Мистер Смит пока еще не произнес ни слова.
– У вас нет доказательств, – сказал Джунг, – что мисс Ларсон передала эту историю в газету.
Несмотря на висевшее в воздухе напряжение и очевидный гнев Джудит, генеральный менеджер «Стар» оставался вежливо-невозмутимым. Встреча состоялась по его инициативе; он явился в комнату мистера Смита, словно посол, прибывший информировать короля Фахда, что Саудовская Аравия получит столько реактивных истребителей, сколько ей нужно. Безукоризненно одетый и причесанный, с рафинированным швейцарским акцентом в безупречном английском, он заверил доктора Айзекс к мистера Смита, что полностью владеет ситуацией в связи с появлением этой газетной публикации. Но насколько Джудит могла судить, у него за душой ничего, кроме гладко отшлифованных дипломатических выражений, не было.
– Действительно, – сказала она, – у меня нет доказательств, но я знаю, что это сделала она!
– Доктор Айзекс, мисс Берджесс и я также расстроены этой историей и так же хотим добраться до ее дна, как и вы. Но я разговаривал с мисс Ларсон, и она утверждает, что не имеет к этому никакого отношения. Если бы вы могли представить что-нибудь более существенное?..
Он умолк на этой вопросительной интонации.
– Да, у меня нет доказательств, всего лишь мое убеждение, – сказала Джудит, раздражаясь тем, как неубедительно прозвучали ее слова. Что скрывается за словами этого проницательного швейцарца? Может быть, он полагает, что имеет дело с двумя повздорившими женщинами, всего лишь пустячной склокой между выскочкой врачом и опытной, но обидчивой сестрой? Она взглянула на мистера Смита, сидевшего в удобном кресле в центре их маленькой группы. По такому случаю он был одет в брюки и пуловер, с коричневым шелковым шарфом на шее. Смит выглядел сейчас совсем иначе, чем в пижаме, и больше не походил на пациента, недавно перенесшего операцию и прикованного к постели. Нет, это был вполне здоровый мужчина, полностью владеющий собой. Джудит заботило, что он думает о ее обвинениях.
– Мистер Джунг, – сказала она, – когда до меня дошло, что газета заполучила эту историю еще до того, как была сделана операция и что тираж был отпечатан даже за два дня до того, как мистер Смит поступил к нам, я изучила регистрационный журнал и обнаружила, что доктор Ньютон назначил эту операцию более месяца назад. Зоуи уже четыре недели знала о предстоящей операции.
– Об этом знали и в офисе доктора Ньютона. Равно как, – он повернулся к Смиту, – и в вашем окружении.
Смит ничего не ответил.
– Доктор Айзекс, – сказал Джунг, – мисс Берджесс более кого-либо другого озабочена этой историей. Мы понимаем ваши тревоги, но в то же время…
– Вы не хотите уволить Зоуи лишь на основании моих слов.
– В конце концов, доктор Митганг никогда не имел никаких жалоб и подобной утечки информации до этого тоже никогда не случалось. Заверяю вас, что, если виноват служащий «Стар», мы несем полную ответственность. Но сейчас у нас нет никаких серьезных доказательств того, что в этом замешана мисс Ларсон.
– Тогда займитесь ею! Проверьте, не поступал ли на ее банковский счет в последнее время значительный вклад. Или…
– Доктор Айзекс, – медленно протянул Джунг. Артистичным жестом он поднял руку так, что великолепно накрахмаленный манжет французской рубашки, сдвинувшись, позволил ему бросить быстрый взгляд на часы. Это было сделано аккуратно и мастерски, человеком, который знает цену своего времени. – Могу я высказать предположение, что вы как-то лично заинтересованы в этом деле?
– Моя заинтересованность, мистер Джунг, – сказала она с отчаянием, – носит не личный, а профессиональный характер. Нарушены права одного из моих пациентов, и я не могу остаться в стороне. Я взбешена тем, что произошло, и я убеждена, что моя сестра ответственна за это. Это так просто.
Когда Саймон Джунг начал было отвечать, Смит неожиданно заговорил:
– Все это нас никуда не приведет. Я предлагаю вам подождать и посмотреть, что установит мой поверенный. Сегодня утром он вылетел в Чикаго, чтобы встретиться с юристами газеты. Возможно, их сотрудничество даст свои плоды и мы узнаем источник всей истории. До этого наши споры ничего не решат.
Джунг поднялся, вкрадчивый и элегантный, он выглядел так, словно именно ему следовало закончить аудиенцию.
– Я вполне согласен, – сказал он. – Надеюсь, у доктора Айзекс нет возражений? А тем временем мисс Берджесс и я почтем за честь, если вы оба поужинаете с нами сегодня вечером.
Смит махнул рукой:
– Я еще не гожусь для компаний, но за приглашение спасибо. А вы, Джудит?
Она тоже отказалась.
После того как генеральный менеджер ушел, Джудит с озабоченным лицом придвинулась к Смиту.
– Как вы себя чувствуете, все ли в порядке? Могу я что-нибудь сделать для вас?
– Высвобождайтесь из этого стерильного белого халата и поужинайте со мной, как друг, а не как мой врач.
– Я думала, вы не хотите компании.
– Вы не компания, Джудит. Вы чисто удовольствие. Джудит отвернулась, сердце у нее застучало бешеным аллюром, как всегда, когда она бывала рядом с ним.
– Я с удовольствием поужинаю с вами. Но сначала я должна проверить, может быть, кому-нибудь нужна моя помощь.
Набирая номер клиники, Джудит почувствовала, что ее снова охватывает отчаяние. Может быть, Саймон Джунг прав, намекая, что она поспешила в своем заключении? В конце концов, если женщина угрюма и профессионально неряшлива, то это еще не означает, что ей нельзя доверять. Но как только Зоуи ответила: «Клиника» и Джудит услышала, что та жует резинку, ее сомнения исчезли. Это могла быть только Зоуи. Сестра, которая не заботится о стерильности инструментов и выдает лекарства каждому, кто ее об этом попросит, не остановится перед тем, чтобы продать секретную информацию о пациенте, если ей предложат хорошую цену.
– Это доктор Айзекс. Меня кто-нибудь спрашивал?
– Нет, но был один из тех звонков, доктор. Как всегда, ничего не просили передать.
Уловив нотку злорадства в голосе сестры, Джудит сказала:
– Благодарю вас. Если кто-нибудь будет меня спрашивать, то я у мистера Смита.
– О, у мистера Смита…
Джудит повесила трубку, дрожа от гнева. Ситуация была невыносимой. Зоуи должна уйти.
– Проклятье, я схожу с ума, – сказала она, – каждый раз, когда я вспоминаю эту проклятую статью, мне хочется кричать.
– Знаете, Джудит, я верю, что вы сражаетесь с драконами за меня. Теперь все переменилось. Девица ведет бой за мое спасение.
– Почему они не оставляют вас в покое? Кому какое дело до того, что вам сделали операцию?
– Тут есть один парадокс, который может развеселить вас, – сказал он, указывая на толстую пачку конвертов на столике возле кровати. – Это все письма от мужчин – меня спрашивают, что это за процедура, которой я подвергся, каковы результаты, кто был хирург, сколько это стоит. Иными словами, доктор, я стал чем-то вроде национального лектора по вопросу об отсасывании жира с живота у мужчин! – Он скептически засмеялся. – Будучи вынужден, так сказать, выйти из заточения, я открыл другим возможность говорить об этом. Они теперь полагают, что тоже могут пойти на такую операцию. Они думают, что если такой человек, как я, известный своими физическими кондициями, – счел возможным дать добро на пластическую операцию, чтобы устранить кое-какие пороки, то согласиться на подобную процедуру может и обыкновенный мужчина, С этой точки зрения статья в газете сделала доброе дело.
– Знаете, что я думаю? Я думаю, что вы пытаетесь развеселить меня.
Они глядели друг на друга через комнату.
– Я позвоню в бюро обслуживания, – сказал он, – и закажу ужин на двоих.
Когда Джудит сняла свой белый халат и бросила его на спинку кресла, у нее возникло странное ощущение, что она разделась догола, хотя на самом деле на ней были блузка и шерстяные брюки. Она как бы лишилась своей защитной оболочки, профессионального заслона против мистера Смита. Теперь она была уязвима: она была уже не врачом, а женщиной – женщиной, которая в своей жизни уже любила и потеряла двух человек и не могла бы выдержать потерю третьего.
– Куда вы отправитесь, когда выпишетесь отсюда? – спросила она, наблюдая в окно, как внизу на пустыню опускается вечер.
– К себе домой во Флориду, – ответил он, – до конца выздоровления. У меня намечено начало съемок фильма в Риме через несколько месяцев. А затем, кто знает? Может быть, я подумаю о телевизионных сериях…
Дом во Флориде… Съемки фильма в Риме… Это была жизнь, которую она и представить не могла.
– Вы пойдете завтра вечером на бал? – спросила она. Он подошел к бару и налил два бренди. Передавая ей один, ответил:
– Это зависит…
– От чего?
– От того, найду ли я даму, которая будет сопровождать меня.
– Могу я спросить вас кое о чем? – сказала она, глядя, как бренди дрожит в ее стакане. – Я должна знать. Кому вы верите: мне или Зоуи?
Он положил руки ей на плечи, повернул к себе лицом и взглянул прямо в глаза:
– Вам, конечно. Неужто вы в этом сомневались? Прежде всего потому, что вы так убежденно говорили. И еще и потому, что я знаю: из моего окружения утечки быть не могло. Я также верю в доктора Ньютона и его сотрудников. В конце концов, секретное обслуживание знаменитостей – это то, что обеспечивает их благополучие. Из-за одного нарушения они могут лишиться всего. Но после того, что вы рассказали мне о своей сестре…
– Она не моя, – едва выдохнула Джудит от его близости.
– Странно бывает с первым впечатлением. Я встретил ее в первое же утро, когда прибыл сюда. Именно мисс Ларсон провела меня в эту комнату. Я вспоминаю, что подумал тогда, как хорошо, что доктор Ньютон пригласил свою собственную сестру для проведения операции. Разве это не интересно? Я не знаю, что это было, но мне не хотелось, чтобы мисс Ларсон ассистировала ему во время операции.
Их глаза на мгновение встретились, и она почувствовала, как тепло его рук проникает сквозь блузку. Он притянул ее голову к себе, и в этот момент раздался стук в дверь. Смит неохотно опустил руки.
Вошел официант, толкая тележку, накрытую белой скатертью, на которой стояла хрустальная ваза с нарциссами и бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом.
– Что это? – спросил Смит. И прочитал на приложенной карточке: «Наилучшие пожелания от Саймона Джунга».
Когда официант удалился, он подошел к ней, все еще стоявшей у окна, и спросил:
– Что вы об этом думаете, Джудит? Должны мы принять его предложение о мире?
– Меня все это выводит из себя больше, чем вас.
– Вас – может быть, – он стоял совсем близко, почти касаясь ее плеча, глядя в окно на то, как ночь укрывает сосны, – у меня гораздо больше опыта общения с прессой. Я научился воспринимать сенсационные новости определенным образом. Возможно, меня это выводит из себя, как и вас, но проявляю я свои чувства иначе.
Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, и ощутил вдруг, как трогает его маленькая родинка чуть ниже мочки ее левого уха.
– Ваше восприятие очень непосредственно и прямолинейно. Вы взрываетесь и неистовствуете, тогда как я хладнокровно приглашаю юриста.
Она смотрела на него и думала, почему эти темно-синие глаза не выглядят такими на экране. В кинофильмах он обладал магическим обаянием, но в реальной жизни…
Она отошла от окна и сказала:
– У меня появится язва желудка, если я не буду взрываться и неистовствовать.
Два улыбающихся официанта – «Добрый вечер, мадам, месье!» – доставили ужин. Пока один из них накрывал стол, второй обошел комнату, зажигая лампы, потом задернул шторы и разжег в камине дрова, которые каждое утро приносили и укладывали на медный лоток.
Когда они удалились, Смит откупорил шампанское, придвинул Джудит стул и пригласил:
– Мадам!
Они ели, ощущая благотворное тепло от огня камина, от сияющего хрусталя, столового серебра и китайского фарфора. Смит с нескрываемым аппетитом привычно поглощал красиво приготовленные яства, в то время как Джудит, всегда считавшая обыкновенный стек-миньон из филе вершиной кулинарии, только дивилась пиршеству, которое он заказал: зажаренная на грили меч-рыба с мятным маслом, красный салат-латук, сдобренный козьим сыром, тончайшие ломтики хлеба, поджаренные с маслом, пряными травами и тертым сыром «Пармезан» так, что они хрустели на зубах, наконец, холодный компот из клубники в серебряных вазочках.
Не зная, с чего начать, она последовала примеру Смита и намазала тонким слоем немного икры на тост. Джудит всего лишь второй раз в жизни пробовала икру и еще не разобрала, нравится ли она ей.
– Знаете, Джудит, – сказал он, – в первый раз я как следует попробовал настоящую белужью икру, когда мы в Иране снимали «Золотую Орду». Шах тогда пригласил всю съемочную группу в свой дворец…
Джудит слушала зачарованно. Он говорил о мире и времени, в которых ей не было места. В самом деле, она еще даже не родилась, когда «Золотая Орда» вышла на экраны.
– Зачем вы носите такую прическу? – неожиданно прервал Смит свой рассказ.
Джудит вздрогнула. Она так причесывалась со студенческих лет. И никто никогда не комментировал это, даже Морт.
– Я только что подумал, – сказал он, показывая руками, – как будут выглядеть ваши волосы, если их распустить.
Она подумала о дворце шаха, о белужьей икре, обо всех нашумевших по всему миру романах Смита с графинями, королевами экрана и богатыми дамами из высшего общества. Она вспомнила, что однажды он чуть не женился на наследнице, как полагали, самого большого состояния в Соединенных Штатах. Как могла Джудит, всего лишь семейный врач из Грин-Пайнс, конкурировать с таким прошлым?
И вдруг она осознала, что хочет конкурировать – она хочет стать уникальной женщиной в его жизни, единственной женщиной, которой он позволил стать свидетельницей его уязвимости.
Она взглянула на него через стол и увидела, как чертики пляшут в его глазах – вызывая на роман, на приключение.
Неожиданно она почувствовала сильнейшее возбуждение.
– Джудит… – начал он. И тут зазвонил телефон.
Подозвали ее: срочно потребовался врач.
– Очень сожалею, – сказала она, надевая свой белый халат. – Я должна идти. Травма в клубе здоровья.
Он остановил ее в дверях:
– Вы вернетесь?
Она посмотрела в его глаза и улыбнулась.
– Да, если не будет поздно.
41
Дэнни поручил свой «ягуар» гостиничному парковщику и вошел в экзотический холл отеля «Марриотт». Перед этим он заезжал еще в четырнадцать отелей, поскольку должен был расправиться с миниатюрной официанткой, которая считала, что он похож на ее кузена Эла.
Дело не терпело отлагательств.
Где же среди этой проклятой пустыни могла быть эта скотина?
Он подошел к столу для приема посетителей, мельком показал карточку журналиста и сказал:
– Привет. У меня встреча с Филиппой Робертс. Не могли бы вы сообщить ей, что я здесь? – Дэнни решил, что так быстрее можно добиться результатов, нежели просто спросить, проживает ли она в отеле. Никаких вопросов, надо действовать так, будто ты точно знаешь, что она здесь.
– Одну минуту.
Он стоял в напряжении, барабаня пальцами, пока два попугая на жердочках пытались перекричать друг друга. Наконец девушка вернулась и сказала:
– Вы можете позвонить вон там по этому номеру.
Он подошел к белому телефону и только когда произнес: «Мисс Робертс?» – понял, что его собеседник – молодой человек с австралийским акцентом. Без сомнения, тот самый крестьянин, которого он видел с Филиппой. Не из тех ли он парней, думал Дэнни, которые работали в ее публичном доме «Бабочка»? Из-за которого он был арестован, унижен и разорен?
– Можно поинтересоваться причиной визита? – спросил крестьянин. – Боюсь, мисс Робертс ничего не знает о встрече с вами.
Дэнни переключился на самоуничижительное обаяние, которое обычно открывало перед ним все двери.
– Ну, это была просто уловка. Видите ли, я журналист и мне бы очень хотелось взять у мисс Робертс интервью для статьи, над которой я работаю. Меня интересовало, не найдет ли она сегодня для меня немного времени?
– Извините, мисс Робертс занята.
– Тогда, может быть, завтра?
– Извините, но вам придется устраивать интервью через ее офис в Лос-Анджелесе.
– Меня поджимают сроки. Это не займет много времени, я обещаю.
– Извините, – сказал австралиец и положил трубку. Пока Дэнни вешал свою трубку, думая: ты получишь свое, ты, сука, – он уже принимал решение, что делать дальше.
Вероятно, было бы легко выяснить, в каком она номере, но что потом? Подняться туда прямо сейчас и преподнести Беверли главный сюрприз ее жизни? Но это лишит его многих удовольствий. Кроме того, налет в духе коммандос – для тупиц, а Дэнни Маккей работает классно, в особом стиле. Теперь, когда он наконец добрался до Беверли, ему хотелось сыграть с особым вкусом, не торопясь, со смаком.
Вернувшись к портье, где молодые люди в белых майках и «Бермудах» помогали гостям с багажом, Дэнни задержался и бросил взгляд на улицу, в декабрьскую ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– У вас нет доказательств, – сказал Джунг, – что мисс Ларсон передала эту историю в газету.
Несмотря на висевшее в воздухе напряжение и очевидный гнев Джудит, генеральный менеджер «Стар» оставался вежливо-невозмутимым. Встреча состоялась по его инициативе; он явился в комнату мистера Смита, словно посол, прибывший информировать короля Фахда, что Саудовская Аравия получит столько реактивных истребителей, сколько ей нужно. Безукоризненно одетый и причесанный, с рафинированным швейцарским акцентом в безупречном английском, он заверил доктора Айзекс к мистера Смита, что полностью владеет ситуацией в связи с появлением этой газетной публикации. Но насколько Джудит могла судить, у него за душой ничего, кроме гладко отшлифованных дипломатических выражений, не было.
– Действительно, – сказала она, – у меня нет доказательств, но я знаю, что это сделала она!
– Доктор Айзекс, мисс Берджесс и я также расстроены этой историей и так же хотим добраться до ее дна, как и вы. Но я разговаривал с мисс Ларсон, и она утверждает, что не имеет к этому никакого отношения. Если бы вы могли представить что-нибудь более существенное?..
Он умолк на этой вопросительной интонации.
– Да, у меня нет доказательств, всего лишь мое убеждение, – сказала Джудит, раздражаясь тем, как неубедительно прозвучали ее слова. Что скрывается за словами этого проницательного швейцарца? Может быть, он полагает, что имеет дело с двумя повздорившими женщинами, всего лишь пустячной склокой между выскочкой врачом и опытной, но обидчивой сестрой? Она взглянула на мистера Смита, сидевшего в удобном кресле в центре их маленькой группы. По такому случаю он был одет в брюки и пуловер, с коричневым шелковым шарфом на шее. Смит выглядел сейчас совсем иначе, чем в пижаме, и больше не походил на пациента, недавно перенесшего операцию и прикованного к постели. Нет, это был вполне здоровый мужчина, полностью владеющий собой. Джудит заботило, что он думает о ее обвинениях.
– Мистер Джунг, – сказала она, – когда до меня дошло, что газета заполучила эту историю еще до того, как была сделана операция и что тираж был отпечатан даже за два дня до того, как мистер Смит поступил к нам, я изучила регистрационный журнал и обнаружила, что доктор Ньютон назначил эту операцию более месяца назад. Зоуи уже четыре недели знала о предстоящей операции.
– Об этом знали и в офисе доктора Ньютона. Равно как, – он повернулся к Смиту, – и в вашем окружении.
Смит ничего не ответил.
– Доктор Айзекс, – сказал Джунг, – мисс Берджесс более кого-либо другого озабочена этой историей. Мы понимаем ваши тревоги, но в то же время…
– Вы не хотите уволить Зоуи лишь на основании моих слов.
– В конце концов, доктор Митганг никогда не имел никаких жалоб и подобной утечки информации до этого тоже никогда не случалось. Заверяю вас, что, если виноват служащий «Стар», мы несем полную ответственность. Но сейчас у нас нет никаких серьезных доказательств того, что в этом замешана мисс Ларсон.
– Тогда займитесь ею! Проверьте, не поступал ли на ее банковский счет в последнее время значительный вклад. Или…
– Доктор Айзекс, – медленно протянул Джунг. Артистичным жестом он поднял руку так, что великолепно накрахмаленный манжет французской рубашки, сдвинувшись, позволил ему бросить быстрый взгляд на часы. Это было сделано аккуратно и мастерски, человеком, который знает цену своего времени. – Могу я высказать предположение, что вы как-то лично заинтересованы в этом деле?
– Моя заинтересованность, мистер Джунг, – сказала она с отчаянием, – носит не личный, а профессиональный характер. Нарушены права одного из моих пациентов, и я не могу остаться в стороне. Я взбешена тем, что произошло, и я убеждена, что моя сестра ответственна за это. Это так просто.
Когда Саймон Джунг начал было отвечать, Смит неожиданно заговорил:
– Все это нас никуда не приведет. Я предлагаю вам подождать и посмотреть, что установит мой поверенный. Сегодня утром он вылетел в Чикаго, чтобы встретиться с юристами газеты. Возможно, их сотрудничество даст свои плоды и мы узнаем источник всей истории. До этого наши споры ничего не решат.
Джунг поднялся, вкрадчивый и элегантный, он выглядел так, словно именно ему следовало закончить аудиенцию.
– Я вполне согласен, – сказал он. – Надеюсь, у доктора Айзекс нет возражений? А тем временем мисс Берджесс и я почтем за честь, если вы оба поужинаете с нами сегодня вечером.
Смит махнул рукой:
– Я еще не гожусь для компаний, но за приглашение спасибо. А вы, Джудит?
Она тоже отказалась.
После того как генеральный менеджер ушел, Джудит с озабоченным лицом придвинулась к Смиту.
– Как вы себя чувствуете, все ли в порядке? Могу я что-нибудь сделать для вас?
– Высвобождайтесь из этого стерильного белого халата и поужинайте со мной, как друг, а не как мой врач.
– Я думала, вы не хотите компании.
– Вы не компания, Джудит. Вы чисто удовольствие. Джудит отвернулась, сердце у нее застучало бешеным аллюром, как всегда, когда она бывала рядом с ним.
– Я с удовольствием поужинаю с вами. Но сначала я должна проверить, может быть, кому-нибудь нужна моя помощь.
Набирая номер клиники, Джудит почувствовала, что ее снова охватывает отчаяние. Может быть, Саймон Джунг прав, намекая, что она поспешила в своем заключении? В конце концов, если женщина угрюма и профессионально неряшлива, то это еще не означает, что ей нельзя доверять. Но как только Зоуи ответила: «Клиника» и Джудит услышала, что та жует резинку, ее сомнения исчезли. Это могла быть только Зоуи. Сестра, которая не заботится о стерильности инструментов и выдает лекарства каждому, кто ее об этом попросит, не остановится перед тем, чтобы продать секретную информацию о пациенте, если ей предложат хорошую цену.
– Это доктор Айзекс. Меня кто-нибудь спрашивал?
– Нет, но был один из тех звонков, доктор. Как всегда, ничего не просили передать.
Уловив нотку злорадства в голосе сестры, Джудит сказала:
– Благодарю вас. Если кто-нибудь будет меня спрашивать, то я у мистера Смита.
– О, у мистера Смита…
Джудит повесила трубку, дрожа от гнева. Ситуация была невыносимой. Зоуи должна уйти.
– Проклятье, я схожу с ума, – сказала она, – каждый раз, когда я вспоминаю эту проклятую статью, мне хочется кричать.
– Знаете, Джудит, я верю, что вы сражаетесь с драконами за меня. Теперь все переменилось. Девица ведет бой за мое спасение.
– Почему они не оставляют вас в покое? Кому какое дело до того, что вам сделали операцию?
– Тут есть один парадокс, который может развеселить вас, – сказал он, указывая на толстую пачку конвертов на столике возле кровати. – Это все письма от мужчин – меня спрашивают, что это за процедура, которой я подвергся, каковы результаты, кто был хирург, сколько это стоит. Иными словами, доктор, я стал чем-то вроде национального лектора по вопросу об отсасывании жира с живота у мужчин! – Он скептически засмеялся. – Будучи вынужден, так сказать, выйти из заточения, я открыл другим возможность говорить об этом. Они теперь полагают, что тоже могут пойти на такую операцию. Они думают, что если такой человек, как я, известный своими физическими кондициями, – счел возможным дать добро на пластическую операцию, чтобы устранить кое-какие пороки, то согласиться на подобную процедуру может и обыкновенный мужчина, С этой точки зрения статья в газете сделала доброе дело.
– Знаете, что я думаю? Я думаю, что вы пытаетесь развеселить меня.
Они глядели друг на друга через комнату.
– Я позвоню в бюро обслуживания, – сказал он, – и закажу ужин на двоих.
Когда Джудит сняла свой белый халат и бросила его на спинку кресла, у нее возникло странное ощущение, что она разделась догола, хотя на самом деле на ней были блузка и шерстяные брюки. Она как бы лишилась своей защитной оболочки, профессионального заслона против мистера Смита. Теперь она была уязвима: она была уже не врачом, а женщиной – женщиной, которая в своей жизни уже любила и потеряла двух человек и не могла бы выдержать потерю третьего.
– Куда вы отправитесь, когда выпишетесь отсюда? – спросила она, наблюдая в окно, как внизу на пустыню опускается вечер.
– К себе домой во Флориду, – ответил он, – до конца выздоровления. У меня намечено начало съемок фильма в Риме через несколько месяцев. А затем, кто знает? Может быть, я подумаю о телевизионных сериях…
Дом во Флориде… Съемки фильма в Риме… Это была жизнь, которую она и представить не могла.
– Вы пойдете завтра вечером на бал? – спросила она. Он подошел к бару и налил два бренди. Передавая ей один, ответил:
– Это зависит…
– От чего?
– От того, найду ли я даму, которая будет сопровождать меня.
– Могу я спросить вас кое о чем? – сказала она, глядя, как бренди дрожит в ее стакане. – Я должна знать. Кому вы верите: мне или Зоуи?
Он положил руки ей на плечи, повернул к себе лицом и взглянул прямо в глаза:
– Вам, конечно. Неужто вы в этом сомневались? Прежде всего потому, что вы так убежденно говорили. И еще и потому, что я знаю: из моего окружения утечки быть не могло. Я также верю в доктора Ньютона и его сотрудников. В конце концов, секретное обслуживание знаменитостей – это то, что обеспечивает их благополучие. Из-за одного нарушения они могут лишиться всего. Но после того, что вы рассказали мне о своей сестре…
– Она не моя, – едва выдохнула Джудит от его близости.
– Странно бывает с первым впечатлением. Я встретил ее в первое же утро, когда прибыл сюда. Именно мисс Ларсон провела меня в эту комнату. Я вспоминаю, что подумал тогда, как хорошо, что доктор Ньютон пригласил свою собственную сестру для проведения операции. Разве это не интересно? Я не знаю, что это было, но мне не хотелось, чтобы мисс Ларсон ассистировала ему во время операции.
Их глаза на мгновение встретились, и она почувствовала, как тепло его рук проникает сквозь блузку. Он притянул ее голову к себе, и в этот момент раздался стук в дверь. Смит неохотно опустил руки.
Вошел официант, толкая тележку, накрытую белой скатертью, на которой стояла хрустальная ваза с нарциссами и бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом.
– Что это? – спросил Смит. И прочитал на приложенной карточке: «Наилучшие пожелания от Саймона Джунга».
Когда официант удалился, он подошел к ней, все еще стоявшей у окна, и спросил:
– Что вы об этом думаете, Джудит? Должны мы принять его предложение о мире?
– Меня все это выводит из себя больше, чем вас.
– Вас – может быть, – он стоял совсем близко, почти касаясь ее плеча, глядя в окно на то, как ночь укрывает сосны, – у меня гораздо больше опыта общения с прессой. Я научился воспринимать сенсационные новости определенным образом. Возможно, меня это выводит из себя, как и вас, но проявляю я свои чувства иначе.
Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, и ощутил вдруг, как трогает его маленькая родинка чуть ниже мочки ее левого уха.
– Ваше восприятие очень непосредственно и прямолинейно. Вы взрываетесь и неистовствуете, тогда как я хладнокровно приглашаю юриста.
Она смотрела на него и думала, почему эти темно-синие глаза не выглядят такими на экране. В кинофильмах он обладал магическим обаянием, но в реальной жизни…
Она отошла от окна и сказала:
– У меня появится язва желудка, если я не буду взрываться и неистовствовать.
Два улыбающихся официанта – «Добрый вечер, мадам, месье!» – доставили ужин. Пока один из них накрывал стол, второй обошел комнату, зажигая лампы, потом задернул шторы и разжег в камине дрова, которые каждое утро приносили и укладывали на медный лоток.
Когда они удалились, Смит откупорил шампанское, придвинул Джудит стул и пригласил:
– Мадам!
Они ели, ощущая благотворное тепло от огня камина, от сияющего хрусталя, столового серебра и китайского фарфора. Смит с нескрываемым аппетитом привычно поглощал красиво приготовленные яства, в то время как Джудит, всегда считавшая обыкновенный стек-миньон из филе вершиной кулинарии, только дивилась пиршеству, которое он заказал: зажаренная на грили меч-рыба с мятным маслом, красный салат-латук, сдобренный козьим сыром, тончайшие ломтики хлеба, поджаренные с маслом, пряными травами и тертым сыром «Пармезан» так, что они хрустели на зубах, наконец, холодный компот из клубники в серебряных вазочках.
Не зная, с чего начать, она последовала примеру Смита и намазала тонким слоем немного икры на тост. Джудит всего лишь второй раз в жизни пробовала икру и еще не разобрала, нравится ли она ей.
– Знаете, Джудит, – сказал он, – в первый раз я как следует попробовал настоящую белужью икру, когда мы в Иране снимали «Золотую Орду». Шах тогда пригласил всю съемочную группу в свой дворец…
Джудит слушала зачарованно. Он говорил о мире и времени, в которых ей не было места. В самом деле, она еще даже не родилась, когда «Золотая Орда» вышла на экраны.
– Зачем вы носите такую прическу? – неожиданно прервал Смит свой рассказ.
Джудит вздрогнула. Она так причесывалась со студенческих лет. И никто никогда не комментировал это, даже Морт.
– Я только что подумал, – сказал он, показывая руками, – как будут выглядеть ваши волосы, если их распустить.
Она подумала о дворце шаха, о белужьей икре, обо всех нашумевших по всему миру романах Смита с графинями, королевами экрана и богатыми дамами из высшего общества. Она вспомнила, что однажды он чуть не женился на наследнице, как полагали, самого большого состояния в Соединенных Штатах. Как могла Джудит, всего лишь семейный врач из Грин-Пайнс, конкурировать с таким прошлым?
И вдруг она осознала, что хочет конкурировать – она хочет стать уникальной женщиной в его жизни, единственной женщиной, которой он позволил стать свидетельницей его уязвимости.
Она взглянула на него через стол и увидела, как чертики пляшут в его глазах – вызывая на роман, на приключение.
Неожиданно она почувствовала сильнейшее возбуждение.
– Джудит… – начал он. И тут зазвонил телефон.
Подозвали ее: срочно потребовался врач.
– Очень сожалею, – сказала она, надевая свой белый халат. – Я должна идти. Травма в клубе здоровья.
Он остановил ее в дверях:
– Вы вернетесь?
Она посмотрела в его глаза и улыбнулась.
– Да, если не будет поздно.
41
Дэнни поручил свой «ягуар» гостиничному парковщику и вошел в экзотический холл отеля «Марриотт». Перед этим он заезжал еще в четырнадцать отелей, поскольку должен был расправиться с миниатюрной официанткой, которая считала, что он похож на ее кузена Эла.
Дело не терпело отлагательств.
Где же среди этой проклятой пустыни могла быть эта скотина?
Он подошел к столу для приема посетителей, мельком показал карточку журналиста и сказал:
– Привет. У меня встреча с Филиппой Робертс. Не могли бы вы сообщить ей, что я здесь? – Дэнни решил, что так быстрее можно добиться результатов, нежели просто спросить, проживает ли она в отеле. Никаких вопросов, надо действовать так, будто ты точно знаешь, что она здесь.
– Одну минуту.
Он стоял в напряжении, барабаня пальцами, пока два попугая на жердочках пытались перекричать друг друга. Наконец девушка вернулась и сказала:
– Вы можете позвонить вон там по этому номеру.
Он подошел к белому телефону и только когда произнес: «Мисс Робертс?» – понял, что его собеседник – молодой человек с австралийским акцентом. Без сомнения, тот самый крестьянин, которого он видел с Филиппой. Не из тех ли он парней, думал Дэнни, которые работали в ее публичном доме «Бабочка»? Из-за которого он был арестован, унижен и разорен?
– Можно поинтересоваться причиной визита? – спросил крестьянин. – Боюсь, мисс Робертс ничего не знает о встрече с вами.
Дэнни переключился на самоуничижительное обаяние, которое обычно открывало перед ним все двери.
– Ну, это была просто уловка. Видите ли, я журналист и мне бы очень хотелось взять у мисс Робертс интервью для статьи, над которой я работаю. Меня интересовало, не найдет ли она сегодня для меня немного времени?
– Извините, мисс Робертс занята.
– Тогда, может быть, завтра?
– Извините, но вам придется устраивать интервью через ее офис в Лос-Анджелесе.
– Меня поджимают сроки. Это не займет много времени, я обещаю.
– Извините, – сказал австралиец и положил трубку. Пока Дэнни вешал свою трубку, думая: ты получишь свое, ты, сука, – он уже принимал решение, что делать дальше.
Вероятно, было бы легко выяснить, в каком она номере, но что потом? Подняться туда прямо сейчас и преподнести Беверли главный сюрприз ее жизни? Но это лишит его многих удовольствий. Кроме того, налет в духе коммандос – для тупиц, а Дэнни Маккей работает классно, в особом стиле. Теперь, когда он наконец добрался до Беверли, ему хотелось сыграть с особым вкусом, не торопясь, со смаком.
Вернувшись к портье, где молодые люди в белых майках и «Бермудах» помогали гостям с багажом, Дэнни задержался и бросил взгляд на улицу, в декабрьскую ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65