Разве что ты мне посоветуешь что-нибудь
получше...
- Может, Лью?
Она не улыбнулась.
- Ты все шутишь, а я говорю серьезно.
Она была серьезной девушкой и более ранимой, чем я думал. Это не
пробудило во мне сожалений о происшедшем ночью, напротив, придало всему
больший вес. Я лишь надеялся, что она не собирается влюбляться, во всяком
случае, не в меня. Однако, поцелуй мой был легким и ни к чему не
обязывающим.
В дверях зала, где находились классические статуи, показался какой-то
молодой человек. У него были светлые вьющиеся волосы и широкие плечи. В
руке он держал цветную фотографию портрета, написанного по памяти.
- О, Бетти Джо!
- Я сменила имя на Бетти, - сообщила ему она. - Отныне ко мне
надлежит обращаться именно так.
- Слушаюсь, Бетти, - голос молодого человека был высок и
рассудителен. - Я хотел сказать тебе, что сравнил твою репродукцию с одной
из картин Лэшмэна, которые лежат в хранилище.
- Это здорово, Ральф! Ты гений! - она импульсивно сжала его руку. -
Ах, я совсем забыла! Это мистер Арчер.
- Я не гений, - сказал я. - Но весьма рад познакомиться с вами.
Ральф покраснел.
- Это было совсем просто. Картина Лэшмэна стояла на одном из столов в
мастерской, прислоненная к стене. Можно сказать, это она искала меня, а не
я ее. Она сама бросилась мне в глаза.
- Ральф нашел второй портрет той самой блондинки, - пояснила мне
Бетти. - Его рисовал кто-то другой.
- Это я понял. На него можно посмотреть?
- Разумеется, - ответил Ральф. - А самое ценное то, что Саймон Лэшмэн
скорей всего сможет сказать вам, кто эта девушка.
- Он живет здесь?
- Нет, в Тьюксоне. Кажется, у нас в книгах есть его адрес. На
протяжении многих лет мы у него покупали картины.
- В данный момент я охотнее всего осмотрел бы ту, которая стоит в
мастерской.
Ральф повернул ключ в двери. Мы втроем спустились вниз и двинулись по
длинному коридору без окон, напоминавшему мне знакомые тюрьмы. В
мастерской, куда привел нас Ральф, окон также не было, но ее заливал свет
ламп.
На столе стояло изображение какой-то женщины. Натурщица выглядела
значительно старше, чем на картине Баймееров, в уголках ее губ застыла
боль, грудь была большой и слегка обвисшей. Ее тело уже не излучало такую
полную уверенность в себе.
Бетти перевела взгляд с грустного лица женщины на меня, словно
ревновала к ней.
- Когда это было нарисовано? - спросила она Ральфа.
- Лет двадцать назад. Я уточнил в каталоге. Кстати, Лэшмэн назвал
картину "Пенелопа".
- Она, должно быть, действительно старуха, - обернулась ко мне Бетти,
- даже на этой картине она выглядит не слишком молодо.
- Да и я уж не мальчик, - ответил я.
Она покраснела и отвела взгляд, словно я ее смутил.
- Почему картина стояла именно на столе? - спросил я у Ральфа. - Ведь
обычно она хранится не здесь, не так ли?
- Нет, разумеется. Кто-то из работников, должно быть, принес ее из
хранилища.
- Сегодня утром?
- Вряд ли. Сегодня тут никого до меня не было, я сам открывал дверь.
- А кто спускался вниз вчера?
- Ну, по меньшей мере, несколько человек. Мы готовим собственную
выставку.
- И эта картина должна выставляться?
- Нет. Это будет экспозиция пейзажей южной Калифорнии.
- А Фред Джонсон вчера был в подвале?
- Да. Он довольно долго перебирал картины в хранилище.
- Он вам не говорил, зачем?
- Конкретно нет. Сказал, что ищет что-то.
- Он искал именно это, - вдруг сказала Бетти.
Она уже не ревновала к женщине с портрета, если и ревновала раньше.
Щеки ее пылали от возбуждения, глаза ярко блестели.
- Наверняка Фред сейчас по дороге в Тьюксон! - она потрясла сжатым
кулачком, будто рассерженный ребенок. - Если только мне удастся уговорить
мистера Брейлсфорда, чтобы оплатил затраты на мою поездку...
Я подумал то же самое о Баймеерах. Но прежде, чем говорить с
клиентом, я решил позвонить художнику по фамилии Лэшмэн.
Ральф, найдя в книгах номер телефона и адрес, оставил меня одного за
столом в своей комнате.
Я набрал номер телефона Лэшмэна в Тьюксоне, в трубке послышался
неприязненный хриплый голос:
- Саймон Лэшмэн слушает...
- Моя фамилия Арчер, я звоню из музея в Санта-Терезе, веду
расследование по делу о похищении картины. Кажется, вы написали портрет
Пенелопы, в настоящее время являющийся собственностью этого музея?
С минуту стояла тишина. Потом я услыхал голос Лэшмэна, напоминающий
скрип старых дверей.
- Это было очень давно. Сейчас я пишу лучше. И не уговаривайте меня,
что некто посчитал эту картину достаточно ценной, чтобы украсть ее.
- Ее никто не крал, мистер. Но автор пропавшей картины изобразил ту
самую натурщицу, которая позировала вам для Пенелопы.
- Милдред Мид? Разве она еще жива и работает?
- Я надеялся, что вы мне расскажете об этом.
- Весьма сожалею, но я не видел ее уже много лет. Она, должно быть,
уже старуха. Все мы стареем... - его голос стал тише. - Быть может, ее уже
нет в живых...
- Надеюсь, это не так. Она была очень красивой женщиной...
- Я всегда считал Милдред самой красивой девушкой юго-запада! - голос
Лэшмэна окреп, словно его поддерживала мысль о ее красоте. - А кто написал
картину, о которой вы говорите?
- Авторство приписывают Ричарду Хантри.
- Неужели?
- Но авторство не установлено со всей достоверностью.
- Это не удивительно. Я никогда не слыхал, чтобы Милдред ему
позировала, - он на какое-то время смолк. - Вы не могли бы описать мне эту
картину?
- Достаточно привычная композиция картины, выдержанной в живых тонах.
Кое-кто утверждает, что в ней чувствуется влияние индейского искусства.
- Это можно сказать о многих картинах Хантри тех времен, когда он жил
еще в Аризоне. Но они не многого стоили. Этот портрет хорош?
- Не знаю. Но он, безусловно, вызвал много споров.
- Это собственность музея?
- Нет, его купил некий Баймеер.
- Торговец медью?
- Кажется, да. Я веду следствие по делу о краже по его поручению.
- В таком случае идите ко всем чертям! - сказал Лэшмэн и бросил
трубку.
Я снова набрал его номер.
- Алло, - прохрипел он, - кто говорит?
- Арчер. Я прошу вас не бросать трубку. Речь идет не только о
похищении картины. Прошлой ночью в Санта-Терезе убит человек по имени Пол
Граймс, тот самый антиквар, который продал Баймеерам портрет. Наверняка
есть какая-то связь между этой сделкой и убийством...
Лэшмэн молчал довольно долго.
- Кто украл картину? - спросил он в конце концов.
- Студент-искусствовед Фред Джонсон. Думаю, сейчас он наверняка
вместе с картиной едет в Тьюксон. Возможно, появится у вас.
- Почему у меня?
- Он хочет найти Милдред и выяснить, кто ее рисовал. Он, кажется,
слегка тронулся на этой картине. Честно говоря, я не исключаю, что тронут
он достаточно серьезно, а с ним путешествует одна молодая девушка, - я
намеренно не сказал, что это дочь Баймеера.
- Что еще?
- Вкратце это все.
- Вот и хорошо, - сказал он. - Мне семьдесят пять лет. Я пишу свою
двести четырнадцатую картину и если прерву работу и начну заниматься
чужими проблемами, могу никогда не окончить ее. Так что я намерен снова
положить трубку, мистер... как, вы сказали, вас зовут?
- Арчер, - повторил я, - ЛЬЮ АР-ЧЕР. Вы в любой момент можете найти
мой номер телефона в бюро информации в Лос-Анджелесе...
Лэшмэн снова прервал разговор.

16
Утренний ветер уже стих. Воздух был чистым и свежим. Ястреб
покачивался над домом Баймееров, будто блестящее украшение, свисающее с
бесконечно высокого потолка.
Баймееры вышли встретить меня вдвоем. Одеты они были достаточно
консервативно, будто супружеская пара, собирающаяся на похороны, и
выглядели так, словно похоронить должны их самих.
Миссис Баймеер шла впереди. Под глазами у нее были темные круги, не
вполне скрытые косметикой.
- Вы ничего не знаете о Дорис, мистер?
- Кажется, вчера она уехала из города вместе с Фредом Джонсоном.
- Почему же вы не задержали ее?!
- Она не предупредила меня о том, что собирается уезжать. Но даже
если бы она сделала это, я все равно не мог бы запретить ей.
- Почему? - Рут Баймеер наклонилась ко мне, держа свою ухоженную
голову, будто томагавк.
- Дорис уже в том возрасте, когда она имеет право делать то, чего
захочет. Возможно, ей недостает рассудка, но лет вполне хватает.
- Куда они поехали?
- Возможно, в Аризону. Я напал на след, ведущий в Тьюксон, и, думаю,
именно туда они и направляются. Не знаю, с ними ли эта картина, Фред
утверждает, что кто-то ее украл у него...
- Ерунда! - впервые подал голос Джек Баймеер.
Я не намерен был спорить с ним.
- Разумеется, вы правы. Если вы хотите, чтобы я поехал в Тьюксон, то,
разумеется, вы должны считаться с дополнительными тратами...
- Ну разумеется! - Баймеер отвел глаза от меня и взглянул на жену. -
Я же говорил тебе, что нас ждут новые траты. Так всегда бывает.
Мне хотелось его стукнуть. Вместо этого я резко повернулся и отошел
на другой конец площадки перед домом. Дальше пути не было - площадку
ограничивала высокая металлическая решетка.
Склон холма круто вел к обрыву ущелья. На противоположном холме
стояла вилла миссис Хантри, с этого расстояния выглядевшая будто маленький
домик в детском стеклянном шаре.
Примыкающая к вилле оранжерея была крыта стеклом. Сквозь
поблескивающие стеклянные плоскости я заметил среди густой зелени какое-то
движение. Мне показалось, что там стоят друг напротив друга два человека и
машут руками, будто два бойца, разделенных слишком большим расстоянием,
чтобы они могли причинить друг другу вред.
За своей спиной я услыхал спокойный голос Рут Баймеер:
- Вернитесь, прошу вас. Я знаю, что Джек может быть несносным. Бог
свидетель, я уже давно поняла это. Но вы действительно нужны нам.
Я не мог отказать ей, о чем и заявил. Однако, попросил ее минуту
подождать и достал из машины бинокль. С его помощью я смог лучше
рассмотреть, что происходит в оранжерее миссис Хантри. Худая женщина и
черноволосый мужчина, в котором я узнал Рико, стояли в гуще хвощей и
разросшихся кустов орхидей, обрезая их при помощи длинных кривых ножей.
- Что случилось? - спросила Рут Баймеер.
Я протянул ей бинокль, она поднялась на цыпочки, чтобы заглянуть за
край вьющегося по изгороди плюща.
- Что они делают?
- Кажется, приводят в порядок оранжерею. Разве миссис Хантри любит
садоводство?
- Возможно. Но я никогда раньше не видела, чтобы она что-то делала
сама.
Мы вернулись к ее мужу, который все это время неподвижно стоял возле
моей машины, погруженный в гневное молчанье.
- Вы желаете, чтобы я поехал в Тьюксон по вашему делу? - спросил я
его.
- Пожалуй, да. У меня нет выбора.
- Напротив.
Миссис Баймеер прервала наш разговор, поочередно взглядывая то на
меня, то на мужа, как судья теннисного матча.
- Мы хотим, чтобы вы и дальше занимались этим делом, мистер Арчер.
Если вы желаете получить задаток, я охотно выплачу его вам из своих
собственных средств.
- Это не понадобится, - вмешался Баймеер.
- Хорошо, спасибо, Джек.
- Я возьму пятьсот долларов, - сказал я.
Баймеер тихо крякнул и, казалось, был окончательно выбит из колеи.
Однако, он заявил, что выпишет мне чек и скрылся в доме.
- Почему он так относится к деньгам? - спросил я.
- Наверное, потому, что заработал их сколько-то. Когда он работал на
прииске и был бедным молодым инженером, он был совсем другим. Но потом
успел досадить многим людям...
- К примеру, собственной дочери. И собственной жене. А что произошло
с Саймоном Лэшмэном?
- С этим художником? Что вы имеете в виду?
- Сегодня утром в разговоре с ним я упомянул вашего мужа. Лэшмэн
отреагировал достаточно резко. Честно говоря, сказал мне, чтобы я шел к
черту и бросил трубку.
- Мне очень жаль...
- Я не чувствую себя оскорбленным, но мне может понадобиться его
помощь. Вы хорошо его знаете?
- Я его вообще не знаю. Но, разумеется, знаю, кто это такой.
- А ваш муж с ним знаком?
С минуту она колебалась.
- Думаю да, - наконец, неохотно выдавила она, - мне не хотелось бы
говорить об этом.
- И все-таки, прошу вас постараться.
- Нет, это слишком больно для меня.
- Почему?
- Это связано со столькими минувшими потрясениями! - она покачала
головой, словно прошлое все еще тяготело над нею. Потом заговорила тихо,
поглядывая на дверь, за которой скрылся ее муж. - Мой муж и мистер Лэшмэн
когда-то были соперниками. Эта женщина была старше Джека, скорее ровесница
Лэшмэна, но он желал ее больше, чем меня! Он ее купил у Лэшмэна!
- Милдред Мид?
- А, вы тоже о ней слышали? - ее голос на какое-то мгновение зазвенел
от гнева и презрения. - Вся Аризона ее знала!
- Да, я слышал о ней. Это она позировала для купленной вами картины.
Она глянула на меня неуверенно, словно не понимая, о чем я говорю.
- Какой картины?
- Той, которую вы ищете, миссис. Хантри.
- Это невозможно!
- Однако, это так. Вы не знали, что это портрет Милдред Мид?
Она закрыла ладонью глаза и заговорила, не глядя на меня.
- Конечно, я должна была догадаться. Если это и произошло, то я
вычеркнула этот факт из памяти. Когда Джек купил ей дом, для меня это было
страшным ударом. Дом был лучше того, в котором тогда жила я, - она
опустила ладонь и зажмурилась от резкого света. - Должно быть, я сошла с
ума, когда привезла эту картину и повесила ее здесь! Джек наверняка знал,
кто там изображен. Он не сказал ни слова, но, наверное, задумался, чего я
добиваюсь этим.
- Вы можете спросить его, как он к этому отнесся.
Она покачала головой.
- У меня не хватит смелости. Не хочу совать палку в муравейник, - она
оглянулась, словно желая удостовериться, что ее слова не долетели до ушей
ее мужа, но он еще не выходил из дома.
- Однако, палку в муравейник вы уже сунули. Вы купили эту картину и
привезли ее домой.
- Это правда. Наверное, я сошла с ума. Как вы думаете?
- Вы должны знать это лучше, чем я, миссис. Это ваш ум.
- Я с удовольствием отдала бы его кому-нибудь! - в ее тоне мне
послышалась определенная доля самолюбования.
- Вы когда-нибудь видели Милдред Мид?
- Нет. Никогда. Когда... когда она вломилась в мою жизнь, я старалась
ее избегать. Боялась.
- Ее?
- Себя, - ответила она. - Я боялась, что могу сделать что-то ужасное!
Она была, по меньшей мере, на двадцать лет старше меня. А Джек, который со
мной всегда был таким скупым, купил ей этот дом...
- Она продолжает жить в нем?
- Не знаю. Возможно.
- Где находится этот дом?
- В Каньоне Хантри, в Аризоне. На границе с Нью-Мексико, недалеко от
прииска. Кстати, его владельцем когда-то был Хантри.
- Художник?
- Его отец, Феликс, - ответила она. - Феликс Хантри был инженером.
Это он начал разработку прииска и руководил ею до самой смерти. Именно
поэтому меня так задело то, что Джек купил дом у его наследников и подарил
его этой женщине!
- Я не слишком понимаю...
- Но это же так просто! Джек получил прииск от Феликса Хантри. Они
были родственниками - мать Джека была кузиной Хантри. Это еще одна причина
того, что он должен был купить этот дом для меня! - в ее голосе зазвучала
почти детская обида.
- Именно поэтому вы купили картину Хантри?
- Возможно... Но я никогда так не думала... Я купила ее потому, что
меня интересовал автор. И не спрашивайте меня, какого рода это интерес, в
последнее время эта тема стала слишком небезопасной...
- Вы все еще хотите найти картину?
- Сама не знаю, - задумалась она. - Но я хочу найти дочь. Мы не
должны стоять здесь и тратить время.
- Это я понимаю, но я жду чека, который должен принести ваш муж.
Миссис Баймеер встревоженно глянула на меня и вошла в дом. Внутри она
пребывала довольно долго.
Бинокль все еще висел на моей шее, а потому я снова пересек площадку
и остановился у обрыва. Темноволосый мужчина и худая женщина все еще были
заняты уничтожением растущих в оранжерее насаждений.
В дверях дома появилась миссис Баймеер, в глазах ее стояли гневные
слезы. Чек, который она вручила мне, был подписан не мужем, а ею.

17
Я поехал в центр и получил наличными по баймееровскому чеку прежде,
чем кто-либо из них успеет задержать платеж. Оставив машину на стоянке у
банка, я пересек улицу и оказался в сквере, посреди которого возвышалось
здание редакции. Зал отдела информации, ночью казавшийся вымершим, сейчас
бурлил жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30