Если нам удастся выпутаться из этого мирным путем, я с радостью увижу тебя в Белом доме.
На этом разговор закончился. Макс записал номер и вручил его Адаму. Даже не взглянув на листок, Адам порвал его на мелкие клочки, распахнул дверь и пустил их по ветру. И только тут до Макса дошло, что единственным человеком, подумавшим, будто Макс Коллингвуд собирается остаться с сиу, был президент Соединенных Штатов.
* * *
Белый фургон новостей «Лесли в десять» катил по прерии на восток, в сторону гребня Джонсона. Кэрол была вне себя от волнения, вновь и вновь проигрывая в уме интервью и наслаждаясь драматическим эффектом. «Она останется рядом с братьями, чтобы отстоять свою землю». А потом, в конце, свою финальную реплику: «Репортаж Кэрол Дженсен из резервации сиу у Дьявольского озера, специально для новостей Эн-би-си».
И это еще не все. Сюда направляется Роберт Бейзелл, но до его приезда она остается единственным репортером, находящимся на переднем крае. В душе Кэрол надеялась, что самолет Бейзелла где-нибудь застрянет.
Откинувшись на спинку сиденья, Кэрол позволила своему безмерному восторгу на миг захлестнуть ее.
Они проехали через плоскогорье Пембина и снова повернули на север по шоссе №32. Через некоторое время небо впереди озарилось изумрудным сиянием.
Полицейские направляли все машины в объезд. Кэрол показала свои документы, и ей позволили проехать. Впереди, у въезда на дорогу к гребню, мерцали мигалки, и на шоссе падал голубоватый свет софитов. По обе стороны от двухполосной дороги на склоне стояли легковые машины и фургоны. Чанг выключил двигатель и затормозил возле фургона Эн-би-си.
У въезда на дорогу собралась целая толпа журналистов. В центре их внимания пребывал старенький потрепанный «форд». Кэрол узнала Ходока тотчас же. Выбравшись из машины, он беседовал с помощником шерифа. Остальные полицейские без особого успеха пытались держать журналистов подальше от них.
– Хватай камеру, Чанг, – распорядилась она, набирая номер студии на своем сотовом телефоне.
– Кэрол? – тотчас же отозвался режиссер. – Я как раз собирался тебе звонить.
– Мы на месте.
– Хорошо. Ходок только что спустился с горки. Си-эн-эн и Эй-би-си уже включились. Очевидно, он собирается сделать заявление.
Кэрол уже успела выйти из машины и приближалась к месту действий. Чанг подошел с другой стороны, вскидывая камеру на плечо.
– Даем заставку, – сообщили из студии. – Включаем вас через двадцать секунд.
– Сукин сын. – Кэрол бросила короткий взгляд на спутника. – Чанг, ты готов?
Они вклинились в группу журналистов, прокладывая себе путь локтями и боками, пока не смогли пробраться поближе. Ходок казался совсем старым и надломленным. Обеспокоенные суматохой полицейские уже начали терять выдержку. Женщина с бляхой судебного исполнителя на груди оживленно обсуждала что-то с шефом полиции Датаблом. Кэрол всегда хорошо читала по губам и разобрала достаточно, чтобы понять: женщина уговаривает шефа позволить, чтобы что-то произошло.
Репортеры пробивались вперед. Вся сцена была залита ослепительным светом, позади на снегу лежали угольно-черные тени.
Помощник шерифа заметил знак, поданный Датаблом, и сдал назад. Тотчас же в сторону «форда» протянулось несколько рук с микрофонами. Как индейцы относятся к изгнанию? Окажут ли сиу сопротивление? Прячут ли сиу что-нибудь? Правду ли говорят о Пришельце?
– Нет, мы ничего не прячем, – отозвался Ходок и взобрался на склон, чтобы его увидели все. – Меня зовут Джеймс Ходок. Я губернатор и председатель совета племени.
– Так что же тут за бешеная секретность? – крикнул кто-то.
– Нет никакой секретности, – озадаченно поглядел на журналистов Ходок. – Мы охотно делились девственным миром со всеми, кто приходил взглянуть. Но Купол находится на нашей земле.
Репортеры притихли.
– Быть может, – продолжал Ходок, – через этот гребень проходит дорога к звездам. Кое-кого тревожат сделанные тут открытия. Пожалуй, даже пугают. А нам хорошо известно, что, когда приходят перемены, никто не цепляется за старое с такой отчаянной решимостью, как власть предержащие. Они знают, что перемены неизбежны, но если смогут, будут выдавать новое строго отмеренными порциями, будто корм для кур.
Ваше правительство сказало нам, что мы должны уйти. Если мы не подчинимся, нас изгонят силой. А тем, у кого достанет безрассудства остаться на собственной земле, грозят тюрьмой. Или чем-нибудь похуже. И я хочу спросить вас: если эти люди могут захватить нашу землю, потому что они напуганы, чья же земля гарантирована от их посягательств? Если они готовы выхватить у нас наше будущее, то чье же будущее гарантировано от их посягательств?
(Голос режиссера: «Гениально, Кэрол! Он просто великолепен! Попытайся взять у него эксклюзивное интервью, когда все будет кончено».)
– Уже не в первый раз нас заставляют защищать свою землю ценой крови. Но я обращаюсь прямо к президенту Соединенных Штатов. – Чанг сделал наезд до крупного плана. – Господин президент, только вы располагаете властью, необходимой, чтобы положить конец происходящему. Люди, которые погибнут сегодня ночью – и по ту, и по другую сторону, – невинны. Кроме того, они идеалисты, иначе им не пришлось бы сегодня противостоять друг другу. Они – лучшие среди нас, они готовы пожертвовать собой ради того, что им диктуют старейшины. Положите этому конец, пока еще можно!
* * *
Пропуск Тома Ласкера ничуть не помог ему у заграждения – его просто-напросто завернули, не дав никаких объяснений. Он тут же схватился за сотовый телефон, чтобы позвонить Максу, но в трубке раздавались лишь частые двухтональные гудки, обычно указывающие, что линия отключена.
Том слушал все репортажи с места событий и знал, что объявлен ультиматум. Однако только сейчас до него дошло, что дело идет к стрельбе и могут быть жертвы.
Он колебался, не зная, что предпринять, понимая, что надо с кем-нибудь поговорить, но не представлял, кто же тут может помочь. Позвонив Джинни, он рассказал ей о происходящем.
– Поезжай домой, – попросила она. – Не впутывайся в это.
А через минуту она сама перезвонила мужу:
– Кто-то из резервации пытается переговорить с тобой. – Она продиктовала номер и добавила: – Будь осторожен.
Трубку снял Уильям Ястреб.
– Том, – сказал он, – нам нужно как-нибудь передать весточку губернатору.
* * *
Эйприл охватило необычайное спокойствие. Максу оставалось только гадать, из-за чего – то ли она в нем разочаровалась, то ли просто напугана. Они вернулись в административный блок и сидели в мрачном молчании. Во всяком случае, в такой гнетущей атмосфере Макс не мог признаться, что у него на душе. И это причиняло ему невыносимую муку.
– Эйприл, – промолвил он, – а ты уверена, что хочешь остаться?
Она подняла глаза. Ей потребовалась добрая секунда, чтобы сосредоточиться.
– Да. Я полностью разделяю чувства Адама. Я не могу уйти отсюда и позволить им все захватить.
– Ага. Ладно. – Макс встал. – Ну, тогда я поехал.
– Удачи тебе, – кивнула она.
31
Не пристало человеку зажмуривать глаза, когда в него целятся.
Монтень. «О стойкости»
Как только стало окончательно ясно, что сиу не пойдут на попятную, Элизабет Сильвера начала прослушивать телефонные переговоры. Ей было известно о вопросе Ходока Адаму: «Насколько далеко вы готовы зайти?» и об ответе на него. Кроме того, из его разговора с Уолтером Асквитом, писателем, лауреатом Пулитцеровской премии, она заключила, что Ходок планирует устроить что-то вроде демонстрации с привлечением сторонних лиц. Более конкретной информацией она не располагала. Она прослушивала и все другие разговоры, пока не отключили связь, – краткие беседы, во время которых индейцы уверяли свои семьи, что с ними ничего дурного не случится, но они отстоят то, что принадлежит им по праву, – и прикидывала, догадываются ли они о прослушивании, и не предназначаются ли эти реплики специально для ее ушей? Наконец, она выслушала разговор Макса с президентом. Отказ Макса занять определенную позицию возмутил ее и одновременно убедил, что придется применить силу. Если бы сиу были намерены пойти на переговоры, то время для этого у них было.
Вообще-то Сильверу это поручение не привело в восторг, и дело вовсе не в моральных или политических предубеждениях. Но ситуация сложилась взрывоопасная, сулящая только изрядный профессиональный риск и не приносящая никакой выгоды. Если Элизабет справится как надо, ей придется передать дело в руки спецназа, которому и достанется вся слава. А если хоть на чем-нибудь проколется, это будет стоить ей карьеры.
Официально она передала операцию спецназу еще под вечер. Командир группы Гораций Гибсон приехал на место, чтобы лично позаботиться обо всем. Учитывая, какую вокруг этого Купола подняли шумиху, меньшего Сильвера и не ожидала. Она уже однажды встречалась с Гибсоном и осталась не в восторге от него – слишком уж много бравады. Гибсон ценил собственную персону чересчур высоко и не делал секрета из своего убеждения, что на его людях свет клином сошелся, что они – элита организации. Рядом с ним Элизабет чувствовала себя невежественной крестьянкой.
Но в этот раз она ощутила чуть ли не жалость к нему, зная о полученных им инструкциях: захватить Купол быстро, чтобы избежать излишней шумихи в прессе, сделать это без потерь и по возможности не причинив вреда никому из индейцев.
Что ж, ни пуха ни пера.
Она знала Горация достаточно хорошо, чтобы заключить, что индейцам лучше бы ему не попадаться.
* * *
Спецвыпуск новостей Эн-би-си, интервью Тома Брокау с министром юстиции Кристианом Полком.
Брокау: Мистер Полк, мы только что посмотрели обращение Джеймса Уолкера, призывающее к предотвращению кровопролития и подкрепленное обвинением в адрес правительства в попытке похитить землю, принадлежащую индейцам-сиу. Чем вы можете ответить на все это?
Полк: Том, мы настроены по отношению к губернатору Ходоку и сиу весьма благожелательно. Мне бы хотелось подчеркнуть, что предпринятые нами шаги отвечают, по нашему глубокому убеждению, всеобщим интересам. Позвольте еще раз повторить, что мы вовсе не отнимаем землю, а лишь просим передать ее под наш присмотр.
Брокау: А что именно подразумевается под присмотром, мистер Полк? Кто будет на самом деле контролировать использование Купола?
Полк: Разумеется, сиу! Единственное, зачем потребовалось наше присутствие, – это чтобы обеспечить... Послушайте, Том, эта ситуация не знает аналогов в мировой практике. Долг обязывает нас принять все необходимые меры безопасности. Мы ведь даже не представляем, с чем имеем дело, и американский народ нас не поддержит, если мы пренебрежем обязанностями и пустим дело на самотек. Это просто вполне благоразумный шаг.
Брокау: А не можете ли чуть более конкретно указать, какие опасности вас тревожат?
Полк: Во-первых, мы хотим восстановить спокойствие. Ходят слухи, что через Купол к нам пробралось нечто...
Брокау: Но вы-то не верите подобным слухам, не так ли?
Полк: Нет, лично я не верю. Но речь идет не обо мне. Верят очень многие, и мы должны успокоить их.
Брокау: Значит, вы решили силой отобрать землю сиу только потому, что у некоторых жителей Северной Дакоты пошаливают нервишки?
Полк: Имеются и другие факторы. Нам не известно, какие еще опасности могут там таиться – например, инфекционные заболевания. Вот что нас заботит в первую очередь. Мы обязаны взять эти ворота под контроль.
Брокау: Судя по всему, сиу не собираются подчиняться решению суда.
Полк: Боюсь, такой возможности у них нет.
Брокау: Быть может, у вас и есть основания для страха, потому что на сей раз козыри на руках у сиу. Мистер Полк, а готовы ли вы применить силу?
Полк: Уверен, что до этого не дойдет.
Брокау: И все-таки – примените ли вы силу, если будете вынуждены?
Полк: Мы абсолютно уверены, что этот вопрос можно решить мирным путем.
Брокау: Спасибо, сэр.
Полк: Это вам спасибо, Том.
* * *
Сидя на временном командном пункте на вершине холма в паре миль к северу от гребня Джонсона, Гораций Гибсон просматривал последнюю партию фотоснимков района операции и уточненный прогноз погоды. Он тщательно изучил досье Адама Небо и потому не надеялся отыскать в обороне ошибки или слабые места. Да вдобавок пребывал в полнейшей неизвестности о том, какое оружие Небо может пустить в ход.
Сиу окопаются, пользуясь земляными валами в качестве укрытия.
Гибсон предпочел бы начать атаку черными дымовыми шашками, вслед за которыми тут же забросать индейцев светошумовыми гранатами. Сначала ослепить их, потом порядком тряхнуть и десантироваться с вертолетов, пока они не перегруппировались. Однако скорость ветра над плато составляет сорок миль в час, и ожидается, что ночью он усилится. Так что никакой дым скрыть атакующих не в силах. Маневренность вертолетов при такой силе ветра тоже оставляет желать лучшего, но это не так страшно.
Будь его воля, Гораций просто изолировал бы периметр и ждал бы, когда осажденные выйдут. Но Белый дом наверняка будет торопить события, тут уж и сомневаться нечего. Давайте, мол, кончайте с этим!
Район действий Горацию тоже не понравился – на подступах к окопам ни единого укрытия, только голая, более или менее ровная площадка. Полностью простреливаемая зона.
Наиболее практичной стратегией было бы обстреливать валы с «Черных соколов», чтобы загнать обороняющихся на дно окопов – или хотя бы вызвать замешательство, чтобы прикрыть высадку.
* * *
Элизабет Сильвера вместе с шефом полиции Датаблом и полудюжиной полицейских, вооруженных винтовками, заняла позицию на плато в четверти мили западнее подъездной дороги. Если индейцам вздумается стрелять, позиция у них как на ладони, но зато с нее прекрасно видны обороняющиеся по ту сторону земляных валов. Груды земли находились в тени, а позади позиций Небо установил брезент, натянутый на деревянную раму, чтобы его люди не вырисовывались силуэтами на фоне свечения Купола. Зато в ясном небе сияла почти полная луна. Вертолет рекогносцировки, время от времени совершающий облеты плато, сейчас завис над северной оконечностью плато.
Узнав, что спецназ не просит и не хочет огневой поддержки, Датабл испытал безмерное облегчение. Единственное, в чем нуждались спецназовцы, чтобы полиция не допускала на плато никаких посторонних. Это поумерит прыть прессы.
Элизабет знала, что, когда дойдет до дела, все разыграется очень быстро. Она уже однажды наблюдала Гибсона в действии. Теперь же дожидалась только шифровки, сообщающей время штурма и излагающей специальные инструкции командира для нее. Она вполуха слушала какие-то необязательные разглагольствования Датабла, когда уловила гул какого-то нового летательного аппарата.
Звук отличался от рокота винтов «Черных соколов».
Странно. В небе над гребнем не должно быть никого, кроме блюстителей порядка.
С юга приближался серый моторно-винтовой самолет. В бинокль Элизабет разглядела на нем опознавательные знаки армии США.
– Какого черта?! – буркнула она себе под нос и переключила рацию на частоту вертолета. – Стрела-один, я Черепаха. У нас непрошеные гости.
– Вижу, – послышалось в ответ.
– Велите ему убираться.
– Черепаха, я вызываю его уже добрую минуту. Не отвечает.
Идущий на бреющем полете самолет быстро приближался.
– Жду указаний, Черепаха.
«Черный сокол» не отставал от самолета, держась футов на тысячу повыше.
– Черепаха, это старый «Мститель», – доложили с вертолета. – Истребитель времен второй мировой. – Еще пауза. – Не отвечает.
– Кто это? – спросила Сильвера. – Есть у него номер?
Вертолетчик продиктовал хвостовой номер, и Датабл записал его.
– Сейчас, минуточку. – Он передал номер водителю одной из патрульных машин.
«Мститель» начал заход на посадку.
– Стрела-один, – вышел в эфир Гибсон, – дайте предупредительный выстрел.
«Черный сокол» выпустил ракету, прочертившую темноту ярким факелом прямо перед антикварным самолетом, в поле зрения пилота. «Мститель» слегка завилял, но остался на прежнем курсе.
– Самолет принадлежит некоему Тому Ласкеру, – сообщил Датабл. – Приписан к Форт-Мокси.
– Ласкер? – переспросила Элизабет. – Да я же его знаю! Это тот, с яхтой.
В этот миг «Мститель» с ревом пронесся над окопами, потеряв что-то по пути, и тут же заложил крутой вираж, с набором высоты уходя на запад.
– Стрела-один, прекратить преследование. – Она повернулась к Датаблу. – Пусть его кто-нибудь встретит на посадочной площадке. По-моему, нам следует порасспросить его кое о чем.
– Он что-то сбросил, – сказал один из полицейских.
Элизабет направила бинокль в сторону раскопа:
– Черепаха, я Стрела-один. Индейцы выбрались из своей норы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
На этом разговор закончился. Макс записал номер и вручил его Адаму. Даже не взглянув на листок, Адам порвал его на мелкие клочки, распахнул дверь и пустил их по ветру. И только тут до Макса дошло, что единственным человеком, подумавшим, будто Макс Коллингвуд собирается остаться с сиу, был президент Соединенных Штатов.
* * *
Белый фургон новостей «Лесли в десять» катил по прерии на восток, в сторону гребня Джонсона. Кэрол была вне себя от волнения, вновь и вновь проигрывая в уме интервью и наслаждаясь драматическим эффектом. «Она останется рядом с братьями, чтобы отстоять свою землю». А потом, в конце, свою финальную реплику: «Репортаж Кэрол Дженсен из резервации сиу у Дьявольского озера, специально для новостей Эн-би-си».
И это еще не все. Сюда направляется Роберт Бейзелл, но до его приезда она остается единственным репортером, находящимся на переднем крае. В душе Кэрол надеялась, что самолет Бейзелла где-нибудь застрянет.
Откинувшись на спинку сиденья, Кэрол позволила своему безмерному восторгу на миг захлестнуть ее.
Они проехали через плоскогорье Пембина и снова повернули на север по шоссе №32. Через некоторое время небо впереди озарилось изумрудным сиянием.
Полицейские направляли все машины в объезд. Кэрол показала свои документы, и ей позволили проехать. Впереди, у въезда на дорогу к гребню, мерцали мигалки, и на шоссе падал голубоватый свет софитов. По обе стороны от двухполосной дороги на склоне стояли легковые машины и фургоны. Чанг выключил двигатель и затормозил возле фургона Эн-би-си.
У въезда на дорогу собралась целая толпа журналистов. В центре их внимания пребывал старенький потрепанный «форд». Кэрол узнала Ходока тотчас же. Выбравшись из машины, он беседовал с помощником шерифа. Остальные полицейские без особого успеха пытались держать журналистов подальше от них.
– Хватай камеру, Чанг, – распорядилась она, набирая номер студии на своем сотовом телефоне.
– Кэрол? – тотчас же отозвался режиссер. – Я как раз собирался тебе звонить.
– Мы на месте.
– Хорошо. Ходок только что спустился с горки. Си-эн-эн и Эй-би-си уже включились. Очевидно, он собирается сделать заявление.
Кэрол уже успела выйти из машины и приближалась к месту действий. Чанг подошел с другой стороны, вскидывая камеру на плечо.
– Даем заставку, – сообщили из студии. – Включаем вас через двадцать секунд.
– Сукин сын. – Кэрол бросила короткий взгляд на спутника. – Чанг, ты готов?
Они вклинились в группу журналистов, прокладывая себе путь локтями и боками, пока не смогли пробраться поближе. Ходок казался совсем старым и надломленным. Обеспокоенные суматохой полицейские уже начали терять выдержку. Женщина с бляхой судебного исполнителя на груди оживленно обсуждала что-то с шефом полиции Датаблом. Кэрол всегда хорошо читала по губам и разобрала достаточно, чтобы понять: женщина уговаривает шефа позволить, чтобы что-то произошло.
Репортеры пробивались вперед. Вся сцена была залита ослепительным светом, позади на снегу лежали угольно-черные тени.
Помощник шерифа заметил знак, поданный Датаблом, и сдал назад. Тотчас же в сторону «форда» протянулось несколько рук с микрофонами. Как индейцы относятся к изгнанию? Окажут ли сиу сопротивление? Прячут ли сиу что-нибудь? Правду ли говорят о Пришельце?
– Нет, мы ничего не прячем, – отозвался Ходок и взобрался на склон, чтобы его увидели все. – Меня зовут Джеймс Ходок. Я губернатор и председатель совета племени.
– Так что же тут за бешеная секретность? – крикнул кто-то.
– Нет никакой секретности, – озадаченно поглядел на журналистов Ходок. – Мы охотно делились девственным миром со всеми, кто приходил взглянуть. Но Купол находится на нашей земле.
Репортеры притихли.
– Быть может, – продолжал Ходок, – через этот гребень проходит дорога к звездам. Кое-кого тревожат сделанные тут открытия. Пожалуй, даже пугают. А нам хорошо известно, что, когда приходят перемены, никто не цепляется за старое с такой отчаянной решимостью, как власть предержащие. Они знают, что перемены неизбежны, но если смогут, будут выдавать новое строго отмеренными порциями, будто корм для кур.
Ваше правительство сказало нам, что мы должны уйти. Если мы не подчинимся, нас изгонят силой. А тем, у кого достанет безрассудства остаться на собственной земле, грозят тюрьмой. Или чем-нибудь похуже. И я хочу спросить вас: если эти люди могут захватить нашу землю, потому что они напуганы, чья же земля гарантирована от их посягательств? Если они готовы выхватить у нас наше будущее, то чье же будущее гарантировано от их посягательств?
(Голос режиссера: «Гениально, Кэрол! Он просто великолепен! Попытайся взять у него эксклюзивное интервью, когда все будет кончено».)
– Уже не в первый раз нас заставляют защищать свою землю ценой крови. Но я обращаюсь прямо к президенту Соединенных Штатов. – Чанг сделал наезд до крупного плана. – Господин президент, только вы располагаете властью, необходимой, чтобы положить конец происходящему. Люди, которые погибнут сегодня ночью – и по ту, и по другую сторону, – невинны. Кроме того, они идеалисты, иначе им не пришлось бы сегодня противостоять друг другу. Они – лучшие среди нас, они готовы пожертвовать собой ради того, что им диктуют старейшины. Положите этому конец, пока еще можно!
* * *
Пропуск Тома Ласкера ничуть не помог ему у заграждения – его просто-напросто завернули, не дав никаких объяснений. Он тут же схватился за сотовый телефон, чтобы позвонить Максу, но в трубке раздавались лишь частые двухтональные гудки, обычно указывающие, что линия отключена.
Том слушал все репортажи с места событий и знал, что объявлен ультиматум. Однако только сейчас до него дошло, что дело идет к стрельбе и могут быть жертвы.
Он колебался, не зная, что предпринять, понимая, что надо с кем-нибудь поговорить, но не представлял, кто же тут может помочь. Позвонив Джинни, он рассказал ей о происходящем.
– Поезжай домой, – попросила она. – Не впутывайся в это.
А через минуту она сама перезвонила мужу:
– Кто-то из резервации пытается переговорить с тобой. – Она продиктовала номер и добавила: – Будь осторожен.
Трубку снял Уильям Ястреб.
– Том, – сказал он, – нам нужно как-нибудь передать весточку губернатору.
* * *
Эйприл охватило необычайное спокойствие. Максу оставалось только гадать, из-за чего – то ли она в нем разочаровалась, то ли просто напугана. Они вернулись в административный блок и сидели в мрачном молчании. Во всяком случае, в такой гнетущей атмосфере Макс не мог признаться, что у него на душе. И это причиняло ему невыносимую муку.
– Эйприл, – промолвил он, – а ты уверена, что хочешь остаться?
Она подняла глаза. Ей потребовалась добрая секунда, чтобы сосредоточиться.
– Да. Я полностью разделяю чувства Адама. Я не могу уйти отсюда и позволить им все захватить.
– Ага. Ладно. – Макс встал. – Ну, тогда я поехал.
– Удачи тебе, – кивнула она.
31
Не пристало человеку зажмуривать глаза, когда в него целятся.
Монтень. «О стойкости»
Как только стало окончательно ясно, что сиу не пойдут на попятную, Элизабет Сильвера начала прослушивать телефонные переговоры. Ей было известно о вопросе Ходока Адаму: «Насколько далеко вы готовы зайти?» и об ответе на него. Кроме того, из его разговора с Уолтером Асквитом, писателем, лауреатом Пулитцеровской премии, она заключила, что Ходок планирует устроить что-то вроде демонстрации с привлечением сторонних лиц. Более конкретной информацией она не располагала. Она прослушивала и все другие разговоры, пока не отключили связь, – краткие беседы, во время которых индейцы уверяли свои семьи, что с ними ничего дурного не случится, но они отстоят то, что принадлежит им по праву, – и прикидывала, догадываются ли они о прослушивании, и не предназначаются ли эти реплики специально для ее ушей? Наконец, она выслушала разговор Макса с президентом. Отказ Макса занять определенную позицию возмутил ее и одновременно убедил, что придется применить силу. Если бы сиу были намерены пойти на переговоры, то время для этого у них было.
Вообще-то Сильверу это поручение не привело в восторг, и дело вовсе не в моральных или политических предубеждениях. Но ситуация сложилась взрывоопасная, сулящая только изрядный профессиональный риск и не приносящая никакой выгоды. Если Элизабет справится как надо, ей придется передать дело в руки спецназа, которому и достанется вся слава. А если хоть на чем-нибудь проколется, это будет стоить ей карьеры.
Официально она передала операцию спецназу еще под вечер. Командир группы Гораций Гибсон приехал на место, чтобы лично позаботиться обо всем. Учитывая, какую вокруг этого Купола подняли шумиху, меньшего Сильвера и не ожидала. Она уже однажды встречалась с Гибсоном и осталась не в восторге от него – слишком уж много бравады. Гибсон ценил собственную персону чересчур высоко и не делал секрета из своего убеждения, что на его людях свет клином сошелся, что они – элита организации. Рядом с ним Элизабет чувствовала себя невежественной крестьянкой.
Но в этот раз она ощутила чуть ли не жалость к нему, зная о полученных им инструкциях: захватить Купол быстро, чтобы избежать излишней шумихи в прессе, сделать это без потерь и по возможности не причинив вреда никому из индейцев.
Что ж, ни пуха ни пера.
Она знала Горация достаточно хорошо, чтобы заключить, что индейцам лучше бы ему не попадаться.
* * *
Спецвыпуск новостей Эн-би-си, интервью Тома Брокау с министром юстиции Кристианом Полком.
Брокау: Мистер Полк, мы только что посмотрели обращение Джеймса Уолкера, призывающее к предотвращению кровопролития и подкрепленное обвинением в адрес правительства в попытке похитить землю, принадлежащую индейцам-сиу. Чем вы можете ответить на все это?
Полк: Том, мы настроены по отношению к губернатору Ходоку и сиу весьма благожелательно. Мне бы хотелось подчеркнуть, что предпринятые нами шаги отвечают, по нашему глубокому убеждению, всеобщим интересам. Позвольте еще раз повторить, что мы вовсе не отнимаем землю, а лишь просим передать ее под наш присмотр.
Брокау: А что именно подразумевается под присмотром, мистер Полк? Кто будет на самом деле контролировать использование Купола?
Полк: Разумеется, сиу! Единственное, зачем потребовалось наше присутствие, – это чтобы обеспечить... Послушайте, Том, эта ситуация не знает аналогов в мировой практике. Долг обязывает нас принять все необходимые меры безопасности. Мы ведь даже не представляем, с чем имеем дело, и американский народ нас не поддержит, если мы пренебрежем обязанностями и пустим дело на самотек. Это просто вполне благоразумный шаг.
Брокау: А не можете ли чуть более конкретно указать, какие опасности вас тревожат?
Полк: Во-первых, мы хотим восстановить спокойствие. Ходят слухи, что через Купол к нам пробралось нечто...
Брокау: Но вы-то не верите подобным слухам, не так ли?
Полк: Нет, лично я не верю. Но речь идет не обо мне. Верят очень многие, и мы должны успокоить их.
Брокау: Значит, вы решили силой отобрать землю сиу только потому, что у некоторых жителей Северной Дакоты пошаливают нервишки?
Полк: Имеются и другие факторы. Нам не известно, какие еще опасности могут там таиться – например, инфекционные заболевания. Вот что нас заботит в первую очередь. Мы обязаны взять эти ворота под контроль.
Брокау: Судя по всему, сиу не собираются подчиняться решению суда.
Полк: Боюсь, такой возможности у них нет.
Брокау: Быть может, у вас и есть основания для страха, потому что на сей раз козыри на руках у сиу. Мистер Полк, а готовы ли вы применить силу?
Полк: Уверен, что до этого не дойдет.
Брокау: И все-таки – примените ли вы силу, если будете вынуждены?
Полк: Мы абсолютно уверены, что этот вопрос можно решить мирным путем.
Брокау: Спасибо, сэр.
Полк: Это вам спасибо, Том.
* * *
Сидя на временном командном пункте на вершине холма в паре миль к северу от гребня Джонсона, Гораций Гибсон просматривал последнюю партию фотоснимков района операции и уточненный прогноз погоды. Он тщательно изучил досье Адама Небо и потому не надеялся отыскать в обороне ошибки или слабые места. Да вдобавок пребывал в полнейшей неизвестности о том, какое оружие Небо может пустить в ход.
Сиу окопаются, пользуясь земляными валами в качестве укрытия.
Гибсон предпочел бы начать атаку черными дымовыми шашками, вслед за которыми тут же забросать индейцев светошумовыми гранатами. Сначала ослепить их, потом порядком тряхнуть и десантироваться с вертолетов, пока они не перегруппировались. Однако скорость ветра над плато составляет сорок миль в час, и ожидается, что ночью он усилится. Так что никакой дым скрыть атакующих не в силах. Маневренность вертолетов при такой силе ветра тоже оставляет желать лучшего, но это не так страшно.
Будь его воля, Гораций просто изолировал бы периметр и ждал бы, когда осажденные выйдут. Но Белый дом наверняка будет торопить события, тут уж и сомневаться нечего. Давайте, мол, кончайте с этим!
Район действий Горацию тоже не понравился – на подступах к окопам ни единого укрытия, только голая, более или менее ровная площадка. Полностью простреливаемая зона.
Наиболее практичной стратегией было бы обстреливать валы с «Черных соколов», чтобы загнать обороняющихся на дно окопов – или хотя бы вызвать замешательство, чтобы прикрыть высадку.
* * *
Элизабет Сильвера вместе с шефом полиции Датаблом и полудюжиной полицейских, вооруженных винтовками, заняла позицию на плато в четверти мили западнее подъездной дороги. Если индейцам вздумается стрелять, позиция у них как на ладони, но зато с нее прекрасно видны обороняющиеся по ту сторону земляных валов. Груды земли находились в тени, а позади позиций Небо установил брезент, натянутый на деревянную раму, чтобы его люди не вырисовывались силуэтами на фоне свечения Купола. Зато в ясном небе сияла почти полная луна. Вертолет рекогносцировки, время от времени совершающий облеты плато, сейчас завис над северной оконечностью плато.
Узнав, что спецназ не просит и не хочет огневой поддержки, Датабл испытал безмерное облегчение. Единственное, в чем нуждались спецназовцы, чтобы полиция не допускала на плато никаких посторонних. Это поумерит прыть прессы.
Элизабет знала, что, когда дойдет до дела, все разыграется очень быстро. Она уже однажды наблюдала Гибсона в действии. Теперь же дожидалась только шифровки, сообщающей время штурма и излагающей специальные инструкции командира для нее. Она вполуха слушала какие-то необязательные разглагольствования Датабла, когда уловила гул какого-то нового летательного аппарата.
Звук отличался от рокота винтов «Черных соколов».
Странно. В небе над гребнем не должно быть никого, кроме блюстителей порядка.
С юга приближался серый моторно-винтовой самолет. В бинокль Элизабет разглядела на нем опознавательные знаки армии США.
– Какого черта?! – буркнула она себе под нос и переключила рацию на частоту вертолета. – Стрела-один, я Черепаха. У нас непрошеные гости.
– Вижу, – послышалось в ответ.
– Велите ему убираться.
– Черепаха, я вызываю его уже добрую минуту. Не отвечает.
Идущий на бреющем полете самолет быстро приближался.
– Жду указаний, Черепаха.
«Черный сокол» не отставал от самолета, держась футов на тысячу повыше.
– Черепаха, это старый «Мститель», – доложили с вертолета. – Истребитель времен второй мировой. – Еще пауза. – Не отвечает.
– Кто это? – спросила Сильвера. – Есть у него номер?
Вертолетчик продиктовал хвостовой номер, и Датабл записал его.
– Сейчас, минуточку. – Он передал номер водителю одной из патрульных машин.
«Мститель» начал заход на посадку.
– Стрела-один, – вышел в эфир Гибсон, – дайте предупредительный выстрел.
«Черный сокол» выпустил ракету, прочертившую темноту ярким факелом прямо перед антикварным самолетом, в поле зрения пилота. «Мститель» слегка завилял, но остался на прежнем курсе.
– Самолет принадлежит некоему Тому Ласкеру, – сообщил Датабл. – Приписан к Форт-Мокси.
– Ласкер? – переспросила Элизабет. – Да я же его знаю! Это тот, с яхтой.
В этот миг «Мститель» с ревом пронесся над окопами, потеряв что-то по пути, и тут же заложил крутой вираж, с набором высоты уходя на запад.
– Стрела-один, прекратить преследование. – Она повернулась к Датаблу. – Пусть его кто-нибудь встретит на посадочной площадке. По-моему, нам следует порасспросить его кое о чем.
– Он что-то сбросил, – сказал один из полицейских.
Элизабет направила бинокль в сторону раскопа:
– Черепаха, я Стрела-один. Индейцы выбрались из своей норы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39