– Почему мне понадобилось столько времени, чтобы прийти в себя?
– Ты слишком много часов записывала в табель, – сказал он и задумчиво отпил виски. – У тебя не было времени на сомнения.
– Но даже если так, большинство приходит в себя скорее, – возразила она. Он сидел на банкетке очень близко к ней. Его рукава были закатаны и видны мускулистые предплечья с мягкими завитками рыжих волос. Это вдруг показалось ей очаровательным.
– Некоторые никогда не приходят в себя, – сказал Дэннис. – Посмотри на Дриггса.
– Ой, пожалуйста! Не наводи на меня тоску!
Он рассмеялся и прислонился к ней, и поцеловал ее в губы, медленно, мягко, по-дружески. Его поцелуй отдавал холодным виски и арахисовым соусом. Дэннис Делани. Женатый мужчина. И вот они здесь, едят лапшу и целуются, и все совершенно естественно.
Это так просто! Почему? У нее что, течка?
Дэннис и его жена уже давно пытались зачать ребенка, и у них не получалось. Ей нравилась Джинни, в каком-то смысле. Надо это прекращать. Но почему? Он так приятно ее целовал. Была дождливая ночь, они сидели в пустом ресторане, куда никогда не ходил никто из их знакомых. Она знала его с университета, проработала с ним немало долгих часов и всегда находила его привлекательным. Это был упадок, это было неожиданно, и ничего подобного с ней раньше не случалось. Он попросил счет.
Ей не нужен чужой муж. Но какая разница? У этого не будет никаких последствий. Он заплатил по счету, обнимая ее другой рукой за талию, ей это нужно, и она никогда не может рассчитывать, что это случится в тот момент, когда ей нужно. Событие – редкая вещь. Правда, в последнее время событий было немало. Хотя ничего пристойного.
Ах, да к черту пристойность! Почему именно она должна всегда быть благопристойной? Джастин надрывала задницу семь лет, отказывала себе в элементарных мелочах которые многие люди воспринимали как должное. Когда наступит ее очередь? К тому времени как такси остановилось перед ее домом, она была совершенно готова прекратить думать. Джастин второпях заплатила и они поднялись наверх.
Собака может подождать. В любой момент он может одуматься и сбежать. Они целовались на диване. Дэннис заводился очень быстро. На секунду она задумалась, часто ли он это делает. Ей, в общем-то, было все равно. Скоро они уже лежали на кровати, их тела переплелись. Она принялась расстегивать его ремень, но вдруг он остановился, сел на край кровати и погрустнел.
Она обняла его. Дэннис взял ее за руки и попросил прощения, тяжело дыша, с легким хрипом.
Может, она и ложится в постель с каждым встречным, но определенно не много с этого имеет. Они прошли в гостиную. Он попросил чай без кофеина, и она по-быстрому сделала ему чаю, пока он полуодетый сидел на диване и неловко гладил собаку. Ей не хватало Барри. Уж с чем с чем, а с сексом у них проблем никогда не было.
– Я не привык к такой щедрости, – сказал Дэннис, беря чашку дрожащими руками, чуть не плача.
– Это чай, Дэннис, ничего особенного, расслабься.
Никаких слез! Скорей бы он оделся и ушел.
Но он принялся говорить. Вывалил на стол всю подноготную их брака. Она не желала об этом слышать. Он милый парень, но это нелепо. Ему что, не надо домой? Джастин прервала его, сказав, что ей нужно выгулять Стеллу. Дэннис нехотя надел рубашку; он бы еще говорил и говорил. И о чем она только думала? Удивительно, что это случилось всего полчаса назад. Что, черт побери, она вытворяет?
На следующий день Джастин и Митч должны были явиться в офис Ноя Клермана в Хартфорде в час дня. Дриггс гонял Митча по поводу банкротства «Пресижн», и это было хорошо: ей хотелось поговорить с Ноем наедине, чтобы обсудить его предложение. Может, эта работа ее заинтересует. В десять она вошла в кабинет Митча.
– Я еду без тебя, – сказала она. – Дай мне свой ноутбук.
– Ни за что, – Митч расхохотался. – Я все про тебя знаю.
– Я обещаю, обещаю, обещаю быть очень осторожной.
Появился Дриггс.
– Да кем ты себя возомнила? Ты считаешь, что можешь отдавать ему приказы?
– Да, могу, – отрезала она, стараясь как можно точнее скопировать Роберту. Это сработало, он не решился ее задирать, хам несчастный.
– Я скопирую черновик и дам тебе диск, – предложил Митч.
– Не годится. Флойд не даст мне ноутбук. Мне нужен твой.
– Не трать время, Шифф, – недовольно проворчал маленький партнер.
– Расслабься, Дриггс, – сказал Митч невозмутимо и повернулся к Джастин. – Ты что, не можешь справиться с Флойдом? Уж кто-кто, но ты, и с Флойдом!
– Он говорит, что у него их нет, и я уже опаздываю…
– Ладно, но у меня там мой сценарий, так что, если с ним что-то случится, я задушу тебя лично.
– Ты используешь ноутбук для личных нужд? – заблеял Дриггс. – Я на тебя доложу. Ты не имеешь права.
– Так скопируй его сейчас, – нетерпеливо сказала Джастин. – Ну же, ну, я опаздываю.
Митч нашел время написать сценарий? Он скопировал файл, Джастин забрала компьютер, надежно упаковала его в чехол и выбежала к лифту. Она уже опаздывала настолько, что не успеет поговорить с Ноем до совещания. Ей придется оттащить его в сторону после, и оставалось только надеяться, что у него будет на это время. Внизу, на Парк-авеню, она увидела, как коричневая машина дорожной полиции подъезжает, кажется, к ее седану. У ее водителя может уйти полчаса, чтобы объехать квартал, – и она бросилась вперед, чтобы перехватить его.
Машина: удар по коленям, она упала назад, села на тротуар. Компьютер вылетел у нее из рук и приземлился метрах в трех позади нее.
Ее сбила машина. Она опоздала на совещание, на котором должна присутствовать. Болели колени. Ей нужно попасть в Коннектикут. Человек, сбивший ее, присел перед ней на корточки, он был бледен и весь в поту. Собралась толпа и смотрела, как она пыталась прийти в себя. Ноутбук мешал двигаться. Ей нужно попасть на совещание и произвести хорошее впечатление. Ей нужно взять себя в руки. Она встала, и все закричали. Она расплакалась, а машину, которая сбила ее, ударило сзади такси, работающее без лицензии.
Проезжавший мимо пикап вильнул, чтобы посмотреть, что происходит, и переехал ноутбук.
Толпа множилась. Человек, сбивший ее, орал на частника-сенегальца и бил по капоту его автомобиля, пассажирка частника орала на дорожного полицейского, полицейский осматривал повреждения, все трогали Джастин, кричали, что полиция уже близко, у нее дрожало все тело и болел копчик, руки до локтей были ободраны – кровоточащие царапины, мелкие камешки, грязь. Было слишком шумно.
Ее сбила машина. Она не попадет на совещание. Она потеряет работу. Никто не даст ей рекомендации, она плачет взахлеб перед входом в «Пэкер Брибис Нишман Грабт». Она ложится в постель с любым, кто окажется поблизости. Она сломала три ноутбука за два дня.
Люби того, с кем ты рядом
Барри должен быть легок, голоден, энергичен. Энергия: в этом вся проблема. У него энергетический кризис. Ему нужны витамины. Ему нужен протеиновый порошок, энергетические батончики. Ему нужен кто-то, кому он сможет позвонить и кто не ответит тревожным вдохом и: «Барри! – Пауза. – Как дела?»
Ему нужно с кем-нибудь переспать.
Он позвонил сестре, посоветоваться.
– Ты должен разорвать свой замкнутый круг, Барри, потому что он тебя в могилу сведет.
Что это, черт побери, значит? Карен что, гений? Он не хотел об этом думать. Он повесил трубку, и телефон тут же зазвонил снова.
– Барри, – элегантно и самодовольно сказала Эмили. – Спасибо, что взял трубку.
Разве это возможно? Его трясло.
– Чем могу помочь?
– У тебя нет прогнозов по кураге на следующий год? Джон подумал, что ты мог по ошибке унести их домой.
– У меня их нет.
– Ладно, если вдруг они попадутся тебе в твоих странствиях, – сказала она, желая выразиться остроумно и утонченно, – дай мне знать.
Барри повесил трубку и завопил. Позвонили в дверь, и он перепугался: разведенка услышала его крик?
– Привет. Извини, что побеспокоил, – сказал, немного задыхаясь, невысокий бородач, коротко, но приятно пожимая ему руку. – Я Колин Кристи, отец Пиппы.
– Вы ирландец! – воскликнул Барри, и бородач улыбнулся, демонстрируя ужасные зубы. – Я и не подозревал! То есть я знал, что она – лепрекон, но я и не знал, что она получила это по наследству! Проходите, проходите!
Бородач скромно стал около двери, в синей клетчатой рубахе с коротким рукавом, шортах и кедах.
– Пиппа опаздывает – она говорит, что оставила сумку в кладовке.
Барри нашел сумку, ремень держался на английских булавках. Милая неряха Пиппа! Когда она уедет в Париж, ему не с кем будет поговорить.
– Не уходите, – взмолился он. – Присаживайтесь, пожалуйста. Съешьте пару восхитительных печений вашей дочери и поговорите со мной. Пиппа – исключительная. Вы замечательно ее воспитали.
– А, лепреконы просто такими рождаются. – Колин Кристи сел за стол и грустно улыбнулся.
Барри хотелось выпить с этим человеком море пива.
– Мне нужен ваш совет, – сказал он, наливая в две кружки кофе со льдом. Буквально за пару минут он рассказал про инцидент, про безработный период, про дело своей матери, про авиакатастрофу, объявления в газетах, дантиста, разведенку и Джастин. Он потерял всякий стыд.
– Ну, – проговорил Колин, медленно пережевывая миндальное печенье с отвлеченным видом. – Тебе удобно, приятно без работы?
– Пф-ф-ф!
– Так соглашайся на работу с лекарствами.
– А если она мне не понравится?
– Найдешь другую.
– У меня есть связи в рекламе, – попробовал Барри, – но я их пока не использовал.
– А почему? – Колин подался вперед, легко опираясь на стол розовыми веснушчатыми руками.
– Я хочу собственную компанию, – сказал Барри и, еще не договорив, понял, что не собирается таскаться по всей Америке, сметая на пути стальные двери. И все бутерброды со стейком на свете не сделают его предпринимателем, если у него не хватает драйва. – Я думал, не выпустить ли на рынок Пиппин соус с кунжутом и горчицей.
– Замечательный, правда? Мы едим его со свеклой. Вкусно.
– Но это не значит зайти в пару магазинчиков, а потом – бум – и мои дети обеспечены до конца жизни, – сказал он. Колин кивнул – для хиппи он был очень реалистично настроен. – Может, я не предприниматель. Может, я просто не люблю работать на кого-то.
Пиппин отец запустил пальцы в рыжеватую бороду и подумал немного.
– Мне кажется, – сказал он наконец, – если ты не хочешь войти в дело своей матери и тебе нечего продать, то тебе лучше ставить на рекламу. Там ты достаточно далек от конечного результата, чтобы жить своей жизнью. Ты даешь совет, а если они ему не следуют, ну и что: это не твоя проблема.
– Но я не хочу «ну и что». Я хочу, чтобы это была моя проблема.
– Тогда позвони матери. – Он посмотрел на Барри спокойно. – Или запусти салатный соус.
– Я не могу этого сделать.
– Тогда разошли резюме и жди, пока зазвонит телефон.
Они посмотрели друг на друга.
– Может, это не главный перекресток в моей жизни, – вздохнул наконец Барри. – Может, это перекресток перед главным перепутьем.
– Ну вот! – Колин обрадовался, посветлел лицом.
– Эй, я и не знал, что хиппи занимаются рекламой.
– Ну, лично я не занимаюсь, – Колин медленно сложил салфетку. – Но это, похоже, именно то, чем тебе стоит заниматься.
– Так вы меня осуждаете. Считаете низменным и порочным.
– Совсем нет! – Колин улыбнулся. Это было интересно.
– Я понял. Вы лояльный оппозиционер. Вам нужно, чтобы люди создавали вещи, которые вы сможете презирать.
– Все это не имеет ко мне никакого отношения, – сказал тот нетерпеливо, и Барри почувствовал себя инфантильным. Сколько Колину Кристи, сорок пять? Барри уже должен бы иметь детей, жить семейной жизнью.
– Ты не уверен. Будешь сваливаться обратно в колею, пока не найдешь в себе уверенности. И вообще, – добавил Колин сердито, – какая тебе разница, что я думаю? Я учу десятилетних детишек в Вермонте играть на рекордере.
Было бы замечательно сыграть с ним в мяч.
– Рекордер – это очень важно.
– Да ладно тебе, – отозвался Колин, понимающе улыбаясь.
– Тогда вы – циник.
– Нет, просто делаю, что должен, – сказал Колин, разглаживая усы. – Нечто посередине между тем, что я люблю, и тем, что ненавижу.
Так просто.
– По-моему, вы меня только что вытащили. Спасибо.
– Не за что, не за что.
– Ладно! А как насчет Джастин?
Колин оглушительно расхохотался.
– Тут уж ты сам, парень!
Когда Колин ушел, Барри позвонил Лену Лефковичу, пока не струсил.
– Помнишь меня?
– Барри Кантор. Ты притча во языцех. Как поживаешь?
– Хорошо. – Барри широкими шагами ходил вдоль окон.
– Рад слышать.
– Не хорошо. Без работы. Несчастный. Я звоню посоветоваться.
– Мы только что получили твоих старых знакомых, «Галантные крекеры» и «Штрудель Сьюзи».
Только услышав эти названия, произнесенные вслух, Барри уже перепугался. На днях в «Слоунс» он покрылся пятнами, а ведь даже близко не подходил к приправам и соусам.
– Я вот что скажу: почему бы нам не пообедать где-нибудь в местечке потемнее на следующей неделе, – серьезно сказал Лен. – Но, по правде говоря, я занят.
– А.
– Ты бы позвонил Берни Штайпелю, – навскидку предложил Лен. – Он по уши в новых заказах. Чихать он хотел на некий пищевой конгломерат, который выплачивает за меня стоимость моей квартиры. Удачи тебе.
Барри повесил трубку и позвонил Берни.
– Где ты был так долго? – спросил Берни. – Я слышал о твоем, э, нежном расставании.
– Я слышал, ты потерял пару крекеров.
– Крекеры, гренки и джем, – уточнил Берни задумчиво.
– Черт побери. Так, – быстро сказал Барри, – я хочу к тебе на собеседование.
– Ладно, – бодро согласился Берни. – Приходи в среду в полдень. Я свожу тебя пообедать.
Барри осторожно повесил трубку. Встал. Он чувствовал робкую радость. Почему все казалось ему таким трудным?
Эндрю Карнеги женился только в пятьдесят один. Ринго работал на детском телевидении. Люди живут дальше.
В тот же день Барри столкнулся с Дэбби Векслер, бойкой девицей, с которой он встречался недолго в Дартмуте. Он вспомнил, что она тараторила без передыху о занятиях, преподавателях, требованиях, кабинете секретаря. Он перестал ей звонить, потому что с ней было скучно. Странно было видеть ее на Бродвейском меридиане.
– Ну и что ты, – спросил он после приветственных поцелуев в щечки. – Кого поделываешь?
– Барри! – Она смутилась. И тут же, будто он включил в ней режим ускоренного воспроизведения, она бросилась расписывать балетные уроки дочери, учителей сына, школьные требования, заведующих. Ее муж был адвокат, они жили за утлом. Она бы продолжала до бесконечности, если бы он не притворился, что у него дела.
Он пошел дальше, думая: «Ответственная, прилежная, бойкая, чистюля». Но не умная. Джастин принадлежала к другому слою человечества.
ГЛАВА 19
И где же парень?
Пока Джастин перевязывали в «Нью-Йорк хоспитал», зазвонил ее сотовый. Она была уверена, что это Роберта, которая попросит ее вернуться в Бостон, – знак доверия, которого она не заслуживает после компьютерной бойни. Она придерживала телефон плечом, пока медсестра промывала ей ладони.
Но это был Джин. Он звонил из Бедфорда.
Мириам умерла в десять тридцать.
Он сейчас поедет опознавать тело. Кэрол занимается организацией похорон.
Не могла бы Джастин приехать?
Джастин поблагодарила его.
Она попросила медсестру набрать номер Роберты.
– Джастин! – воскликнула Роберта. Новость о том, как она рыдала при всем честном народе на Парк-авеню, несомненно в мгновение ока облетела весь офис. – Где ты, что с тобой?
– Я в больнице, – ей захотелось расплакаться, – и моя жизнь просто… разваливается. Ой! – Она дернулась, когда медсестра помокнула ее раны антисептиком.
Роберта велела ей не торопиться и звонить в любое время, когда захочется поговорить. Джастин поблагодарила ее и попросила сестру выключить телефон.
Тело Наны находилось где-то в том же здании.
Она на такси доехала до дома – ноги все в синяках, руки в бинтах и мази. Стелла прыгнула на нее, расцарапывая колени и норовя полизать повязки. Джастин попыталась собрать вещи без помощи рук. Она вызвала машину по телефону и приехала в Бедфорд вместе с собакой. Колени распухли и посинели от ушибов, руки болели от каждого движения.
Джин и Том Зазлоу, муж Мередит, казались огромными на диванах в гостиной. Кэрол спустилась по лестнице в синем спортивном костюме и в своих золотых шлепанцах. Собака бросилась к ней и принялась с энтузиазмом лизать ей руки. Лицо Кэрол распухло от слез. Вот так выглядит горе. Вот что случится с ней, когда умрет Кэрол.
– Она весила всего сорок килограммов, когда умерла, – сказала ее мать, вытирая глаза рукой и открыто всхлипывая. Она дала матери бумажную салфетку и присела с ней на ступеньках.
Через какое-то время Кэрол взяла себя в руки.
– Что с тобой случилось? – спросила она требовательно, заметив повязки.
– Не обращай внимания.
– Донни приедет завтра, – сказала ей мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Ты слишком много часов записывала в табель, – сказал он и задумчиво отпил виски. – У тебя не было времени на сомнения.
– Но даже если так, большинство приходит в себя скорее, – возразила она. Он сидел на банкетке очень близко к ней. Его рукава были закатаны и видны мускулистые предплечья с мягкими завитками рыжих волос. Это вдруг показалось ей очаровательным.
– Некоторые никогда не приходят в себя, – сказал Дэннис. – Посмотри на Дриггса.
– Ой, пожалуйста! Не наводи на меня тоску!
Он рассмеялся и прислонился к ней, и поцеловал ее в губы, медленно, мягко, по-дружески. Его поцелуй отдавал холодным виски и арахисовым соусом. Дэннис Делани. Женатый мужчина. И вот они здесь, едят лапшу и целуются, и все совершенно естественно.
Это так просто! Почему? У нее что, течка?
Дэннис и его жена уже давно пытались зачать ребенка, и у них не получалось. Ей нравилась Джинни, в каком-то смысле. Надо это прекращать. Но почему? Он так приятно ее целовал. Была дождливая ночь, они сидели в пустом ресторане, куда никогда не ходил никто из их знакомых. Она знала его с университета, проработала с ним немало долгих часов и всегда находила его привлекательным. Это был упадок, это было неожиданно, и ничего подобного с ней раньше не случалось. Он попросил счет.
Ей не нужен чужой муж. Но какая разница? У этого не будет никаких последствий. Он заплатил по счету, обнимая ее другой рукой за талию, ей это нужно, и она никогда не может рассчитывать, что это случится в тот момент, когда ей нужно. Событие – редкая вещь. Правда, в последнее время событий было немало. Хотя ничего пристойного.
Ах, да к черту пристойность! Почему именно она должна всегда быть благопристойной? Джастин надрывала задницу семь лет, отказывала себе в элементарных мелочах которые многие люди воспринимали как должное. Когда наступит ее очередь? К тому времени как такси остановилось перед ее домом, она была совершенно готова прекратить думать. Джастин второпях заплатила и они поднялись наверх.
Собака может подождать. В любой момент он может одуматься и сбежать. Они целовались на диване. Дэннис заводился очень быстро. На секунду она задумалась, часто ли он это делает. Ей, в общем-то, было все равно. Скоро они уже лежали на кровати, их тела переплелись. Она принялась расстегивать его ремень, но вдруг он остановился, сел на край кровати и погрустнел.
Она обняла его. Дэннис взял ее за руки и попросил прощения, тяжело дыша, с легким хрипом.
Может, она и ложится в постель с каждым встречным, но определенно не много с этого имеет. Они прошли в гостиную. Он попросил чай без кофеина, и она по-быстрому сделала ему чаю, пока он полуодетый сидел на диване и неловко гладил собаку. Ей не хватало Барри. Уж с чем с чем, а с сексом у них проблем никогда не было.
– Я не привык к такой щедрости, – сказал Дэннис, беря чашку дрожащими руками, чуть не плача.
– Это чай, Дэннис, ничего особенного, расслабься.
Никаких слез! Скорей бы он оделся и ушел.
Но он принялся говорить. Вывалил на стол всю подноготную их брака. Она не желала об этом слышать. Он милый парень, но это нелепо. Ему что, не надо домой? Джастин прервала его, сказав, что ей нужно выгулять Стеллу. Дэннис нехотя надел рубашку; он бы еще говорил и говорил. И о чем она только думала? Удивительно, что это случилось всего полчаса назад. Что, черт побери, она вытворяет?
На следующий день Джастин и Митч должны были явиться в офис Ноя Клермана в Хартфорде в час дня. Дриггс гонял Митча по поводу банкротства «Пресижн», и это было хорошо: ей хотелось поговорить с Ноем наедине, чтобы обсудить его предложение. Может, эта работа ее заинтересует. В десять она вошла в кабинет Митча.
– Я еду без тебя, – сказала она. – Дай мне свой ноутбук.
– Ни за что, – Митч расхохотался. – Я все про тебя знаю.
– Я обещаю, обещаю, обещаю быть очень осторожной.
Появился Дриггс.
– Да кем ты себя возомнила? Ты считаешь, что можешь отдавать ему приказы?
– Да, могу, – отрезала она, стараясь как можно точнее скопировать Роберту. Это сработало, он не решился ее задирать, хам несчастный.
– Я скопирую черновик и дам тебе диск, – предложил Митч.
– Не годится. Флойд не даст мне ноутбук. Мне нужен твой.
– Не трать время, Шифф, – недовольно проворчал маленький партнер.
– Расслабься, Дриггс, – сказал Митч невозмутимо и повернулся к Джастин. – Ты что, не можешь справиться с Флойдом? Уж кто-кто, но ты, и с Флойдом!
– Он говорит, что у него их нет, и я уже опаздываю…
– Ладно, но у меня там мой сценарий, так что, если с ним что-то случится, я задушу тебя лично.
– Ты используешь ноутбук для личных нужд? – заблеял Дриггс. – Я на тебя доложу. Ты не имеешь права.
– Так скопируй его сейчас, – нетерпеливо сказала Джастин. – Ну же, ну, я опаздываю.
Митч нашел время написать сценарий? Он скопировал файл, Джастин забрала компьютер, надежно упаковала его в чехол и выбежала к лифту. Она уже опаздывала настолько, что не успеет поговорить с Ноем до совещания. Ей придется оттащить его в сторону после, и оставалось только надеяться, что у него будет на это время. Внизу, на Парк-авеню, она увидела, как коричневая машина дорожной полиции подъезжает, кажется, к ее седану. У ее водителя может уйти полчаса, чтобы объехать квартал, – и она бросилась вперед, чтобы перехватить его.
Машина: удар по коленям, она упала назад, села на тротуар. Компьютер вылетел у нее из рук и приземлился метрах в трех позади нее.
Ее сбила машина. Она опоздала на совещание, на котором должна присутствовать. Болели колени. Ей нужно попасть в Коннектикут. Человек, сбивший ее, присел перед ней на корточки, он был бледен и весь в поту. Собралась толпа и смотрела, как она пыталась прийти в себя. Ноутбук мешал двигаться. Ей нужно попасть на совещание и произвести хорошее впечатление. Ей нужно взять себя в руки. Она встала, и все закричали. Она расплакалась, а машину, которая сбила ее, ударило сзади такси, работающее без лицензии.
Проезжавший мимо пикап вильнул, чтобы посмотреть, что происходит, и переехал ноутбук.
Толпа множилась. Человек, сбивший ее, орал на частника-сенегальца и бил по капоту его автомобиля, пассажирка частника орала на дорожного полицейского, полицейский осматривал повреждения, все трогали Джастин, кричали, что полиция уже близко, у нее дрожало все тело и болел копчик, руки до локтей были ободраны – кровоточащие царапины, мелкие камешки, грязь. Было слишком шумно.
Ее сбила машина. Она не попадет на совещание. Она потеряет работу. Никто не даст ей рекомендации, она плачет взахлеб перед входом в «Пэкер Брибис Нишман Грабт». Она ложится в постель с любым, кто окажется поблизости. Она сломала три ноутбука за два дня.
Люби того, с кем ты рядом
Барри должен быть легок, голоден, энергичен. Энергия: в этом вся проблема. У него энергетический кризис. Ему нужны витамины. Ему нужен протеиновый порошок, энергетические батончики. Ему нужен кто-то, кому он сможет позвонить и кто не ответит тревожным вдохом и: «Барри! – Пауза. – Как дела?»
Ему нужно с кем-нибудь переспать.
Он позвонил сестре, посоветоваться.
– Ты должен разорвать свой замкнутый круг, Барри, потому что он тебя в могилу сведет.
Что это, черт побери, значит? Карен что, гений? Он не хотел об этом думать. Он повесил трубку, и телефон тут же зазвонил снова.
– Барри, – элегантно и самодовольно сказала Эмили. – Спасибо, что взял трубку.
Разве это возможно? Его трясло.
– Чем могу помочь?
– У тебя нет прогнозов по кураге на следующий год? Джон подумал, что ты мог по ошибке унести их домой.
– У меня их нет.
– Ладно, если вдруг они попадутся тебе в твоих странствиях, – сказала она, желая выразиться остроумно и утонченно, – дай мне знать.
Барри повесил трубку и завопил. Позвонили в дверь, и он перепугался: разведенка услышала его крик?
– Привет. Извини, что побеспокоил, – сказал, немного задыхаясь, невысокий бородач, коротко, но приятно пожимая ему руку. – Я Колин Кристи, отец Пиппы.
– Вы ирландец! – воскликнул Барри, и бородач улыбнулся, демонстрируя ужасные зубы. – Я и не подозревал! То есть я знал, что она – лепрекон, но я и не знал, что она получила это по наследству! Проходите, проходите!
Бородач скромно стал около двери, в синей клетчатой рубахе с коротким рукавом, шортах и кедах.
– Пиппа опаздывает – она говорит, что оставила сумку в кладовке.
Барри нашел сумку, ремень держался на английских булавках. Милая неряха Пиппа! Когда она уедет в Париж, ему не с кем будет поговорить.
– Не уходите, – взмолился он. – Присаживайтесь, пожалуйста. Съешьте пару восхитительных печений вашей дочери и поговорите со мной. Пиппа – исключительная. Вы замечательно ее воспитали.
– А, лепреконы просто такими рождаются. – Колин Кристи сел за стол и грустно улыбнулся.
Барри хотелось выпить с этим человеком море пива.
– Мне нужен ваш совет, – сказал он, наливая в две кружки кофе со льдом. Буквально за пару минут он рассказал про инцидент, про безработный период, про дело своей матери, про авиакатастрофу, объявления в газетах, дантиста, разведенку и Джастин. Он потерял всякий стыд.
– Ну, – проговорил Колин, медленно пережевывая миндальное печенье с отвлеченным видом. – Тебе удобно, приятно без работы?
– Пф-ф-ф!
– Так соглашайся на работу с лекарствами.
– А если она мне не понравится?
– Найдешь другую.
– У меня есть связи в рекламе, – попробовал Барри, – но я их пока не использовал.
– А почему? – Колин подался вперед, легко опираясь на стол розовыми веснушчатыми руками.
– Я хочу собственную компанию, – сказал Барри и, еще не договорив, понял, что не собирается таскаться по всей Америке, сметая на пути стальные двери. И все бутерброды со стейком на свете не сделают его предпринимателем, если у него не хватает драйва. – Я думал, не выпустить ли на рынок Пиппин соус с кунжутом и горчицей.
– Замечательный, правда? Мы едим его со свеклой. Вкусно.
– Но это не значит зайти в пару магазинчиков, а потом – бум – и мои дети обеспечены до конца жизни, – сказал он. Колин кивнул – для хиппи он был очень реалистично настроен. – Может, я не предприниматель. Может, я просто не люблю работать на кого-то.
Пиппин отец запустил пальцы в рыжеватую бороду и подумал немного.
– Мне кажется, – сказал он наконец, – если ты не хочешь войти в дело своей матери и тебе нечего продать, то тебе лучше ставить на рекламу. Там ты достаточно далек от конечного результата, чтобы жить своей жизнью. Ты даешь совет, а если они ему не следуют, ну и что: это не твоя проблема.
– Но я не хочу «ну и что». Я хочу, чтобы это была моя проблема.
– Тогда позвони матери. – Он посмотрел на Барри спокойно. – Или запусти салатный соус.
– Я не могу этого сделать.
– Тогда разошли резюме и жди, пока зазвонит телефон.
Они посмотрели друг на друга.
– Может, это не главный перекресток в моей жизни, – вздохнул наконец Барри. – Может, это перекресток перед главным перепутьем.
– Ну вот! – Колин обрадовался, посветлел лицом.
– Эй, я и не знал, что хиппи занимаются рекламой.
– Ну, лично я не занимаюсь, – Колин медленно сложил салфетку. – Но это, похоже, именно то, чем тебе стоит заниматься.
– Так вы меня осуждаете. Считаете низменным и порочным.
– Совсем нет! – Колин улыбнулся. Это было интересно.
– Я понял. Вы лояльный оппозиционер. Вам нужно, чтобы люди создавали вещи, которые вы сможете презирать.
– Все это не имеет ко мне никакого отношения, – сказал тот нетерпеливо, и Барри почувствовал себя инфантильным. Сколько Колину Кристи, сорок пять? Барри уже должен бы иметь детей, жить семейной жизнью.
– Ты не уверен. Будешь сваливаться обратно в колею, пока не найдешь в себе уверенности. И вообще, – добавил Колин сердито, – какая тебе разница, что я думаю? Я учу десятилетних детишек в Вермонте играть на рекордере.
Было бы замечательно сыграть с ним в мяч.
– Рекордер – это очень важно.
– Да ладно тебе, – отозвался Колин, понимающе улыбаясь.
– Тогда вы – циник.
– Нет, просто делаю, что должен, – сказал Колин, разглаживая усы. – Нечто посередине между тем, что я люблю, и тем, что ненавижу.
Так просто.
– По-моему, вы меня только что вытащили. Спасибо.
– Не за что, не за что.
– Ладно! А как насчет Джастин?
Колин оглушительно расхохотался.
– Тут уж ты сам, парень!
Когда Колин ушел, Барри позвонил Лену Лефковичу, пока не струсил.
– Помнишь меня?
– Барри Кантор. Ты притча во языцех. Как поживаешь?
– Хорошо. – Барри широкими шагами ходил вдоль окон.
– Рад слышать.
– Не хорошо. Без работы. Несчастный. Я звоню посоветоваться.
– Мы только что получили твоих старых знакомых, «Галантные крекеры» и «Штрудель Сьюзи».
Только услышав эти названия, произнесенные вслух, Барри уже перепугался. На днях в «Слоунс» он покрылся пятнами, а ведь даже близко не подходил к приправам и соусам.
– Я вот что скажу: почему бы нам не пообедать где-нибудь в местечке потемнее на следующей неделе, – серьезно сказал Лен. – Но, по правде говоря, я занят.
– А.
– Ты бы позвонил Берни Штайпелю, – навскидку предложил Лен. – Он по уши в новых заказах. Чихать он хотел на некий пищевой конгломерат, который выплачивает за меня стоимость моей квартиры. Удачи тебе.
Барри повесил трубку и позвонил Берни.
– Где ты был так долго? – спросил Берни. – Я слышал о твоем, э, нежном расставании.
– Я слышал, ты потерял пару крекеров.
– Крекеры, гренки и джем, – уточнил Берни задумчиво.
– Черт побери. Так, – быстро сказал Барри, – я хочу к тебе на собеседование.
– Ладно, – бодро согласился Берни. – Приходи в среду в полдень. Я свожу тебя пообедать.
Барри осторожно повесил трубку. Встал. Он чувствовал робкую радость. Почему все казалось ему таким трудным?
Эндрю Карнеги женился только в пятьдесят один. Ринго работал на детском телевидении. Люди живут дальше.
В тот же день Барри столкнулся с Дэбби Векслер, бойкой девицей, с которой он встречался недолго в Дартмуте. Он вспомнил, что она тараторила без передыху о занятиях, преподавателях, требованиях, кабинете секретаря. Он перестал ей звонить, потому что с ней было скучно. Странно было видеть ее на Бродвейском меридиане.
– Ну и что ты, – спросил он после приветственных поцелуев в щечки. – Кого поделываешь?
– Барри! – Она смутилась. И тут же, будто он включил в ней режим ускоренного воспроизведения, она бросилась расписывать балетные уроки дочери, учителей сына, школьные требования, заведующих. Ее муж был адвокат, они жили за утлом. Она бы продолжала до бесконечности, если бы он не притворился, что у него дела.
Он пошел дальше, думая: «Ответственная, прилежная, бойкая, чистюля». Но не умная. Джастин принадлежала к другому слою человечества.
ГЛАВА 19
И где же парень?
Пока Джастин перевязывали в «Нью-Йорк хоспитал», зазвонил ее сотовый. Она была уверена, что это Роберта, которая попросит ее вернуться в Бостон, – знак доверия, которого она не заслуживает после компьютерной бойни. Она придерживала телефон плечом, пока медсестра промывала ей ладони.
Но это был Джин. Он звонил из Бедфорда.
Мириам умерла в десять тридцать.
Он сейчас поедет опознавать тело. Кэрол занимается организацией похорон.
Не могла бы Джастин приехать?
Джастин поблагодарила его.
Она попросила медсестру набрать номер Роберты.
– Джастин! – воскликнула Роберта. Новость о том, как она рыдала при всем честном народе на Парк-авеню, несомненно в мгновение ока облетела весь офис. – Где ты, что с тобой?
– Я в больнице, – ей захотелось расплакаться, – и моя жизнь просто… разваливается. Ой! – Она дернулась, когда медсестра помокнула ее раны антисептиком.
Роберта велела ей не торопиться и звонить в любое время, когда захочется поговорить. Джастин поблагодарила ее и попросила сестру выключить телефон.
Тело Наны находилось где-то в том же здании.
Она на такси доехала до дома – ноги все в синяках, руки в бинтах и мази. Стелла прыгнула на нее, расцарапывая колени и норовя полизать повязки. Джастин попыталась собрать вещи без помощи рук. Она вызвала машину по телефону и приехала в Бедфорд вместе с собакой. Колени распухли и посинели от ушибов, руки болели от каждого движения.
Джин и Том Зазлоу, муж Мередит, казались огромными на диванах в гостиной. Кэрол спустилась по лестнице в синем спортивном костюме и в своих золотых шлепанцах. Собака бросилась к ней и принялась с энтузиазмом лизать ей руки. Лицо Кэрол распухло от слез. Вот так выглядит горе. Вот что случится с ней, когда умрет Кэрол.
– Она весила всего сорок килограммов, когда умерла, – сказала ее мать, вытирая глаза рукой и открыто всхлипывая. Она дала матери бумажную салфетку и присела с ней на ступеньках.
Через какое-то время Кэрол взяла себя в руки.
– Что с тобой случилось? – спросила она требовательно, заметив повязки.
– Не обращай внимания.
– Донни приедет завтра, – сказала ей мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39