— Я уже говорил тебе о нем, — ответил Берт. — Святой человек, которому он подарил гору. Клод переделал охотничий домик в некое подобие храма.— Клод — обманщик, — заявила Миранда. — У него длинные волосы, и он никогда не стрижет бороду.— Вы там были? — обратился я к девушке.— Я отвозила туда отца, но как только Клод открывал свой рот, я уходила. Я не переношу его. Это старый, грязный, вонючий козел с завывающим голосом и самыми противными глазами, какие я только видела в жизни.— Как насчет того, чтобы свозить меня туда? — спросил я.— Хорошо. Только надену свитер.Берт невольно зашевелил губами, точно хотел возразить. Но он лишь взглянул вслед выходящей из комнаты девушке.— Я доставляю ее домой в целости и сохранности, — произнес я, но мне следовало бы придержать язык.Берт двинулся на меня, пригнув, как бык, голову: он был еще крепкий и сильный мужчина. Его слегка сжатые кулаки застыли на боках в напряжении.— Послушай, Арчер, — спокойно заговорил он, — вытри со щеки помаду, иначе я сотру ее сам.Я постарался скрыть смущение улыбкой.— Я справлюсь с тобой, Берт. У меня огромный опыт по усмирению ревнивцев.— Может быть. Но постарайся держаться от нее подальше, иначе я тебя искалечу.Я вытер левую щеку, на которой Миранда оставила свою отметку.— Не надо думать о ней плохо.— Уж не миссис ли Сэмпсон развлекалась с тобой игрой в поцелуи? — выдавил он горький смешок. — Не ври!— Нет, это была Миранда, и это не было игрой. Она была подавлена, мы с ней разговаривали, и она поцеловала меня просто из благодарности.— Хотелось бы этому верить, — грустно промолвил он. — Ты же знаешь о моих чувствах к ней.— Она говорила мне.— Что именно?— Что ты влюблен в нее.— По крайней мере, я счастлив, что она знает. Надеюсь, что когда-нибудь она меня тоже поцелует. Например, когда будет подавленной, и я успокою ее. — Берт печально улыбнулся. — Как тебе это удается, Лью?— Не приставай ко мне со своими сердечными проблемами, Берт, и я тебе кое-что скажу.— Валяй!— Спокойнее, только спокойнее. Сейчас у нас на руках большое дело, и мы должны работать сообща. Я не лезу в твои любовные дела и не буду лезть, говорю тебе честно. Думаю, что Тэггерт поступит так же. Он не заинтересован.— Спасибо, — проговорил он хриплым голосом и сокрушенно добавил: — Она намного моложе меня, а Тэггерт молод и красив.В холле послышались шаги. В комнате появился Алан.— Кто тут вспоминает меня?На нем были только мокрые плавки. Он был широкоплечий, с узкими бедрами и длинноногий. Его мокрые волосы спадали на крепкую шею, с губ не сходила легкая улыбка. Берт Грэйвс окинул его неприязненным взором и медленно проговорил:— Я только что говорил Арчеру, как вы красивы. Улыбка Алана немного увяла.— Похоже на сомнительный комплимент, но зачем вам это? Хэлло, Арчер, есть что-нибудь новенькое?— Пока нет. Просто я сказал Грэйвсу, что Миранда тебя совсем не интересует.— Вы правы, — весело подтвердил он. — Она красивая девчонка, но не для меня. Извините, я пойду оденусь.— Счастливо, — сказал Берт.— Погоди минутку, — остановил я его. — У тебя есть оружие?— Пара стволов тридцать второго калибра.— Возьми один и держи при себе, ладно? Покрутись вокруг дома, да гляди в оба. Но не старайся казаться удачливым стрелком.— Я учту урок, — улыбнулся Алан. — Вы ожидаете какого-нибудь нашествия?— Нет, но если что-нибудь случится, ты должен быть наготове. Тебе все ясно?— Конечно.— Он неплохой парень, — заметил Грэйвс, когда Алан ушел, — но я не могу его видеть. Любопытно: раньше я никогда не был ревнивым.— А ты вообще когда-нибудь влюблялся?— Нет, до сих пор никогда.Он опустил плечи, словно под бременем неизбежности и безнадежности. Он полюбил первый раз в жизни и навсегда. Мне стало жаль его.— Скажи мне, отчего Миранда была подавлена? — спросил он. — Из-за отца?— Отчасти, да. И она чувствует, что семья разваливается. Ей необходима опора.— Понимаю. Это одна из причин, почему я хочу на ней жениться. Есть, конечно, и другие. Я говорил тебе о них.— Нет, — коротко ответил я и рискнул задать вопрос: — Одна из них — деньги?— У Миранды нет своих средств.— Но ведь они у нее будут?— Будут, конечно, когда умрет отец. Я составлял завещание: она получит половину. Я не откажусь от денег, — усмехнулся Берт, — но я не охотник за приданым, если ты это имеешь в виду.— Нет, не это. Но она может получить деньги раньше, чем ты думаешь. Старик вращался в Лос-Анджелесе в компании мошенников. Он когда-нибудь упоминал имя некоей Эстабрук? Фэй Эстабрук? Не говорил ли он о мужчине по имени Трой?— Ты знаешь Троя? Кстати, что он за человек?— Бандит. Мне сообщили, что за ним есть убийства.— Я не удивляюсь. Я пытался убедить Сэмпсона держаться от него подальше, но старику Трой нравится.— Ты встречал Троя?— Сэмпсон познакомил нас в Лас-Вегасе несколько месяцев назад. Мы развлекались там втроем. Я обратил внимание, что у него обширные знакомства. Его знают все крупье, а это уже характеризует человека.— Не совсем. Но у него было собственное игорное заведение в Лас-Вегасе. Круг его занятий был весьма разнообразен, и я не удивлюсь, что он занялся мошенничеством. Как он связался с Сэмпсоном?— У меня создалось впечатление, что он работал на Сэмпсона, но наверняка сказать не могу. Это подозрительный тип. Наблюдал, как мы с Сэмпсоном играли, но сам участия в игре не принимал. В ту ночь я просадил почти тысячу. Сэмпсон выиграл четыре тысячи.Берт уныло улыбнулся.— Может быть, раньше Трой выглядел приличнее, — заметил я.— Вполне возможно, но при встрече я пришел в ужас от его вида. Ты думаешь, он замешан в этом?— Постараюсь выяснить. Сэмпсон нуждался в деньгах, Берт?— Что ты! Он — миллионер!— Тогда какие у него могут быть дела с таким типом, как Трой?— Ему было скучно. Его слава прошла в Техасе и Оклахоме, и он заскучал. Сэмпсон прирожденный бизнесмен так же, как и прирожденный мот. Он страдает, когда делает деньги.Вошла Миранда и Берт замолчал.— Вы говорили обо мне? — спросила она тут же, не ожидая ответа, обратилась ко мне: — Вы готовы? — Затем она переключилась на Берта. — Не грустите без меня, пожалуйста.Она похлопала его по плечу. Ее светло-коричневое платье было расстегнуто сверху и небольшие высокие груди выглядели, как оружие: наполовину нетерпеливо обещали, наполовину угрожали. Волосы она убрала за уши. Когда Миранда наклонила к Берту свое сияющее лицо, он поцеловал ее легко и нежно.Я вновь ощутил жалость к нему. Живой, сильный, интеллигентный мужчина рядом с ней выглядел обиженным мальчиком, немного уставшим и староватым для того, чтобы приручить такую девушку, как Миранда. Глава 15 Края дороги, которая вилась вверх по склону, были засажены вечнозеленым кустарником. Выжимая газ до предела, я держал скорость на восьмидесяти. Постепенно дорога сужалась, а повороты становились все круче. Мимо мелькали покрытые валунами склоны, каньоны, шириной в милю, заросшие дубовой порослью и перекрытые телефонными проводами. Один раз в просвете между горами я увидел море, казавшееся низким темным облаком. Но оно тотчас же скрылось из вида, а дорога запетляла среди пустынных гор, погруженных в седые холодные облака.Снаружи эти облака казались тяжелыми и плотными, но когда мы въезжали в них, они словно таяли, превращаясь в белые волокна на фоне дороги.Туман все сгущался, ограничивая видимость до десяти метров. Последние повороты я прошел на второй скорости. Затем дорога выпрямилась. Натужно ревевший мотор увеличил обороты, и мы увидели долину, которая в солнечном свете походила на чашу, наполненную желтым маслом. На другой стороне четко и ясно вырисовывалась гора.— Как чудесно! — улыбнулась Миранда. — Как бы пасмурно не было в Санта-Терезе, в долине всегда светит солнце. В сезон дождей я частенько приезжаю сюда и наслаждаюсь солнцем и теплом.— Я тоже люблю солнце.— В самом деле? Не думала, что вам нравятся такие простые вещи, как солнце. Ведь вы деловой человек, не так ли?— Если вам так хочется.Она замолчала, глядя на дорогу и голубое небо, уплывающее назад. Дорога стала прямой и ровной, она проходила через долину, похожую на шахматную доску. Кроме мексиканцев на полях, я никого не видел и прибавил скорость. Стрелка спидометра стояла на ста пятидесяти.— От кого вы удираете, Арчер? — насмешливо спросила Миранда.— Ни от кого. Дать вам серьезный ответ?— Это было бы приятным разнообразием.— Мне нравится небольшая опасность. Риск, контролируемый мною. Я ощущаю силу, когда я держу жизнь в своих руках, и, черт возьми, я не собираюсь с ней расставаться.— А если у вас лопнет шина?— Со мной такого не случалось.— Скажите, именно по этой причине вы выбрали для себя такую опасную работу? Потому что любите рисковать?— Ваши слова не лишены логики, однако это не так.— Тогда почему?— Эту работу я получил в наследство.— Ваш отец?— Нет, от самого себя, только в молодости. Я думал, что мир делится на плохих и хороших людей, что некоторых людей можно привлечь к ответственности и наказать зло. Но это были только мечты, пустые мечты.— Продолжайте.— Я — грязный тип. Почему я должен портить вас?— Я уже достаточно испорчена. К тому же я не поняла, что вы хотели этим сказать.— Могу начать сначала. Когда еще до войны я поступил на работу в полицию, я считал, что некоторые люди уже рождаются порочными. Работа сыщика, думал я, состоит в том, чтобы разыскивать этих субъектов и сажать в тюрьму. Но порок не так прост. Он есть в каждом, а выходит он наружу или нет, зависит от целого ряда вещей. Все несчастье в том, что сыщик оценивает таких людей в соответствии с определенными схемами и выносит приговор.— Вы оцениваете людей?— Каждого, с кем встречаюсь. Обучение в школе полиции дает приличные знания в этом деле. Большая часть моей работы заключается в наблюдении за людьми и их оценкой.— И вы в каждом находите порок?— Почти в каждом. Либо я стал злее, либо люди стали хуже. От войны и инфляции всегда появляется множество проходимцев, и большинство из них обитает в Калифорнии.— Вы не рассказали о своей семье.— Это не обязательно.— Кстати, вы должны были бы осудить Ральфа во время войны. Он всегда был немного подлецом, во всяком случае, сколько я его знаю.— Всю вашу жизнь?— Всю мою жизнь.— Я не знал, что вы к нему так относитесь.— Я старалась его понять. Может быть, в молодости у него и были достоинства. Он ведь начинал с нуля. Его отец был фермером-арендатором, своей земли он не имел. Я могу понять, почему Ральф всю жизнь приобретает земельные участки. Но не подумайте, что он сочувствует бедным, поскольку сам вышел из бедняков. Например, рабочие на ранчо. Они получают ничтожную плату за труд и живут в ужасных условиях, но Ральфа это не волнует. Он старается уморить их голодом и таким образом покончить с забастовкой. Он не может понять, что мексиканские рабочие тоже люди.— Это вполне обычная и удобная позиция, она помогает обирать людей, не считая их людьми. В молодости я часто задумывался над этим.— А меня вы оценили? — спросила она после паузы.— Не совсем. Я считаю, что у вас есть хорошие задатки, но они могут исчезнуть.— Почему? Какой мой главный недостаток?— Хвост на вашем воздушном замке. Не надо торопить время, надо уловить его ход и позволить ему работать на вас.— Вы удивительный человек, — прошептала она. — Не думала, что вы способны рассуждать о таких вещах. А себя вы как оцениваете?— Стараюсь этого не делать. Но прошлой ночью все же пришлось. Я напился.— И каков приговор?— Суд отложил вынесение приговора, но сделал виновному устное внушение.— И поэтому вы так быстро мчитесь?— Может быть, поэтому.— Я думаю, у вас другая причина. Мне кажется, вы от чего-то удираете. Желание смерти.— Не надо пустых слов. Вы сами-то быстро ездите?— По этой дороге на «кадиллаке» я обычно еду на ста семидесяти.Правила игры, в которую мы играли, еще не были ясны, но я решил отыграться.— А какая у вас причина, чтобы так гнать машину?— Я делаю это от скуки. Я подбадриваю себя, стараясь встретиться с чем-то новым, какой-то интересной мишенью на дороге.Я возмутился.— Да, вы встретите что-то новое, если будете так ездить. Разбитый череп и полное забвение.— К черту! — воскликнула она. — Вы утверждаете, что обожаете риск, но вы такой же тюфяк, как Берт Грэйвс.— Прошу прощения, если напугал вас.— Напугали? Меня?Ее короткий смешок был тонок и резок, как крик морской птицы, согнанной с гнезда.— У вас, мужчин, еще остались высокомерные представления. Видимо, вы считаете, что место женщины дома?— Только не у меня дома.Дорога вновь, петляя, поднималась вверх. Я повел машину со скоростью восемьдесят. Разговаривать было не о чем. Глава 16 Когда высота заставила меня вспомнить о дыхании, мы выехали на прямую дорогу с новым покрытием, которая была перегорожена шлагбаумом. На почтовом ящике прибитом к столбу, белыми буквами было написано: «КЛОД». Я поднял шлагбаум, и Миранда проехала под ним.— Еще полтора километра, — сообщила она. — Вы считаете, что я должна съездить одна?— Нет, я тоже хочу взглянуть на окрестности. Я никогда тут прежде не был.Местность по обеим сторонам дороги выглядела так, точно здесь не ступала нога человека.По мере того как мы поднимались по спирали все выше и выше, нашему взору открывалась долина, загроможденная валунами, и зеленый склон горы. Я заметил, как вдали среди деревьев остановился и почти сразу же исчез лось. Воздух был так чист и прозрачен, что можно было услышать звуки его движения, но ворчание мотора все заглушало.Машина ползла по краю углубления в вершине горы, которое имело форму соусника. Внизу, в центре выемки, находился «Храм», доступный взорам лишь птиц и летчиков. Это было квадратное одноэтажное здание, выкрашенное в белый цвет, с внутренним двориком. За проволочной изгородью находилось несколько пристроек. Все это походило на тюрьму. Над одной из них струйка дыма поднималась к небу.На крыше главного здания виднелась неподвижная фигура человека. Как оказалось, это был старик, сидевший по-турецки, с поджатыми под себя ногами. Очевидно, увидев нас, он поднялся с величественной неторопливостью — высокая фигура с коричневой кожей. С косматыми седыми волосами и бородой он был похож на изображение солнца на старинных картах. Он шел, приподнимая материю, обернутую вокруг его талии. Потом, подняв руки, словно призывая нас к терпению, он стал спускаться с крыши.Окованная железом дверь со скрипом отворилась. Старик вышел из нее и направился к незапертым воротам. Тогда я впервые увидел его глаза — молочно-голубые, мягкие и равнодушные, как у животного. Несмотря на его широкие плечи, почерневшие от солнца, и большую бороду, развевающуюся вокруг шеи, в нем было что-то женское. Его глубокий вкрадчивый голос представлял собой нечто среднее между баритоном и контральто.— Приветствую, приветствую, друзья мои. Любой путник, который постучится в мою уединенную обитель, будет желанным гостем. Гостеприимство — одна из высших добродетелей, ее надо ценить, как свое здоровье.— Благодарим. Можно въехать?— Пожалуйста, оставьте автомобиль за изгородью, мой друг. Даже внешний круг не должен быть осквернен предметами механической цивилизации.— Я думал, вы с ним знакомы, — обратился я к Миранде, когда она вышла из машины.— Я не предполагала, что он способен быть радушным и приветливым.Мы подошли ближе, и его голубоватые глаза уставились на Миранду. Он наклонился, и его нечесаные волосы упали вперед, закрыв плечи.— Хэлло, Клод! — решительно проговорила Миранда.— О, мисс Сэмпсон! Я не ожидал увидеть вас.Его губы были мясистые и красные. Я взглянул на его ноги, чтобы определить возраст. Обутые в плетеные сандалии, они были шишковатые и отекшие — ноги шестидесятилетнего старика.— Благодарю, — неприязненно произнесла девушка. — Я приехала повидать Ральфа, если он здесь.— Но его тут нет, мисс Сэмпсон. Я здесь один. Своих учеников я на время удалил, — он неопределенно улыбнулся, не показывая зубов. — Я старый орел, живущий среди гор и солнца.— Старый стервятник! — громко сказала Миранда. — Ральф появлялся здесь в последнее время?— Он не был здесь уже несколько месяцев. Он обещал быть, но не приезжал. Ваш отец обладает духовным потенциалом, но он слишком погряз в материальной жизни. Его трудно завлечь сюда наверх, в лазурный мир. Его душе слишком трудно открыться солнцу.Он произнес это, как молитву, даже с характерной для нее напевностью.— Вы не против, если я осмотрюсь здесь? — спросил я. — Чтобы удостовериться, что его тут нет.— Я уже сказал вам, что я здесь один, — он повернулся к Миранде. — Кто этот молодой человек?— Мистер Арчер, он помогает мне в поисках Ральфа.— Понятно. Боюсь, что вам придется поверить мне на слово, что его здесь нет, мистер Арчер. Я не могу разрешить вам вступить во внутренний круг, пока вы не подвергнетесь обряду очищения.— Думаю, что мне все-таки придется осмотреть территорию.— Но это невозможно.Он положил руку мне на плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19