. Странный человек этот Уотерс.
Они покинули бар вместе, а выйдя из гостиницы, распрощались.
Джаггерс нарушил молчание, когда они с Мерри отошли от «Сент-Реджиса» на добрых полквартала, Он спросил:
– Как они тебе показались?
– Не знаю. Мистер Карр мне не очень понравился.
– Когда нужно, он – само очарование. Знаешь, чем он занимается?
– Нет.
– Он добытчик. – Добытчик?
– Да. Раздобывает новости, сплетни, забавные истории и тому подобное для газет. Многие самые известные издатели охотно пользуются его услугами. У него много клиентов, которым нужно, чтобы их фамилии почаще появлялись в прессе.
– Я теперь тоже его клиентка?
– Не совсем. Зато я – в числе его клиентов. А через меня, стало быть, и ты.
– А мистер Уотерс?
– В такой же степени, как и ты. Его пресс-секретарь имеет дело с мистером Карром.
– Мне кажется, вид у мистера Уотерса был не самый радостный.
– Да, ты права. Ему такое в новинку. Тебе-то просто нужно, чтобы твое имя начало мелькать в газетах. Ему же – совсем другое. Он и актер, исполняющий главную роль в его новой пьесе, как бы тебе сказать… и, словом, они любовники. А пресс-секретарь не хотел бы, чтобы этот факт стал достоянием гласности. Поэтому мы решили, что Уотерс должен завести новый роман. С тобой.
– Со мной?
– Да. Но ты не бойся: он абсолютно безвреден. Он тебя даже пальцем не тронет. Ты совершенно не в его вкусе.
– Очень приятно это слышать.
– Бизнес есть бизнес. Он будет выводить тебя в свет. В такие места, где обязательно присутствуют репортеры, занимающиеся светской хроникой. Остальное – забота Kappa. Все в нем заинтересованы: владельцы баров, исполнители, виноторговцы… Все очень хитро переплетено.
– И все это продается и покупается?
– Да, в большей или меньшей степени.
– Тогда зачем нам где-то появляться, если можно выдумать все что угодно?
– Ладно, нечего здесь философствовать. Даже у Kappa есть свои принципы. Конечно, в газете могут напечатать все, что им вздумается, но даже самые отъявленные сплетники не хотели бы, чтобы их уличили во лжи. Так что нужно, по крайней мере, соблюдать приличия. Все знают, что Уотерс – гомик. Если же вас увидят вместе у Элмера, публике придется делать выбор: чему верить – собственным глазам или досужим сплетням.
– Где это – у Элмера?
– В «Эль-Морокко».
– А, ясно. Я никогда там не бывала.
– Ты ровным счетом ничего не потеряла.
Они достигли здания, в котором размещалась контора Джаггерса. Джаггерс сошел с тротуара, остановил такси, посадил в него Мерри и пожелал ей приятно провести время.
– Спасибо, – фыркнула она.
Стрелка часов приближалась к десяти, когда позвонил консьерж и известил Мерри, что к ней приехал мистер Уотерс. Мерри сказала, что она его ждет. Сама же быстренько забежала в ванную, посмотрелась в зеркало, убедилась, что все в порядке, и вернулась в гостиную. Не успела она присесть, как в дверь позвонили.
– Привет, – мрачно проскрипел Уотерс, когда Мерри открыла дверь.
– Привет, – ответила Мерри. – Заходите.
– Благодарю.
Уотерс вошел, повесил пальто на спинку стула и огляделся по сторонам. Потом подошел к книжному шкафу и принялся изучать корешки.
– Большинство моих книг находится на хранении, – объяснила Мерри.
– Естественно.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ничего. Просто я не сомневаюсь, что именно там они и находятся.
– А я вот сомневаюсь, что вы не сомневаетесь. И вообще – как вы себя ведете? Не успев зайти в квартиру, сразу полезть к книжным полкам! Это все равно что прийти в незнакомый дом и начать рыться в аптечке.
– Да? Это вы так поступаете?
– Послушайте, мистер Уотерс, мне очень жаль, что вы пришли в таком дурном настроении. Но уж коль скоро нам с вами нужно разыгрывать из себя влюбленных, давайте хотя бы притворимся, что нам очень весело вдвоем.
– Вам тут и карты в руки. Вы ведь актриса.
– А вы очень ехидный человек.
– Да. Таким уж я уродился.
– Может быть, выпьете чего-нибудь? – Нам сегодня целый вечер пить.
– Да вы, я вижу – сама любезность.
– Ну, а теперь кто ехидничает? – спросил Уотерс. – Кстати говоря, я вполне любезен. Нам и в самом деле придется пить целый вечер, а выпивка, между прочим, бесплатная. Вы – совсем еще юная девушка, которая мечтает стать актрисой. Я не знаю, насколько щедр по отношению к вам ваш папочка. Если он вас не слишком балует, то я бы посоветовал вам не сорить деньгами.
– Извините, – сказала Мерри. – Беру свои слова назад.
– Вы бы сняли эти суперобложки – книги из-за них кажутся расфранченными, как павлины.
– Но ведь в них книги лучше сохраняются, – возразила Мерри.
– А что тут сохранять? Первые издания? Если вам так важно их уберечь, так они и так уже стоят за стеклом.
– Да, пожалуй, вы правы.
– Естественно, я прав. Ладно, надевайте пальто. И может, хватит уже влюбленным ссориться?
Уотерс помог Мерри облачиться в пальто и придержал перед ней дверь. Удивительно непредсказуемый человек, подумала она. Резковатый, даже порой грубый, но вместе с тем учтивый и обходительный.
Пока они спускались в лифте, Уотерс вытащил из кармана полученный от мистера Kappa лист бумаги, взглянул на него, потом со вздохом убрал обратно.
– Настолько тяжело? – сочувственно спросила Мерри.
– Могло быть и хуже.
Сначала они заехали в клуб «Сторк». Их провели в зал для важных персон, и сам хозяин, Шерман Биллингслей, вышел поприветствовать их с флакончиком духов «Сортилеж» для Мерри и с бутылкой шампанского для них обоих. Несколько минут постоял и поболтал с Мерри и Уотерсом, а потом поспешил навстречу другой паре.
– Очень мило с его стороны, – сказала Мерри.
– Естественно. Позже заскочит Уинчелл и спросит у старины Шермана, были ли мы здесь. Это событие уже внесено в столбец хроники. Уинчелл просто лично удостоверится.
– Да, но французские духи…
– Шерман торгует ими. Он является дилером этой фирмы в Штатах. Все дело в рекламе. Вся карнавальная мишура будет при нас, только вот самого карнавала мы не увидим.
– А я никогда не бывала на карнавале. – Здорово!
Уотерс осушил бокал шампанского.
– А о чем ваша новая пьеса? – спросила Мерри.
– Какая пьеса?
– Мне казалось, что вы написали новую пьесу.
– Во-первых – не я, а во-вторых – не новую. Это – мольнаровская пьеса, а я ее только немножко переработал.
– Вот как?
– Выпейте еще вина, – предложил Уотерс. И многозначительно добавил: – Приятно иметь дело с ненавязчивой девушкой.
Они сидели, пили шампанское и слушали музыку. Но не разговаривали. Главное – сдержали обещание, данное Карру: появились вместе на людях. Наконец, Уотерс посмотрел на часы и провозгласил:
– Переходите на «Сент-Чарлз». Не проходите на «Идите». Не забирайте двести долларов.
– Это «Монополия». Я тоже в нее играла.
– Вы, я вижу, знаете толк в жизни.
– А почему же нет?
Уотерс оставил официанту чаевые и повел Мерри в «Метрополь», где они посидели и послушали Коузи Коула. Потом наведались в «Харвин», а напоследок заглянули в «Эль-Морокко». Их посадили на полосатый диванчик, и официант принес шампанское.
– Вы не проголодались? – осведомился Уотерс. – Может быть, заказать вам гамбургер или что-нибудь еще в этом роде?
– Только вместе с вами.
– Пожалуйста, – согласился Уотерс и заказал официанту два гамбургера. – Удивительное место. Разные столики по удобству различаются, как Сибирь и Майами. В этом зале всего восемь удобных столов. Четыре по ту сторону прохода и четыре здесь. А там, за танцлощадкой, сидят новички и пижоны, которые швыряются деньгами почем зря.
– А зачем они сюда приходят?
– Чтобы поглазеть на знаменитостей, детка. Больших и блестящих людей, имеющих все в обществе. Вроде нас с тобой.
Официант принес гамбургеры. У Мерри с утра маковой росинки во рту не было, так что она была очень признательна Уотерсу, который догадался предложить ей поесть. Едва она запустила зубы в сочную котлету, как в зале появились Билли Роуз и Дорис Лилли, которых усадили за один из столов для важных персон. Роуз заказал по чашечке кофе для себя и для Лилли. Уотерс рассказал Мерри, что Билли Роуз приходит сюда каждую ночь, часа в три, выпивает чашечку кофе, а потом уходит.
– Дурацкий образ жизни, не правда ли?
Мерри согласилась.
– Только ничего не говорите.
Мерри уже раскрыла было рот, чтобы спросить – кому именно она не должна ничего говорить, как к их столу подошел приземистый остролицый мужчина. Леонард Лайонс. Уотерс познакомил его с Мерри. Разговор зашел о новой пьесе Джима. Уотерс на сей раз умолчал о Мольнаре и только пробормотал что-то вроде: «Стараюсь, как могу».
Лайонс пожелал ему успеха и подсел к Билли Роузу.
– Ну, вот, дело сделано, – произнес Уотерс. – Теперь можно дожевать гамбургеры и двигать отсюда.
Мерри слегка передернуло от этого заявления. Она, конечно, понимала, что их встреча носит сугубо деловой характер, но тем не менее предпочла бы, чтобы Уотерс воздержался от подобных резкостей.
– Вы не станете возражать, если я выпью чашечку кофе? – спросила она.
– Нет, конечно. Бога ради. Если, правда, не хотите, чтобы я повел вас в более уютный ресторан. Эти полосатые, как зебры, диванчики – последнее в мире место, где я хотел бы пить кофе.
– Мне не хочется навязывать вам свое общество. Здесь, по крайней мере, нас обслужат быстрее.
– О, я вовсе не страдаю от вашего общества. Вы оказались куда приятнее, чем я ожидал.
– Вы, должно быть, всем девушкам так говорите.
– Нет. Вовсе не всем. – И на том спасибо.
Мерри прикончила гамбургер. Уотерс оставил свой наполовину недоеденным, пояснив, что не голоден. Покинув «Эль-Морокко», они зашагали по направлению к дому Мерри, рассчитывая по дороге встретить какое-нибудь местечко, где можно выпить кофе. Однако все уже было закрыто. Дойдя до угла дома Мерри, они остановились.
– Может быть, поднимемся ко мне и выпьем кофе?
– С удовольствием. Спасибо.
Они двинулись к подъезду. На улице было тихо, необыкновенно тихо. Машины уже не ездили, и город словно вымер. Лишь изредка в отдалении мелькало случайное такси. Бросив взгляд на наручные часы, Мерри увидела, что стрелки показывают без четверти четыре. Поднявшись в квартиру, Мерри пошла на кухню готовить кофе, тогда как Джим присел на софу. Квартирка была такая маленькая, что они могли спокойно переговариваться. Теперь, когда тяготы навязанного им обоим общения остались позади, Джим расслабился и даже порасспросил Мерри о ее жизни. Сколько времени она уже здесь живет и как ее отец отнесся к решению дочери стать актрисой. Слушая Мерри, Уотерс то и дело кивал, а потом, когда она закончила, заметил, что жизнь у нее и впрямь непростая и одинокая.
– Но ведь и у вас такая же, – сказала Мерри.
– У меня все по-другому, – ответил Уотерс. – Терять мне нечего, так что я всегда остаюсь в выигрыше. Я же считаюсь ненормальным. Изгоем. А театр – самое место для изгоев. Если дела у тебя складываются удачно, всем наплевать на то, что ты есть. Если же ты к тому же еще и неудачник, то остальным вообще на тебя наплевать. А вот для такой славной малютки, как вы… впрочем, что я про вас знаю? Может, у вас тоже есть какой-то тайный изъян, вроде моего.
– Что-то вы мрачновато рассуждаете.
– Да, вы правы. Устал, должно быть.
Он взял в руку чашечку и залпом осушил. Потом поднялся, зевнул и извинился.
– Спасибо за вполне сносный вечер. Не знаю, захотят ли они, чтобы мы проделали такую штуку еще раз. Но получилось вроде неплохо. Желаю вам удачи. И – спасибо за кофе.
После его ухода Мерри поставила пустые чашечки в раковину и легла спать.
Неделю спустя во всех киосках продавали журнал «Вог» с ее фотографией. И всю неделю в газетах появлялись заметки о них с Уотерсом. Настолько убедительные, что Мерри сама готова была в них поверить. Не тому, конечно, что у нее якобы роман с Джимом Уотерсом, но тому, что для нее настолько привычно и естественно мелькать в самых знаменитых клубах и ресторанах.
Пару дней спустя позвонил Джаггерс и попросил, чтобы Мерри заскочила к нему в контору. Когда она пришла, Джаггерс рассказал, что отклонил предложение снять Мерри на телевидении, поскольку считает, что начинать нужно с другого. К тому же он не был уверен, готова ли уже Мерри к тому, чтобы сняться на телевидении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Однажды утром, вернувшись домой с очередного урока дикции и риторики, Мерри обнаружила в своем почтовом ящике большой конверт от Джаггерса. Внутри она нашла иллюстрированный разворот с весенними модами, который собирался поместить журнал «Вог» в одном из ближайших номеров. А в нем – свою огромную цветную фотографию с бокалом шампанского – одну из тех, что снимал Зенакис на берегу Атлантического океана. Мерри позвонила в телефонную службу и узнала, что Джаггерс просил перезвонить ему. Она позвонила. Джаггерс с места в карьер сказал, что пора начинать. Ни с чего-то сверхъестественного, конечно, но так, чтобы мир узнал о том, что она существует.
– У тебя есть под рукой карандаш? – спросил Джаггерс.
– Да.
– Хорошо. В три часа тебя ждут в «Элизабет Арден». А в половине пятого ты должна быть в «Сент-Реджисе». Желательно, чтобы ты появилась на четыре минуты позже. Не в баре Кинга Коула – он только для мужчин, – а в небольшом коктейль-баре по соседству с ним. Знаешь его?
Мерри не знала, но была уверена, что найдет.
– Со мной будут двое – Билл Карр и Джеймс Уотерс.
– Драматург?
– Он самый. Теперь повтори.
Мерри повторила. В три – салон «Элизабет Арден». «Сент-Реджис» – без двадцати шести пять.
– Хорошо, – похвалил ее Джаггерс, – Если получится, то поспи немножко. Мы можем сегодня засидеться допоздна.
– Как здорово! – восхитилась Мерри.
– Прибереги свой пыл для другого случая, – сварливо посоветовал Джаггерс и положил трубку.
С упреком Джаггерс поторопился. Мерри возликовала вовсе не потому, что хотела посидеть в ночном баре. Обрадовало ее то, что колесики, наконец, завертелись. Да и все, с этим связанное, казалось ей страшно увлекательным. В салоне, например, и косметички и парикмахер уже знали, что с ней делать. Джаггерс уже звонил и специально договорился о том, какую сделать Мерри прическу и какой наложить грим. И – к какому времени она должна быть готова. В коктейль-бар отеля «Сент-Реджис» Мерри прибыла ровно без двадцати шести пять – все трое мужчин уже сидели за столиком и пили виски. Джаггерс, не спрашивая Мерри, заказал для нее сухое шерри.
– Мне очень понравилась ваша фотография в «Воге», – заметил Билл Карр.
– Но ведь журнал еще не вышел, – удивилась Мерри.
– Мистеру Карру высылают сигнальные экземпляры, – пояснил Джаггерс.
– Нет ничего безжизненнее сегодняшней газеты, – произнес Карр.
Джаггерс хмыкнул, Мерри улыбнулась, тогда как Джеймс Уотерс даже ухом не повел. Он сидел с постным лицом, делая вид, что скучает. Или – и в самом деле скучал. Словом, он совершенно не походил на автора искрометной и зажигательной комедии, от которой в прошлом году публика стояла на ушах. Мерри, как ни силилась, так и не смогла представить, способен ли он улыбаться.
Беседу вели главным образом Джаггерс с Карром. Разговор шел по пустякам, почти ни о чем.
Когда бокалы почти опустели, Карр вытащил из внутреннего кармана своего шелкового переливающегося пиджака лист бумаги с отпечатанным текстом и протянул Уотерсу.
– У вас есть причины воспротивиться вынесению приговора?
– Нет, ваша честь.
– Это не слишком лестно для мисс Хаусман, – сказал Джаггерс. Он улыбался, но в позе чувствовалось напряжение.
– Но отнюдь и не нелестно. Приговор относится к нам обоим. А если я кого-то обижаю, то только вас двоих, – обратился Уотерс к Джаггерсу и Карру. – А вам все равно.
– Ничего подобного, – возразил Джаггерс.
– Очень остроумно, очень, – едко заметил Карр.
Но Уотерс уже углубился в расписание.
– Поразительно гнусно, – проворчал он. – А у нее есть экземпляр?
– Нет, она же будет с вами.
– Ах, да, конечно.
– В этом же весь смысл, – напомнил Карр.
– Совершенно верно, – подтвердил драматург. – Ну, что ж, мисс Хаусман, значит, сегодня вечером я буду иметь честь заехать за вами в десять часов, да?
– Наверное, – ответила Мери.
– Благодарю вас.
– А вы знаете, где я…
– Да, здесь все написано.
Карр подозвал официанта, подписал счет и оставил два доллара на чай.
– Что ж, тогда до десяти?
– Да, – ответила Мерри и улыбнулась. Странный человек этот Уотерс.
Они покинули бар вместе, а выйдя из гостиницы, распрощались.
Джаггерс нарушил молчание, когда они с Мерри отошли от «Сент-Реджиса» на добрых полквартала, Он спросил:
– Как они тебе показались?
– Не знаю. Мистер Карр мне не очень понравился.
– Когда нужно, он – само очарование. Знаешь, чем он занимается?
– Нет.
– Он добытчик. – Добытчик?
– Да. Раздобывает новости, сплетни, забавные истории и тому подобное для газет. Многие самые известные издатели охотно пользуются его услугами. У него много клиентов, которым нужно, чтобы их фамилии почаще появлялись в прессе.
– Я теперь тоже его клиентка?
– Не совсем. Зато я – в числе его клиентов. А через меня, стало быть, и ты.
– А мистер Уотерс?
– В такой же степени, как и ты. Его пресс-секретарь имеет дело с мистером Карром.
– Мне кажется, вид у мистера Уотерса был не самый радостный.
– Да, ты права. Ему такое в новинку. Тебе-то просто нужно, чтобы твое имя начало мелькать в газетах. Ему же – совсем другое. Он и актер, исполняющий главную роль в его новой пьесе, как бы тебе сказать… и, словом, они любовники. А пресс-секретарь не хотел бы, чтобы этот факт стал достоянием гласности. Поэтому мы решили, что Уотерс должен завести новый роман. С тобой.
– Со мной?
– Да. Но ты не бойся: он абсолютно безвреден. Он тебя даже пальцем не тронет. Ты совершенно не в его вкусе.
– Очень приятно это слышать.
– Бизнес есть бизнес. Он будет выводить тебя в свет. В такие места, где обязательно присутствуют репортеры, занимающиеся светской хроникой. Остальное – забота Kappa. Все в нем заинтересованы: владельцы баров, исполнители, виноторговцы… Все очень хитро переплетено.
– И все это продается и покупается?
– Да, в большей или меньшей степени.
– Тогда зачем нам где-то появляться, если можно выдумать все что угодно?
– Ладно, нечего здесь философствовать. Даже у Kappa есть свои принципы. Конечно, в газете могут напечатать все, что им вздумается, но даже самые отъявленные сплетники не хотели бы, чтобы их уличили во лжи. Так что нужно, по крайней мере, соблюдать приличия. Все знают, что Уотерс – гомик. Если же вас увидят вместе у Элмера, публике придется делать выбор: чему верить – собственным глазам или досужим сплетням.
– Где это – у Элмера?
– В «Эль-Морокко».
– А, ясно. Я никогда там не бывала.
– Ты ровным счетом ничего не потеряла.
Они достигли здания, в котором размещалась контора Джаггерса. Джаггерс сошел с тротуара, остановил такси, посадил в него Мерри и пожелал ей приятно провести время.
– Спасибо, – фыркнула она.
Стрелка часов приближалась к десяти, когда позвонил консьерж и известил Мерри, что к ней приехал мистер Уотерс. Мерри сказала, что она его ждет. Сама же быстренько забежала в ванную, посмотрелась в зеркало, убедилась, что все в порядке, и вернулась в гостиную. Не успела она присесть, как в дверь позвонили.
– Привет, – мрачно проскрипел Уотерс, когда Мерри открыла дверь.
– Привет, – ответила Мерри. – Заходите.
– Благодарю.
Уотерс вошел, повесил пальто на спинку стула и огляделся по сторонам. Потом подошел к книжному шкафу и принялся изучать корешки.
– Большинство моих книг находится на хранении, – объяснила Мерри.
– Естественно.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ничего. Просто я не сомневаюсь, что именно там они и находятся.
– А я вот сомневаюсь, что вы не сомневаетесь. И вообще – как вы себя ведете? Не успев зайти в квартиру, сразу полезть к книжным полкам! Это все равно что прийти в незнакомый дом и начать рыться в аптечке.
– Да? Это вы так поступаете?
– Послушайте, мистер Уотерс, мне очень жаль, что вы пришли в таком дурном настроении. Но уж коль скоро нам с вами нужно разыгрывать из себя влюбленных, давайте хотя бы притворимся, что нам очень весело вдвоем.
– Вам тут и карты в руки. Вы ведь актриса.
– А вы очень ехидный человек.
– Да. Таким уж я уродился.
– Может быть, выпьете чего-нибудь? – Нам сегодня целый вечер пить.
– Да вы, я вижу – сама любезность.
– Ну, а теперь кто ехидничает? – спросил Уотерс. – Кстати говоря, я вполне любезен. Нам и в самом деле придется пить целый вечер, а выпивка, между прочим, бесплатная. Вы – совсем еще юная девушка, которая мечтает стать актрисой. Я не знаю, насколько щедр по отношению к вам ваш папочка. Если он вас не слишком балует, то я бы посоветовал вам не сорить деньгами.
– Извините, – сказала Мерри. – Беру свои слова назад.
– Вы бы сняли эти суперобложки – книги из-за них кажутся расфранченными, как павлины.
– Но ведь в них книги лучше сохраняются, – возразила Мерри.
– А что тут сохранять? Первые издания? Если вам так важно их уберечь, так они и так уже стоят за стеклом.
– Да, пожалуй, вы правы.
– Естественно, я прав. Ладно, надевайте пальто. И может, хватит уже влюбленным ссориться?
Уотерс помог Мерри облачиться в пальто и придержал перед ней дверь. Удивительно непредсказуемый человек, подумала она. Резковатый, даже порой грубый, но вместе с тем учтивый и обходительный.
Пока они спускались в лифте, Уотерс вытащил из кармана полученный от мистера Kappa лист бумаги, взглянул на него, потом со вздохом убрал обратно.
– Настолько тяжело? – сочувственно спросила Мерри.
– Могло быть и хуже.
Сначала они заехали в клуб «Сторк». Их провели в зал для важных персон, и сам хозяин, Шерман Биллингслей, вышел поприветствовать их с флакончиком духов «Сортилеж» для Мерри и с бутылкой шампанского для них обоих. Несколько минут постоял и поболтал с Мерри и Уотерсом, а потом поспешил навстречу другой паре.
– Очень мило с его стороны, – сказала Мерри.
– Естественно. Позже заскочит Уинчелл и спросит у старины Шермана, были ли мы здесь. Это событие уже внесено в столбец хроники. Уинчелл просто лично удостоверится.
– Да, но французские духи…
– Шерман торгует ими. Он является дилером этой фирмы в Штатах. Все дело в рекламе. Вся карнавальная мишура будет при нас, только вот самого карнавала мы не увидим.
– А я никогда не бывала на карнавале. – Здорово!
Уотерс осушил бокал шампанского.
– А о чем ваша новая пьеса? – спросила Мерри.
– Какая пьеса?
– Мне казалось, что вы написали новую пьесу.
– Во-первых – не я, а во-вторых – не новую. Это – мольнаровская пьеса, а я ее только немножко переработал.
– Вот как?
– Выпейте еще вина, – предложил Уотерс. И многозначительно добавил: – Приятно иметь дело с ненавязчивой девушкой.
Они сидели, пили шампанское и слушали музыку. Но не разговаривали. Главное – сдержали обещание, данное Карру: появились вместе на людях. Наконец, Уотерс посмотрел на часы и провозгласил:
– Переходите на «Сент-Чарлз». Не проходите на «Идите». Не забирайте двести долларов.
– Это «Монополия». Я тоже в нее играла.
– Вы, я вижу, знаете толк в жизни.
– А почему же нет?
Уотерс оставил официанту чаевые и повел Мерри в «Метрополь», где они посидели и послушали Коузи Коула. Потом наведались в «Харвин», а напоследок заглянули в «Эль-Морокко». Их посадили на полосатый диванчик, и официант принес шампанское.
– Вы не проголодались? – осведомился Уотерс. – Может быть, заказать вам гамбургер или что-нибудь еще в этом роде?
– Только вместе с вами.
– Пожалуйста, – согласился Уотерс и заказал официанту два гамбургера. – Удивительное место. Разные столики по удобству различаются, как Сибирь и Майами. В этом зале всего восемь удобных столов. Четыре по ту сторону прохода и четыре здесь. А там, за танцлощадкой, сидят новички и пижоны, которые швыряются деньгами почем зря.
– А зачем они сюда приходят?
– Чтобы поглазеть на знаменитостей, детка. Больших и блестящих людей, имеющих все в обществе. Вроде нас с тобой.
Официант принес гамбургеры. У Мерри с утра маковой росинки во рту не было, так что она была очень признательна Уотерсу, который догадался предложить ей поесть. Едва она запустила зубы в сочную котлету, как в зале появились Билли Роуз и Дорис Лилли, которых усадили за один из столов для важных персон. Роуз заказал по чашечке кофе для себя и для Лилли. Уотерс рассказал Мерри, что Билли Роуз приходит сюда каждую ночь, часа в три, выпивает чашечку кофе, а потом уходит.
– Дурацкий образ жизни, не правда ли?
Мерри согласилась.
– Только ничего не говорите.
Мерри уже раскрыла было рот, чтобы спросить – кому именно она не должна ничего говорить, как к их столу подошел приземистый остролицый мужчина. Леонард Лайонс. Уотерс познакомил его с Мерри. Разговор зашел о новой пьесе Джима. Уотерс на сей раз умолчал о Мольнаре и только пробормотал что-то вроде: «Стараюсь, как могу».
Лайонс пожелал ему успеха и подсел к Билли Роузу.
– Ну, вот, дело сделано, – произнес Уотерс. – Теперь можно дожевать гамбургеры и двигать отсюда.
Мерри слегка передернуло от этого заявления. Она, конечно, понимала, что их встреча носит сугубо деловой характер, но тем не менее предпочла бы, чтобы Уотерс воздержался от подобных резкостей.
– Вы не станете возражать, если я выпью чашечку кофе? – спросила она.
– Нет, конечно. Бога ради. Если, правда, не хотите, чтобы я повел вас в более уютный ресторан. Эти полосатые, как зебры, диванчики – последнее в мире место, где я хотел бы пить кофе.
– Мне не хочется навязывать вам свое общество. Здесь, по крайней мере, нас обслужат быстрее.
– О, я вовсе не страдаю от вашего общества. Вы оказались куда приятнее, чем я ожидал.
– Вы, должно быть, всем девушкам так говорите.
– Нет. Вовсе не всем. – И на том спасибо.
Мерри прикончила гамбургер. Уотерс оставил свой наполовину недоеденным, пояснив, что не голоден. Покинув «Эль-Морокко», они зашагали по направлению к дому Мерри, рассчитывая по дороге встретить какое-нибудь местечко, где можно выпить кофе. Однако все уже было закрыто. Дойдя до угла дома Мерри, они остановились.
– Может быть, поднимемся ко мне и выпьем кофе?
– С удовольствием. Спасибо.
Они двинулись к подъезду. На улице было тихо, необыкновенно тихо. Машины уже не ездили, и город словно вымер. Лишь изредка в отдалении мелькало случайное такси. Бросив взгляд на наручные часы, Мерри увидела, что стрелки показывают без четверти четыре. Поднявшись в квартиру, Мерри пошла на кухню готовить кофе, тогда как Джим присел на софу. Квартирка была такая маленькая, что они могли спокойно переговариваться. Теперь, когда тяготы навязанного им обоим общения остались позади, Джим расслабился и даже порасспросил Мерри о ее жизни. Сколько времени она уже здесь живет и как ее отец отнесся к решению дочери стать актрисой. Слушая Мерри, Уотерс то и дело кивал, а потом, когда она закончила, заметил, что жизнь у нее и впрямь непростая и одинокая.
– Но ведь и у вас такая же, – сказала Мерри.
– У меня все по-другому, – ответил Уотерс. – Терять мне нечего, так что я всегда остаюсь в выигрыше. Я же считаюсь ненормальным. Изгоем. А театр – самое место для изгоев. Если дела у тебя складываются удачно, всем наплевать на то, что ты есть. Если же ты к тому же еще и неудачник, то остальным вообще на тебя наплевать. А вот для такой славной малютки, как вы… впрочем, что я про вас знаю? Может, у вас тоже есть какой-то тайный изъян, вроде моего.
– Что-то вы мрачновато рассуждаете.
– Да, вы правы. Устал, должно быть.
Он взял в руку чашечку и залпом осушил. Потом поднялся, зевнул и извинился.
– Спасибо за вполне сносный вечер. Не знаю, захотят ли они, чтобы мы проделали такую штуку еще раз. Но получилось вроде неплохо. Желаю вам удачи. И – спасибо за кофе.
После его ухода Мерри поставила пустые чашечки в раковину и легла спать.
Неделю спустя во всех киосках продавали журнал «Вог» с ее фотографией. И всю неделю в газетах появлялись заметки о них с Уотерсом. Настолько убедительные, что Мерри сама готова была в них поверить. Не тому, конечно, что у нее якобы роман с Джимом Уотерсом, но тому, что для нее настолько привычно и естественно мелькать в самых знаменитых клубах и ресторанах.
Пару дней спустя позвонил Джаггерс и попросил, чтобы Мерри заскочила к нему в контору. Когда она пришла, Джаггерс рассказал, что отклонил предложение снять Мерри на телевидении, поскольку считает, что начинать нужно с другого. К тому же он не был уверен, готова ли уже Мерри к тому, чтобы сняться на телевидении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47