— Вы не запомнили номера машины?— Я всегда держу глаза открытыми, но я не гений.— Благодарю, — я дал ему доллар и сообщил: — Я тоже не гений.Я поднялся в бар, где Алан и Миранда сидели словно два незнакомых человека, столкнувшихся по воле случая.— Я звонил в «Валерио», — сказал Алан. — Лимузин скоро будет здесь.Когда он приехал, я увидел за рулем невысокого бледного мужчину в блестящем сером костюме, похожем на судейский, и в полотняной кепке. Диспетчер доложил мне, что это не тот, что отвозил Сэмпсона.Я сел спереди рядом с водителем. Он повернулся ко мне с нервной поспешностью. Бледное лицо, впалая грудь и выпуклые глаза.— Да, сэр, — вежливо и подобострастно промолвил он.— Мы едем в «Валерио». Ты работал вчера?— Да, сэр, днем.Он включил передачу.— Кто-нибудь работал кроме тебя в это время?— Нет, сэр. Есть еще один парень, но он дежурит ночью. Он не приходит на работу до шести вечера.— У тебя был вызов в аэропорт Бербенк вчера днем?— Нет, сэр.В его глазах вспыхнуло беспокойство.— По-моему, нет, — прибавил он.— Но ты не уверен?— Нет, сэр, уверен. Я сюда не ездил.— Ты знаешь Ральфа Сэмпсона?— В «Валерио»? Да, сэр. Конечно, знаю, сэр.— Когда ты видел его в последний раз?— Я не видел его уже несколько недель.— Понятно. Кто передает тебе вызов?— Оператор с пульта. Я надеюсь, что ничего не случилось, сэр? Мистер Сэмпсон — ваш друг?— Нет, я только его служащий.Остаток пути шофер молчал, жалея о зря произнесенных «сэр». Выходя, я протянул ему доллар, чем сильно смутил его. Миранда оплатила проезд.— Мне бы хотелось осмотреть домик, — обратился я к ней в вестибюле отеля. — Но прежде я хочу потолковать с телефонистками.— Я возьму ключ и подожду вас, — произнесла она.Дежурной телефонисткой оказалась старая дева, которая мечтает о мужчинах ночью и ненавидит днем.— Да, — промямлила она.— Вчера днем вы получили из аэропорта вызов на машину?— Мы не отвечаем на подобные вопросы.— Это скорее утверждение, а не вопрос.— Я очень занята.Ее голос звучал как звон монет, а маленькие глазки стали жесткими и блестящими. Я положил доллар на стол рядом с ее локтем. Она так посмотрела на него, словно он был заразным.— Я позову управляющего!— Хорошо. Я служащий мистера Сэмпсона.— Мистера Ральфа Сэмпсона? — вздрогнув, быстро спросила она.— Совершенно верно.— Именно он и звонил вчера.— Это я знаю, а что было потом?— Он почти сразу отменил вызов, я даже не успела передать его шоферу. У него изменились планы?— Очевидно. Вы уверены, что оба раза звонил он?— О, да. Я хорошо знаю мистера Сэмпсона. Он уже четыре года приезжает в наш отель.Для того чтобы заразный доллар не испачкал стол, она спрятала его в дешевую пластмассовую сумочку. Затем она повернулась к пульту, на котором загорелись три красные лампочки.Миранда встала, когда я вернулся в вестибюль. Здесь было тихо, роскошная обстановка, толстые ковры, глубокие кресла, мальчики-рассыльные в лиловой форме. Миранда двигалась подобно ожившей в музее нимфе.— Ральф не был тут около месяца. Я спрашивала помощника управляющего.— Он дал вам ключ?— Конечно. Алан пошел открывать замок.Я последовал за девушкой по коридору, закончившемуся железной дверью. Территорию позади главного здания пересекали небольшие аллейки, по обеим сторонам которых среди лужаек и цветников стояли домики. Они занимали целый квартал, обнесенный высокой каменной оградой, похожей на тюремную. Однако заключенные могли позволить себе жить здесь полнокровной жизнью. В их распоряжении были теннисные корты, бассейн, бар и ночной клуб. Единственное, в чем нуждались обитатели, это в туго набитых бумажниках или в чековых книжках.Домик Сэмпсона был одним из самых больших, как и прилегающий к нему участок. Его дверь была открыта, и мы прошли в холл с неудобными на вид испанскими креслами. Потом мы проследовали в большую комнату с высоким потолком, обитым дубовыми балками. На диване перед потухшим камином склонился над телефонным справочником Алан Тэггерт.— Хотел позвонить приятелю, — с улыбкой взглянул он на Миранду. — Мне ведь все равно придется болтаться здесь.— Я думала, что ты побудешь со мной, — произнесла девушка неестественно высоким голосом.— Вот как?Я осмотрел комнату. Она была обставлена добротной мебелью, но, подобно большинству номеров в отелях, лишена индивидуальности.— Где ваш отец держит свои личные вещи?— Думаю, в своей комнате. У него тут мало вещей — всего несколько комплектов белья.Миранда показала мне дверь спальни, находящейся на другой стороне холла, и включила свет.— Боже, что он здесь сотворил!Комната была двенадцатигранной, без окон, освещенная скрытым красным светом. Стены от пола до потолка были задрапированы красной материей. В центре комнаты находилась большая кровать и массивное кресло. Окна были закрыты такой же темно-красной тканью. Завершало интерьер круглое зеркало на потолке, повторяющее всю комнату, только вверх ногами. Мое сознание погрузилось в красный туман, и я нашел подходящее определение: бордель в непозволительном стиле, в который я случайно попал в Мехико.— Не удивляюсь, что он пил, если ему приходилось спать здесь, — заметил я.— Она не была такой, он ее переделал, — сообщила Миранда.Я обошел комнату. Каждая из двенадцати панелей была украшена золотым знаком Зодиака — Стрелец, Телец, Близнецы и девять остальных.— Ваш отец увлекается астрологией? — поинтересовался я.— Да, — почему-то смутилась она. — Я пыталась с ним спорить, но это ничуть не помогло. Он сильно изменился после смерти Боба. Однако я не думала, что он зайдет так далеко.— Он выбрал себе астролога? Их теперь полным-полно.— Не знаю.За занавеской я обнаружил дверь в гардероб. Он был заполнен рубашками, брюками и костюмами, начиная от костюмов для гольфа и кончая вечерними. Я тщательно обследовал карманы. Во внутреннем кармане одного из пиджаков я нашел бумажник. В нем было много двадцатидолларовых банкнот и одна фотография.Я поднес ее к лампочке. На меня смотрело лицо прорицательницы с немного рассеянными грустными темными глазами и полным усталым ртом. Лицо обрамляли пышные волосы, спадавшие на высокий воротник черного платья. На обратной стороне женской рукой было написано:«Ральфу от Фэй с благословением»Где-то я уже видел это фото, точнее, это лицо. Мне запомнились эти меланхоличные глаза и ничего больше. Бумажник я положил обратно в карман, а фото оставил себе.— Смотрите, — сказала Миранда, когда я вернулся в комнату.Она лежала на кровати, ее юбка задралась выше колен. Окутанное красным светом ее тело, казалось, горело. Она закрыла глаза.— На какие мысли наводит вас эта комната? — спросила девушка.Ее волосы были похожи на пылающий факел, обращенное вверх лицо было замкнуто и безжизненно.Я подошел к девушке и положил руку на ее плечо. Красный свет пронизал мою руку, напомнив, что у меня есть скелет.— Откройте глаза, — попросил я.— Вы видели это? Правда? Жертва на языческом алтаре. Похоже на Саламбо.— Вы слишком много читаете, — заметил я.Моя рука покоилась на ее плечике, ощущая загорелое тело. Миранда повернулась и притянула меня к себе. Мое лицо обожгли ее горячие губы.— Что здесь происходит? — спросил Алан, стоя в дверях. Красный свет придавал его лицу страстное выражение, но он улыбался своей обычной полуулыбкой. Похоже, происходящее его забавляло.Я встал и поправил пиджак. Мне это совсем не понравилось. Я уже давно не прикасался к столь юному и свежему существу, каким была эта девушка. Она заставила бежать по моим жилам кровь со скоростью молодого рысака.— Что у тебя такое твердое в кармане пиджака? — громко спросила она.— Кобура.Я вытащил снимок темноволосой женщины и показал им.— Вы видели ее когда-нибудь? Она подписалась «Фэй».— Я не видел, — заявил Алан.— Я тоже, — промолвила Миранда.В ее глазах была торжествующая улыбка, адресованная Алану, точно она выиграла сражение.Она использовала меня, чтобы вызвать у него ревность, и это меня разозлило. Красная комната тоже раздражала меня. Она напоминала больной мозг изнутри, череп без глазниц, через которые можно выглянуть наружу; в ней было одно только перевернутое изображение.Я вышел. Глава 5 Я нажал кнопку звонка, и в ту же секунду приятный женский голос прожурчал в динамике:— Кто там?— Лью Арчер. Моррис дома?— Да. Поднимайтесь наверх, — раздался зуммер, и двери в вестибюле открылись. Она ждала, пока я поднимался по лестнице — полная, увядшая блондинка, счастливая в своем супружестве.— Давненько мы не виделись.Я вздрогнул от неожиданности, но она не заметила этого.— Моррис все утро работал. Сейчас он завтракает.Я взглянул на часы. Было половина четвертого. Ночной репортер Моррис Крамм работал с семи часов вечера до пяти утра.Его жена провела меня через спальню, гостиную, заваленную книгами и газетами, с неубранной постелью. Моррис сидел за кухонным столом в купальном халате, глядя на глазунью, которая стояла перед ним. Он был брюнетом невысокого роста с темными проницательными глазами за темными очками. За этими глазами скрывался мозг, содержащий картотеку на всех жителей Лос-Анджелеса.— Доброе утро, Лью, — произнес он, не вставая.Я сел напротив него.— Уже давно день.— Для меня еще утро. Время — понятие относительное. В каком полушарии моего мозга ты собираешься покопаться?Он сделал акцент на последнем слове, а жена как бы подтвердила это, налив мне чашечку кофе. Она уже почти убедила меня в том, что я недавно проснулся и видел во сне Сэмпсона. Я бы не возражал, если бы Сэмпсон действительно мне приснился.Я показал Моррису фотографию.— Тебе знакома эта физиономия? У меня такое впечатление, что я где-то ее видел. Может, это киноактриса. У нее богемный вид.Он внимательно изучил снимок.— Авантюристка на пенсии, но фото примерно десятилетней давности. Это Фэй Эстабрук.— Ты знаешь ее?Он ткнул вилкой в яичницу и стал внимательно наблюдать, как желток растекается по тарелке.— Видел. В свое время она была кинозвездой.— Чем она зарабатывает себе на жизнь?— Ничем особенно. Живет тихо, раз или два была замужем.Моррис превозмог отвращение и принялся за яичницу.— Сейчас она замужем?— Понятия не имею. Не думаю, что ее последний опыт оказался удачным. Она немного подрабатывает на второстепенных ролях. Сим Кунц берет ее в свои фильмы. Он был ее режиссером в прежние времена.— Она, случайно не астролог?— Вполне возможно.Он сердито проткнул вилкой желток другого яйца, смущенный тем, что не может ответить на мой вопрос.— Я уже давно ею не интересовался, Лью. Она теперь не такая уж важная персона. Но у нее, должно быть, еще какой-то источник доходов. Она ведет себя довольно шумно. Я видел ее как-то у Чейзена.— Одну, конечно?Моррис сморщился, жуя подобно верблюду одной стороной рта.— Ты шаришь уже в обоих полушариях. Я что-нибудь получу за износ извилин?— Непременно. Меня еще не ограничивают в расходах.Миссис Крамм, склонившись надо мной, налила еще чашечку кофе.— Я не раз встречал ее с типом, похожим на английского эмигранта.— Его приметы!— Блондин, суетливый, глаза голубые или серые. Среднего роста, крепкий, мускулистый. Хорошо одет, красивый — если тебе нравятся церковные певчие.— Что-нибудь еще можешь сказать о ней?Я не мог показать Моррису фото Сэмпсона или упомянуть его имя. Моррис был репортером, и за всякие скандальные и пикантные истории ему отлично платили.— Однажды она ужинала с толстяком туристского вида, карманы которого набиты деньгами. Он так надрался, что его пришлось вести к двери. Это было несколько месяцев назад. С тех пор я его не видел.— А ты не знаешь, где она живет?— Где-то за городом. Это уже вне сферы моей компетенции. За точность не ручаюсь.— Еще один вопрос. Кунц еще снимает?— Делает свою программу для телевидения. Может быть, Фэй там. Говорят, будто они что-то снимают.Я дал ему банкноту. Он поцеловал ее и сделал вид, будто хочет ею прикурить. Жена тут же отобрала у него бумажку.Когда я уходил, они гонялись друг за другом по кухне, смеясь, как сумасшедшие.Такси ждало меня у подъезда. Приехав домой, я стал изучать телефонный справочник Лос-Анджелеса и его окрестностей. Фэй Эстабрук в нем не значилась. Потом я позвонил на телестудию и попросил Фэй Эстабрук. Дежурная не знала, там ли она, и пошла выяснять. Это означало, что Фэй снималась на телестудии, и все ее успехи в кино были определенно в прошлом. Наконец дежурная сообщила:— Мисс Эстабрук здесь, но сейчас занята. Ей что-нибудь передать?— Я приеду. В каком она павильоне?— В третьем.— У режиссера Саймона Кунца?— Да, но вам нужен пропуск, вы знаете об этом?— У меня есть, — солгал я.Перед уходом из дома я совершил ошибку: снял кобуру с пистолетом и повесил в стенной шкаф. В жару носить эту сбрую было неприятно, к тому же я не собирался пользоваться оружием. В шкафу лежала сумка со старыми клюшками для гольфа. Я захватил ее с собой в гараж и бросил на заднее сидение.Отштукатуренные фасады киногородка напоминали пожелтевшие бумажные воротнички. Здания телестудии выглядели новее остальных строений. Они казались чужеродными телами среди захудалых баров и грязных ресторанов, стоявших на бульваре. Сделанные на скорую руку, как будто не предполагалось, что они долго будут жить.Я поставил машину за углом в жилом квартале и потащил сумку с клюшками к главному входу в студию. У входа в контору, где распределялись роли, человек десять-двенадцать сидели на стульях в ожидании своей участи, стараясь выглядеть преуспевающими и довольными. Девушка в скромном, но изящном черном платье, причесанная на прямой пробор, снимала и надевала перчатки. У женщины с мрачным лицом сидела и хныкала на коленях девочка в розовом шелковом платье. Здесь был обычный ассортимент безработных актеров — толстых, худых, бородатых, бритых, в смокингах и сомбреро. Больные алкоголики и дряхлые старики сидели в бесполезном ожидании, сохраняя достоинство.Миновав эту великолепную компанию, я двинулся дальше через холл к двери. За ней сидел мужчина средних лет с подбородком, похожим на толстый край окорока. На нем была голубая форма вахтера, черная фуражка с козырьком и черная кобура на бедре. Я остановился перед ним, прижав к себе сумку с клюшками, будто предмет большой ценности. Охранник приоткрыл глаза и хотел было остановить меня. Прежде чем он успел спросить меня о чем-нибудь, что могло бы вызвать у него подозрения, я произнес:— Это нужно мистеру Кунцу. Немедленно.Охранники в более солидных заведениях требуют паспорт и визы и делают многое другое, кроме разве что личного обыска на предмет обнаружения ручных гранат. Здесь же они не так строги, поэтому у меня был шанс пройти.Он отворил дверь и пропустил меня. Выйдя на раскаленную добела аллею, похожую на вход в лабиринт, я заблудился среди безликих зданий. Затем я свернул на грязную улицу и подошел к двум художникам, которые разрисовывали фасад салуна с вращающейся дверью и пустотой внутри.— Поверни направо, потом первый поворот налево. Увидишь поперек улицы вывеску нью-йоркского заведения.Я свернул направо, прошел по Лондон-стрит и вскоре оказался перед фасадом гостиницы «Континенталь». Фальшивые фасады, казавшиеся такими естественными издалека, вблизи были так безобразны, что заставили меня усомниться в реальности происходящего. Мне захотелось бросить сумку, зайти в отель и промочить там глотку вместе с другими посетителями. Но других посетителей не оказалось. Мне следовало бы взять с собой что-нибудь полегче, например ракетки для бадминтона.Наконец я добрался до третьего павильона, над которым горела красная лампочка, звуконепроницаемая дверь была закрыта. Я поставил сумку к стенке и стал ждать. Спустя некоторое время лампочка погасла, дверь открылась, и оттуда выпорхнула стайка девушек из кордебалета в костюмах белок. Придержав дверь, я пропустил последнюю из них, а затем вошел. Интерьер съемочной площадки представлял собой театр с красными плюшевыми занавесками, с такими же красными сидениями, расположенными против оркестра и в ложах, и с позолоченными декорациями в стиле рококо. Оркестровая яма зияла пустотой, как и сцена, лишь в первых рядах стояла группа людей. Молодой человек в рубашке с засученными рукавами налаживал прожектор. Затем он получил команду и прожектор осветил голову женщины, сидящей в середине первого ряда. Я прошел по боковому проходу и, прежде чем погас свет, узнал Фэй.Снова зажегся свет, зазвенел звонок и наступила полная тишина. Ее нарушил низкий женский голос:— Разве он не великолепен?Фэй повернулась к мужчине с седыми усами и мягко пожала ему руку. Тот улыбнулся и кивнул.— Стоп!Невысокий мужчина с лысой головой и усталым лицом, прекрасно одетый, появился из-за камеры и приблизился к Фэй Эстабрук.— Послушай, Фэй: ты его мать. Он здесь, на сцене, поет для тебя. Это его первый настоящий шанс, то, о чем ты мечтала, на что надеялась многие годы.Его эмоциональная речь была так убедительна, что я невольно взглянул на сцену:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19