Может быть, в конце концов все образуется.
– …так что, я сказала Конраду: если ты собираешься вести себя как республиканец, то, по крайней мере, не одевайся как демократ, – продолжала Ханна. – Папочка, видел бы ты, как он одевается – просто непристойно. Ну кто носит клетчатые носки в средней школе? Даже если он и президент дискуссионной группы.
– Дело даже не в его одежде, мы уже установили, что… – Джек встретился глазами с Грейс. – Итак, что же в этом парне такого, что ты так сходишь по нему с ума?
– Папа! – покраснев от возмущения, Ханна повела выразительными глазами.
– Вы, мужчины, совсем лишены воображения, – сказала Грейс, почувствовав в этот момент солидарность с Ханной. – Все вы считаете, что если женщина обращает внимание на то, как вы выглядите или как одеваетесь, то она непременно по уши влюблена в вас.
Джек улыбнулся ей.
– О? Так что же вас тогда притягивает?
– Мужчина, который умеет готовить, – ответила она со смехом.
Джек довольно рассмеялся, поднимая бокал.
– На этой ноте мне бы хотелось предложить тост… за нашу хозяйку. И ее незабываемое угощение.
Грейс внутренне съежилась, борясь с искушением проговориться. Она заметила, что Ханна присоединилась к тосту. Она потягивала вино, а потом, к удивлению Грейс, взяла бутылку и налила вина в пустой стакан для воды Криса, заполнив его примерно на четверть. Крис взглянул на нее с удивлением. Естественно, он никак не мог ожидать, что его примут за равного, но был польщен. У Грейс, растроганной этим неожиданно заботливым жестом Ханны, промелькнула мысль о том, что, возможно, Ханна и к ней станет относиться с большей теплотой.
– Налить тебе еще вина, Бен? – повернулся Джек к сыну, сидящему от него слева, между Крисом и Грейс.
– Спасибо, папа, не надо. Я ведь за рулем, ты не забыл?
Грейс посмотрела на высокого, необыкновенно красивого молодого человека, сидящего рядом с ней. У него и в самом деле есть внешнее сходство с отцом, но главное – не в том. Невозможно поверить, что такой энергичный и пышущий молодым задором человек, как Джек, является отцом почти тридцатилетнего сына, который всего на семь лет моложе нее. И не важно, что Джек женился молодым, еще в колледже, и что к тому времени, когда он стал редактором в «Кэдогэне», его сын уже ходил в детский сад. Когда она смотрела на Бена, который шел по стопам отца и сейчас сам занялся издательской деятельностью в «Кэдогэне», арифметические подсчеты теряли свой смысл.
Бен – одного роста с Джеком, с такими же, как и у отца, темно-каштановыми вьющимися волосами, только они длиннее и слегка касаются воротника его темно-синего блейзера. Однако черты его лица отличаются большей утонченностью – высокий лоб, заостренный нос и словно вылепленный рот аристократа девятнадцатого века. Грейс представила себе, как слабеют колени у его незамужних помощниц от одного теплого взгляда синевато-зеленых глаз. Удивительно, что у Бена до сих пор нет подружки.
– Бен чокнулся, – заметила Ханна, не обращаясь ни к кому конкретно. – Он оставляет свою дурацкую машину на улице, и его нисколько не заботит, что с ней случится.
Бен рассмеялся звучным теплым смехом.
– Если ее украдут, – возразил он, – то страховка, которую я получу, с лихвой возместит мне потерю. А если какой-нибудь придурок на стоянке помнет ее, то ему придется заплатить.
– Значит, только ради этого я посылал тебя в колледж? – рассмеялся Джек.
– Мне вспоминается моя первая машина, которую я получила в семнадцатилетнем возрасте, – улыбнулась Грейс. – Это было…
– Кстати, о колледже, – прервала ее Ханна. – Я советовалась со своим консультантом, и он думает, что я должна непременно подумать о колледже университета в Беркли. Папа, что ты думаешь по этому поводу?
Грейс взглянула на Джека – интересно, понял ли он, что Ханна опять отодвинула ее, демонстрируя всем, что главную роль в жизни отца играет именно она – и никто другой? Она вспомнила, как Ханна всегда торопится сесть рядом с Джеком на переднее сидение «вольво», куда бы они ни ехали, оставляя возможность Доброй Старой Грейс занять место на заднем сиденье и при этом довольно улыбаться, словно она случайный попутчик, которому очень повезло, что он вообще поймал машину и едет бесплатно. Казалось, что Джек никогда не замечал этого.
– Беркли – хорошая школа, – произнес он. – Но не хуже и Колумбия или Джорджтаун, к тому же до них ближе, черт возьми. Продолжай писать сочинения, как ты уже однажды написала о докторе Фристоуне, и тогда ты сможешь сделать свой выбор.
Грейс увидела, как Ханна метнула виноватый взгляд в ее сторону, словно ожидая, что Грейс напомнит о том, что именно она устроила эту встречу с Ласло Фристоуном, у которого сама Грейс три года тому назад брала интервью для журнала «Нью-Йоркер», чтобы написать его краткий биографический очерк.
– Эй, Крис, надеюсь, в школе тебе еще не начали забивать голову дурацкими мыслями о колледже? – поторопился вмешаться в разговор Джек.
– Я еще только в восьмом классе.
Крис поднял голову от тарелки и наградил Джека таким взглядом, который остановил бы и носорога в самый разгар атаки. Грейс знала наверняка, что Джек только попытался вовлечь его в разговор, и почувствовала, что сгорает от стыда из-за грубости Криса.
– Папа, а ты помнишь, как мы ездили в Вейл кататься на лыжах, когда я училась в восьмом классе? – заговорила Ханна. – Я подумала, а не поехать ли нам опять туда всем вместе на Рождественские каникулы? Как в старые времена… за исключением мамы.
Она весело обвела взглядом всех собравшихся, словно ожидая, что они воспримут ее предложение с большим энтузиазмом.
Грейс сосредоточила свое внимание на том, чтобы наколоть вилкой особенно скользкий кусочек помидора.
Краешком глаза она поймала взгляд Джека, в котором промелькнуло желание защитить ее, и она подумала: "Нет. Ничего не говори. Пожалуйста. Пусть все идет своим чередом".
– А мне хотелось бы, чтобы все мы вместе поехали куда-нибудь отдыхать на праздники, – мягко сказал Джек. – При условии, что у тебя нет других планов, Бен. Вокруг нашего домика все занесет снегом. Как вам эта идея? Грейс? Крис?
В тот момент Грейс словно обдало холодом, как будто температура в комнате упала градусов на десять. За столом воцарилась ледяная тишина.
Когда атмосфера стала невыносимой, Грейс беззаботно произнесла:
– Да я, в общем-то, едва стою на лыжах. Много лет назад, когда Крис был совсем маленьким, я пыталась научиться, но оказалось, что я в этом деле абсолютно безнадежна.
– А может быть, вами занимался не тот тренер, – доброжелательно поддержал ее Бен.
Грейс пришлось опустить глаза, чтобы он не заметил признательности, которая разлилась по ее лицу.
– О, Боже, папа! – сказала Ханна, презрительно надувая губы. – Иногда ты такой недогадливый. Ты что, не уловил?
– Чего я не уловил?
– Рождество! Мы же говорим о Рождестве. Ну ты же знаешь, когда звенят колокольчики и приходит Санта-Клаус. – Ханна повернулась к Грейс и мягким, извиняющимся тоном объяснила: – Мы ведь не отмечаем Рождество, но папа иногда забывает, что не все люди – евреи.
В эту игру играют вдвоем, подумала Грейс и азартно сделала свой ход.
– В моей семье Рождество не означало только звенящие колокольчики и Санта-Клауса. Моя мама каждый раз возглавляла кампанию по сбору еды и одежды для бедных.
Теперь наступила очередь Ханны испытать неловкость. Отчетливо осознав, что ее опередили, она потупила глаза.
– Отец хочет, чтобы я провел Рождество с ним в Мэйконе, – выпалил Крис. Он с безразличным выражением лица обратился к отражению Грейс в темном окне за ее спиной. – Это так, чтобы вы знали.
"И ты, Брут?" Теперь, когда она могла бы рассчитывать на поддержку Криса, он предпочел огорошить ее. Но самое плохое в этом, что она не смела подать и вида, не имела права. Только не в присутствии Ханны.
– Кто-нибудь хочет кофе? – спросила, она изо всех сил стараясь казаться веселой, чувствуя себя актрисой рекламного ролика кофе «Фолджерс». Она поднялась и стала убирать тарелки. – Я надеюсь, что у вас осталось место для сладкого, потому что у меня самый изысканный шоколадный десерт, и я даже мысли не допускаю, что у кого-нибудь на тарелке останется недоеденный кусочек.
– Я помогу тебе.
Джек встал и проворно собрал тарелки, столовое серебро и рюмки.
После того, как на столе появились кофе и десерт, она немного расслабилась. Ханна с явным удовольствием поглощала торт, который Грейс купила в кафе «Бонди». Крис приступил ко второму куску. Бен рассказывал отцу о большом количестве повторных заказов, которые издательство получило на одну из книг, – книгу воспоминаний Уилла Хэрригэна о годах его работы диктором новостей одной из телекомпаний.
Стоило Грейс подумать, что все опасности уже позади, как Ханна вдруг объявила:
– Папочка, мне нехорошо.
– В чем дело, тыквочка? – Джек, озабоченно наморщив лоб, протянул к ней через стол руку и положил свою ладонь поверх ее. – Что-то ты немного позеленела.
Грейс тоже заметила это. Обычно белоснежная кожа Ханны вдруг приобрела серовато-зеленый оттенок, и на ее лбу и верхней губе выступили капельки пота. Наверняка очередная уловка Ханны, подумала она, но тут же ей стало стыдно.
Она поднялась и подошла к Ханне, которая сложила крест-накрест руки на груди и плотно их прижала к себе.
– О, моя дорогая… могу я что-нибудь сделать для тебя? Может быть, дать аспирин или воды?
Ханна так энергично затрясла головой, что ее волосы, собранные в хвост, взлетели кверху, хлестнув по запястью руки Грейс.
– Мой… желудок… О, Боже… Ох, меня сейчас стошнит!
Джек помог дочери подняться и проводил ее по коридору до ванной комнаты. Мгновение спустя он вернулся. Он выглядел озабоченным и немного беспомощным.
– Должно быть, она съела что-то не то, – сказал он. – У нее почти на все аллергия. Но как только я отвезу ее домой, у нее все пройдет.
– Послушай, папа, тебе не стоит оставлять Грейс, – сказал Бен. – Я завезу Ханну по дороге домой.
– Если ты действительно…
– Папа, я же сказал, я о ней позабочусь.
На мгновение что-то жесткое и колючее промелькнуло в лице Бена, так похожего на мужскую модель Ральфа Лоурена. И Грейс заметила это.
Несколько минут спустя появилась Ханна – бледная и слегка дрожащая, но спокойная.
– Я провожу вас обоих до машины, – сказал Джек, крепко прижимая ее к себе, а она сразу же спрятала лицо в мягких складках его свитера.
– Ты просто хочешь убедиться, что она по-прежнему на месте! – рассмеялся Бен. – Грейс, простите, мы бездельничали и не смогли вам помочь убрать посуду. Ужин удался на славу. И мне нравится ваш дом. – Он хлопнул Криса по плечу. – Эй, друг, не останавливайся на достигнутом, продолжай попытки.
– У-гу… мммм, – пробормотал Крис, слегка подвинувшись, но по-прежнему стараясь держаться подальше от группы, собравшейся у двери.
– Теперь получше? – спросила Грейс Ханну, помогая ей надевать пальто. – Я не могу отделаться от чувства вины. Зря я подала торт, он слишком жирный, да еще после всего, что мы съели. Да еще и орехи…
– Вы сказали "орехи"?
Ханна резко повернулась и уставилась на нее, не успев вдеть вторую руку в рукав.
– Ну да, это как раз то, чем торт…
– О, Боже! У меня же аллергия на орехи. Я думала, вы знаете.
Наблюдая за Ханной, которая – такая маленькая и беззащитная – торопливо выходила из дверей ее дома, как бы зажатая между высокими фигурами отца и брата, Грейс внезапно ощутила острый укол вины, ведь наверняка Ханна или Джек предупреждали ее, а она забыла.
Она вдруг почувствовала, что устала и измучилась настолько, что ей безумно захотелось лечь. Горячая ванна и – в кровать. Когда Джек проводит детей и вернется, она его тоже отправит домой. Грязную посуду оставит до завтра. Все остальное тоже подождет до утра.
Крис, чувствуя ее настроение, безмолвно, словно хозяин похоронного бюро, шел сзади. Схватив куртку с вешалки в прихожей, выдержанной в стиле эпохи королевы Виктории, он в мгновение ока очутился у двери.
– Я буду у Скалли… – пробормотал он.
– Ты же только что пришел оттуда.
Для нее не имело значения, что его лучший друг живет этажом ниже, это был вопрос принципа. К тому же Скалли всего одиннадцать лет. Почему Крис не дружит с ровесниками?
– Это ведь ты мне сказала, что я должен вернуться к ужину, – напряженно, но с настойчивой терпеливостью напомнил он.
Грейс чувствовала себя настолько опустошенной, что, наблюдая за тем, как он уходит, понимала, что не в состоянии остановить или хотя бы выбранить сына.
Чувствуя безумный приступ головной боли, Грейс направилась в ванную комнату за аспирином и тут обнаружила, что стоит только подумать о том, что получила всего сполна, как происходит какая-нибудь новая неприятность.
На полу, словно послесловие к злополучному ужину, красовалась лужица рвоты.
Надев толстые резиновые перчатки, она опустилась на колени и, едва сдерживая слезы и тошноту, принялась отмывать пол. В этот момент вошел Джек. Несколько секунд он смотрел на нее, а потом поднял, поставив на ноги.
– Тебе не надо бы этого делать, – мягко сказал он. – Я сам уберу.
– А почему не я? – раздраженно бросила она. – Только потому, что она твоя дочь? Из-за того, что мы никогда не станем так близки, что будем одинаково нести ответственность за то, что происходит с твоими и моими детьми?..
Слезы жгли ей глаза.
– Нет, Грейс, дело совсем не в этом, – сказал он, и его рот, показавшийся ей странно уязвимым на энергичном и испещренном морщинками лице, растянулся в иронической полуулыбке. – Я просто подумал, что тебе сегодня и без того досталось от Ханны.
– Это оказалось совсем не так уж и страшно, – сказала она и вдруг поймала себя на том, что соглашается с ним. – Ну, хорошо… Хотя это и не было ложем из розовых лепестков.
– Но ты справилась с трудностями вполне профессионально.
Он положил большие руки ей на плечи, и его улыбка стала таять, уступая место извиняющемуся выражению лица, в котором читалось сожаление о случившемся.
– Джек, значит, все вот так и будет продолжаться? Грейс почувствовала легкую дрожь.
– Я люблю тебя, – сказал он серьезным тоном, – и не хочу ставить в трудное положение.
По всему было видно, что ему стало неловко и он избегал ее взгляда.
– Значит, на большее ты не готов?! – вспылила она. – Будем спать каждый в своей квартире? Время от времени станем устраивать семейные сборища только для того, чтобы организовать очередной сеанс мазохизма?
Он молчал, и только глаза отражали его смущение. Когда он заговорил, голос его прозвучал взвешенно и вдумчиво.
– Я бы очень хотел сказать то, что тебе хочется услышать. Но ты права, все еще больше усложняется из-за того, что ситуация зависит не только от нас двоих. Давай постепенно, шаг за шагом продвигаться вперед.
Джек страстно хотел предложить ей большее… Намного большее. Пойдет ли он на это и сможет ли он это сделать… Если бы не разница в их возрасте. Если бы их дети – Крис и Ханна – не сопротивлялись их союзу так яростно.
Несколько минут тому назад, ожидая внизу вместе с Ханной, когда Бен подгонит машину, Джек впервые заглянул или, точнее, впервые позволил себе заглянуть в темные глубины ее сознания, чтобы разобраться, почему дочь чувствует себя такой несчастной. Да, временами она ведет себя возмутительно. Да, она жестка и холодна к Грейс. Но за ее нарочитой грубостью скрывается маленькая девочка, которая чувствует себя одинокой и покинутой, не в силах удержаться от выпадов против человека, в котором видит причину своих невзгод.
На мгновение он прикрыл глаза и, словно заново просматривая видеозапись, еще и еще раз переживал сцену, когда они стояли с Ханной внизу.
– Не надо, папочка. Правда, со мной все в порядке.
Едва уловимым движением она отодвинулась, многозначительно отстраняясь и от него, и от неуклюжей попытки утешить ее.
Она не заплачет: он знал, что она такая же упрямая, как и он сам. Но если бы страдание имело свое лицо, то оно было бы таким, как у Ханны в этот момент. Он тосковал по прошлому, когда мог схватить ее в охапку и прижать к груди, оберегая от опасности. Теперь она стояла рядом – тростинка на ветру, готовая сломаться.
– Поправляйся, – пожелал он ей, когда она спустилась с обочины тротуара, направляясь к машине Бена.
Она лишь взглянула на него… Долгим взглядом через плечо, полоснувшим его по сердцу. Взглядом, который красноречиво сказал ему, что в этот момент ее состояние не имеет для нее никакого значения. И он понимал, что во всем этом неизбежно присутствует Грейс. Ибо его жизнь – это не яйцо, где можно отделить желток от белка. Он должен двигаться с большой осторожностью, прежде чем решиться на следующий серьезный шаг…
– Ох, Джек, не знаю, смогу ли я все выдержать, – вздохнула Грейс. – Ждать, мучиться в догадках. Я уже слишком стара, чтобы гнаться за журавлем в небе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– …так что, я сказала Конраду: если ты собираешься вести себя как республиканец, то, по крайней мере, не одевайся как демократ, – продолжала Ханна. – Папочка, видел бы ты, как он одевается – просто непристойно. Ну кто носит клетчатые носки в средней школе? Даже если он и президент дискуссионной группы.
– Дело даже не в его одежде, мы уже установили, что… – Джек встретился глазами с Грейс. – Итак, что же в этом парне такого, что ты так сходишь по нему с ума?
– Папа! – покраснев от возмущения, Ханна повела выразительными глазами.
– Вы, мужчины, совсем лишены воображения, – сказала Грейс, почувствовав в этот момент солидарность с Ханной. – Все вы считаете, что если женщина обращает внимание на то, как вы выглядите или как одеваетесь, то она непременно по уши влюблена в вас.
Джек улыбнулся ей.
– О? Так что же вас тогда притягивает?
– Мужчина, который умеет готовить, – ответила она со смехом.
Джек довольно рассмеялся, поднимая бокал.
– На этой ноте мне бы хотелось предложить тост… за нашу хозяйку. И ее незабываемое угощение.
Грейс внутренне съежилась, борясь с искушением проговориться. Она заметила, что Ханна присоединилась к тосту. Она потягивала вино, а потом, к удивлению Грейс, взяла бутылку и налила вина в пустой стакан для воды Криса, заполнив его примерно на четверть. Крис взглянул на нее с удивлением. Естественно, он никак не мог ожидать, что его примут за равного, но был польщен. У Грейс, растроганной этим неожиданно заботливым жестом Ханны, промелькнула мысль о том, что, возможно, Ханна и к ней станет относиться с большей теплотой.
– Налить тебе еще вина, Бен? – повернулся Джек к сыну, сидящему от него слева, между Крисом и Грейс.
– Спасибо, папа, не надо. Я ведь за рулем, ты не забыл?
Грейс посмотрела на высокого, необыкновенно красивого молодого человека, сидящего рядом с ней. У него и в самом деле есть внешнее сходство с отцом, но главное – не в том. Невозможно поверить, что такой энергичный и пышущий молодым задором человек, как Джек, является отцом почти тридцатилетнего сына, который всего на семь лет моложе нее. И не важно, что Джек женился молодым, еще в колледже, и что к тому времени, когда он стал редактором в «Кэдогэне», его сын уже ходил в детский сад. Когда она смотрела на Бена, который шел по стопам отца и сейчас сам занялся издательской деятельностью в «Кэдогэне», арифметические подсчеты теряли свой смысл.
Бен – одного роста с Джеком, с такими же, как и у отца, темно-каштановыми вьющимися волосами, только они длиннее и слегка касаются воротника его темно-синего блейзера. Однако черты его лица отличаются большей утонченностью – высокий лоб, заостренный нос и словно вылепленный рот аристократа девятнадцатого века. Грейс представила себе, как слабеют колени у его незамужних помощниц от одного теплого взгляда синевато-зеленых глаз. Удивительно, что у Бена до сих пор нет подружки.
– Бен чокнулся, – заметила Ханна, не обращаясь ни к кому конкретно. – Он оставляет свою дурацкую машину на улице, и его нисколько не заботит, что с ней случится.
Бен рассмеялся звучным теплым смехом.
– Если ее украдут, – возразил он, – то страховка, которую я получу, с лихвой возместит мне потерю. А если какой-нибудь придурок на стоянке помнет ее, то ему придется заплатить.
– Значит, только ради этого я посылал тебя в колледж? – рассмеялся Джек.
– Мне вспоминается моя первая машина, которую я получила в семнадцатилетнем возрасте, – улыбнулась Грейс. – Это было…
– Кстати, о колледже, – прервала ее Ханна. – Я советовалась со своим консультантом, и он думает, что я должна непременно подумать о колледже университета в Беркли. Папа, что ты думаешь по этому поводу?
Грейс взглянула на Джека – интересно, понял ли он, что Ханна опять отодвинула ее, демонстрируя всем, что главную роль в жизни отца играет именно она – и никто другой? Она вспомнила, как Ханна всегда торопится сесть рядом с Джеком на переднее сидение «вольво», куда бы они ни ехали, оставляя возможность Доброй Старой Грейс занять место на заднем сиденье и при этом довольно улыбаться, словно она случайный попутчик, которому очень повезло, что он вообще поймал машину и едет бесплатно. Казалось, что Джек никогда не замечал этого.
– Беркли – хорошая школа, – произнес он. – Но не хуже и Колумбия или Джорджтаун, к тому же до них ближе, черт возьми. Продолжай писать сочинения, как ты уже однажды написала о докторе Фристоуне, и тогда ты сможешь сделать свой выбор.
Грейс увидела, как Ханна метнула виноватый взгляд в ее сторону, словно ожидая, что Грейс напомнит о том, что именно она устроила эту встречу с Ласло Фристоуном, у которого сама Грейс три года тому назад брала интервью для журнала «Нью-Йоркер», чтобы написать его краткий биографический очерк.
– Эй, Крис, надеюсь, в школе тебе еще не начали забивать голову дурацкими мыслями о колледже? – поторопился вмешаться в разговор Джек.
– Я еще только в восьмом классе.
Крис поднял голову от тарелки и наградил Джека таким взглядом, который остановил бы и носорога в самый разгар атаки. Грейс знала наверняка, что Джек только попытался вовлечь его в разговор, и почувствовала, что сгорает от стыда из-за грубости Криса.
– Папа, а ты помнишь, как мы ездили в Вейл кататься на лыжах, когда я училась в восьмом классе? – заговорила Ханна. – Я подумала, а не поехать ли нам опять туда всем вместе на Рождественские каникулы? Как в старые времена… за исключением мамы.
Она весело обвела взглядом всех собравшихся, словно ожидая, что они воспримут ее предложение с большим энтузиазмом.
Грейс сосредоточила свое внимание на том, чтобы наколоть вилкой особенно скользкий кусочек помидора.
Краешком глаза она поймала взгляд Джека, в котором промелькнуло желание защитить ее, и она подумала: "Нет. Ничего не говори. Пожалуйста. Пусть все идет своим чередом".
– А мне хотелось бы, чтобы все мы вместе поехали куда-нибудь отдыхать на праздники, – мягко сказал Джек. – При условии, что у тебя нет других планов, Бен. Вокруг нашего домика все занесет снегом. Как вам эта идея? Грейс? Крис?
В тот момент Грейс словно обдало холодом, как будто температура в комнате упала градусов на десять. За столом воцарилась ледяная тишина.
Когда атмосфера стала невыносимой, Грейс беззаботно произнесла:
– Да я, в общем-то, едва стою на лыжах. Много лет назад, когда Крис был совсем маленьким, я пыталась научиться, но оказалось, что я в этом деле абсолютно безнадежна.
– А может быть, вами занимался не тот тренер, – доброжелательно поддержал ее Бен.
Грейс пришлось опустить глаза, чтобы он не заметил признательности, которая разлилась по ее лицу.
– О, Боже, папа! – сказала Ханна, презрительно надувая губы. – Иногда ты такой недогадливый. Ты что, не уловил?
– Чего я не уловил?
– Рождество! Мы же говорим о Рождестве. Ну ты же знаешь, когда звенят колокольчики и приходит Санта-Клаус. – Ханна повернулась к Грейс и мягким, извиняющимся тоном объяснила: – Мы ведь не отмечаем Рождество, но папа иногда забывает, что не все люди – евреи.
В эту игру играют вдвоем, подумала Грейс и азартно сделала свой ход.
– В моей семье Рождество не означало только звенящие колокольчики и Санта-Клауса. Моя мама каждый раз возглавляла кампанию по сбору еды и одежды для бедных.
Теперь наступила очередь Ханны испытать неловкость. Отчетливо осознав, что ее опередили, она потупила глаза.
– Отец хочет, чтобы я провел Рождество с ним в Мэйконе, – выпалил Крис. Он с безразличным выражением лица обратился к отражению Грейс в темном окне за ее спиной. – Это так, чтобы вы знали.
"И ты, Брут?" Теперь, когда она могла бы рассчитывать на поддержку Криса, он предпочел огорошить ее. Но самое плохое в этом, что она не смела подать и вида, не имела права. Только не в присутствии Ханны.
– Кто-нибудь хочет кофе? – спросила, она изо всех сил стараясь казаться веселой, чувствуя себя актрисой рекламного ролика кофе «Фолджерс». Она поднялась и стала убирать тарелки. – Я надеюсь, что у вас осталось место для сладкого, потому что у меня самый изысканный шоколадный десерт, и я даже мысли не допускаю, что у кого-нибудь на тарелке останется недоеденный кусочек.
– Я помогу тебе.
Джек встал и проворно собрал тарелки, столовое серебро и рюмки.
После того, как на столе появились кофе и десерт, она немного расслабилась. Ханна с явным удовольствием поглощала торт, который Грейс купила в кафе «Бонди». Крис приступил ко второму куску. Бен рассказывал отцу о большом количестве повторных заказов, которые издательство получило на одну из книг, – книгу воспоминаний Уилла Хэрригэна о годах его работы диктором новостей одной из телекомпаний.
Стоило Грейс подумать, что все опасности уже позади, как Ханна вдруг объявила:
– Папочка, мне нехорошо.
– В чем дело, тыквочка? – Джек, озабоченно наморщив лоб, протянул к ней через стол руку и положил свою ладонь поверх ее. – Что-то ты немного позеленела.
Грейс тоже заметила это. Обычно белоснежная кожа Ханны вдруг приобрела серовато-зеленый оттенок, и на ее лбу и верхней губе выступили капельки пота. Наверняка очередная уловка Ханны, подумала она, но тут же ей стало стыдно.
Она поднялась и подошла к Ханне, которая сложила крест-накрест руки на груди и плотно их прижала к себе.
– О, моя дорогая… могу я что-нибудь сделать для тебя? Может быть, дать аспирин или воды?
Ханна так энергично затрясла головой, что ее волосы, собранные в хвост, взлетели кверху, хлестнув по запястью руки Грейс.
– Мой… желудок… О, Боже… Ох, меня сейчас стошнит!
Джек помог дочери подняться и проводил ее по коридору до ванной комнаты. Мгновение спустя он вернулся. Он выглядел озабоченным и немного беспомощным.
– Должно быть, она съела что-то не то, – сказал он. – У нее почти на все аллергия. Но как только я отвезу ее домой, у нее все пройдет.
– Послушай, папа, тебе не стоит оставлять Грейс, – сказал Бен. – Я завезу Ханну по дороге домой.
– Если ты действительно…
– Папа, я же сказал, я о ней позабочусь.
На мгновение что-то жесткое и колючее промелькнуло в лице Бена, так похожего на мужскую модель Ральфа Лоурена. И Грейс заметила это.
Несколько минут спустя появилась Ханна – бледная и слегка дрожащая, но спокойная.
– Я провожу вас обоих до машины, – сказал Джек, крепко прижимая ее к себе, а она сразу же спрятала лицо в мягких складках его свитера.
– Ты просто хочешь убедиться, что она по-прежнему на месте! – рассмеялся Бен. – Грейс, простите, мы бездельничали и не смогли вам помочь убрать посуду. Ужин удался на славу. И мне нравится ваш дом. – Он хлопнул Криса по плечу. – Эй, друг, не останавливайся на достигнутом, продолжай попытки.
– У-гу… мммм, – пробормотал Крис, слегка подвинувшись, но по-прежнему стараясь держаться подальше от группы, собравшейся у двери.
– Теперь получше? – спросила Грейс Ханну, помогая ей надевать пальто. – Я не могу отделаться от чувства вины. Зря я подала торт, он слишком жирный, да еще после всего, что мы съели. Да еще и орехи…
– Вы сказали "орехи"?
Ханна резко повернулась и уставилась на нее, не успев вдеть вторую руку в рукав.
– Ну да, это как раз то, чем торт…
– О, Боже! У меня же аллергия на орехи. Я думала, вы знаете.
Наблюдая за Ханной, которая – такая маленькая и беззащитная – торопливо выходила из дверей ее дома, как бы зажатая между высокими фигурами отца и брата, Грейс внезапно ощутила острый укол вины, ведь наверняка Ханна или Джек предупреждали ее, а она забыла.
Она вдруг почувствовала, что устала и измучилась настолько, что ей безумно захотелось лечь. Горячая ванна и – в кровать. Когда Джек проводит детей и вернется, она его тоже отправит домой. Грязную посуду оставит до завтра. Все остальное тоже подождет до утра.
Крис, чувствуя ее настроение, безмолвно, словно хозяин похоронного бюро, шел сзади. Схватив куртку с вешалки в прихожей, выдержанной в стиле эпохи королевы Виктории, он в мгновение ока очутился у двери.
– Я буду у Скалли… – пробормотал он.
– Ты же только что пришел оттуда.
Для нее не имело значения, что его лучший друг живет этажом ниже, это был вопрос принципа. К тому же Скалли всего одиннадцать лет. Почему Крис не дружит с ровесниками?
– Это ведь ты мне сказала, что я должен вернуться к ужину, – напряженно, но с настойчивой терпеливостью напомнил он.
Грейс чувствовала себя настолько опустошенной, что, наблюдая за тем, как он уходит, понимала, что не в состоянии остановить или хотя бы выбранить сына.
Чувствуя безумный приступ головной боли, Грейс направилась в ванную комнату за аспирином и тут обнаружила, что стоит только подумать о том, что получила всего сполна, как происходит какая-нибудь новая неприятность.
На полу, словно послесловие к злополучному ужину, красовалась лужица рвоты.
Надев толстые резиновые перчатки, она опустилась на колени и, едва сдерживая слезы и тошноту, принялась отмывать пол. В этот момент вошел Джек. Несколько секунд он смотрел на нее, а потом поднял, поставив на ноги.
– Тебе не надо бы этого делать, – мягко сказал он. – Я сам уберу.
– А почему не я? – раздраженно бросила она. – Только потому, что она твоя дочь? Из-за того, что мы никогда не станем так близки, что будем одинаково нести ответственность за то, что происходит с твоими и моими детьми?..
Слезы жгли ей глаза.
– Нет, Грейс, дело совсем не в этом, – сказал он, и его рот, показавшийся ей странно уязвимым на энергичном и испещренном морщинками лице, растянулся в иронической полуулыбке. – Я просто подумал, что тебе сегодня и без того досталось от Ханны.
– Это оказалось совсем не так уж и страшно, – сказала она и вдруг поймала себя на том, что соглашается с ним. – Ну, хорошо… Хотя это и не было ложем из розовых лепестков.
– Но ты справилась с трудностями вполне профессионально.
Он положил большие руки ей на плечи, и его улыбка стала таять, уступая место извиняющемуся выражению лица, в котором читалось сожаление о случившемся.
– Джек, значит, все вот так и будет продолжаться? Грейс почувствовала легкую дрожь.
– Я люблю тебя, – сказал он серьезным тоном, – и не хочу ставить в трудное положение.
По всему было видно, что ему стало неловко и он избегал ее взгляда.
– Значит, на большее ты не готов?! – вспылила она. – Будем спать каждый в своей квартире? Время от времени станем устраивать семейные сборища только для того, чтобы организовать очередной сеанс мазохизма?
Он молчал, и только глаза отражали его смущение. Когда он заговорил, голос его прозвучал взвешенно и вдумчиво.
– Я бы очень хотел сказать то, что тебе хочется услышать. Но ты права, все еще больше усложняется из-за того, что ситуация зависит не только от нас двоих. Давай постепенно, шаг за шагом продвигаться вперед.
Джек страстно хотел предложить ей большее… Намного большее. Пойдет ли он на это и сможет ли он это сделать… Если бы не разница в их возрасте. Если бы их дети – Крис и Ханна – не сопротивлялись их союзу так яростно.
Несколько минут тому назад, ожидая внизу вместе с Ханной, когда Бен подгонит машину, Джек впервые заглянул или, точнее, впервые позволил себе заглянуть в темные глубины ее сознания, чтобы разобраться, почему дочь чувствует себя такой несчастной. Да, временами она ведет себя возмутительно. Да, она жестка и холодна к Грейс. Но за ее нарочитой грубостью скрывается маленькая девочка, которая чувствует себя одинокой и покинутой, не в силах удержаться от выпадов против человека, в котором видит причину своих невзгод.
На мгновение он прикрыл глаза и, словно заново просматривая видеозапись, еще и еще раз переживал сцену, когда они стояли с Ханной внизу.
– Не надо, папочка. Правда, со мной все в порядке.
Едва уловимым движением она отодвинулась, многозначительно отстраняясь и от него, и от неуклюжей попытки утешить ее.
Она не заплачет: он знал, что она такая же упрямая, как и он сам. Но если бы страдание имело свое лицо, то оно было бы таким, как у Ханны в этот момент. Он тосковал по прошлому, когда мог схватить ее в охапку и прижать к груди, оберегая от опасности. Теперь она стояла рядом – тростинка на ветру, готовая сломаться.
– Поправляйся, – пожелал он ей, когда она спустилась с обочины тротуара, направляясь к машине Бена.
Она лишь взглянула на него… Долгим взглядом через плечо, полоснувшим его по сердцу. Взглядом, который красноречиво сказал ему, что в этот момент ее состояние не имеет для нее никакого значения. И он понимал, что во всем этом неизбежно присутствует Грейс. Ибо его жизнь – это не яйцо, где можно отделить желток от белка. Он должен двигаться с большой осторожностью, прежде чем решиться на следующий серьезный шаг…
– Ох, Джек, не знаю, смогу ли я все выдержать, – вздохнула Грейс. – Ждать, мучиться в догадках. Я уже слишком стара, чтобы гнаться за журавлем в небе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51