Я
понял, что ранен он серьезно, а потому оставил его на газоне и побежал к
воротам приемного покоя клиники. Там на складных стульчиках ожидало приема
семь или восемь пациентов, среди них несколько детей. Растерянная молодая
медсестра за столиком напоминала бойца, защищающего баррикаду.
- Недалеко отсюда, на этой улице, лежит какой-то тяжело раненный
мужчина, - сказал я.
- Ну, так принесите его.
- Я не могу. Для этого необходима каталка.
- Далеко отсюда?
- Сразу за перекрестком.
- У нас здесь нет каталки. Если вы хотите вызвать скорую, то там, в
углу, стоит телефон. У вас есть десять центов?
Она дала мне номер. Неполных пять минут спустя, перед входом
остановилась карета скорой помощи. Я сел рядом с водителем и показал ему,
как доехать до человека, истекавшего кровью на газоне.
Теперь он хрипел тише и реже. Санитар посветил на него фонариком. Я
присмотрелся к лежащему. Это был человек лет шестидесяти с торчащей седой
бородкой и густыми седыми волосами, залитыми кровью. Он походил на
смертельно раненого морского льва и хрип его напоминал далекий рев этого
животного.
- Вы его знаете?
Я как раз подумал о том, что его внешность отвечала приметам Пола
Граймса, продавца картин, как его описывал хозяин винной лавчонки.
- Нет, - ответил я, - я его впервые вижу.
Санитар осторожно уложил его на носилки и довез до приемного покоя
клиники. Я поехал с ними и стоял возле машины, когда раненого выносили. Он
приподнялся на руках, чуть не перевернув носилки, и повернул ко мне свое
изуродованное, мокрое и безжизненное лицо.
- Я тебя знаю, сукин сын! - прохрипел он, потом тяжело опал и остался
неподвижным. Санитары поспешили с ним в приемный покой. Я же остался перед
зданием в ожидании полиции.
Они приехали в машине без опознавательных знаков - два сержанта из
следственного отдела в легких летних мундирах с лицами, холодными, как
зимний ветер. Один из них вошел в здание, второй, сержант Леверетт,
задержался рядом со мной.
- Вы знаете раненного?
- Никогда прежде его не видел. Я нашел его на улице.
- Почему же вы вызвали ему скорую?
- Это кажется мне вполне логичным поступком.
- А почему вы не позвонили нам?
- Я знал, что это и так сделают.
Леверетт слегка покраснел.
- Вы говорите как знаток... Кто вы, черт возьми, такой?!
Я проглотил раздражение и сообщил ему, что являюсь частным
детективом, приглашенным семейством Баймееров. Эта фамилия Леверетту была
знакома, так как он резко сменил тон и отношение ко мне.
- Не могу ли я увидеть ваши документы, мистер?
Я показал. Он спросил, не задержусь ли я еще на минутку. Я ответил,
что задержусь.
Оценивая свое положение достаточно вольно, я медленно прошел к
ближайшему перекрестку и обследовал место, где появились пятна крови. Они
уже почти высохли в теплом воздухе.
Неподалеку у тротуара стоял старый черный кабриолет с откинутым
верхом. Ключи торчали в моторе. В щели между сидением и спинкой виднелся
белый квадратный конверт. На заднем сидении лежала стопка небольших
картин, написанных маслом на холсте, а возле них белое сомбреро.
Я зажег лампочку на приборном щитке и обследовал конверт. Это было
приглашение на коктейль, адресованное Полу Граймсу, написанное на почтовой
бумаге с грифом миссис Хантри и подписанное "Франсин Хантри". Прием должен
был состояться сегодня, в восемь вечера.
Я глянул на часы - было начало девятого. Потом я обследовал кипу
лежащих на сидении картин. Две из них были в старинных золоченых рамах,
остальные не оправлены. Ни одна из них не напоминала виденные мною картины
Ричарда Хантри.
Картины не произвели на меня большого впечатления. Несколько морских
и приморских пейзажей и женский портрет, который я счел просто
недоразумением. Однако, я не вполне доверял своему взгляду и вкусу.
Один из морских пейзажей я засунул в багажник своей машины, после
чего вернулся к зданию клиники.
По дороге мне встретились Леверетт и второй сержант из следственного
отдела. Их спутником был начальник отдела капитан Маккендрик, крепко
сбитый мужчина средних лет в голубом мятом костюме, исключительно
гармонировавшем с его помятым лицом. Он сообщил мне, что найденный мною
человек умер. Я поделился с ним своими соображениями относительно личности
умершего.
Маккендрик быстро переварил мою информацию и сделал несколько заметок
в черном блокнотике. Особенно его заинтересовало то, что перед смертью
Граймс вспоминал Ричарда Хантри.
- Я помню Хантри, - заявил он. - Я был еще новичком, когда он
инсценировал свое знаменитое исчезновение.
- Вы думаете, что он исчез по собственной воле?
- Совершенно. Тому есть множество доказательств.
Что это за доказательства, он мне не сказал. Ну, а я не сказал ему,
куда направляюсь.
9
Я проехал центром города, миновав по дороге пустой и темный домик
Граймса. Солоноватый запах моря и его прохладное дыхание достигло моих
ноздрей прежде, чем я подъехал к побережью. Потом я миновал протянувшийся
больше, чем на милю, приморский парк, внизу, на пляже, клубились волны,
ненатурально белые в спустившейся темноте. Глядя на лежащие там и сям
парочки влюбленных, я ощутил удовлетворение от того, что на этот раз не
натыкаюсь на умирающих мужчин.
Ченнел Род высилась над крутыми скалами, окружавшими бухту. Я вдруг
увидел внизу мачты стоящих у пристани яхт. Дорога, приближаясь к верху
скального массива, удалялась от океана, огибала широкой дугой здание
спасательной службы и тянулась дальше вдоль глубокого ущелья, выходившего
устьем к морю. С противоположной стороны ущелье замыкалось склоном холма,
на котором стоял дом Баймееров.
Вилла миссис Хантри располагалась между ущельем и берегом. Это было
строение из камня и бетона, украшенное многочисленными круто изогнутыми
арками и башенками. Сбоку к ней была пристроена оранжерея со стеклянной
крышей, в конце подъездной аллеи помещался выложенный плитами паркинг, на
котором стояло около двадцати машин. Слуга в белом смокинге подошел к
окошку моей машины и сообщил, что он сам ее поставит.
В открытых входных дверях меня мило приветствовала чернокожая
горничная. Она не спросила ни приглашения, ни документов и даже не
удивилась тому, что я одет не для приема, да и выражение моего лица не
подходит к случаю.
Я миновал ее и, двигаясь на звук фортепиано, вошел в большую
просторную комнату, высотой в два этажа, так что ее потолок одновременно
был крышей дома. Какая-то черноволосая женщина играла "Someone to Watch
Over Me" на огромном фортепиано, выглядевшем маленьким в этой комнате.
Возле нее стояло около двадцати соответственно одетых людей с бокалами в
руках. Вся эта сцена, казалось, принадлежала давнему прошлому и выглядела
менее реальной, чем картины на стенах зала.
Из противоположного конца комнаты ко мне приблизилась миссис Хантри.
Она была в длинном голубом вечернем платье, оставлявшем открытыми руки и
плечи. В первую минуту она меня не узнала, потом подняла обе руки, как
человек, встретивший радостную неожиданность.
- Как это мило с вашей стороны, что вы пришли! Я надеялась на это,
когда говорила вам о своем небольшом приеме, и рада, что так и случилось!
Мистер Марч, не так ли?
Она изучающе присматривалась ко мне. Не знаю, было это проявлением
симпатии или страха.
- Арчер, - сказал я. - Лью Арчер.
- Ах да, конечно! У меня всегда была плохая память на имена. Если вы
не против, я попрошу Бетти Джо Сиддон представить вам остальных гостей.
Бетти Джо Сиддон оказалась привлекательной брюнеткой лет тридцати. У
нее была прекрасная фигура, но двигалась она немного скованно, словно
чувствовала себя не совсем уверенно в этом мире. Она сообщила мне, что
должна написать информацию о приеме для местной газеты и явно хотела
узнать, что здесь делаю я. Я ей не сказал. Она не спросила.
Она представила меня полковнику Эспинвеллу, пожилому джентльмену,
одевавшемуся по-английски и говорившему с ярко выраженным английским
акцентом, и его молодой жене, окинувшей меня оценивающим взглядом и не
нашедшей, что я являюсь подходящим собеседником. Доктору Яну Инессу,
толстому типу с сигарой в зубах, который окинул меня взглядом хирурга,
ищущего признаки скрытого заболевания. Миссис Инесс, настолько бледной,
напыщенной и нервной, словно она была его пациенткой. Джереми Рейдеру,
высокому приятному художнику с вьющимися волосами, видимо, переживающему
последнюю запоздалую молодость. Молли Рейдер, точеной брюнетке лет сорока,
самой красивой женщине, какая попалась мне на глаза за последние несколько
недель. Джеку Пратту, щуплому маленькому человечку в темном обтягивающем
костюме, котоы Сэндмену и Джерри Феллоноу, одетым в черные бархатные
пиджаки белые плиссированные рубашки и, кажется, составлявшим пару. И
наконец, Артуру Плантеру, коллекционеру произведений искусства, настолько
знаменитому, что о нем слышал даже я.
- Вы не хотите выпить? - спросила меня Бетти Джо, когда мы закончили
наш обход.
- Нет, наверное.
Она внимательно присмотрелась ко мне.
- Вы нормально себя чувствуете? Вид у вас неважный.
"Это я заразился от трупа, недавно найденного мной на Олив-Стрит", -
подумал я, но вслух сказал:
- У меня давно не было маковой росинки во рту.
- Да, вы выглядите голодным.
- Потому что таковым и являюсь. У меня был нелегкий день.
Она проводила меня в столовую. Большие открытые окна выходили на
море. Стоящие на большом столе высокие свечи слабо освещали окружающее.
Обязанности хозяина исполнял стоящий у стола высокий черноволосый
мужчина с крючковатым носом, которого я видел во время своего предыдущего
визита. Девушка обратилась к нему по имени, благодаря чему я узнал, что
его зовут Рико. Он отрезал несколько кусков ветчины и соорудил бутерброд,
посоветовав мне запить его вином. Я сообщил, что если для него это не
трудно, то я предпочел бы пиво. Он неохотно двинулся в направлении кухни,
ворча что-то себе под нос.
- Это слуга?
- Что-то в этом роде, - не вполне однозначно заявила Бетти Джо. Потом
она сменила тему: - И чем же вы занимались в этот свой нелегкий день?
- Я частный детектив. Работал...
- Я подумала, что вы, быть может, полицейский. Вы и здесь ведете
расследование?
- Что-то в этом роде.
- Это интересно, - она сжала мое плечо. - Это не имеет никакого
отношения к картине, украденной у Баймееров?
- Вы весьма хорошо информированы, мисс.
- Стараюсь. Я не намерена до конца своих дней заниматься светской
хроникой. Честно говоря, об этом похищении я узнала сегодня утром, в
редакции. Кажется, это женский портрет?
- Мне сказали именно так. Я не видел картины. А о чем еще говорили в
редакции?
- Что картина наверняка поддельная. Это правда?
- Баймееры так не считают. Но миссис Хантри утверждает, что это
именно так.
- Если Франсин говорит, что это подделка, то у нее, несомненно, есть
основания. Я думаю, она способна узнать любую картину, написанную ее
мужем. Собственно, их не так уж и много - чуть меньше сотни. Его лучший
период длился всего семь лет. Потом он исчез. Или что-то в этом роде.
- Что вы имеете в виду, говоря "что-то в этом роде", мисс?
- Некоторые хорошо информированные жители города считают, что он был
убит. Но, насколько мне известно, это всего лишь домыслы.
- И кто же его убил?
Она пытливо глянула на меня.
- Франсин Хантри. Но вы же не станете ссылаться на меня, мистер?
- Если бы вы так думали, мисс, вы бы мне об этом не сказали. А почему
именно она?
- Он исчез так внезапно. Люди всегда подозревают именно жену, правда?
- Порой они оказываются правы, - ответил я. - Вас интересует
исчезновение Хантри с профессиональной точки зрения?
- Я собираюсь писать о нем, если вы это имеете в виду.
- Именно это. Мы могли бы сотрудничать.
Она снова глянула на меня пытливо, на сей раз с долей
подозрительности, словно решив, что за моим предложением кроется интерес к
ней как к женщине.
- Да?
- Я не имел в виду то, что вы подумали, мисс. У меня другие идеи. Я
могу дать вам ценные сведения по делу Хантри. А вы расскажете мне, что
удалось узнать вам.
- В самом деле ценные?
- Весьма.
Я рассказал ей о человеке, умершем в госпитале. Ее глаза сузились и
засверкали. Она выставила губки, словно в ожидании поцелуя, но думала о
чем-то совсем ином.
- Это действительно ценные сведения...
Вернулся Рико со стаканом пенистой жидкости в руке.
- Это заняло много времени, - пожаловался он. - Не было холодного
пива. Его тут никто больше не пьет. Мне пришлось его охладить.
- Благодарю вас.
Я взял у него стакан и предложил Бетти Джо.
Она с улыбкой отказалась:
- Мне еще работать сегодня ночью. Вы простите меня, если я исчезну?
Я посоветовал ей поговорить с Маккендриком. Она сказала, что
непременно сделает это и удалилась через боковую дверь. Мне сразу стало
одиноко.
Я съел свой бутерброд с ветчиной, запивая его пивом, а потом вернулся
в зал, где раздавались звуки музыки. Женщина, сидящая у фортепиано, теперь
играла какую-то джазовую пьеску, неудачно имитируя свободу
профессионального пианиста. Миссис Хантри беседовала с Артуром Плантером,
но тотчас упорхнула от него, заметив мой взгляд.
- Что случилось с Бетти Джо? Надеюсь, вы не обидели ее?
Она шутила, но ни один из нас не усмехнулся.
- Мисс Сиддон вынуждена была уйти.
В глазах миссис Хантри исчезли всякие следы веселья.
- Она не предупреждала меня, что намерена нас покинуть. Надеюсь, она
посвятит моему приему положенное место в газете - мы собираем
пожертвования для местного музея.
- Я уверен, что она это сделает.
- А она вам не сказала, куда направляется?
- В клинику. Совершено убийство. Убит Пол Граймс.
Она широко открыла глаза, словно я обвинил ее, потом опустила
ресницы, отдав себе отчет в абсурдности такого предположения. Ей удалось
остаться спокойной, но было видно, что она с трудом сохраняет на лице
нормальное выражение. Она проводила меня в столовую, но застав там Рико,
перешла в маленькую гостиную.
Здесь она прикрыла дверь и, стоя перед пустым остывшим камином,
глянула прямо мне в глаза.
- Откуда вам известно, что Пол Граймс убит?
- Я нашел его умирающим.
- Где?
- Недалеко от клиники. Возможно, он пытался добраться до нее и
получить помощь, но умер, не добравшись. У него были тяжкие повреждения
головы и лица.
Она с шумом втянула воздух. Передо мной стояла все такая же красивая,
хоть и не молодая уже женщина, но казалось, что жизнь отхлынула от ее
лица. Глаза ее расширились и потемнели.
- Это не мог быть несчастный случай, мистер Арчер?
- Нет. Я думаю, его убили. Полиция придерживается того же мнения.
- Вы знаете, кто ведет следствие?
- Капитан Маккендрик.
- Это хорошо, - она слегка склонила голову. - Он знал моего мужа.
- Но почему эту смерть кто-либо должен связывать с вашим мужем,
миссис? Не понимаю...
- Этого не удастся избежать. Пол Граймс когда-то дружил с ним. Его
смерть вытащит на свет все старые истории.
- Какие истории?
- Сейчас на это нет времени. Может, поздней... - ее ладонь охватила
мое запястье, будто ледяной браслет. - Я хочу кое о чем попросить вас,
мистер Арчер. О двух вещах. Пожалуйста, не говорите капитану Маккендрику,
да и никому другому, то, что я вам сказала сегодня о бедняге Поле. Он был
добрым другом Ричарда, да и моим тоже. Я говорила так в раздражении, не
должна была делать этого и мне очень жаль...
Она выпустила мое запястье и облокотилась о кресло. Голос ее менял
краски и тон, но глаза оставались неподвижными и внимательными, я почти
ощущал на лице их прикосновение. Однако, я абсолютно не верил во внезапный
всплеск ее симпатии к Полу Граймсу и задумался о том, что произошло между
ними в прошлом.
Она внезапно опустилась в кресло, словно это самое прошлое ударило ее
со спины.
- Не принесете ли вы мне чего-нибудь выпить, мистер? - проговорила
она слабым голосом.
- Воды?
- Да, если можно...
Я принес из столовой полный бокал. Ее руки дрожали. Держа бокал
обеими руками, она сделала маленький глоток, потом залпом выпила остальное
и поблагодарила меня.
- Собственно, я не знаю, за что вас благодарю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
понял, что ранен он серьезно, а потому оставил его на газоне и побежал к
воротам приемного покоя клиники. Там на складных стульчиках ожидало приема
семь или восемь пациентов, среди них несколько детей. Растерянная молодая
медсестра за столиком напоминала бойца, защищающего баррикаду.
- Недалеко отсюда, на этой улице, лежит какой-то тяжело раненный
мужчина, - сказал я.
- Ну, так принесите его.
- Я не могу. Для этого необходима каталка.
- Далеко отсюда?
- Сразу за перекрестком.
- У нас здесь нет каталки. Если вы хотите вызвать скорую, то там, в
углу, стоит телефон. У вас есть десять центов?
Она дала мне номер. Неполных пять минут спустя, перед входом
остановилась карета скорой помощи. Я сел рядом с водителем и показал ему,
как доехать до человека, истекавшего кровью на газоне.
Теперь он хрипел тише и реже. Санитар посветил на него фонариком. Я
присмотрелся к лежащему. Это был человек лет шестидесяти с торчащей седой
бородкой и густыми седыми волосами, залитыми кровью. Он походил на
смертельно раненого морского льва и хрип его напоминал далекий рев этого
животного.
- Вы его знаете?
Я как раз подумал о том, что его внешность отвечала приметам Пола
Граймса, продавца картин, как его описывал хозяин винной лавчонки.
- Нет, - ответил я, - я его впервые вижу.
Санитар осторожно уложил его на носилки и довез до приемного покоя
клиники. Я поехал с ними и стоял возле машины, когда раненого выносили. Он
приподнялся на руках, чуть не перевернув носилки, и повернул ко мне свое
изуродованное, мокрое и безжизненное лицо.
- Я тебя знаю, сукин сын! - прохрипел он, потом тяжело опал и остался
неподвижным. Санитары поспешили с ним в приемный покой. Я же остался перед
зданием в ожидании полиции.
Они приехали в машине без опознавательных знаков - два сержанта из
следственного отдела в легких летних мундирах с лицами, холодными, как
зимний ветер. Один из них вошел в здание, второй, сержант Леверетт,
задержался рядом со мной.
- Вы знаете раненного?
- Никогда прежде его не видел. Я нашел его на улице.
- Почему же вы вызвали ему скорую?
- Это кажется мне вполне логичным поступком.
- А почему вы не позвонили нам?
- Я знал, что это и так сделают.
Леверетт слегка покраснел.
- Вы говорите как знаток... Кто вы, черт возьми, такой?!
Я проглотил раздражение и сообщил ему, что являюсь частным
детективом, приглашенным семейством Баймееров. Эта фамилия Леверетту была
знакома, так как он резко сменил тон и отношение ко мне.
- Не могу ли я увидеть ваши документы, мистер?
Я показал. Он спросил, не задержусь ли я еще на минутку. Я ответил,
что задержусь.
Оценивая свое положение достаточно вольно, я медленно прошел к
ближайшему перекрестку и обследовал место, где появились пятна крови. Они
уже почти высохли в теплом воздухе.
Неподалеку у тротуара стоял старый черный кабриолет с откинутым
верхом. Ключи торчали в моторе. В щели между сидением и спинкой виднелся
белый квадратный конверт. На заднем сидении лежала стопка небольших
картин, написанных маслом на холсте, а возле них белое сомбреро.
Я зажег лампочку на приборном щитке и обследовал конверт. Это было
приглашение на коктейль, адресованное Полу Граймсу, написанное на почтовой
бумаге с грифом миссис Хантри и подписанное "Франсин Хантри". Прием должен
был состояться сегодня, в восемь вечера.
Я глянул на часы - было начало девятого. Потом я обследовал кипу
лежащих на сидении картин. Две из них были в старинных золоченых рамах,
остальные не оправлены. Ни одна из них не напоминала виденные мною картины
Ричарда Хантри.
Картины не произвели на меня большого впечатления. Несколько морских
и приморских пейзажей и женский портрет, который я счел просто
недоразумением. Однако, я не вполне доверял своему взгляду и вкусу.
Один из морских пейзажей я засунул в багажник своей машины, после
чего вернулся к зданию клиники.
По дороге мне встретились Леверетт и второй сержант из следственного
отдела. Их спутником был начальник отдела капитан Маккендрик, крепко
сбитый мужчина средних лет в голубом мятом костюме, исключительно
гармонировавшем с его помятым лицом. Он сообщил мне, что найденный мною
человек умер. Я поделился с ним своими соображениями относительно личности
умершего.
Маккендрик быстро переварил мою информацию и сделал несколько заметок
в черном блокнотике. Особенно его заинтересовало то, что перед смертью
Граймс вспоминал Ричарда Хантри.
- Я помню Хантри, - заявил он. - Я был еще новичком, когда он
инсценировал свое знаменитое исчезновение.
- Вы думаете, что он исчез по собственной воле?
- Совершенно. Тому есть множество доказательств.
Что это за доказательства, он мне не сказал. Ну, а я не сказал ему,
куда направляюсь.
9
Я проехал центром города, миновав по дороге пустой и темный домик
Граймса. Солоноватый запах моря и его прохладное дыхание достигло моих
ноздрей прежде, чем я подъехал к побережью. Потом я миновал протянувшийся
больше, чем на милю, приморский парк, внизу, на пляже, клубились волны,
ненатурально белые в спустившейся темноте. Глядя на лежащие там и сям
парочки влюбленных, я ощутил удовлетворение от того, что на этот раз не
натыкаюсь на умирающих мужчин.
Ченнел Род высилась над крутыми скалами, окружавшими бухту. Я вдруг
увидел внизу мачты стоящих у пристани яхт. Дорога, приближаясь к верху
скального массива, удалялась от океана, огибала широкой дугой здание
спасательной службы и тянулась дальше вдоль глубокого ущелья, выходившего
устьем к морю. С противоположной стороны ущелье замыкалось склоном холма,
на котором стоял дом Баймееров.
Вилла миссис Хантри располагалась между ущельем и берегом. Это было
строение из камня и бетона, украшенное многочисленными круто изогнутыми
арками и башенками. Сбоку к ней была пристроена оранжерея со стеклянной
крышей, в конце подъездной аллеи помещался выложенный плитами паркинг, на
котором стояло около двадцати машин. Слуга в белом смокинге подошел к
окошку моей машины и сообщил, что он сам ее поставит.
В открытых входных дверях меня мило приветствовала чернокожая
горничная. Она не спросила ни приглашения, ни документов и даже не
удивилась тому, что я одет не для приема, да и выражение моего лица не
подходит к случаю.
Я миновал ее и, двигаясь на звук фортепиано, вошел в большую
просторную комнату, высотой в два этажа, так что ее потолок одновременно
был крышей дома. Какая-то черноволосая женщина играла "Someone to Watch
Over Me" на огромном фортепиано, выглядевшем маленьким в этой комнате.
Возле нее стояло около двадцати соответственно одетых людей с бокалами в
руках. Вся эта сцена, казалось, принадлежала давнему прошлому и выглядела
менее реальной, чем картины на стенах зала.
Из противоположного конца комнаты ко мне приблизилась миссис Хантри.
Она была в длинном голубом вечернем платье, оставлявшем открытыми руки и
плечи. В первую минуту она меня не узнала, потом подняла обе руки, как
человек, встретивший радостную неожиданность.
- Как это мило с вашей стороны, что вы пришли! Я надеялась на это,
когда говорила вам о своем небольшом приеме, и рада, что так и случилось!
Мистер Марч, не так ли?
Она изучающе присматривалась ко мне. Не знаю, было это проявлением
симпатии или страха.
- Арчер, - сказал я. - Лью Арчер.
- Ах да, конечно! У меня всегда была плохая память на имена. Если вы
не против, я попрошу Бетти Джо Сиддон представить вам остальных гостей.
Бетти Джо Сиддон оказалась привлекательной брюнеткой лет тридцати. У
нее была прекрасная фигура, но двигалась она немного скованно, словно
чувствовала себя не совсем уверенно в этом мире. Она сообщила мне, что
должна написать информацию о приеме для местной газеты и явно хотела
узнать, что здесь делаю я. Я ей не сказал. Она не спросила.
Она представила меня полковнику Эспинвеллу, пожилому джентльмену,
одевавшемуся по-английски и говорившему с ярко выраженным английским
акцентом, и его молодой жене, окинувшей меня оценивающим взглядом и не
нашедшей, что я являюсь подходящим собеседником. Доктору Яну Инессу,
толстому типу с сигарой в зубах, который окинул меня взглядом хирурга,
ищущего признаки скрытого заболевания. Миссис Инесс, настолько бледной,
напыщенной и нервной, словно она была его пациенткой. Джереми Рейдеру,
высокому приятному художнику с вьющимися волосами, видимо, переживающему
последнюю запоздалую молодость. Молли Рейдер, точеной брюнетке лет сорока,
самой красивой женщине, какая попалась мне на глаза за последние несколько
недель. Джеку Пратту, щуплому маленькому человечку в темном обтягивающем
костюме, котоы Сэндмену и Джерри Феллоноу, одетым в черные бархатные
пиджаки белые плиссированные рубашки и, кажется, составлявшим пару. И
наконец, Артуру Плантеру, коллекционеру произведений искусства, настолько
знаменитому, что о нем слышал даже я.
- Вы не хотите выпить? - спросила меня Бетти Джо, когда мы закончили
наш обход.
- Нет, наверное.
Она внимательно присмотрелась ко мне.
- Вы нормально себя чувствуете? Вид у вас неважный.
"Это я заразился от трупа, недавно найденного мной на Олив-Стрит", -
подумал я, но вслух сказал:
- У меня давно не было маковой росинки во рту.
- Да, вы выглядите голодным.
- Потому что таковым и являюсь. У меня был нелегкий день.
Она проводила меня в столовую. Большие открытые окна выходили на
море. Стоящие на большом столе высокие свечи слабо освещали окружающее.
Обязанности хозяина исполнял стоящий у стола высокий черноволосый
мужчина с крючковатым носом, которого я видел во время своего предыдущего
визита. Девушка обратилась к нему по имени, благодаря чему я узнал, что
его зовут Рико. Он отрезал несколько кусков ветчины и соорудил бутерброд,
посоветовав мне запить его вином. Я сообщил, что если для него это не
трудно, то я предпочел бы пиво. Он неохотно двинулся в направлении кухни,
ворча что-то себе под нос.
- Это слуга?
- Что-то в этом роде, - не вполне однозначно заявила Бетти Джо. Потом
она сменила тему: - И чем же вы занимались в этот свой нелегкий день?
- Я частный детектив. Работал...
- Я подумала, что вы, быть может, полицейский. Вы и здесь ведете
расследование?
- Что-то в этом роде.
- Это интересно, - она сжала мое плечо. - Это не имеет никакого
отношения к картине, украденной у Баймееров?
- Вы весьма хорошо информированы, мисс.
- Стараюсь. Я не намерена до конца своих дней заниматься светской
хроникой. Честно говоря, об этом похищении я узнала сегодня утром, в
редакции. Кажется, это женский портрет?
- Мне сказали именно так. Я не видел картины. А о чем еще говорили в
редакции?
- Что картина наверняка поддельная. Это правда?
- Баймееры так не считают. Но миссис Хантри утверждает, что это
именно так.
- Если Франсин говорит, что это подделка, то у нее, несомненно, есть
основания. Я думаю, она способна узнать любую картину, написанную ее
мужем. Собственно, их не так уж и много - чуть меньше сотни. Его лучший
период длился всего семь лет. Потом он исчез. Или что-то в этом роде.
- Что вы имеете в виду, говоря "что-то в этом роде", мисс?
- Некоторые хорошо информированные жители города считают, что он был
убит. Но, насколько мне известно, это всего лишь домыслы.
- И кто же его убил?
Она пытливо глянула на меня.
- Франсин Хантри. Но вы же не станете ссылаться на меня, мистер?
- Если бы вы так думали, мисс, вы бы мне об этом не сказали. А почему
именно она?
- Он исчез так внезапно. Люди всегда подозревают именно жену, правда?
- Порой они оказываются правы, - ответил я. - Вас интересует
исчезновение Хантри с профессиональной точки зрения?
- Я собираюсь писать о нем, если вы это имеете в виду.
- Именно это. Мы могли бы сотрудничать.
Она снова глянула на меня пытливо, на сей раз с долей
подозрительности, словно решив, что за моим предложением кроется интерес к
ней как к женщине.
- Да?
- Я не имел в виду то, что вы подумали, мисс. У меня другие идеи. Я
могу дать вам ценные сведения по делу Хантри. А вы расскажете мне, что
удалось узнать вам.
- В самом деле ценные?
- Весьма.
Я рассказал ей о человеке, умершем в госпитале. Ее глаза сузились и
засверкали. Она выставила губки, словно в ожидании поцелуя, но думала о
чем-то совсем ином.
- Это действительно ценные сведения...
Вернулся Рико со стаканом пенистой жидкости в руке.
- Это заняло много времени, - пожаловался он. - Не было холодного
пива. Его тут никто больше не пьет. Мне пришлось его охладить.
- Благодарю вас.
Я взял у него стакан и предложил Бетти Джо.
Она с улыбкой отказалась:
- Мне еще работать сегодня ночью. Вы простите меня, если я исчезну?
Я посоветовал ей поговорить с Маккендриком. Она сказала, что
непременно сделает это и удалилась через боковую дверь. Мне сразу стало
одиноко.
Я съел свой бутерброд с ветчиной, запивая его пивом, а потом вернулся
в зал, где раздавались звуки музыки. Женщина, сидящая у фортепиано, теперь
играла какую-то джазовую пьеску, неудачно имитируя свободу
профессионального пианиста. Миссис Хантри беседовала с Артуром Плантером,
но тотчас упорхнула от него, заметив мой взгляд.
- Что случилось с Бетти Джо? Надеюсь, вы не обидели ее?
Она шутила, но ни один из нас не усмехнулся.
- Мисс Сиддон вынуждена была уйти.
В глазах миссис Хантри исчезли всякие следы веселья.
- Она не предупреждала меня, что намерена нас покинуть. Надеюсь, она
посвятит моему приему положенное место в газете - мы собираем
пожертвования для местного музея.
- Я уверен, что она это сделает.
- А она вам не сказала, куда направляется?
- В клинику. Совершено убийство. Убит Пол Граймс.
Она широко открыла глаза, словно я обвинил ее, потом опустила
ресницы, отдав себе отчет в абсурдности такого предположения. Ей удалось
остаться спокойной, но было видно, что она с трудом сохраняет на лице
нормальное выражение. Она проводила меня в столовую, но застав там Рико,
перешла в маленькую гостиную.
Здесь она прикрыла дверь и, стоя перед пустым остывшим камином,
глянула прямо мне в глаза.
- Откуда вам известно, что Пол Граймс убит?
- Я нашел его умирающим.
- Где?
- Недалеко от клиники. Возможно, он пытался добраться до нее и
получить помощь, но умер, не добравшись. У него были тяжкие повреждения
головы и лица.
Она с шумом втянула воздух. Передо мной стояла все такая же красивая,
хоть и не молодая уже женщина, но казалось, что жизнь отхлынула от ее
лица. Глаза ее расширились и потемнели.
- Это не мог быть несчастный случай, мистер Арчер?
- Нет. Я думаю, его убили. Полиция придерживается того же мнения.
- Вы знаете, кто ведет следствие?
- Капитан Маккендрик.
- Это хорошо, - она слегка склонила голову. - Он знал моего мужа.
- Но почему эту смерть кто-либо должен связывать с вашим мужем,
миссис? Не понимаю...
- Этого не удастся избежать. Пол Граймс когда-то дружил с ним. Его
смерть вытащит на свет все старые истории.
- Какие истории?
- Сейчас на это нет времени. Может, поздней... - ее ладонь охватила
мое запястье, будто ледяной браслет. - Я хочу кое о чем попросить вас,
мистер Арчер. О двух вещах. Пожалуйста, не говорите капитану Маккендрику,
да и никому другому, то, что я вам сказала сегодня о бедняге Поле. Он был
добрым другом Ричарда, да и моим тоже. Я говорила так в раздражении, не
должна была делать этого и мне очень жаль...
Она выпустила мое запястье и облокотилась о кресло. Голос ее менял
краски и тон, но глаза оставались неподвижными и внимательными, я почти
ощущал на лице их прикосновение. Однако, я абсолютно не верил во внезапный
всплеск ее симпатии к Полу Граймсу и задумался о том, что произошло между
ними в прошлом.
Она внезапно опустилась в кресло, словно это самое прошлое ударило ее
со спины.
- Не принесете ли вы мне чего-нибудь выпить, мистер? - проговорила
она слабым голосом.
- Воды?
- Да, если можно...
Я принес из столовой полный бокал. Ее руки дрожали. Держа бокал
обеими руками, она сделала маленький глоток, потом залпом выпила остальное
и поблагодарила меня.
- Собственно, я не знаю, за что вас благодарю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30