Однажды вечером она принесла домой хлебопечку, подарок по случаю помолвки от Ноя Клермана, бывшего клиента и звезды тенниса. Джастин Шифф, будущая жена Барри Кантора, которая не включала печь уже добрых пять лет, замесила тесто и поставила таймер. Они доели еду из «Сычуань гэлакси», он читал про покрышки радиального типа, она читала про прецедентное право Делавэра.
Сработал таймер.
– Хорошо, что мы можем работать вместе, – сказала Джастин, уходя на кухню. Послышался возглас разочарования. Она вынула готовый хлеб – серый пересушенный кирпичик. Когда она его надрезала, в воздух поднялось облачко пыли. Это показалось ему таким трогательным, что он просто не знал, где ее обнять и как покрепче сжать. Джастин появилась ниоткуда – упала с неба!
Они принялись обсуждать бытовую технику и почти тут же переключились на спор о минимальной заработной плате. Она была против.
– Как ты можешь быть против минимальной заработной платы? – вопрошал он. – Ты больше тратишь на колготки, чем они зарабатывают в год!
– Ты никак не можешь смириться с тем фактом, что я зарабатываю деньги, – парировала она.
Конечно, она зарабатывала намного меньше с тех пор, как ушла из «Пэкер Брибис», но все-таки значительно больше, чем он, и даже значительно больше, чем он зарабатывал раньше.
– Нет, я не могу смириться с тем фактом, что они не зарабатывают денег и никогда не будут зарабатывать.
– Тогда какое это имеет отношение к моим колготкам? Которые, кстати, являются необходимой тратой при моей работе, в любом случае я помогаю не прогореть африканским производителям нейлона.
– Повзрослеть – значит принять тот факт, что ты являешься частью проблемы.
– Какой проблемы? – сказала она презрительно. – Ты слишком много смотришь телевизор. Нет НИКАКОЙ проблемы. Ты бы сам уже, наконец, начал взрослеть.
И откуда только приходят эти споры? Она такая привычная, такая притягательная, такая язва, такая заноза. Он берет в жены именно ту, что ему нужна. С ней он может сесть в вонючий автобус до Пассейка и прекрасно провести время.
Джастин увидела Барри, который шел к ней по Бродвею, и улыбнулась. Она не переставала твердить себе, что большинство браков заканчиваются разводами, что близкое знакомство рождает отвращение, что посуда бьется. Но ей нравилось, что он такой большой, шумный и веселый, и ей хотелось надеяться на лучшее.
С момента помолвки с ней все обращались, как с Мисс Америкой, куда бы она ни пошла. Ей хотелось, чтобы это было как самая обычная жизнь, только счастливая. Но это было совсем не похоже на обычную жизнь – скорее, на цирк.
Отчасти это было из-за того, что она перешла на новую работу. Самые разные, совершенно незнакомые ей люди заходили к ней поболтать и, чтобы с чего-то начать, заговаривали о ее новом положении. Помолвка. Она может произнести это вслух. Наконец-то она может выйти из подполья.
Но это ее смущало: незнакомые люди толпились у нее в кабинете и обсуждали свои сервизы и свою личную жизнь. Группа секретарш и молоденьких сотрудниц, все как одна помолвленные или собирающиеся замуж, сбивались в кружки, рассказывая про свои платья, кольца, кольца своих знакомых, фотографии, букеты и способы контрацепции. Кто их спрашивает?
Она их разогнала. На карту было поставлено доверие.
Дженни Кравчек позвонила повосторгаться и, не смущаясь, потребовала подробностей – собственно, подтверждения помолвки. Друзья матери звонили, пищали в трубку, присылали хрустальные вазы и расспрашивали про приданое. Они все начинали хихикать, как только произносили слово «приданое». Джастин поздравляли, ей выказывали уважение, ее подбадривали и восхищались ею. Где они были со своей поддержкой и заботой, когда ей это было действительно нужно? Кэрол хотела усыпать дорожку к церкви розовыми лепестками. Джастин уже страшилась свадьбы.
Они встретились с Барри у кинотеатра «Сони» на 84-й улице, поцеловались, с соблюдением всех приличий, и встали в очередь за билетами.
– Эй! А как же брачный контракт? – громогласно спросил Барри.
– Не-а, – ответила Джастин.
– Точно? А то могла бы сама и составить. Ты же мой адвокат, знаешь ли.
Женщина, стоявшая перед ними, оглянулась и стала их рассматривать.
– Ладно. Ты, Барри Кантор, не принесешь и не будешь каким-либо способом способствовать принесению грызуна, рептилии либо представителя семейства хорьковых в наше текущее место жительства либо в любое другое жилище, где мы будем проживать как равноправные партнеры.
– Ха!
Ей нравилось, когда удавалось его рассмешить.
– А ты, Джастин Шифф, никогда больше не взглянешь на другого мужчину, до конца нашей жизни!
– Фига с два.
– Ну, а я не взгляну на другую женщину! Женщина впереди снова оглянулась. И что она такая, чтобы вот так на них смотреть, черт ее побери? Ну да, ее жених ведет себя немного шумно – но разве это противозаконно? Джастин взяла его под руку и поцеловала в щеку.
– Конечно посмотришь.
– Ты такая циничная.
– Ты можешь смотреть сколько угодно, но ты, Барри Кантор, никогда не дотронешься до другой женщины и любой части ее тела до конца нашей жизни.
– Ага, ладно. – Ему это уже наскучило.
Все билеты были проданы. Но это было не важно. Они зашли в видеомагазин по дороге домой. Она заглянула в отдел музыкальных фильмов и взяла с полки «Король и я».
– Нет, – откликнулся он из секции «Военные фильмы и боевики». Шотландская клетка ему так к лицу.
– Лысый – король, – попробовала она.
– Смешно, – отозвался он, поднимая вверх «Внезапный удар».
Она перешла через проход и встретила его в отделе комедии.
– Ни в коем случае. – Ей было очень приятно опираться на его руку и беззаботно обниматься в пятницу вечером. Это было очень похоже на то, как она представляла себе замужество. Она никогда не подходила к этому так близко.
Они зашли в тайский ресторанчик по соседству.
– Мне нужно сказать тебе что-то, – начал Барри, пока Джастин поливала рыбным соусом фаршированный блинчик. – Я не собирался в Феникс.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что год назад, помнишь, когда мы встретились? Я не должен был оказаться на этом самолете. Я должен был лететь в Майами. С матерью, чтобы навестить ее сестру Сильвию.
Она почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног.
– В Майами, – повторил он. – На Рождество, – добавил он погромче, как будто стараясь ее разбудить.
– И что ты хочешь сказать? – спросила она, раскрасневшись. – Что ты сел не на тот самолет? Что, если бы ты не был таким растяпой, я бы никогда тебя не встретила?
Барри грустно ей улыбнулся.
– Я сел на тот самолет, потому что случайно услышал, что ты летишь именно туда, – сказал он, поедая рис из сервировочной ложки. – И тогда я поменял билет. – Джастин смотрела на него так пристально, что его черты смазались, превращаясь в черно-коричневую маску. Она заболела. – И вот я здесь.
Он пошел вслед за незнакомкой на ее самолет, выбросив свой билет и забыв о семейных планах? Такого человека нельзя назвать уравновешенным и надежным. Разве за таких мужчин выходят замуж? Она в жизни не слыхала ничего более пугающего.
Она не знала, как на это отвечать.
То, что эта история заканчивается браком, не значит автоматически, что это – хорошо. Муж сестры Роберты сразу после свадьбы принялся ее бить, и им даже пришлось обращаться в суд, чтобы ему запретили к ней приближаться. Даг преследовал Харриет два года, а потом, через два месяца после свадьбы, он уже практически пропал без вести и появлялся только если ему нужно было дать кому-то поручение. И, конечно, посмотрите на ее отца. Десять лет все хорошо, а потом – бац, и все к черту.
С другой стороны, может ли союз с непредсказуемым, ненадежным человеком быть хуже, чем одиночество редкими свободными вечерами? Или с еще одной такой же подавленной одинокой женщиной в неуютных ночных заведениях, притворяясь, что это очень весело – под оглушительный грохот нелепой музыки смотреть, как зал наполняется малолетками из Нью-Джерси.
Почему он так долго ждал, прежде чем сказать ей об этом?
Каждый раз, как она позволяла себе расслабиться, Барри вытаскивал на свет какую-нибудь бомбу и швырял в нее, чтобы испортить ей настроение. На прошлой неделе, в годовщину авиакатастрофы, он повел ее кататься на коньках и рассказал, что точно знает: они были женаты в прошлой жизни.
– Я сразу понял это в Ла-Гардии по тому, как ты на меня посмотрела, – сказал он, и его лицо светилось любовью.
– Прекрати.
– Я совершенно серьезно, и ты знаешь, я не особенно увлекаюсь всякими духовными штучками. И Стелла мне кажется тоже в чем-то родной, – сказал он, дуя на свой горячий шоколад. – Я знаю, что мы с ней…
– Прекрати.
Он просто ненормальный. Джастин посмотрела на него пристально и попробовала представить себе, какие опасности он еще в себе таит.
И все-таки, когда он был усталый, когда болел, когда сидел и работал, уткнувшись в расстеленные на кофейном столике таблицы, он казался таким надежным, таким благопристойным; в такие минуты она думала, что поняла его полностью, и страх пропадал.
– Ну? – Барри улыбался во весь рот, крайне довольный собой. – Скажи что-нибудь.
Блинчики остывали. Джастин не хотелось думать о том, что может значить эта новая информация.
– Кто об этом знает? – спросила она.
– М-м, никто, – ответил он, превращаясь из пугающе нецивилизованного Барри в неловкого Барри-подростка.
– Давай оставим это между нами, – сказала она, пожимая его руку, чтобы закончить этот тревожный разговор.
Дома они сели на диван смотреть фильм-компромисс – «Из России с любовью». Он разминал ей ступни, она вязала.
– Эта самая пустая и сексистская чушь на свете, – сказала Джастин чуть позже, сначала-то она подумала, что фильм просто устарел. Она вышла на кухню.
– Слушай, – крикнул ей Барри, – в Чайнатауне сбили с ног и ограбили человека ста одиннадцати лет от роду. – Он читал «Пост». – Тот отказался от врачебной помощи и умер по возвращении домой.
– Ух ты, – удивилась она, открывая морозилку.
– Он был стариком уже пятьдесят лет.
– Даже больше, – сказала она, накладывая в миску мороженое. – Пятьдесят лет назад люди старились раньше.
– Стоит ли тебе это есть? – спросил он, когда она вошла в комнату.
Пусть и не смеет с ней этого начинать.
– Стоит, – сказала она и села. Он покряхтел и протянул руки. Она передала ему миску, он зачерпнул ложку и вернул миску ей.
– Фу, не хотел бы я прожить так долго, – признался он, поглаживая ее щиколотку.
Она встревоженно на него посмотрела.
– А ты хочешь? – спросил он. – Скажи, что хочешь столько прожить.
– Нет, но давай не будем об этом. Зазвонил телефон. Это была Лили, которая проработала в «Файнман Дингл О'Шонесси» четыре года, а сейчас представляла «Фосдейл Клит» в сделке по изменению структуры капитала. Приятно, что это они ей звонят домой, а не наоборот. Кстати, хотя совершенно некстати, только потому, что она слышала про помолвку Джастин от таких же кумушек и считала, что у нее есть полное право спрашивать, Лили поинтересовалась, где Джастин будет покупать столовый фарфор, и сказала, что Джастин просто обязана пойти туда, где его покупал муж Лили – красавчик-администратор из «Тайм уорнер» с архитектурным образованием.
Джастин улыбнулась про себя и подумала: «Да, но пересел ли он на другой самолет, только чтобы познакомиться с тобой?»
Они смотрели, как русская злодейка, глава разведки, говорила из пещеры по красному телефону. Голова Джастин покоилась у Барри на коленях. Оба потихоньку засыпали.
– Ты смотришь? – пробормотала она.
– Да нет, собственно.
– Может, тогда выключим?
Он посмотрел на нее сверху вниз и сказал, пряча улыбку:
– Я хочу посмотреть там дальше на крыс в канализации.
– Ты просто хочешь меня позлить.
Когда Джастин проснулась, он напевал мелодию из «Джеймса Бонда» и целовал ее ступни. И она вдруг кое-что поняла. Барри был в каком-то смысле так же беззащитен перед окружающим миром, как Мария в свои шестнадцать. Она с ним еще намучается, но он о ней позаботится.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39