Но когда тропа расширилась, черный жеребец поравнялся с ней, и обе лошади стремительно понеслись рядом.
– Признайтесь, что проиграли! – закричал Рори.
– Ни за что!
Они миновали конюшни и одновременно остановили лошадей. Развернувшись, шагом двинулись обратно к конюшням, где несколько конюхов наблюдали за ними.
– Еще чуть-чуть, и я бы обогнала вас. Рори передал поводья конюху, затем повернулся к ней.
– Оказывается, вы лихая наездница. Кто вас обучал?
– Торнхилл. Он говорил, что есть только один способ что-либо делать.
– Какой?
Она закинула голову, смеясь.
– Любой, но непременно ведущий к победе. Когда она обернулась, то оказалась лицом к лицу с необыкновенно красивым мужчиной лет пятидесяти, который с нескрываемым изумлением смотрел на нее.
– Лорд Эджкоум! – воскликнул Рори, хлопая его одной рукой по плечу, а другую протягивая для рукопожатия. – Когда вы приехали в Лондон?
– Вчера, – ответил Эджкоум, не спуская взгляда с Кортни. – А кто эта очаровательная дама?
– Лорд Эджкоум, позвольте представить леди Кортни Торнхилл, фрейлину королевы Генриетты Марии.
– Леди Торнхилл. – Эджкоум склонился над ее рукой и коснулся губами пальцев. – Я счастлив.
– Лорд Эджкоум – верховный королевский судья, – пояснил Рори.
От упоминания этого звания Кортни охватил страх. Судья – последний человек, с которым ей хотелось бы подружиться.
У него были внимательные темные глаза и густые брови, седая шевелюра делала его похожим на добродушного льва. Безукоризненно сшитые одежды, манера и осанка указывали на то, что он богат и высокого происхождения. И пусть он судья, да еще верховный, Кортни интуитивно чувствовала, что он хороший и честный человек. Она тут же поняла, что он ей нравится.
Эджкоум был очарован прекрасной молодой особой. В отличие от чопорных дам, состоявших при королевской семье, эта девушка обладала необычным темпераментом. Он наблюдал за тем, как она бесстрашно неслась рядом с огромным жеребцом Макларена, собираясь одержать победу. Ее неистовость интриговала. А что-то в ее прелестном лице, в глазах особенно, тронуло его за сердце. В распущенных ниспадающих волосах Кортни запутались листочки и прутики.
– Советую вам посмотреться в зеркало, прежде чем предстанете перед королевой, – заметил он, вытаскивая у нее из волос лист. – Она с трудом поверит, что вы участвовали в невинных скачках. – И добавил, глядя поверх ее головы на Рори: – Около замка полно стогов, Макларен, но не всем дано отличать веточку от клочка сена.
Рори, запрокинув голову, захохотал.
– Если бы мы хотели повозиться в сене, то не стали бы возвращаться сюда столь шумно.
– Конечно. – Эджкоум тоже засмеялся и снова заглянул Кортни в глаза. – Вы все делаете так же, как скачете на лошади, миледи?
– Да. – Она улыбнулась, и ее глаза приобрели цвет топаза. – Я умею только побеждать, милорд. Я никогда не проигрываю.
– Никогда?
На секунду она задумалась.
– Нет. Или победить, или умереть – так меня учили.
– Да вы, оказывается, сущее сокровище. С вашего позволения, дорогая, я хотел бы узнать вас получше.
– Я буду рада этому, лорд Эджкоум.
Он поклонился и снова коснулся губами ее руки, затем сел на лошадь, которую держал наготове грум.
– Я рад, что ты снова в Лондоне, Макларен. Королю нужен умный совет. – Он приподнял шляпу с плюмажем. – С нетерпением жду новой встречи с вами, мадемуазель.
Кортни смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
– Он очень мудрый человек, – сказал Рори.
– В чем?
– Вот в чем, – ответил Рори, притягивая ее поближе.
Прежде чем она успела разобраться в его намерениях, Макларен стал вытаскивать листки и веточки из ее прически. И если бы не грум, то запустил бы обе руки ей в волосы и прильнул к искушающему его рту.
Глава двенадцатая
Кортни вернулась с ежедневной прогулки верхом в обществе Рори и лорда Эджкоума. И на сей раз они не встретили в парке ни одной живой души. Она все больше убеждалась в том, что это идеальное место для встречи с посыльным от Ришелье. Здесь можно передать сведения, не боясь, что тебя увидят. Несколько дней назад она отослала шифрованное сообщение. Сегодня ночью, когда все во дворце уснут, она приступит к тому заданию, ради которого была послана в Англию.
Раскрасневшись, она соскользнула с седла. Ее платье отсырело, смялось и попахивало лошадиным потом и кожей. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам, падали на лицо, отчего она походила на цыганку. Порозовевшая от скачки, она выгодно отличалась от бледных, бесцветных придворных дам.
– Я снова выиграла. Что вас задержало? – Смеясь, она смотрела, как сначала Рори, затем лорд Эджкоум спешились.
– Теперь я понял, почему вам всегда удается выиграть, – сказал Рори, бросив поводья ожидающему конюху. – Вы мошенничаете.
– Сэр, как вы осмелились предположить такое? – Хотя глаза Кортни сверкали, она, дразня его, надула губы, отчего Рори ужасно захотелось поцеловать ее.
– Вы ринулись вперед раньше нас. Лорд Эджкоум кивнул в знак согласия.
– И даже при этом мы догнали бы вас, но вы свернули на другую дорожку.
– Мы же не договаривались, что будем ехать все вместе. – Ее голос дрожал от смеха. – Я просто объявила, что буду у конюшен раньше вас.
– И, полагаю, вы потребуете плату в целый золотой соверен?
– От каждого из вас, – твердо заверила Кортни.
Рори взглянул на Эджкоума, который подмигнул ему, доставая из кармана костюма монету.
– Слишком много запрашиваете, миледи.
– Да. И запрошу еще больше. Вы, сэр, обещали мне партию в карты.
– У этой женщины нет сострадания. – Смеясь, лорд Эджкоум предложил Кортни руку.
Она приняла ее, затем просунула другую руку Рори под локоть. Втроем они пошли по дорожке к дворцу, их разговор прерывался взрывами смеха. После первой случайной встречи у конюшен они стали постоянно договариваться насчет совместных прогулок верхом. Кортни чувствовала, что может положиться на них как на своих друзей. Она привыкла к духу товарищества на борту «Ястреба», ей особенно не хватало старого Бони. Временами от одиночества она ощущала боль почти физическую.
Чувствуя, что Рори все еще относится к ней с подозрением, Кортни, тем не менее, была уверена, что ему можно довериться в минуту опасности. А чем ближе она узнавала лорда Эджкоума, тем сильнее утверждалась в своем первом впечатлении. Это был человек высоких моральных устоев, в душе не одобрявший темные дела лорда Берлингема. Во время их совместных прогулок спутники Кортни весьма откровенно высказывались о дворцовых интригах, хотя в обществе других держали свои мысли при себе.
Когда они вошли во дворец, Кортни ощутила, что непринужденность между ними исчезла. В замке всегда царило напряженное ожидание.
– Я тороплюсь в королевские покои, – сказал лорд Эджкоум, кланяясь Кортни. – Возможно, сегодня вечером, после ужина с королевской четой, я смогу сразиться с вами в картишки.
Проводив его взглядом, Кортни повернулась к Рори.
– В лорде Эджкоуме чувствуется какая-то неприкаянность. Иногда он выглядит таким печальным. У него есть семья?
Рори отрицательно покачал головой.
– Его жена и ребенок умерли много лет назад. Король не раз пытался его осчастливить браком с какой-нибудь из своих родственниц, но лорд Эджкоум предпочел остаться в одиночестве.
– Возможно, он не в состоянии содержать жену.
Рори откинул назад голову и рассмеялся.
– У него один из лучших домов в Лондоне. Кроме того, загородный дом в Суссексе, полно скота, земель и десятки арендаторов.
– Значит, он не может забыть свою первую любовь.
– Да. Первую любовь забыть трудно.
Его слова причинили Кортни неожиданную боль.
Рори о чем-то задумался, когда они подошли к комнатам Кортни.
– Я слышал, что его жена была редкой красавицей. Говорили, что он чуть не умер от горя, когда потерял ее, а потом ребенка.
– Бедняжка. – Она задержалась у дверей. – Придется мне хорошенько его побить в карточном сражении.
– Какая же тут связь, миледи?
– Проигрыш отвлечет его от грустных мыслей. По крайней мере, хотя бы на ночь.
Рори разразился хохотом, но принял ее оригинальное объяснение. Эта странная девушка, несмотря на таившуюся в ней опасность, привлекала его все больше.
Он внимательно смотрел на нее – позолоченную отблеском полуденного солнца, проникавшего сквозь узкие окна. С каждым днем он находил ее все прекраснее и желаннее. Смутившись, Кортни отошла в сторону.
– До свидания, милорд.
– До ужина, Кортни.
* * *
Кортни решила, что сегодня вечером она будет держаться как можно более естественно. Главное – занять себя чем-нибудь азартным, не терзаться страхом перед тем, что ей предстоит сделать под покровом темноты.
Вечер тянулся долго. Кортни, Рори и лорд Эджкоум ужинали вместе с королем и королевой. Затем Кортни и Эджкоум уселись за стол у камина играть в карты. Королева вышивала, а Карл и Рори играли в шахматы.
Каждый раз, когда Кортни обыгрывала Эджкоума, все оборачивались на ее смех. Наконец Карл отодвинул шахматную доску.
– Я не могу сосредоточиться при таком шуме, – сердито заявил он.
Кортни подняла глаза от карт.
– Вы хотите сказать, что проигрываете, ваше величество?
Король застыл с открытым ртом, а Генриетта Мария опустила взор, едва сдерживая смех.
– Король никогда не проигрывает в стратегических играх. – Карл изрек это тоном, каким делал официальные заявления.
– И теперь мы знаем почему, – нараспев протянула Кортни. – Король отказывается закончить игру, если есть опасность проигрыша. – Глаза Кортни смеялись.
Лорд Эджкоум поднял голову от карт.
– Полагаю, Карл, что дама права.
– На сей раз я вовсе не проигрываю, – сказал король, возвращаясь к шахматной доске.
Спустя час Рори торжествующе произнес:
– Шах и мат, ваше величество.
Пытаясь выглядеть добродушным, король выпил на прощанье с Рори и Эджкоумом и удалился в свою опочивальню.
– Не подумайте, что я на вас обиделся, – весело промолвил он, обращаясь к Кортни, прежде чем уйти. Король не лгал – его и вправду забавляла дерзость любимой фрейлины супруги. – Но я устал от принятия решений и должен отдохнуть.
– Пора и мне на покой, – сказал Эджкоум. – Сколько я проиграл сегодня, Кортни?
– Три золотых соверена. – Ее глаза триумфально блестели, когда он отдавал ей монеты. – И полкроны.
– Когда вы будете провожать леди Торнхилл в ее покои, Макларен, – шутливо заметил Эджкоум, – подальше спрячьте свои золотые монеты. Держу пари, прекрасная дама знает толк в разбое.
– Обижаете меня, сэр. Честно выигранные деньги – не разбой.
– Боюсь, что через две недели у меня не останется ни дома, ни земель.
– Я слышала, у вас обширные угодья, – заметила королева.
– Пожалуй, меня можно считать богатым человеком. – Эджкоум задумался. – Может быть, как-нибудь вы посетите меня, ваше величество? – Он перевел взгляд на Кортни. – Вместе с вашей очаровательной фрейлиной.
– С удовольствием, лорд Эджкоум.
Эджкоум низко поклонился королеве, а повернувшись к Кортни, неожиданно поцеловал ее в щеку.
– Спокойной ночи, миледи. Вечер удался на славу.
Пожелав королеве спокойной ночи, Рори и Кортни тоже ушли.
– Вы доставляете много радости Эджкоуму, – тихо сказал Рори, когда они шли по коридору.
– Да. Я чувствую, что нравлюсь ему. Мне он тоже пришелся по душе – замечательный человек. Его дружеское расположение смягчает одиночество.
– Торнхилл вам пишет?
Кортни промолчала. Ей не хотелось говорить о нем, особенно сегодня. Или думать о том, зачем Ришелье послал ее сюда.
– Трудно получать известия из такой дали. Рори ничего не ответил, он знал, что Кортни не получает писем от отца. Странно, что человек, который был столь строг с дочерью на корабле, теперь, когда она находится далеко, оставил ее без родительских советов.
Они остановились у дверей ее комнат. Кортни почувствовала внутреннюю дрожь. В последнее время они с Рори старались держаться подальше друг от друга, но она заметила его теплый взгляд, когда Эджкоум поцеловал ее.
Приложив руку ко рту, она сделала вид, что зевает.
– Вы устали, Кортни.
– Да. День был приятный, но долгий.
Она чувствовала, что ему не хочется уходить.
– Тогда я желаю вам спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Рори.
Вдруг она ощутила на плече его руку. Ей ужасно хотелось остаться и потянуться к нему губами. Но было уже темно, почти весь Лондон спал, значит, пришла ее пора: этой ночью она должна заняться грязным делом, затеянным Ришелье, так что ей не до романтических поцелуев с Рори Маклареном.
– Кортни.
Она не повернула головы. Почувствовав, как его рука крепче сжала ей плечо, она испугалась. Но когда он убрал руку, она ощутила сожаление.
– Хороших сновидений, миледи.
– И вам, Рори Макларен.
Ноги у нее дрожали, когда она входила в комнату. Повернувшись и даже сквозь потемки различая притягивающий блеск его глаз, она с улыбкой затворила за собой дверь и оперлась на нее. Сердце громко стучало. Подождав, пока не смолкли его шаги, она торопливо вошла в спальню и стала переодеваться в одежду, пригодную для верховой езды.
* * *
Кортни заглянула на кухню и с облегчением увидела, что толстая повариха готовится задать пир.
Когда Кортни вошла, та глянула на нее с сомнением.
– А вы и вправду думаете, что он придет?
– Надо быть круглым дураком, Мэри, чтобы упустить такую возможность. Конечно, он придет.
– И вы уверены, что все будет шито-крыто, миледи?
Кортни подошла к поварихе и обняла ее за плечи.
– Про это дело знаю только я и… – она сделала паузу для большего эффекта, – джентльмен, с которым у меня свидание.
Кортни не хотелось лгать, но это была единственная причина, которой она могла объяснить свое отсутствие ночью во дворце.
– Джентльмен? – испугалась Мэри. – А он-то не проговорится?
Кортни ободряюще улыбнулась.
– На него можно положиться. А теперь я пойду и пришлю к тебе твоего возлюбленного.
– Ой, леди Кортни! Возлюбленного! – Повариха захихикала и сильно покраснела.
– Если Джон Фентон еще им не стал, Мэри, то после такого угощения ему уж точно не устоять.
Со смехом Кортни проскользнула в кухонную дверь и торопливо двинулась в темноте туда, где между лесом и поляной выставлен был дозор для охраны дворца.
– Джон Фентон! – окликнула Кортни знакомого всадника.
Он обернулся и, подъехав к ней, наклонился в седле.
– Это вы, миледи?
– Да. Мэри ждет тебя на кухне. Она приготовила такое угощение, что впору принимать короля.
– Спасибо, миледи. Охрана вас пропустит. – Он приподнял шляпу с пером и церемонно поклонился, затем дернул за поводья и уехал.
Как только он скрылся из виду, Кортни заторопилась к конюшням, где оседлала лошадь.
* * *
Ночь была темной как вороново крыло. В небе не светила луна, не мерцали звезды. Сплошной мрак окутывал лошадь и всадницу, пробиравшихся сквозь густой лес. Воздух был пропитан дождем. Кортни подумала, что удачно выбрала время. Стояла такая темь, что сквозь нависшие ветви деревьев невозможно было разглядеть небо. И все же, несмотря на то, что все шло хорошо, сердце бешено колотилось у нее в груди. О покое нечего и мечтать, пока она не вернется благополучно в свою комнату во дворце.
Кортни оделась в потертые штаны для верховой езды, одолженные у конюха, и плотную черную накидку с капюшоном, сливающуюся с лесным мраком.
Холодные, мокрые листья били ее по лицу, хотя она то и дело пригибалась к шее лошади. Ветки, цеплявшиеся за одежду, сорвали с головы капюшон. Тишина внезапно прорезалась истошным воплем ночной птицы, и у Кортни упало сердце от страха.
Лес окружал ее, словно холодная, сырая гробница. От этой мысли ее бросило в дрожь, и она стала подгонять лошадь. Наконец густые деревья сменились молодняком, и девушка ощутила, что едет по пружинистой, покрытой мхом земле. Она едва разглядела впереди холмистую поляну, облюбованную для тайных встреч. Оставив лошадь у ручья, Кортни взобралась на холм. Обхватив себя руками, она смотрела на тропу, что вела к Темзе. Через несколько минут послышался приглушенный топот копыт и лошадиный храп. Она с напряжением вглядывалась в темноту, с трудом различая фигуру всадника. На ее свист всадник остановился. Спустя минуту мужской голос прошептал:
– Я привез вам привет с родной земли. Кортни с облегчением вздохнула: это были условные слова.
– Я шлю привет нашему дорогому другу, – в свою очередь ответила она.
Когда всадник приблизился, Кортни увидела, что он совсем мальчик. Дрожащей рукой он передал ей бумагу.
– Приказано прочитать и уничтожить.
– Хорошо. – Кортни передала посыльному свой листок: – Здесь список жалоб, обнародованных королевским советом. Передайте, что преследовать католиков подстрекает короля Берлингем.
– Что будет с Генриеттой Марией? – спросил мальчик.
– Они собираются начать с королевы.
Она услышала, как у него перехватило дыхание. Вся Франция возьмется за оружие, если англичане посмеют обидеть их любимую Генриетту Марию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Признайтесь, что проиграли! – закричал Рори.
– Ни за что!
Они миновали конюшни и одновременно остановили лошадей. Развернувшись, шагом двинулись обратно к конюшням, где несколько конюхов наблюдали за ними.
– Еще чуть-чуть, и я бы обогнала вас. Рори передал поводья конюху, затем повернулся к ней.
– Оказывается, вы лихая наездница. Кто вас обучал?
– Торнхилл. Он говорил, что есть только один способ что-либо делать.
– Какой?
Она закинула голову, смеясь.
– Любой, но непременно ведущий к победе. Когда она обернулась, то оказалась лицом к лицу с необыкновенно красивым мужчиной лет пятидесяти, который с нескрываемым изумлением смотрел на нее.
– Лорд Эджкоум! – воскликнул Рори, хлопая его одной рукой по плечу, а другую протягивая для рукопожатия. – Когда вы приехали в Лондон?
– Вчера, – ответил Эджкоум, не спуская взгляда с Кортни. – А кто эта очаровательная дама?
– Лорд Эджкоум, позвольте представить леди Кортни Торнхилл, фрейлину королевы Генриетты Марии.
– Леди Торнхилл. – Эджкоум склонился над ее рукой и коснулся губами пальцев. – Я счастлив.
– Лорд Эджкоум – верховный королевский судья, – пояснил Рори.
От упоминания этого звания Кортни охватил страх. Судья – последний человек, с которым ей хотелось бы подружиться.
У него были внимательные темные глаза и густые брови, седая шевелюра делала его похожим на добродушного льва. Безукоризненно сшитые одежды, манера и осанка указывали на то, что он богат и высокого происхождения. И пусть он судья, да еще верховный, Кортни интуитивно чувствовала, что он хороший и честный человек. Она тут же поняла, что он ей нравится.
Эджкоум был очарован прекрасной молодой особой. В отличие от чопорных дам, состоявших при королевской семье, эта девушка обладала необычным темпераментом. Он наблюдал за тем, как она бесстрашно неслась рядом с огромным жеребцом Макларена, собираясь одержать победу. Ее неистовость интриговала. А что-то в ее прелестном лице, в глазах особенно, тронуло его за сердце. В распущенных ниспадающих волосах Кортни запутались листочки и прутики.
– Советую вам посмотреться в зеркало, прежде чем предстанете перед королевой, – заметил он, вытаскивая у нее из волос лист. – Она с трудом поверит, что вы участвовали в невинных скачках. – И добавил, глядя поверх ее головы на Рори: – Около замка полно стогов, Макларен, но не всем дано отличать веточку от клочка сена.
Рори, запрокинув голову, захохотал.
– Если бы мы хотели повозиться в сене, то не стали бы возвращаться сюда столь шумно.
– Конечно. – Эджкоум тоже засмеялся и снова заглянул Кортни в глаза. – Вы все делаете так же, как скачете на лошади, миледи?
– Да. – Она улыбнулась, и ее глаза приобрели цвет топаза. – Я умею только побеждать, милорд. Я никогда не проигрываю.
– Никогда?
На секунду она задумалась.
– Нет. Или победить, или умереть – так меня учили.
– Да вы, оказывается, сущее сокровище. С вашего позволения, дорогая, я хотел бы узнать вас получше.
– Я буду рада этому, лорд Эджкоум.
Он поклонился и снова коснулся губами ее руки, затем сел на лошадь, которую держал наготове грум.
– Я рад, что ты снова в Лондоне, Макларен. Королю нужен умный совет. – Он приподнял шляпу с плюмажем. – С нетерпением жду новой встречи с вами, мадемуазель.
Кортни смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
– Он очень мудрый человек, – сказал Рори.
– В чем?
– Вот в чем, – ответил Рори, притягивая ее поближе.
Прежде чем она успела разобраться в его намерениях, Макларен стал вытаскивать листки и веточки из ее прически. И если бы не грум, то запустил бы обе руки ей в волосы и прильнул к искушающему его рту.
Глава двенадцатая
Кортни вернулась с ежедневной прогулки верхом в обществе Рори и лорда Эджкоума. И на сей раз они не встретили в парке ни одной живой души. Она все больше убеждалась в том, что это идеальное место для встречи с посыльным от Ришелье. Здесь можно передать сведения, не боясь, что тебя увидят. Несколько дней назад она отослала шифрованное сообщение. Сегодня ночью, когда все во дворце уснут, она приступит к тому заданию, ради которого была послана в Англию.
Раскрасневшись, она соскользнула с седла. Ее платье отсырело, смялось и попахивало лошадиным потом и кожей. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам, падали на лицо, отчего она походила на цыганку. Порозовевшая от скачки, она выгодно отличалась от бледных, бесцветных придворных дам.
– Я снова выиграла. Что вас задержало? – Смеясь, она смотрела, как сначала Рори, затем лорд Эджкоум спешились.
– Теперь я понял, почему вам всегда удается выиграть, – сказал Рори, бросив поводья ожидающему конюху. – Вы мошенничаете.
– Сэр, как вы осмелились предположить такое? – Хотя глаза Кортни сверкали, она, дразня его, надула губы, отчего Рори ужасно захотелось поцеловать ее.
– Вы ринулись вперед раньше нас. Лорд Эджкоум кивнул в знак согласия.
– И даже при этом мы догнали бы вас, но вы свернули на другую дорожку.
– Мы же не договаривались, что будем ехать все вместе. – Ее голос дрожал от смеха. – Я просто объявила, что буду у конюшен раньше вас.
– И, полагаю, вы потребуете плату в целый золотой соверен?
– От каждого из вас, – твердо заверила Кортни.
Рори взглянул на Эджкоума, который подмигнул ему, доставая из кармана костюма монету.
– Слишком много запрашиваете, миледи.
– Да. И запрошу еще больше. Вы, сэр, обещали мне партию в карты.
– У этой женщины нет сострадания. – Смеясь, лорд Эджкоум предложил Кортни руку.
Она приняла ее, затем просунула другую руку Рори под локоть. Втроем они пошли по дорожке к дворцу, их разговор прерывался взрывами смеха. После первой случайной встречи у конюшен они стали постоянно договариваться насчет совместных прогулок верхом. Кортни чувствовала, что может положиться на них как на своих друзей. Она привыкла к духу товарищества на борту «Ястреба», ей особенно не хватало старого Бони. Временами от одиночества она ощущала боль почти физическую.
Чувствуя, что Рори все еще относится к ней с подозрением, Кортни, тем не менее, была уверена, что ему можно довериться в минуту опасности. А чем ближе она узнавала лорда Эджкоума, тем сильнее утверждалась в своем первом впечатлении. Это был человек высоких моральных устоев, в душе не одобрявший темные дела лорда Берлингема. Во время их совместных прогулок спутники Кортни весьма откровенно высказывались о дворцовых интригах, хотя в обществе других держали свои мысли при себе.
Когда они вошли во дворец, Кортни ощутила, что непринужденность между ними исчезла. В замке всегда царило напряженное ожидание.
– Я тороплюсь в королевские покои, – сказал лорд Эджкоум, кланяясь Кортни. – Возможно, сегодня вечером, после ужина с королевской четой, я смогу сразиться с вами в картишки.
Проводив его взглядом, Кортни повернулась к Рори.
– В лорде Эджкоуме чувствуется какая-то неприкаянность. Иногда он выглядит таким печальным. У него есть семья?
Рори отрицательно покачал головой.
– Его жена и ребенок умерли много лет назад. Король не раз пытался его осчастливить браком с какой-нибудь из своих родственниц, но лорд Эджкоум предпочел остаться в одиночестве.
– Возможно, он не в состоянии содержать жену.
Рори откинул назад голову и рассмеялся.
– У него один из лучших домов в Лондоне. Кроме того, загородный дом в Суссексе, полно скота, земель и десятки арендаторов.
– Значит, он не может забыть свою первую любовь.
– Да. Первую любовь забыть трудно.
Его слова причинили Кортни неожиданную боль.
Рори о чем-то задумался, когда они подошли к комнатам Кортни.
– Я слышал, что его жена была редкой красавицей. Говорили, что он чуть не умер от горя, когда потерял ее, а потом ребенка.
– Бедняжка. – Она задержалась у дверей. – Придется мне хорошенько его побить в карточном сражении.
– Какая же тут связь, миледи?
– Проигрыш отвлечет его от грустных мыслей. По крайней мере, хотя бы на ночь.
Рори разразился хохотом, но принял ее оригинальное объяснение. Эта странная девушка, несмотря на таившуюся в ней опасность, привлекала его все больше.
Он внимательно смотрел на нее – позолоченную отблеском полуденного солнца, проникавшего сквозь узкие окна. С каждым днем он находил ее все прекраснее и желаннее. Смутившись, Кортни отошла в сторону.
– До свидания, милорд.
– До ужина, Кортни.
* * *
Кортни решила, что сегодня вечером она будет держаться как можно более естественно. Главное – занять себя чем-нибудь азартным, не терзаться страхом перед тем, что ей предстоит сделать под покровом темноты.
Вечер тянулся долго. Кортни, Рори и лорд Эджкоум ужинали вместе с королем и королевой. Затем Кортни и Эджкоум уселись за стол у камина играть в карты. Королева вышивала, а Карл и Рори играли в шахматы.
Каждый раз, когда Кортни обыгрывала Эджкоума, все оборачивались на ее смех. Наконец Карл отодвинул шахматную доску.
– Я не могу сосредоточиться при таком шуме, – сердито заявил он.
Кортни подняла глаза от карт.
– Вы хотите сказать, что проигрываете, ваше величество?
Король застыл с открытым ртом, а Генриетта Мария опустила взор, едва сдерживая смех.
– Король никогда не проигрывает в стратегических играх. – Карл изрек это тоном, каким делал официальные заявления.
– И теперь мы знаем почему, – нараспев протянула Кортни. – Король отказывается закончить игру, если есть опасность проигрыша. – Глаза Кортни смеялись.
Лорд Эджкоум поднял голову от карт.
– Полагаю, Карл, что дама права.
– На сей раз я вовсе не проигрываю, – сказал король, возвращаясь к шахматной доске.
Спустя час Рори торжествующе произнес:
– Шах и мат, ваше величество.
Пытаясь выглядеть добродушным, король выпил на прощанье с Рори и Эджкоумом и удалился в свою опочивальню.
– Не подумайте, что я на вас обиделся, – весело промолвил он, обращаясь к Кортни, прежде чем уйти. Король не лгал – его и вправду забавляла дерзость любимой фрейлины супруги. – Но я устал от принятия решений и должен отдохнуть.
– Пора и мне на покой, – сказал Эджкоум. – Сколько я проиграл сегодня, Кортни?
– Три золотых соверена. – Ее глаза триумфально блестели, когда он отдавал ей монеты. – И полкроны.
– Когда вы будете провожать леди Торнхилл в ее покои, Макларен, – шутливо заметил Эджкоум, – подальше спрячьте свои золотые монеты. Держу пари, прекрасная дама знает толк в разбое.
– Обижаете меня, сэр. Честно выигранные деньги – не разбой.
– Боюсь, что через две недели у меня не останется ни дома, ни земель.
– Я слышала, у вас обширные угодья, – заметила королева.
– Пожалуй, меня можно считать богатым человеком. – Эджкоум задумался. – Может быть, как-нибудь вы посетите меня, ваше величество? – Он перевел взгляд на Кортни. – Вместе с вашей очаровательной фрейлиной.
– С удовольствием, лорд Эджкоум.
Эджкоум низко поклонился королеве, а повернувшись к Кортни, неожиданно поцеловал ее в щеку.
– Спокойной ночи, миледи. Вечер удался на славу.
Пожелав королеве спокойной ночи, Рори и Кортни тоже ушли.
– Вы доставляете много радости Эджкоуму, – тихо сказал Рори, когда они шли по коридору.
– Да. Я чувствую, что нравлюсь ему. Мне он тоже пришелся по душе – замечательный человек. Его дружеское расположение смягчает одиночество.
– Торнхилл вам пишет?
Кортни промолчала. Ей не хотелось говорить о нем, особенно сегодня. Или думать о том, зачем Ришелье послал ее сюда.
– Трудно получать известия из такой дали. Рори ничего не ответил, он знал, что Кортни не получает писем от отца. Странно, что человек, который был столь строг с дочерью на корабле, теперь, когда она находится далеко, оставил ее без родительских советов.
Они остановились у дверей ее комнат. Кортни почувствовала внутреннюю дрожь. В последнее время они с Рори старались держаться подальше друг от друга, но она заметила его теплый взгляд, когда Эджкоум поцеловал ее.
Приложив руку ко рту, она сделала вид, что зевает.
– Вы устали, Кортни.
– Да. День был приятный, но долгий.
Она чувствовала, что ему не хочется уходить.
– Тогда я желаю вам спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Рори.
Вдруг она ощутила на плече его руку. Ей ужасно хотелось остаться и потянуться к нему губами. Но было уже темно, почти весь Лондон спал, значит, пришла ее пора: этой ночью она должна заняться грязным делом, затеянным Ришелье, так что ей не до романтических поцелуев с Рори Маклареном.
– Кортни.
Она не повернула головы. Почувствовав, как его рука крепче сжала ей плечо, она испугалась. Но когда он убрал руку, она ощутила сожаление.
– Хороших сновидений, миледи.
– И вам, Рори Макларен.
Ноги у нее дрожали, когда она входила в комнату. Повернувшись и даже сквозь потемки различая притягивающий блеск его глаз, она с улыбкой затворила за собой дверь и оперлась на нее. Сердце громко стучало. Подождав, пока не смолкли его шаги, она торопливо вошла в спальню и стала переодеваться в одежду, пригодную для верховой езды.
* * *
Кортни заглянула на кухню и с облегчением увидела, что толстая повариха готовится задать пир.
Когда Кортни вошла, та глянула на нее с сомнением.
– А вы и вправду думаете, что он придет?
– Надо быть круглым дураком, Мэри, чтобы упустить такую возможность. Конечно, он придет.
– И вы уверены, что все будет шито-крыто, миледи?
Кортни подошла к поварихе и обняла ее за плечи.
– Про это дело знаю только я и… – она сделала паузу для большего эффекта, – джентльмен, с которым у меня свидание.
Кортни не хотелось лгать, но это была единственная причина, которой она могла объяснить свое отсутствие ночью во дворце.
– Джентльмен? – испугалась Мэри. – А он-то не проговорится?
Кортни ободряюще улыбнулась.
– На него можно положиться. А теперь я пойду и пришлю к тебе твоего возлюбленного.
– Ой, леди Кортни! Возлюбленного! – Повариха захихикала и сильно покраснела.
– Если Джон Фентон еще им не стал, Мэри, то после такого угощения ему уж точно не устоять.
Со смехом Кортни проскользнула в кухонную дверь и торопливо двинулась в темноте туда, где между лесом и поляной выставлен был дозор для охраны дворца.
– Джон Фентон! – окликнула Кортни знакомого всадника.
Он обернулся и, подъехав к ней, наклонился в седле.
– Это вы, миледи?
– Да. Мэри ждет тебя на кухне. Она приготовила такое угощение, что впору принимать короля.
– Спасибо, миледи. Охрана вас пропустит. – Он приподнял шляпу с пером и церемонно поклонился, затем дернул за поводья и уехал.
Как только он скрылся из виду, Кортни заторопилась к конюшням, где оседлала лошадь.
* * *
Ночь была темной как вороново крыло. В небе не светила луна, не мерцали звезды. Сплошной мрак окутывал лошадь и всадницу, пробиравшихся сквозь густой лес. Воздух был пропитан дождем. Кортни подумала, что удачно выбрала время. Стояла такая темь, что сквозь нависшие ветви деревьев невозможно было разглядеть небо. И все же, несмотря на то, что все шло хорошо, сердце бешено колотилось у нее в груди. О покое нечего и мечтать, пока она не вернется благополучно в свою комнату во дворце.
Кортни оделась в потертые штаны для верховой езды, одолженные у конюха, и плотную черную накидку с капюшоном, сливающуюся с лесным мраком.
Холодные, мокрые листья били ее по лицу, хотя она то и дело пригибалась к шее лошади. Ветки, цеплявшиеся за одежду, сорвали с головы капюшон. Тишина внезапно прорезалась истошным воплем ночной птицы, и у Кортни упало сердце от страха.
Лес окружал ее, словно холодная, сырая гробница. От этой мысли ее бросило в дрожь, и она стала подгонять лошадь. Наконец густые деревья сменились молодняком, и девушка ощутила, что едет по пружинистой, покрытой мхом земле. Она едва разглядела впереди холмистую поляну, облюбованную для тайных встреч. Оставив лошадь у ручья, Кортни взобралась на холм. Обхватив себя руками, она смотрела на тропу, что вела к Темзе. Через несколько минут послышался приглушенный топот копыт и лошадиный храп. Она с напряжением вглядывалась в темноту, с трудом различая фигуру всадника. На ее свист всадник остановился. Спустя минуту мужской голос прошептал:
– Я привез вам привет с родной земли. Кортни с облегчением вздохнула: это были условные слова.
– Я шлю привет нашему дорогому другу, – в свою очередь ответила она.
Когда всадник приблизился, Кортни увидела, что он совсем мальчик. Дрожащей рукой он передал ей бумагу.
– Приказано прочитать и уничтожить.
– Хорошо. – Кортни передала посыльному свой листок: – Здесь список жалоб, обнародованных королевским советом. Передайте, что преследовать католиков подстрекает короля Берлингем.
– Что будет с Генриеттой Марией? – спросил мальчик.
– Они собираются начать с королевы.
Она услышала, как у него перехватило дыхание. Вся Франция возьмется за оружие, если англичане посмеют обидеть их любимую Генриетту Марию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26