Его дыхание было ровным, а грудь твердой, как скала. Эта скала сейчас буквально припечатала ее к стене, пресекая всякие попытки сопротивления.
Неожиданно для себя она поняла, что по лицу ее катятся слезы. Слезы отчаяния и бессилия. Господи, она же не плакала со времен разрыва с Фрэнком… И тогда слезы в основном были вызваны не их расставанием, а тем, что он забрал с собой их кошку. Все это происходило четыре года назад. А теперь какой-то незнакомый мужик снова заставил ее расплакаться. Она приказала себе не реветь, но тут же должна была прикусить язык, чтобы не выругаться, потому что слезы не прекращались.
Анджела проклинала себя за эту слабость, но ничего не могла с собой поделать. Она подняла глаза и приготовилась встретить его презрительный взгляд.
– Я привез вас сюда вовсе не за тем, чтоб насиловать. И, думаю, вы это прекрасно знаете. – Голос его был низкий, мрачный, тон холодный, слова падали, словно камни.
Анджела пришла в ужас, когда убедилась, что ему абсолютно все равно, что она чувствует.
Судорожно сглотнув, Анджела попыталась припомнить время, когда считала, что спокойствие – вещь обычная и постоянная.
– Извините, но, когда мужчина тянется к моему брючному ремню, я могу предположить только одно.
– По-моему, вам хотелось в туалет.
Она заморгала и попыталась ответить таким же безразличным тоном.
– Я умею справляться с этой проблемой без посторонней помощи где-то с трех лет.
– Если вы сумеете расстегнуть пояс и спустить брюки с помощью рук, связанных за спиной, вы более опасны, чем я предполагал, – насмешливо произнес он.
Хок предусмотрительно отодвинулся на пару дюймов, позаботившись, по ее мнению, о собственной недосягаемости. Хватка на ее волосах чуть ослабилась, и кожу на голове начало слегка покалывать: кровь снова стала поступать к онемевшему скальпу.
– Это вы у нас здесь все знаете и умеете, – отозвалась она. – С чего вы взяли, что я опасная личность? – В ту же секунду у нее в голове мелькнула непрошеная картинка: она поднимает пистолет с цементного пола гаража и наводит на этого мужчину. Она выругалась про себя.
Хок отодвинулся еще дальше и скрестил на груди руки.
– Мы зря тратим время, – бесстрастно произнес он.
– Тогда развяжите меня, и я быстренько со всем управлюсь.
Когда он даже не шевельнулся и ничего не ответил, до нее дошло, что этот тип вовсе не собирается развязывать ей руки. Она ужаснулась.
– Не можете же вы…
– Могу.
– Но я не могу…
– Идите сюда. – Он указал на место перед унитазом.
Анджела затрясла головой, чувствуя, как снова подступают ненавистные слезы.
– Нет!
– Это ваш последний шанс, – предупредил он.
Лицо его оставалось непроницаемым, тон ровным и безразличным. Она поверила ему так же, как всему, что он говорил этой ночью. В том числе и насчет того, что насилие не входит в его планы.
Выбора у нее не было: с каждой минутой потребность облегчиться возрастала все больше и больше. Так что, несмотря на угнетавшую ее унизительность происходящего, приходилось отбросить скромность и поскорее покончить с этим делом.
Анджела послушно встала туда, куда он велел, и устремила взгляд на украшавшие кафель цветочки. Надо отдать ему должное, помогая ей в этой процедуре, он действовал споро и ловко, так что справился с задачей, не заставляя ее чувствовать себя еще хуже. Она не успела сообразить как и что, а он уже застегивал ее слаксы и пряжку на брючном ремешке.
Анджела продолжала смущенно смотреть в пол, не в силах встретиться с ним глазами, пока он не отвел ее в комнату. Там он толкнул ее на кровать, и, когда она отползла от него подальше и свернулась в клубочек у изголовья, ее тюремщик, не обращая на нее внимания, молча стал рыться в своей сумке. Анджела смотрела, как он вытащил свитер и ту штуку, которая была в него завернута. Она постаралась скрыть свое облегчение, которое почувствовала, когда он открутил с пистолета глушитель и убрал его обратно. Пистолет отправился к нему под куртку, по-видимому, в кобуру. Затем он опустил руку в карман куртки и вынул ее сжатую в кулак. Когда он раскрыл ее, на ладони лежало что-то, напоминающее капсулу с лекарством.
Она не могла сообразить, что он от нее хочет.
Показывая капсулу ей, он произнес:
– По всей вероятности, вы знаете, что это такое, но, чтобы не тратить времени зря, я скажу… Чтобы не возникало недоразумений.
– Я не знаю…
Его холодный взгляд заставил ее замолчать. Держа капсулу в пальцах, чтобы она могла ее хорошенько рассмотреть, он продолжил:
– Это желатиновая капсула. В желудке она рассасывается примерно за двадцать минут. Бояться, что она разломится, не стоит: я хорошо ее заклеил. В ней достаточно кокаина, чтобы выжечь ваш мозг и, вероятно, отправить на тот свет… Впрочем, к тому времени вам это будет безразлично.
Запястья ее горели в тех местах, где галстук натер кожу, ребра ныли от ушибов из-за автомобильной тряски, но в этот миг Анджела забыла обо всем, охваченная приступом ужаса. Она как завороженная не сводила глаз со смертоносной капсулы, понимая, что погибла.
– Если вы расскажете мне все, что я хочу знать, я дам вам рвотное средство, чтобы капсула вышла обратно. – Он показал ей маленький пузырек с сиропом ипекакуаны, рвотного корня, который достал из своей спортивной сумки. – Капсула не останется в вашем желудке и десяти минут, если вы не вздумаете запираться. Разумеется, вы можете рассказать мне все, что я хочу узнать, не подвергая себя таким крайним мерам.
– Я не понимаю, что вы от меня хотите, – снова попыталась прояснить ситуацию Анджела. – Я не та, за кого вы меня принимаете…
– Ложь будет стоить вам жизни, Анджела. Я знаю, что вы часть команды, посланной меня убить. Теперь ситуацией владею я. Если вы дадите мне нужную информацию, я даю вам шанс уцелеть.
– Я не вхожу ни в какую команду, – начала она, отчаянно пытаясь заставить его выслушать себя. – Я не имею никакого отношения к людям, которые охотятся за вами, – слова замерли у нее на устах.
– Я вам не верю.
Она посмотрела ему в глаза, и Анджела осознала: ей не убедить его в том, что случайно оказалась не в том месте и не в тот час.
Несколько лет назад ей довелось встретиться со смертью лицом к лицу. В тот раз она отделалась только сломанным ногтем, да еще раз и навсегда приобрела уважение к ремням безопасности. Тогда в какую-то долю секунды Анджела увидела, что на нее мчится полуприцеп, поняла, что либо слетит с дороги, либо он врежется ей прямо в лоб, и попрощалась с жизнью. Какие-то обрывки прошлого промелькнули перед ее мысленным взором, машину ее снесло с дороги, и она, перевернувшись кувырком, заскользила вниз с обочины. Перед глазами стояли яркие и отчетливые картины самых счастливых моментов жизни, которые уйдут с нею в небытие. Они не оставляли ее и потом, когда она очнулась от обморока, не давая забыть, как близко от нее прошла смерть.
Сейчас все было иначе. Возможно, потому, что до встречи с вечностью у нее осталось двадцать минут, а не две секунды. Двадцать минут до того, как настоящее и прошлое сольются в серое бесформенное ничто.
Она оторвала взгляд от жуткой смертоносной бездны и посмотрела ему в глаза.
– Я этого глотать не буду.
Он вздохнул и снова порылся в сумке, достав на этот раз маленькую пластиковую бутылку с водой. Откупорив ее, он приблизился к Анджеле и сразу пресек ее попытку уклониться, усевшись ей на ноги. Больно не было, хотя вес его тела основательно вдавил ее в мягкий матрас, но шевельнуться она не могла.
– Анджела, вы же понимаете, что я могу заставить вас проглотить ее: вложу капсулу вам в рот и зажму нос. Вам останется либо задохнуться, либо глотнуть.
Она беспомощно покачала головой. Если он собирается ее убить, ему придется делать это без ее помощи. Слезы ручьями полились по ее щекам, и она могла лишь подивиться тому, какой была дурой, плача в уборной из-за такой ерунды, как смущение. Если б она знала, что ей предстоит, как высоки ставки в этой игре, то не тратила бы на это своих эмоций.
Если б она точно знала, а не смутно предполагала, чем кончится эта ночь, она бы орала изо всех сил каждый раз, когда он приказывал ей заткнуться. По крайней мере, тогда она умерла бы сразу, без этих мучительных двадцати минут, данных ей этим безжалостным убийцей на размышления.
Если бы все началось сначала, она никогда бы не подобрала этот пистолет. Она сидела бы в своей машине, отвернувшись, зажмурившись и зажав уши, притворяясь, что не видит и не слышит, тогда ничего бы этого не произошло. Зачем только она обнаружила свое присутствие в гараже? Но теперь жалеть об этом было слишком поздно.
Он поставил бутылочку на прикроватную тумбочку и взял ее сильными пальцами за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза.
– Вы ведь знаете, что есть еще два места в вашем теле, куда можно поместить капсулу. И результат будет тот же самый. Я надеялся, что мы сможем проделать все это, не теряя достоинства.
Анджела не сразу поняла, что он имеет в виду, когда же до нее дошло, о чем он говорит, ее захлестнул гнев от того унижения, которому он мог подвергнуть ее, и ярость, что она не может оказать ему достойного сопротивления.
– Она не войдет.
Это была глупость, но ничего другого Анджеле не пришло в этот момент в голову. Она вздрогнула, когда он расхохотался, но эта его реакция смогла остановить слезы, и от этого ей стало легче.
Он взял капсулу двумя пальцами и смерил ее взглядом, затем перевел глаза на Анджелу.
– Сейчас проверим.
Он убрал руку с ее подбородка и провел ладонью по своему лицу, как бы стирая с него этим движением всякое выражение. Прежде чем Анджела успела придумать следующее возражение, он сунул руку в спортивную сумку и достал тюбик вазелина.
– Есть что-нибудь, чего вы не носите в вашей сумке? – осведомилась она, разглядывая тюбик, сознавая, что, конечно, проглотит проклятую капсулу, но не даст ему совать себе эту штуку куда-то еще.
Ответом был твердый и непроницаемый взгляд.
– Я больше не могу терять времени. Так как мы это проделаем, Анджела?
«С достоинством», – хотелось ответить ей, но она была так подавлена, что губы не слушались ее. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь прогнать ощущение нереальности происходящего, потому что оно мешало четкому мышлению. Но ничего не помогало, прежде всего потому, что, открыв глаза, она снова увидела перед собой своего мучителя, предлагающего ей изумительный выбор: «смерть или смерть».
Облизнув губы, Анджела открыла рот и попыталась сдержать позыв рвоты, когда он положил капсулу ей на язык и велел проглотить. У нее не получилось с первой попытки, пока он не поднес ко рту стакан воды. Наконец она протолкнула капсулу в горло судорожным сжатием глотательных мускулов, о которых узнала в пятом классе, когда Джимми Карузерс, стоя на голове, демонстрировал, как глотать без влияния силы тяжести. У нее до сих пор звучит в ушах смех ребят, когда тяготение взяло верх, и он грохнулся на линолеум, не сумев обмануть земное притяжение.
Она ощутила прикосновение ткани к подбородку. Это он вытер углом простыни пролившуюся воду. Мелькнула мысль, не является ли воспоминание о Джимме Карузерсе началом цепочки прощальных образов, проходящих перед мысленным взором человека на пороге смерти. Если так, она хотела бы, чтоб остальные были получше. Джимми был противным мальчишкой, который стал противным мужчиной.
Поднявшись с ее ног, он посмотрел на часы и пересел на край кровати.
– Для начала скажите мне, Анджела, почему вы не хотите назвать мне имя, под которым вас знает Константин?
– Я никогда не встречала никого по имени Константин. – Она понимала, что правда ее не спасет, но считала, что лучше отвечать, чем лежать молча и тем как бы оправдывать его действия.
– Тогда с кем из представителей Константина вы встречались?
Она искренне старалась сосредоточиться на его вопросах, чтобы отвлечься от мыслей о том, что сейчас происходит у нее в желудке. Константин? Ей был известен Константинополь, но это город, а не человек, так что вряд ли он будет ему интересен. Еще она слышала о константине – сплаве никеля с медью. Эти знания она приобрела на геологоминералогической конференции, организацией которой занималась в прошлом году… Но и эти научные ее познания наверняка не произведут на него впечатления.
Она никак не могла отключиться от мыслей о том, как это происходит, как растворится у нее в желудке это зверское количество кокаина, как начнет наркотик впитываться в кровь. Она как-то присутствовала на семинаре по наркотикам, но там больше говорилось о том, как происходит ломка у наркоманов. Ей это не грозило. Будет ли ей больно, будет ли она биться в конвульсиях, охваченная туманящим голову страхом? Или же она просто заснет, и белая кокаиновая смерть незаметно придет через оцепенение холода и покоя?
– Анджела!
Она подняла глаза и вспомнила, что так и не ответила ему.
– Я никогда не слышала о Константине и не встречалась ни с кем, кто упоминал бы его имя.
– Каким именем вы пользуетесь?
– Каким всегда. Анджела Фергюсон. – Она передвинулась ближе к изголовью, чтобы устроиться поудобнее, потому что связанные руки начали неметь. На мгновение ее охватила паника, что это уже действует кокаин, но постепенно к пальцам прилила кровь, и она успокоилась.
Пока еще тело слушалось ее. Правда, это было слабое утешение.
– Вы вольный стрелок или входите в организацию Константина? – продолжал он допрос.
– Вольный стрелок. – Мужчина при этих ее словах вопросительно вздернул бровь, и она продолжила: – Я уже шесть лет работаю на себя. Теперь спросите меня, чем я зарабатываю себе на жизнь?
– Здесь вопросы задаю я, – осадил он.
– Ладно, пусть это будет ваша прерогатива, – отозвалась она, изучая резко очерченное загорелое лицо и одновременно соображая, какие чувства будет испытывать он, избавляясь от ее трупа. Наверное, досаду, потому что она не сообщила ему никаких секретов, которыми, по его убеждению, она владеет. А может быть, сожаление, потому что в конце концов он поймет, что она не лгала? Или отвращение? Нет, наверное, он останется таким же безразличным, ведь избавляться от трупов для него привычное дело.
– Ладно, Анджела, так чем вы зарабатываете себе на жизнь?
Он спрашивал, чтобы разговорить ее. Она видела, как он покосился на часы, и понимала, что ее время истекает. Вообще-то, это не имело значения, просто разговаривать было не так страшно, как думать.
– Я занимаюсь подготовкой и организацией конференций. Беру на себя все: от заказа номеров в гостинице до составления программы развлечений и меню прощального обеда. Это суетливая жизнь. У меня не остается времени для убийств на стороне.
– Хорошее прикрытие. – Он внимательно посмотрел на нее, взгляд его темных глаз был непроницаем. – Сколько человек отправил по моему следу Константин?
– Откуда мне знать? – Голос Анджелы звучал вызывающе, но ей уже было наплевать. – Последние тря дня я занималась организацией семинара с банкирами по вопросам инвестиций. Когда я так удачно наткнулась на вас в гараже, я хотела забрать оборудование из своей машины. Мой офис находится в здании делового центра. Наверное, кто-нибудь уже украл из открытой машины все мои вещи. Конечно, мой компьютер не самый лучший, но все равно его жалко.
– Константин все еще сам лично руководит тропой Кондора?
– Тропа Кондора? Что это такое?
– Он называет так свой самый большой маршрут. – Анджела видела, что, говоря это, он считает, будто ей все это должно быть хорошо знакомо. – Он все еще любит сам участвовать в поездках?
– Понятия не имею. – Она зевнула и прислонилась к изголовью кровати. – Спросите меня, сколько стоит обслуживание одного участника семинара в сутки, я вам отвечу не задумываясь. Кстати, как вас зовут? Вы столько раз приказывали мне заткнуться, что у меня не было возможности узнать это.
Он помедлил, но все-тки ответил:
– Хоксворт. Большинство зовут меня Хок.
– Вместо Хоксворта? Хок – сокол или ястреб… могу понять почему.
Прядь темно-рыжих волос упала ей на глаза. Она попыталась откинуть ее назад движением головы, но прядь упрямо упала на глаза снова.
– А другого имени у вас нет?
– Нет. – Он демонстративно посмотрел на часы, а затем удивил ее: наклонился и отвел волосы, упавшие ей на глаза. – Анджела, мы зря потратили десять минут. Когда с вами заключали контракт на эту работу, упоминалось ли кем-то имя Пола Марченда?
– Со мной заключила контракт ассоциация «Форум банкиров Запада». Если Пол Марченд и входит в эту ассоциацию, я о нем никогда не слыхала.
Был в этой ассоциации какой-то Пол Маршалл, но Анджела сомневалась, что он может быть связан с противозаконными делами. Судя по тому, как во время конференции он каждый день заглатывал по полбутылки шотландского, вряд ли он сумел бы держать язык за зубами, что наверняка помешало бы ему в преступной деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Неожиданно для себя она поняла, что по лицу ее катятся слезы. Слезы отчаяния и бессилия. Господи, она же не плакала со времен разрыва с Фрэнком… И тогда слезы в основном были вызваны не их расставанием, а тем, что он забрал с собой их кошку. Все это происходило четыре года назад. А теперь какой-то незнакомый мужик снова заставил ее расплакаться. Она приказала себе не реветь, но тут же должна была прикусить язык, чтобы не выругаться, потому что слезы не прекращались.
Анджела проклинала себя за эту слабость, но ничего не могла с собой поделать. Она подняла глаза и приготовилась встретить его презрительный взгляд.
– Я привез вас сюда вовсе не за тем, чтоб насиловать. И, думаю, вы это прекрасно знаете. – Голос его был низкий, мрачный, тон холодный, слова падали, словно камни.
Анджела пришла в ужас, когда убедилась, что ему абсолютно все равно, что она чувствует.
Судорожно сглотнув, Анджела попыталась припомнить время, когда считала, что спокойствие – вещь обычная и постоянная.
– Извините, но, когда мужчина тянется к моему брючному ремню, я могу предположить только одно.
– По-моему, вам хотелось в туалет.
Она заморгала и попыталась ответить таким же безразличным тоном.
– Я умею справляться с этой проблемой без посторонней помощи где-то с трех лет.
– Если вы сумеете расстегнуть пояс и спустить брюки с помощью рук, связанных за спиной, вы более опасны, чем я предполагал, – насмешливо произнес он.
Хок предусмотрительно отодвинулся на пару дюймов, позаботившись, по ее мнению, о собственной недосягаемости. Хватка на ее волосах чуть ослабилась, и кожу на голове начало слегка покалывать: кровь снова стала поступать к онемевшему скальпу.
– Это вы у нас здесь все знаете и умеете, – отозвалась она. – С чего вы взяли, что я опасная личность? – В ту же секунду у нее в голове мелькнула непрошеная картинка: она поднимает пистолет с цементного пола гаража и наводит на этого мужчину. Она выругалась про себя.
Хок отодвинулся еще дальше и скрестил на груди руки.
– Мы зря тратим время, – бесстрастно произнес он.
– Тогда развяжите меня, и я быстренько со всем управлюсь.
Когда он даже не шевельнулся и ничего не ответил, до нее дошло, что этот тип вовсе не собирается развязывать ей руки. Она ужаснулась.
– Не можете же вы…
– Могу.
– Но я не могу…
– Идите сюда. – Он указал на место перед унитазом.
Анджела затрясла головой, чувствуя, как снова подступают ненавистные слезы.
– Нет!
– Это ваш последний шанс, – предупредил он.
Лицо его оставалось непроницаемым, тон ровным и безразличным. Она поверила ему так же, как всему, что он говорил этой ночью. В том числе и насчет того, что насилие не входит в его планы.
Выбора у нее не было: с каждой минутой потребность облегчиться возрастала все больше и больше. Так что, несмотря на угнетавшую ее унизительность происходящего, приходилось отбросить скромность и поскорее покончить с этим делом.
Анджела послушно встала туда, куда он велел, и устремила взгляд на украшавшие кафель цветочки. Надо отдать ему должное, помогая ей в этой процедуре, он действовал споро и ловко, так что справился с задачей, не заставляя ее чувствовать себя еще хуже. Она не успела сообразить как и что, а он уже застегивал ее слаксы и пряжку на брючном ремешке.
Анджела продолжала смущенно смотреть в пол, не в силах встретиться с ним глазами, пока он не отвел ее в комнату. Там он толкнул ее на кровать, и, когда она отползла от него подальше и свернулась в клубочек у изголовья, ее тюремщик, не обращая на нее внимания, молча стал рыться в своей сумке. Анджела смотрела, как он вытащил свитер и ту штуку, которая была в него завернута. Она постаралась скрыть свое облегчение, которое почувствовала, когда он открутил с пистолета глушитель и убрал его обратно. Пистолет отправился к нему под куртку, по-видимому, в кобуру. Затем он опустил руку в карман куртки и вынул ее сжатую в кулак. Когда он раскрыл ее, на ладони лежало что-то, напоминающее капсулу с лекарством.
Она не могла сообразить, что он от нее хочет.
Показывая капсулу ей, он произнес:
– По всей вероятности, вы знаете, что это такое, но, чтобы не тратить времени зря, я скажу… Чтобы не возникало недоразумений.
– Я не знаю…
Его холодный взгляд заставил ее замолчать. Держа капсулу в пальцах, чтобы она могла ее хорошенько рассмотреть, он продолжил:
– Это желатиновая капсула. В желудке она рассасывается примерно за двадцать минут. Бояться, что она разломится, не стоит: я хорошо ее заклеил. В ней достаточно кокаина, чтобы выжечь ваш мозг и, вероятно, отправить на тот свет… Впрочем, к тому времени вам это будет безразлично.
Запястья ее горели в тех местах, где галстук натер кожу, ребра ныли от ушибов из-за автомобильной тряски, но в этот миг Анджела забыла обо всем, охваченная приступом ужаса. Она как завороженная не сводила глаз со смертоносной капсулы, понимая, что погибла.
– Если вы расскажете мне все, что я хочу знать, я дам вам рвотное средство, чтобы капсула вышла обратно. – Он показал ей маленький пузырек с сиропом ипекакуаны, рвотного корня, который достал из своей спортивной сумки. – Капсула не останется в вашем желудке и десяти минут, если вы не вздумаете запираться. Разумеется, вы можете рассказать мне все, что я хочу узнать, не подвергая себя таким крайним мерам.
– Я не понимаю, что вы от меня хотите, – снова попыталась прояснить ситуацию Анджела. – Я не та, за кого вы меня принимаете…
– Ложь будет стоить вам жизни, Анджела. Я знаю, что вы часть команды, посланной меня убить. Теперь ситуацией владею я. Если вы дадите мне нужную информацию, я даю вам шанс уцелеть.
– Я не вхожу ни в какую команду, – начала она, отчаянно пытаясь заставить его выслушать себя. – Я не имею никакого отношения к людям, которые охотятся за вами, – слова замерли у нее на устах.
– Я вам не верю.
Она посмотрела ему в глаза, и Анджела осознала: ей не убедить его в том, что случайно оказалась не в том месте и не в тот час.
Несколько лет назад ей довелось встретиться со смертью лицом к лицу. В тот раз она отделалась только сломанным ногтем, да еще раз и навсегда приобрела уважение к ремням безопасности. Тогда в какую-то долю секунды Анджела увидела, что на нее мчится полуприцеп, поняла, что либо слетит с дороги, либо он врежется ей прямо в лоб, и попрощалась с жизнью. Какие-то обрывки прошлого промелькнули перед ее мысленным взором, машину ее снесло с дороги, и она, перевернувшись кувырком, заскользила вниз с обочины. Перед глазами стояли яркие и отчетливые картины самых счастливых моментов жизни, которые уйдут с нею в небытие. Они не оставляли ее и потом, когда она очнулась от обморока, не давая забыть, как близко от нее прошла смерть.
Сейчас все было иначе. Возможно, потому, что до встречи с вечностью у нее осталось двадцать минут, а не две секунды. Двадцать минут до того, как настоящее и прошлое сольются в серое бесформенное ничто.
Она оторвала взгляд от жуткой смертоносной бездны и посмотрела ему в глаза.
– Я этого глотать не буду.
Он вздохнул и снова порылся в сумке, достав на этот раз маленькую пластиковую бутылку с водой. Откупорив ее, он приблизился к Анджеле и сразу пресек ее попытку уклониться, усевшись ей на ноги. Больно не было, хотя вес его тела основательно вдавил ее в мягкий матрас, но шевельнуться она не могла.
– Анджела, вы же понимаете, что я могу заставить вас проглотить ее: вложу капсулу вам в рот и зажму нос. Вам останется либо задохнуться, либо глотнуть.
Она беспомощно покачала головой. Если он собирается ее убить, ему придется делать это без ее помощи. Слезы ручьями полились по ее щекам, и она могла лишь подивиться тому, какой была дурой, плача в уборной из-за такой ерунды, как смущение. Если б она знала, что ей предстоит, как высоки ставки в этой игре, то не тратила бы на это своих эмоций.
Если б она точно знала, а не смутно предполагала, чем кончится эта ночь, она бы орала изо всех сил каждый раз, когда он приказывал ей заткнуться. По крайней мере, тогда она умерла бы сразу, без этих мучительных двадцати минут, данных ей этим безжалостным убийцей на размышления.
Если бы все началось сначала, она никогда бы не подобрала этот пистолет. Она сидела бы в своей машине, отвернувшись, зажмурившись и зажав уши, притворяясь, что не видит и не слышит, тогда ничего бы этого не произошло. Зачем только она обнаружила свое присутствие в гараже? Но теперь жалеть об этом было слишком поздно.
Он поставил бутылочку на прикроватную тумбочку и взял ее сильными пальцами за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза.
– Вы ведь знаете, что есть еще два места в вашем теле, куда можно поместить капсулу. И результат будет тот же самый. Я надеялся, что мы сможем проделать все это, не теряя достоинства.
Анджела не сразу поняла, что он имеет в виду, когда же до нее дошло, о чем он говорит, ее захлестнул гнев от того унижения, которому он мог подвергнуть ее, и ярость, что она не может оказать ему достойного сопротивления.
– Она не войдет.
Это была глупость, но ничего другого Анджеле не пришло в этот момент в голову. Она вздрогнула, когда он расхохотался, но эта его реакция смогла остановить слезы, и от этого ей стало легче.
Он взял капсулу двумя пальцами и смерил ее взглядом, затем перевел глаза на Анджелу.
– Сейчас проверим.
Он убрал руку с ее подбородка и провел ладонью по своему лицу, как бы стирая с него этим движением всякое выражение. Прежде чем Анджела успела придумать следующее возражение, он сунул руку в спортивную сумку и достал тюбик вазелина.
– Есть что-нибудь, чего вы не носите в вашей сумке? – осведомилась она, разглядывая тюбик, сознавая, что, конечно, проглотит проклятую капсулу, но не даст ему совать себе эту штуку куда-то еще.
Ответом был твердый и непроницаемый взгляд.
– Я больше не могу терять времени. Так как мы это проделаем, Анджела?
«С достоинством», – хотелось ответить ей, но она была так подавлена, что губы не слушались ее. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь прогнать ощущение нереальности происходящего, потому что оно мешало четкому мышлению. Но ничего не помогало, прежде всего потому, что, открыв глаза, она снова увидела перед собой своего мучителя, предлагающего ей изумительный выбор: «смерть или смерть».
Облизнув губы, Анджела открыла рот и попыталась сдержать позыв рвоты, когда он положил капсулу ей на язык и велел проглотить. У нее не получилось с первой попытки, пока он не поднес ко рту стакан воды. Наконец она протолкнула капсулу в горло судорожным сжатием глотательных мускулов, о которых узнала в пятом классе, когда Джимми Карузерс, стоя на голове, демонстрировал, как глотать без влияния силы тяжести. У нее до сих пор звучит в ушах смех ребят, когда тяготение взяло верх, и он грохнулся на линолеум, не сумев обмануть земное притяжение.
Она ощутила прикосновение ткани к подбородку. Это он вытер углом простыни пролившуюся воду. Мелькнула мысль, не является ли воспоминание о Джимме Карузерсе началом цепочки прощальных образов, проходящих перед мысленным взором человека на пороге смерти. Если так, она хотела бы, чтоб остальные были получше. Джимми был противным мальчишкой, который стал противным мужчиной.
Поднявшись с ее ног, он посмотрел на часы и пересел на край кровати.
– Для начала скажите мне, Анджела, почему вы не хотите назвать мне имя, под которым вас знает Константин?
– Я никогда не встречала никого по имени Константин. – Она понимала, что правда ее не спасет, но считала, что лучше отвечать, чем лежать молча и тем как бы оправдывать его действия.
– Тогда с кем из представителей Константина вы встречались?
Она искренне старалась сосредоточиться на его вопросах, чтобы отвлечься от мыслей о том, что сейчас происходит у нее в желудке. Константин? Ей был известен Константинополь, но это город, а не человек, так что вряд ли он будет ему интересен. Еще она слышала о константине – сплаве никеля с медью. Эти знания она приобрела на геологоминералогической конференции, организацией которой занималась в прошлом году… Но и эти научные ее познания наверняка не произведут на него впечатления.
Она никак не могла отключиться от мыслей о том, как это происходит, как растворится у нее в желудке это зверское количество кокаина, как начнет наркотик впитываться в кровь. Она как-то присутствовала на семинаре по наркотикам, но там больше говорилось о том, как происходит ломка у наркоманов. Ей это не грозило. Будет ли ей больно, будет ли она биться в конвульсиях, охваченная туманящим голову страхом? Или же она просто заснет, и белая кокаиновая смерть незаметно придет через оцепенение холода и покоя?
– Анджела!
Она подняла глаза и вспомнила, что так и не ответила ему.
– Я никогда не слышала о Константине и не встречалась ни с кем, кто упоминал бы его имя.
– Каким именем вы пользуетесь?
– Каким всегда. Анджела Фергюсон. – Она передвинулась ближе к изголовью, чтобы устроиться поудобнее, потому что связанные руки начали неметь. На мгновение ее охватила паника, что это уже действует кокаин, но постепенно к пальцам прилила кровь, и она успокоилась.
Пока еще тело слушалось ее. Правда, это было слабое утешение.
– Вы вольный стрелок или входите в организацию Константина? – продолжал он допрос.
– Вольный стрелок. – Мужчина при этих ее словах вопросительно вздернул бровь, и она продолжила: – Я уже шесть лет работаю на себя. Теперь спросите меня, чем я зарабатываю себе на жизнь?
– Здесь вопросы задаю я, – осадил он.
– Ладно, пусть это будет ваша прерогатива, – отозвалась она, изучая резко очерченное загорелое лицо и одновременно соображая, какие чувства будет испытывать он, избавляясь от ее трупа. Наверное, досаду, потому что она не сообщила ему никаких секретов, которыми, по его убеждению, она владеет. А может быть, сожаление, потому что в конце концов он поймет, что она не лгала? Или отвращение? Нет, наверное, он останется таким же безразличным, ведь избавляться от трупов для него привычное дело.
– Ладно, Анджела, так чем вы зарабатываете себе на жизнь?
Он спрашивал, чтобы разговорить ее. Она видела, как он покосился на часы, и понимала, что ее время истекает. Вообще-то, это не имело значения, просто разговаривать было не так страшно, как думать.
– Я занимаюсь подготовкой и организацией конференций. Беру на себя все: от заказа номеров в гостинице до составления программы развлечений и меню прощального обеда. Это суетливая жизнь. У меня не остается времени для убийств на стороне.
– Хорошее прикрытие. – Он внимательно посмотрел на нее, взгляд его темных глаз был непроницаем. – Сколько человек отправил по моему следу Константин?
– Откуда мне знать? – Голос Анджелы звучал вызывающе, но ей уже было наплевать. – Последние тря дня я занималась организацией семинара с банкирами по вопросам инвестиций. Когда я так удачно наткнулась на вас в гараже, я хотела забрать оборудование из своей машины. Мой офис находится в здании делового центра. Наверное, кто-нибудь уже украл из открытой машины все мои вещи. Конечно, мой компьютер не самый лучший, но все равно его жалко.
– Константин все еще сам лично руководит тропой Кондора?
– Тропа Кондора? Что это такое?
– Он называет так свой самый большой маршрут. – Анджела видела, что, говоря это, он считает, будто ей все это должно быть хорошо знакомо. – Он все еще любит сам участвовать в поездках?
– Понятия не имею. – Она зевнула и прислонилась к изголовью кровати. – Спросите меня, сколько стоит обслуживание одного участника семинара в сутки, я вам отвечу не задумываясь. Кстати, как вас зовут? Вы столько раз приказывали мне заткнуться, что у меня не было возможности узнать это.
Он помедлил, но все-тки ответил:
– Хоксворт. Большинство зовут меня Хок.
– Вместо Хоксворта? Хок – сокол или ястреб… могу понять почему.
Прядь темно-рыжих волос упала ей на глаза. Она попыталась откинуть ее назад движением головы, но прядь упрямо упала на глаза снова.
– А другого имени у вас нет?
– Нет. – Он демонстративно посмотрел на часы, а затем удивил ее: наклонился и отвел волосы, упавшие ей на глаза. – Анджела, мы зря потратили десять минут. Когда с вами заключали контракт на эту работу, упоминалось ли кем-то имя Пола Марченда?
– Со мной заключила контракт ассоциация «Форум банкиров Запада». Если Пол Марченд и входит в эту ассоциацию, я о нем никогда не слыхала.
Был в этой ассоциации какой-то Пол Маршалл, но Анджела сомневалась, что он может быть связан с противозаконными делами. Судя по тому, как во время конференции он каждый день заглатывал по полбутылки шотландского, вряд ли он сумел бы держать язык за зубами, что наверняка помешало бы ему в преступной деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24