Лола была обвенчана с Шивой, и ей предстояло до конца дней своих служить при храме, исполняя знаменитый на весь мир индийский танец бхарата-натьям.
Я увидел Лолу накануне своего отъезда в Лондон – отец отпустил меня на рождественские каникулы к жене. Я укрылся от внезапного ливня в храме. Мне и раньше случалось видеть храмовых танцовщиц, среди них попадались иногда по-настоящему красивые девушки, но я старался не обращать на них внимания. Моя старая няня-тамилка говорила, что все храмовые танцовщицы женщины легкого поведения.
В том храме было много цветов, источавших терпкий тяжелый аромат, и у меня поплыло перед глазами. Мне казалось, будто у этой девадаси не две, а четыре, шесть рук и несколько голов. Меня охватил мистический ужас, и я собрался улизнуть, как вдруг Лола, изогнувшись назад, обхватила руками мою шею.
– Шива хочет, чтобы ты творил со мной любовь, – сказал она. – Он вселился в тебя. Ты должен исполнить желание Шивы. Шива велик и всемогущ. Мы все должны быть послушны желаниям Шивы.
Я не помню, как очутился на циновке среди огромных букетов цветов под алтарем Шивы-Натараджи. Он смотрел на меня своими полуприкрытыми в экстазе танца глазами. Лола умащивала мое тело ароматическими маслами, нежно скользя по нему своими шелковистыми ладонями. Я был совершенно нагой и чувствовал себя только что родившимся младенцем в руках любящей матери. Ощущение это потрясло меня до глубины души. Лола прекрасно владела каждой мышцей своего волшебного тела, и я быстро оказался на верху блаженства.
В Лондон я, разумеется, не поехал – несколько дней и ночей подряд мы творили с Лолой любовь под всевидящим и благословляющим оком Шивы. Тина обрывала телефон в нашем доме и в офисе отца. Он обратился в полицию, меня нашли и силой доставили домой. Отец топал ногами, бил меня по щекам. Но я остался глух к его приказу, а потом уже мольбе уехать к жене в Лондон. В гневе он сказал, что лишит меня наследства. Меня это не трогало. Я направился к двери, чтоб идти к Лоле в храм. Но тут ноги подо мной подкосились, я рухнул на пол и крепко заснул.
Проснулся я в своей спальне и увидел перед собой заплаканное лицо Тины.
– Я тебя простила, – сказала она, едва я успел открыть глаза. – Это я во всем виновата. Твой отец правильно говорит: жена обязана всегда быть рядом с мужем. Зачем мне степень бакалавра, если ты разлюбишь меня?..
Я поднялся и стал молча одеваться, чтоб идти к Лоле.
– Куда? – спросила Тина, когда я был уже на пороге.
– Я люблю ее, – ответил я. – Прости. Я ничего не могу с собой поделать.
Тина заплакала. Но мне не было ее жалко. Я не любил ее. Я думал только о Лоле, ее ласках и поцелуях.
Мы предавались любовным утехам всю ночь и весь следующий день. За все это время мы обменялись всего несколькими словами. Лола пела и танцевала. Она обладала удивительным чувством ритма. Думаю, это был ритм танца бога Шивы. Ведь вам наверняка известно, что, согласно нашим преданиям, Шива создавал мир путем вовлечения в ритм своего танца всей движущейся материи. Это был ритм любви и созидания. А Шива смотрел на нас из-под своих полуопущенных век и загадочно улыбался.
Дома отец опять набросился на меня с кулаками, но Тина загородила меня.
– Прошу вас, господин Чандар, оставьте его. Он не виноват. Он жертва. И вынужден поступать так, как ему велят. Но я его никогда не брошу.
Отец пробормотал какое-то ругательство в мой адрес и вышел из комнаты. Тина усадила меня на диван, села у моих ног на пол и положила мне на колени голову. Я машинально коснулся ее волос – и тут же отдернул руку.
– Прости, – сказал я, – я не имею права…
– Глупый, – прошептала Тина. – Ты стал мне в тысячу раз дороже. Я и не подозревала, что так сильно тебя люблю. Это потому, что моя голова была забита всякими ненужными вещами. Настоящая женщина должна думать только о любимом мужчине, чтобы ему было хорошо. Европейцы дураки, что позволяют своим женам и возлюбленным заниматься делами. Я обучусь всем тонкостям любовной игры. Я стану твоей наложницей, рабыней – кем хочешь. Тебе будет очень хорошо со мной.
Я задремал под ее громкий шепот. Я чувствовал сквозь сон, как Тина раздевает меня, целует, ласкает мое тело. Меня не возбуждали ее ласки, но не были и противны – все-таки Тина была моей женой и я привык к ней почти за два года нашей совместной жизни. После Лолы ее ласки показались мне неумелыми, но, по-моему, не существует мужчины, способного не откликнуться на ласки молодой красивой женщины. Тина осталась мной довольна, я же, исполнив супружеский долг, не испытал ничего, кроме морального облегчения.
Наутро я снова собрался к Лоле. Тина не устраивала сцен, не просила остаться, за что я был ей благодарен. У нее было покорное лицо и жалкая улыбка рабыни. Я испытал укор совести. Но стоило мне очутиться на улице, как моя совесть смолкла. В конце концов, вспоминал я, у отца была наложница, даже не одна, и мать не возражала. Кажется, женщины неплохо друг к другу относились, хотя мать, конечно, занимала в доме главенствующее положение и могла их наказывать и даже бить. А у маминого брата, дяди Раджива, было целых три наложницы и они все его очень любили. Тетя не могла иметь детей, но она души не чаяла в сыне, рожденном от одной из наложниц дяди Раджива. В старости он доживал свой век с тетей, потому что она была его законной женой.
Но я не хотел доживать век с Тиной только потому, что она была моей законной женой. Я хотел всегда быть с Лолой. И в старости тоже. Я вдруг понял, что не могу без Лолы жить.
Меня знали в храме и относились с почтением – я пожертвовал Шиве довольно крупную сумму. Лола появилась минут через пять после того, как я пришел. Ее подружки успели увенчать меня гирляндами из цветов, усадив на место для почетных гостей.
Лола куда-то повела меня. Мы очутились в небольшой комнате с низкой лежанкой, застланной пестрым шелковым покрывалом. Тут она жила.
Вдруг она размотала свое огненно-красное сари и предстала передо мной во всем блеске своей юной красоты. У меня захватило дух. Я потянулся к ней, но Лола сделал шаг назад и сказала с улыбкой:
– Сегодня я не позволю тебе творить со мной любовь. Ты отдал свое золотое семя другой девушке. Сегодня ты будешь смотреть на меня и просить Шиву о том, чтобы в тебе поскорее созрело новое семя. Шива хочет, чтобы я родила. Но этого ребенка нельзя зачать из обычного семени. Я подготавливала тебя к торжественному моменту оплодотворения, и твое семя уже созрело, но его у меня украли. Шива гневается. Мне придется три дня и три ночи танцевать без отдыха. Ты будешь смотреть на меня. И тогда Шива нас простит.
Я чуть было не лишился рассудка от этой безумной оргии танца. Казалось, что тело Лолы больше не принадлежит мне. Она меняла одежду: шкура тигра, пояс в виде змей… В храме одна за другой гасли свечи. Лола, воздев к небу руки, издавала громкие крики, на ее обнаженное извивающееся в непрерывном танце тело сыпался дождь из цветов.
– Шива нас простил, – сказала она наконец, обдав меня жаром своего тела, и упала мне на руки. Я очнулся на лежанке в комнатке Лолы. Мы творили любовь как одержимые. Над нами звучала тихая умиротворяющая музыка, пахло благовониями, Шива, как всегда, взирал на нас с алтаря.
Лола сама велела мне вернуться домой.
– Я не позволю прикоснуться к себе до тех пор, пока не буду уверена в том, что зачала ребенка, – говорила она. – Я сообщу тебе как только узнаю это. Ступай к своей жене. Ей все равно не суждено родить этого ребенка.
Я продолжал жить – заниматься делами, есть, пить и заниматься сексом с Тиной. Увы, я не смог устоять. Тина домогалась моих ласк с настойчивостью и упорством. Она шла на любые ухищрения, только бы возбудить во мне желание. Она сказала, что превратилась в настоящую проститутку, но не жалеет об этом.
Я постоянно думал о Лоле. Я готов был бежать к ней по первому ее зову. Я не пытался анализировать свои чувства к ней – она была для меня не обычной смертной, а богиней. Богиням поклоняются, служат, им посвящают жизнь. Я всегда чтил богов, но ощущал незримую преграду между мной и ними. Лола была богиней, разрушившей эту преграду. Она увлекла меня в свой мир. Я остался смертным, но прикоснулся к бессмертию.
Тина украшала наш дом, занималась хозяйством, следила за своей внешностью, была приветлива и ласкова со мной, старалась предупредить любое желание. Бедняжка не понимала, что все это напрасно, – она потеряла меня навсегда. После любви богини любовь простой смертной все равно что стакан водопроводной воды после глотка амриты. Отец больше не заводил со мной разговоров о Лоле. Я часто ловил на себе его сердитый взгляд. Я любил отца, но это меня не огорчало. Земные чувства, видимо, стали чужды мне.
Посланница от Лолы появилась в моем кабинете неожиданно. Я и по сей день не знаю, каким образом она проникла – офис отца строго охранялся.
Это была нищенка из тех, что сидят возле храмов. Она сунула мне в руку записку, обдав запахом плесени и сандала. Я дал ей несколько монет. Она исчезла. Я нетерпеливо развернул сложенный вчетверо листок.
Лола ждала меня. Она сообщала, что мы зачали ребенка.
Я бросился к выходу, едва не сбив с ног отца, стоявшего на пороге. Я не слышал, что он кричал мне вслед…
– Ты будешь отныне жить со мной, – сказала Лола. – Шива хочет, чтобы ты охранял нашего ребенка. Злые духи замыслили его убить. Они боятся детей, рожденных из золотого семени. Если такие дети будут рождаться часто, злым духам придет конец.
В комнате Лолы я увидел узел с вещами. Лежанка, на которой мы зачали ребенка была голой, а небольшая бронзовая статуэтка Шивы в ее изголовье исчезла. Я понял, что Лола покидает храм.
Я снял квартиру, которую приглядела Лола. Это были две уютные комнаты в небольшом двухэтажном доме, окруженном гранатовыми деревьями. Хозяева приходились Лоле дальними родственниками.
Я позвонил домой и сказал, что не вернусь. Тина восприняла это сообщение спокойно. Я попросил ее поговорить с отцом – я все еще побаивался его гнева – и она пообещала все уладить.
– Звони, – попросила она на прощание. – Я буду рада слышать твой голос.
Я положил трубку и вновь почувствовал укор совести. Но Лола обняла меня, и я забыл про все на свете.
Лола сказала мне, когда мы отдыхали от любовных ласк:
– Она хитрая и коварная. Не верь ни одному ее слову.
– Но ведь ты ее совсем не знаешь, – впервые осмелился я перечить моей богине. – Она любит меня и все еще надеется, что я к ней вернусь.
– Она тебя ненавидит, – возразила Лола. – Злые духи велели ей украсть золотое семя. Но оно не прорастет в ее чреве. А если прорастет – я вырву его собственными руками.
– Ты? – удивился я. – Неужели ты способна на это? Я не могу в это поверить. К тому же Тина…
Мне не нужно было произносить это имя. Лола вскочила как ужаленная, воздела руки к потолку и закричала на незнакомом мне языке. Ее волосы растрепались, рот перекосился, в его уголках появилась пена…
– Успокойся. – Я протянул к ней руки. – Я люблю только тебя.
Она опустилась на колени. Плечи ее поникли. По щекам текли слезы.
Я как мог, утешал ее.
В ту ночь я чувствовал себя богом.
Отец сохранил за мной право пользоваться счетом в банке, и мы с Лолой жили безбедно. Я усмотрел в этом заслугу Тины и поблагодарил в телефонном разговоре.
Она отмолчалась и лишь спросила:
– Ты счастлив?
– Да, – не колеблясь, ответил я.
– Я рада за тебя, – сказал Тина и, помолчав, добавила: – Твой отец хочет, чтобы я проведала родителей, но я не поеду – вдруг я тебе понадоблюсь.
Я промолчал, и Тина продолжала:
– Я собираюсь устроиться на работу. Временно, разумеется. Ты не возражаешь?
– Нет. Уверен, из тебя получится хороший адвокат.
– Я буду работать в аптеке, – сказал Тина. – Если ты помнишь, я рассказывала тебе, что мой дядя фармацевт и в детстве я часто помогала ему. Мне нравится эта работа. Она успокаивает. А мне сейчас…
Тина попрощалась и быстро положила трубку.
Отец приехал ко мне, когда Лолы не было дома. Он приехал на такси и был одет в старый костюм. Я удивился – никто не знал моего нового адреса.
Отец похудел и пожелтел. Мне стало жаль его. Но не настолько, чтоб раскаяться в содеянном. А потому я держался вызывающе.
Я предложил отцу чай и сладости – он отказался и лишь попросил стакан холодной минеральной воды. Он выпил его и сообщил, что Тина ждет ребенка.
Господин Чандар прервал свой рассказ, встал с кресла и подошел к иллюминатору.
– Будет шторм, – сказал он. – Команда той яхты, на которой увезли Сандхью, состоит из всякого сброда. К тому же в этой части океана легко скрыться: здесь столько мелких островов.
– Нужно обратиться в полицию, – подал голос Ян. – У них есть вертолеты. Мы можем их упустить.
– Мы не станем обращаться в полицию, – решительно заявил господин Чандар, не оборачиваясь. – Мы их не упустим. Я знаю, куда держит путь эта яхта. Полиция наделает шуму, и может случиться непоправимое… Сандхья, девочка моя, только бы с тобой все было в порядке!
Он вернулся в кресло и после недолгой паузы продолжил:
– Я поверил отцу. Я только спросил, почему она не сказала мне об этом по телефону.
– Тина не хочет давить на тебя, – ответил он. – Твоя жена, как ты, надеюсь, успел понять, порядочная и благородная женщина. Она не знает, что я поехал сюда. Она бы мне не позволила.
Я вдруг понял. Я понял, что сообщение отца вызвало у меня недовольство и раздражение, хотя, как любой нормальный мужчина, я должен был радоваться тому, что у меня будет ребенок.
– Она нарочно соблазнила меня, – услышал я собственный голос. – Все было вопреки моему желанию.
– Эти слова недостойны настоящего мужчины. – Отец с трудом сдерживал гнев. – Тина твоя законная жена, и ты обязан делить с ней ложе. Я подозревал, что ты стал болванчиком в чьих-то руках, но я не мог себе представить, что дело зашло столь далеко. Ты катишься в пропасть. Подумай хотя бы о своем будущем ребенке. Я уже слишком стар, чтобы стать ему отцом, а Тина англичанка, и ей вряд ли удастся воспитать ребенка согласно законам и обычаям нашей страны. – Отец встал и направился к двери. – Эта женщина колдунья. Она отняла тебя у семьи. Она…
Отец уже ступил на лестницу, как вдруг лицо его побагровело, и он, пошатнувшись, упал. Я выскочил вслед за ним и увидел Лолу, стоящую в холле внизу.
– В нем закипела ненависть, – сказала Лола, когда я вернулся из больницы, куда отвез отца. – Но он не виноват – это она подогревает в нем злые чувства. Она – источник зла, а твой отец лишь его проводник.
Отец пролежал в больнице целый месяц. Тина часто навещала его. Я звонил ей и справлялся о его здоровье. Она успокаивала меня.
– Ты на самом деле ждешь ребенка или же отец придумал это, чтобы вернуть меня в семью? – однажды спросил я у Тины.
– Врач подтвердил, что это так. – Я услышал ее вздох. – Но я еще не знаю, буду его рожать или нет. Если ты не хочешь, чтобы у нас был ребенок, я могу от него избавиться.
Лола попросила пересказать ей наш разговор.
– Она врет! – воскликнула Лола. – Она не будет избавляться от этого ребенка. Она родит его, и он погубит нашего младенца. Но Шива этого не допустит. Только кому-то придется принести в жертву собственную жизнь.
Лола стала часто отлучаться из дома. В ее отсутствие я слонялся без дела по квартире. Я не скучал по работе и не думал о том, что веду паразитический образ жизни, проедая деньги отца. Я думал все время о Лоле и очень по ней скучал.
Однажды я позвонил Тине, и она сообщила мне, что избавилась от ребенка.
– У меня больше никогда не будет детей, – сказала она. – Но я буду любить твоих и стану им настоящей матерью.
Лола встревожилась еще больше, чем в тот раз.
– Она хочет усыпить твою бдительность. Она задумала ужасное. Но меня ей не провести. Предупреди своего отца, чтобы он был очень осторожен с этой женщиной.
Разумеется, я не передал отцу слов Лолы. Я знал, что он не прислушается к ним.
Он навестил меня еще раз, и снова в отсутствие Лолы. У него был ужасный вид.
– Я написал в своем завещании, что оставляю тебе все движимое и недвижимое имущество, но при условии, что ты вернешься к Тине, – сказал он. Если же ты вздумаешь связать свою судьбу с этой женщиной, все достанется твоим будущим сыновьям – по достижении ими совершеннолетия, дочерям – со вступлением их в законный брак. До этого всем будет распоряжаться Тина. Если же с ней что-либо случится… Если с ней что-либо случится, – повторил он с угрозой в голосе, – тебе не видать ни одной рупии моих денег. Это я оговорил в моем завещании особо. Как и то, что если Тина…
Открылась дверь. В гостиную вошла Лола. Не знаю, слышала ли она наш разговор.
Отец почувствовал себя плохо. Это был сердечный приступ. Мы уложили его на диван. Я дал ему лекарство, которое он носил с собой. Лола принесла воды.
Ему как будто стало легче. Я укрыл его одеялом и вышел. Лола была на кухне.
– Он умрет, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41