На следующее утро Никки, неловко прислонясь к косяку двери ее кабинета, спросил, как идут дела и не пообедает ли она с ним, или поужинает, а может быть, поужинает завтра? Или пообедает?
Ей уже почти тридцать два, и у нее нет времени на ужин или обед, который не ведет к чему-то еще. Она почувствовала, как апатия крепко и бережно обхватывает ее шелковыми лапами. Может, она лучше пойдет домой, вымоет посуду, разберет счета, залезет в постель с пинтой кофейного мороженого и посмотрит «Как украсть миллион»?
Конечно же так и будет, именно поэтому она единственная в кругу своих знакомых, кто ни разу даже близко не подходил к замужеству. Хотя она была обручена с Бобом Принсипом, с которым встречалась, когда они вместе учились в университете. Он сделал ей предложение после того, как они с ним года два почти не расставались и постоянно обсуждали планы на будущее. Когда он признался ни с того ни с сего, что на самом деле мечтает построить самоокупаемый экологически чистый курорт на Мальдивах, она тут же положила конец их отношениям. Такого образа мыслей она не терпела.
Тратишь очень много времени, чтобы по-настоящему познакомиться с мужчиной, а потом понимаешь, что он тебе даже не нравится. Никки – очень приятный парень, но никаких романтических отношений у нее с ним быть не могло. Так что зачем начинать. Она улыбнулась извиняющейся улыбкой и отговорилась слишком большим объемом работы, чтобы отвлекаться на ужин или даже обед.
В тот вечер Джастин сняла макияж и опять услышала, как орет ребенок в потоках воды. Они его там пытают или просто купают? Он и она, вдвоем, посреди океана. На его лице – капельки соли. Его руки на ее талии. Она легла в кровать и расплакалась. Такого, как Винс, нужно запереть на полтора года в комнате одного, чтобы он там смотрел всякую дрянь по телевизору и увядал помаленьку.
На следующее утро Джастин решила спросить совета у коллег. Роберта стояла, прислонившись к косяку, на пороге кабинета Иланы, ее пегие волосы клоками торчали в разные стороны. Илана сидела за столом, ухоженная, как телеведущая, но ни одна ведущая не смогла бы сравниться с ней по количеству аксессуаров. Джастин откусила кекс. Костюмы, отложенные на случай, если она поправится, уже были ей в обтяжку.
– Так позвони ему, – предложила Роберта.
– Ни в коем случае! – скомандовала Илана из-за стола.
Джастин не понимала, как это получается: Илана живет в Саттон-Плейс со своими бесчисленными манто, клубными карточками, килограммами драгоценностей и толпами поклонников, а Роберта едва сводит концы с концами в Ист-Энде на 16-й улице, одна-одинешенька, в депрессии. Она, наверное, куда-то очень удачно вкладывает деньги.
– Почему она не должна ему звонить? – спросила Роберта, вычищая грязь из-под ногтей палочкой для размешивания кофе. У Роберты очаровательная улыбка и чудесный нос, и она могла бы быть очень привлекательна, но она совершенно ничего не предпринимала в этом направлении. – Это всего лишь телефонный звонок.
– Если это всего лишь телефонный звонок, пусть он и звонит, – ответствовала Илана, величественно смахивая воображаемую пушинку с темно-синего жакета от «Прада». Илана не красавица, но она вся такая блестящая и ухоженная, она делает все, что должна делать женщина, чтобы хорошо выглядеть. Фарло как-то сказал:
– Мне потребовалось восемь месяцев, чтобы понять, какая Илана уродина.
– У нее есть право на телефонный звонок, – настаивала Роберта.
Илана постучала твердым длинным алым ногтем по безукоризненно чистому ежедневнику.
– Но почему он ставит ее в такое положение? Джастин была согласна с Иланой, но ей чертовски хотелось поговорить с Винсом.
– Мне нужно его видеть! – закричала она в отчаянии. – Что мне делать?
– Я, наверное, болела в тот день, когда рассказывали, где берут мужчин, – буркнула Роберта. – Но есть же место знакомств специально для офисных работников.
– Да, рядом с транспортным управлением, – сказала Илана, припудривая белое лицо. – Именно туда и ходят за мужьями.
Джастин улыбнулась.
– Он ждет тебя там?
– Ага, – сказала Илана, нанося помаду цвета красного яблока золотой кисточкой.
– Может, этот парень с кем-то уже встречается, – предположила Роберта.
Джастин было стыдно вдаваться в детали. Она медленно вернулась в свой кабинет и тяжело села на стул, чувствуя разочарование и лишний жир на боках.
__________
Джастин пришла в голову тревожная мысль. Ее подруга Дженни Кравчек, с которой у нее теперь не было ничего общего, кроме того, что обе все еще не замужем, как-то согласилась на свидание вслепую с агентом из бюро путешествий, и все прошло так себе. Два дня спустя он попал в аварию и попросил ее, чтобы она с ним пожила. Еще через три дня Джастин обедала с ними обоими. Она нашла его ухватки, внешность, манеру разговаривать и поведение за столом отталкивающими.
– Если неделя пройдет хорошо, – сказал ей агент, облизывая пальцы, – я планирую предложить Дженни выйти за меня.
А Дженни лишь слабо улыбнулась.
Что, так все и происходит? Ты встречаешься с мужиками, один хуже другого, а потом, когда ты уже сыта по горло, ты ВЫХОДИШЬ ЗАМУЖ за одного из них?
Все уже замужем, все. Серые мышки, глупые коровы, мегеры. Девушки, от которых вечно воняет. Самые большие стервы в «Спенсе» нашли себе пару и теперь живут своей жизнью, ездят отдыхать, размножаются. Были, конечно, и исключения: Илана, Роберта. Но по большому счету после определенного возраста все находят себе пару. Это не решает старых проблем, но позволяет отвлечься изучением новых.
Иногда Джастин приходилось обедать с кем-нибудь из старых знакомых, когда они случайно приезжали в город. Мужья флиртовали с ней сдержанно, по-джентльменски, как будто их подталкивали на это собственные жены, которые жалели ее за то, что она все еще в девках, и думали: «Пусть, чего уж там», считая это проявлением милосердия. Искренний интерес она вполне могла отличить от обычной вежливости: она как-то познакомилась с мужем женщины, которая была ее соседкой по комнате в колледже, – так вот, все его системы жизнеобеспечения точно выключались при появлении Джастин. Ей как-то случилось ехать с ним в лифте; их окружала напряженная, наэлектризованная тишина – он даже глаз на нее поднять не мог.
Свет в кабинете Джастин погас. Она помахала рукой над головой, чтобы он включился. Фарло убедил правление, что они сэкономят деньги, подключив к лампам датчики движения и таймеры. Значит, вот уже четыре минуты она сидела неподвижно.
Ее вызвала Элма. Кэрол на проводе.
– Знаешь, Ховард Клентц без ума от тебя, – начала мать.
Джастин зубами сорвала обертку с «Миндальной радости».
– Разве он еще не дедушка?
– Ему сорок семь, Джастин. Он хороший человек. Я дала ему твой номер, но обещала тебя обработать.
Джастин откусила кусок батончика.
– Не интересует.
– Если бы ты не работала постоянно допоздна, то могла бы и заинтересоваться.
Кэрол считала, что лучше всего работать на человека, который сочтет тебя настолько ослепительной, что женится на тебе, и тогда тебе больше не придется работать.
– Не думаю, – сказала Джастин, пережевывая шоколад. Она была слишком вымотана, чтобы по новому кругу начинать бессмысленные светские формальности. Не может быть, чтобы именно Ховарда она и ждала всю жизнь.
Из всех знакомых ей мужчин заинтересовал ее только Винс. Это тоже нужно принять во внимание. Хотя, если придерживаться фактов, единственный раз, когда они были физически близки, все прошло совсем не так уж замечательно. Но на это уходит время. Глупая ситуация. И то, что он ей нравится, тоже глупо. Но, по крайней мере, он ее заинтересовал. Быстро, чтобы не успеть передумать, она дрожащими руками набрала его номер, чтобы пригласить его на ужин. Или на обед.
Винс сам взял трубку. Она поймала его в дверях, он улетал в Токио, но он обязательно позвонит ей, когда вернется. У него тогда будет уйма времени. Тихим, сдавленным голосом она пожелала ему счастливого пути.
Одним движением она умудрилась положить трубку, удариться головой о настольную лампу и опрокинуть банку «Таб», залив бумаги коричневой жидкостью.
Черт. А она-то думала, что совершила уже все мыслимые постыдные промахи, но нет, возможности опозориться просто безграничны. Уйма времени, уйма. Придурок. С тремя женщинами одновременно. И почему она теряет время на этого заносчивого пустобреха.
Вошла Элма.
– Ховард Кленц!
Джастин взяла трубку. Элма не уходила, жеманно на нее поглядывая. Джастин наклонила голову и вопросительно приподняла брови.
– Это не тот парень, что без ума от тебя?
– Убирайся, – отрезала Джастин с самой приятной из доступных ей на тот момент интонацией. Когда дверь закрылась, она поздоровалась:
– Привет, Ховард.
– Джастин! – В его голосе было столько оптимизма, что ей стало стыдно. – Может, где-нибудь пообедаем? – предложил он. – Никакой навязчивости, просто по-дружески. Например, в четверг? На следующей неделе?
– Ховард, прости. Это будет так наигранно, я буду со страхом ждать…
– Ты будешь ждать со страхом?
– Нет, то есть я буду волноваться из-за этого, а у меня столько работы…
Надо было воспользоваться подсказкой профессионала и срочно улететь в Токио. Она перебирала документы до десяти, отправилась домой, посмотрела «Шоу Мэри Тейлор Мор», заедая его майонезом с крекерами. Приближался тридцать второй день рождения. Она подходила к высшей точке своей жизни, одна. Она увянет, высохнет, обветшает и сгниет.
Наверное, фантазия – это чтобы тебя, как по мановению волшебной палочки, перенесли в швейцарскую клинику, где накачали бы снотворным и навсегда удалили бы нежелательные волосы с лица и тела. Четыре месяца диеты и спорта, потом поезд до Парижа, там выбирать свадебное платье 42-го размера. И это все, чего ей хочется? За кого она выйдет в этом платье? Почему в ее фантазиях не бывает никаких диалогов?
Джастин хлебнула салатного соуса и отправилась в кровать. Ей представился Винс, он стремительно вошел в комнату, где была вечеринка, холеный и похожий на европейца. Он увидел ее. Потом они долго бросали друг на друга взгляды, и он подошел. Нет, это была летняя свадьба, она стояла на балконе. Он вышел. Увидел ее. Она увидела его. Потом они со значением посмотрели друг другу в глаза. На ней было бирюзовое платье без рукавов. Воздушный шарф из тайского шелка и босоножки в тон. Никакого диалога. Кто он? Она не знала. Это и есть сексуальная фантазия? В ее сексуальных фантазиях не было никакого секса.
Была вторая суббота января. Никки ждал ее в комнате для совещаний, где к селектору уже подключились «Фреска и Фиг Ньютонс». Он был трогателен, но слишком молод, слишком высок, слишком уступчив, слишком тих. И в любом случае, она встречается с Барри. Или нет?
Селекторное совещание началось.
– На странице слишком много пометок, – сказал юридический отдел Голсуорси по поводу письма с заявкой на участие в торгах.
Джастин прищурилась.
– То есть?
– Тут столько стрелок, кружочков, галочек, – пояснил генеральный советник. – Я просто вижу, как они смотрят на это письмо и думают: «С такими людьми мы не сможем даже вести переговоры».
– Послушайте, в «Фитцсиммонс» не новички сидят, – сказала она. – Можно создать глобальную проблему, изменив одно слово. А мы здесь предлагаем много изменений, однако совершенно незначительных. Вы действительно считаете, что они не поймут разницы?
– Мы хотим предстать при всем параде, – встрял новый голос. – Но при этом не потерять сути.
Совещание закончилось.
– Это просто смешно, – устало бросила она.
Дома Джастин пролистала «Нью-Йорк ло джорнал», как в трансе. Эпизод с Винсом был уже так давно. Вся глубина, насыщенность и тщетность этого происшествия казались ей странными. Она представила, как приходит в квартиру к Барри в милом черном костюме. Винс был бы поражен.
– Я улетаю в Токио, – заявил бы он, пробегая мимо.
– Счастливого пути, – легко отозвалась бы она вслед. Она проиграла эту сцену в голове несколько раз, с вариациями. Но Винс все равно улетал в Токио. Она пыталась представить, как он наблюдает за ней и Барри, но не получалось – ему кто-то звонил, и он небрежно бросал «до свидания». Даже в ее воображении Винс ею не интересовался.
Она приняла душ и побрила ноги. Как человек Барри лучше Винса, но хочет ли она завязывать с ним отношения? Он сообразительный, она его интересует, у него всегда наготове шутливое замечание. С другой стороны, его шутки не всегда смешные. Она должна продолжать видеться и с другими людьми.
С какими другими людьми?
Люди, выросшие среди волков
Барри сидел за столом в мучительной тоске, у него было такое ощущение, будто он проходит испытательный срок. Ему хотелось бы уже иметь твердые планы. Каждый раз, как он вешал трубку, он порывался перезвонить и попробовать все сначала.
А тем временем Винс, похоже, и не собирался уезжать. Барри подмывало устроить жестокую драку, хлопнуть дверью – и чтобы больше никакого Винса. Возмутительно. Барри и часа бы не остался там, где его не хотят видеть.
Херн остановился около кабинета Барри, торжествующе подняв вверх синюю папку с «Юркими ящерками».
– Эта штука всех на уши поставит! – с энтузиазмом пообещал он и исчез. Барри улыбнулся.
Зазвонил телефон.
– Привет, я звоню из Кеноши, – начала женщина – классический начальный гамбит недовольного клиента. – И у меня проблемы с вашими ярлыками.
Общение с клиентом может оказаться геморроем, а может – откровением; однажды он вскрыл конверт и нашел внутри зуб. Но пришла ассистентка, и Барри отключил звук.
– Какая-то стерва из Кеноши хочет погундеть насчет ярлыков, – сказал он Эмили. – Поговори с ней и приходи сюда.
Мисс Кинг взглянула на него с раздражением. Личные взаимоотношения непременно отражаются на деловых. Нужно что-то решать с Эмили. Но что?
Пласт позвал Барри после обеда.
– Я почитал все это удовольствием, – объявил он, отодвигая нераскрытые папки с «Юркими ящерицами» на край стола. – Но не думаю, что этот вариант обладает серьезным потенциалом. Прибыль не слишком высока: всего двадцать девять и семь десятых.
– Прошу прощения, но там двадцать девять и семьдесят девять сотых прибыли.
– Политика «Мейплвуд» – тридцать два, – самодовольно заметил Пласт.
– Ну же, Уильям! Знаешь, как Джон Ди Рокфеллер начинал? Он покупал коробку конфет и распродавал их братьям и сестрам по одной. С прибылью. Я не знаю, составляла ли эта прибыль тридцать два процента…
– Мы не разбираемся в детях, Барри, – напевно протянул Пласт. – У нас нет подобной продукции и нет на нее данных.
– Мы можем начать собирать данные, используя этот продукт.
– Миленькая идейка, но сложный шар. – Пласт, очевидно, все выходные потратил на то, чтобы подобрать подходящую бильярдную метафору. Он оттолкнул папки подальше. – Кроме того, концепция с кусочками фруктов уже использовалась при раскрутке джема. Грег и Рич от нее отказались. А вот это, – сказал Пласт, указывая на проект листовок к «Дижонскому чесночному», где нужно было заполнять пропуски – Барри выдавил их из себя с отвращением в два ночи, – это потрясающе.
Как всегда.
Барри обдумывал все это чуть позже, в лаборатории, дегустируя новый вариант – малиново-лимонный. Значит, Ро сначала подходил к парням, которые занимаются джемом. Ну, в конце концов это их формула. Но потом он пошел к Барри – Ро понял, что для этого дела ему нужен одиночка.
Ближе к вечеру Джек Слэймейкер просунул в дверь Барри свое большое красное лицо.
– Ах ты, змееныш! Жду не дождусь, когда начну проталкивать в супермаркеты твоих головастиков!
– Может, и придется: палата лордов на это не клюнет.
– Держись, не сдавайся, – заорал Слэймейкер. – Не дай им сломить тебя и твои смешные детские конфетки!
В пять секретарь Райнекера попросил Барри зайти, и он рысью припустил по коридору. Он сел в кресло для посетителей; большой человек ставил заметки на полях какого-то документа и не обращал на него внимания. Барри разглядывал фотографии на стенах: каменный дом, разные лодки и дети, жена Джуди – приятная, атлетического сложения, некогда блондинка, с широкой костью и стеклянным взглядом. Большой человек тоже был там, причем сильно напоминал Бобби Кеннеди, возможно потому, что все фотографии снимали на парусной лодке при сильном ветре.
Райнекер отбросил работу в сторону.
– Чем ты занимался, Кантор? – требовательно спросил он, беря в руки синюю папку.
– Я думал попробовать помочь увеличить прибыли, подняв цену на акции. Вы не возражаете, сэр? – И чего он не уймется? Они не любят его шуток, и никогда не любили.
– Мистер Кантор, – осадил его Райнекер, которому это ерничество не показалось забавным. Ему не нравились люди, которые носят ремни, люди, которые едят китайскую еду, люди, которые пишут шариковыми ручками, и люди, которые слишком много разговаривают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39