– Об амнезии, или потере памяти, как вы изволили выразиться, мне известно немногое…
– Ее могло спровоцировать падение с дерева?
– Вполне вероятно. Повреждение чувствительных волокон мозга может вызвать различные заболевания.
– Нет ли способа узнать, какие именно?
Либби подозрительно посмотрела на Фолка. На что он намекает?
– Вы имеете в виду тест? Боюсь, что нет.
– А лечение?
Она снова бросила взгляд на Фолка. Ее глаза сузились от гнева. Он ведет себя так, словно ее нет рядом.
– Никакого. Во всяком случае, я о нем не слышал. Если амнезия вызвана гематомой, то память вернется, как только опухоль рассосется. Но если задеты волокна, она не восстановится никогда.
– А если вернуться к дереву, с которого я упала? – вмешалась в разговор Либби. – Вдруг я там вспомню все, что случилось со мной?
Стейн приложил к губам палец и уставился на нее. Наконец он кивнул:
– Вполне вероятно. Знакомые места могут подстегнуть организм. Да, определенно да.
Как ей хотелось показать язык Фолку и крикнуть: что я вам говорила! Но девушка сдержалась и ограничилась усмешкой в надежде, что сумела выразить в ней все свои чувства.
Фолк не обратил внимания на ее триумф и уставился на доктора, который продолжил свои рассуждения:
– Ни о какой прогулке на остров, само собой разумеется, не может быть и речи, пока полковник не отменит запрет. Не представляю, как вы попали туда без официального разрешения.
Фолк бросил взгляд в ее сторону. Лицо его было спокойным, но Либби чувствовала, что в глубине души он радовался своей победе. Увы, Стейн в первую очередь был солдатом, а уж потом доктором.
Когда они вышли из госпиталя, полуденная жара уже спала и бледно-оранжевый солнечный диск завис над горизонтом. Либби и Фолк медленно шли по посыпанной ракушечным песком дорожке. Со стороны залива дул легкий ветерок, отгонявший москитов и других насекомых.
Они молчали. Каждый думал о своем. Либби ахнуть не успела, как впереди замаячил дом, в котором жил Фолк.
– Мы уже пришли?
Вопрос был риторическим, и Фолк, не удостоив ее ответом, взял девушку под руку, когда она ступила на крыльцо.
К их приходу Каролина приготовила лимонад.
– Садитесь и выпейте по стаканчику, – предложила она, вернее, приказала, судя по ее тону.
Они удобно устроились в плетеных креслах-качалках, стоявших по обе стороны от входной двери.
– Ну, как все прошло? – поинтересовалась Каролина, когда они отведали ее напиток.
Откинувшись в кресле, Фолк маленькими глотками пил лимонад. Либби отметила про себя, что с тех пор как они познакомились, он впервые позволил себе расслабиться. Она не могла оторвать глаз от его губ, припавших к стакану, и языка, которым он слизал несколько капель жидкости в уголках рта.
– Великолепно. Вы же знаете Ленгдона. Как я и предполагал, он поручил девушку моим заботам.
– Это хорошо, – заметила Каролина и кивнула Либби, словно пыталась убедить ее, что дело приняло благоприятный оборот.
– Он предложил отправить ее в прачечную к Сью. Но я не уверен, что она выдержит, принимая во внимание ее состояние, – продолжал Фолк ровным голосом. – Думаю, мы должны оставить ее в доме. Здесь условия лучше, прохладнее. Вы не против, Каро?
– Нет, конечно. Как можно больную девушку отправить в прачечную? О чем думал полковник, принимая такое решение?
– Она должна работать, – продолжал размышлять вслух Фолк. – Мисс Пфайфер, что вы умеете делать? Мне надо переубедить полковника.
Либби не слышала, о чем говорил Фолк с Каролиной. В мыслях она проигрывала заново события сегодняшнего утра. Что-то не давало ей покоя. Его слова заставили ее вздрогнуть, и она чуть не перевернула стакан. Либби стряхнула с руки капли лимонада и взглянула на капитана. Затем перевела взгляд на Каро, а потом снова на Фолка.
– Я могу помогать здесь, в доме, – сообщила она, сосредоточившись на том, что в данную минуту было самым важным.
Каролина застыла, и Либби увидела, что ей стоит большого труда сдержаться.
– Каро заботится обо всем сама, – вмешался Фолк. – Я не вижу, как…
– Минуточку, – не выдержала Каро и поставила стакан прямо на пол. – Помните, вы говорили, что хотите нанять мне помощницу?
– Но вы решили, что управитесь сами.
– Вы и я знаем, что помощница мне не нужна, но полковник не должен догадываться об этом. Лишняя пара рук в доме не помешает. Временно, конечно, – добавила она торопливо.
Либби с трудом сдержала улыбку. Боже, что за человек! Он не только сделал, как хотел. Он заставил экономку думать, что это она приняла решение. Улыбка тотчас исчезла с ее лица. Нечего им восхищаться. Достаточно вспомнить, как он манипулирует людьми.
– Что ж, решено, – сказал Фолк, вставая. – Я сообщу полковнику. Надеюсь, леди извинит меня: мне надо поработать.
Он открыл дверь, и прохладный сумрак, царивший в доме, поглотил его. Либби молча поднесла стакан к губам и отпила немного. Что за странный человек, каким разным он бывает! Она не понимает его, но ясно одно – ее неудержимо влечет к нему.
Что это? Влечение, желание, похоть? Что бы это ни было, она в его власти.
Если при первой встрече она думала, что острота ощущений вызвана необычностью обстановки, теперь сомнения исчезли – она желает его.
– Как вы себя чувствуете?
Стремясь справиться с нахлынувшим желанием, Либби принялась обмахиваться. Наконец она подняла на Каролину пылающее лицо и ответила:
– Я немного устала.
– Конечно, вы устали, – согласилась Каро, собирая графин и стаканы. – Пройдите в дом, там прохладнее. Я покажу вам комнату, где вы сможете отдохнуть.
Либби понимала, что не сумеет расслабиться, пока безумному путешествию во времени не придет конец. Тем не менее она жаждала остаться наедине со своими мыслями, чтобы привести их в порядок и обдумать, как ей действовать дальше. Девушка молча последовала за Каро. Они на минуту заглянули в кухню, где оставили грязную посуду. Единственное, что Либби заметила, – плиту, которую растапливали дровами, и корыто для мытья посуды. Поднявшись по лестнице, девушка очутилась в крошечной спаленке.
Маленькие розочки на обоях выглядели очаровательно, хотя и старомодно. Но когда она осознала, что для обитателей дома это был последний крик моды, ей стало дурно. Кровать была не застелена, и Либби с интересом взглянула на полосатый матрас явно не фабричной работы. Деревянный пол был натерт до блеска. Ковры отсутствовали. Скромное убранство комнаты свидетельствовало о том, что тут никто не жил.
– Я принесу белье и застелю кровать.
Каро вышла из комнаты и спустя несколько минут вернулась с хрустящими белыми простынями, пахнущими солнцем и мылом. Они вместе заправили постель.
– Хотите переодеться? В этом наряде вы не отдохнете.
– Нет, благодарю, вы и так столько для меня сделали, – улыбнулась Либби, теребя оборку платья. Интересно, сколько времени она здесь пробудет, неужели ей понадобятся другие шмотки? И нижнее белье? Задержись она здесь даже ненадолго, Каро обязательно начнет расспрашивать о ее диковинных бюстгальтере и трусиках. Тем более, если им придется вместе стирать.
Неопределенность ее положения поразила девушку. Если бы не эти люди, она осталась бы на улице, бедная, одинокая.
– Мне понадобятся кое-какие вещи, – подумала Либби, не замечая, что говорит вслух. – У меня нет денег, ничего, – прошептала девушка, беспокойство которой усилилось после того, как удалось проанализировать ситуацию.
– Не волнуйтесь, – вывел ее из задумчивости голос Каро. – Мы обо всем позаботимся. Отдыхайте.
Как только Каро притворила за собой дверь, Либби как подкошенная упала на кровать. Первым делом она развязала тесемку на голове и провела рукой по коротким завиткам. В доме было прохладнее, чем снаружи. Хорошо бы устроить сквозняк! Она расстегнула пуговицы на лифе, обнажив влажную грудь. Но и это не помогло. В конце концов ей пришлось встать и снять с себя все, кроме нижнего белья. После чего она снова легла.
Что за день! Как могло с ней случиться такое? Люди не могут вернуться в прошлое. Она так считала, но, вероятно, ошибалась. В романах, однако, такое путешествие выглядит гораздо привлекательнее. Она путешествует во времени. Трудно поверить. Увы, это правда. Единственное объяснение, хотя и самое странное. Признание факта – всего лишь первый шаг. Покончив с первым вопросом, она попыталась сконцентрироваться на следующем. Как она попала сюда? Как ей жить, пока она будет здесь? И самый важный вопрос. Как, черт побери, ей вернуться домой? Как она ни старалась сосредоточиться, у нее ничего не получалось. Мысль о капитане Фолке не давала ей покоя. Наконец она сдалась и позволила себе немного помечтать.
Боже, как он привлекателен! Бесспорно, некоторых женщин могли бы отвратить косичка или угрюмость, затруднявшая общение. Да и черты лица были у него далеко не классические: полный рот, узкие глаза. Волнуясь, он морщил лоб, а в уголках рта появлялись складки.
В общем, на супермодель он не тянет. Но была в нем изюминка, которой так не хватало другим мужчинам и которая буквально всколыхнула ее чувственность.
Тяжелая форма любовной горячки, подумала она, насмехаясь над собой. Положение осложняет тот факт, что ей пришлось задержаться здесь и принять от него помощь. Вероятно, в результате стресса, она перенесла на него чувства, которые испытывала вообще к героям.
Сомнений нет. Но она справится с ситуацией, будет действовать обдуманно и целенаправленно, контролируя каждый свой шаг.
Разве она не доказала себе, что маленький рост и неуверенность не помеха, выбрав мужскую профессию? Разве она дала волю своим чувствам, когда преподаватель бросил ее? Нет, она взяла себя в руки и с отличием закончила курс. Она настолько преуспела в этом, что начала посещать его семинар по кредиту.
Она сумеет справиться со своим желанием до возвращения на остров к старому дубу. А что она должна рассказать Джону? Он может не поверить ей. Придется захватить что-нибудь для подтверждения своих слов. Интересно, с кем-нибудь случалось такое?
Ни с кем, сама себе ответила она, и новая волна сомнений захлестнула ее. А может, просто никто не вернулся?
«Не будь такой пессимисткой», – пожурила себя Либби. Она перевернулась на живот и взбила подушку. Не так-то легко заставить себя думать о другом. Если путешествие во времени возможно, почему она не слышала о людях, которые совершили его до нее? «Потому что, – сказала она, покусывая пальцы, – ни один здравомыслящий человек не расскажет подобную историю из-за боязни прослыть психом».
Она вспомнила старый госпиталь и скривилась. Люди ее эпохи воспринимали как должное современную медицину и бытовые приборы. Она поежилась, уразумев, что в больнице не было даже антибиотиков и аспирина. У девушки мороз пробежал по коже, когда она в кухне не обнаружила ни холодильника, ни микроволновки. Она понимала, что привыкнуть к таким примитивным условиям невозможно. Либби успокоила себя тем, что решила: ей и не придется привыкать. Она вернется домой. Она даже не станет думать о другой возможности.
Она доберется до острова Пикенс, залезет на старое дерево и, если посчастливится, вернется в свое время до того, как ее жизнь пойдет под откос. Вероятно, ей не придется лечить старый дуб, особенно если возвращение будет длительным. Но у нее останутся ее клиенты, а потом появятся и другие возможности. Единственное, что ей нужно…
Ее молнией пронизала мысль, которая раньше никогда не приходила ей в голову. Дерево! Она шлепнула себя по лбу. Глупая! – обругала себя Либби и почувствовала, что энтузиазма у нее поубавилось. Да ведь дерево сильно покалечено и вполне возможно, что его спилят. А что тогда? Что станет с ней, застрявшей в прошлом, если Старый Патриот будет уничтожен?
Глава шестая
Джон Фолк прислонился к искривленному стволу сосны и затянулся тонкой сигарой. Он позволил себе расслабиться, хотя мысли о гостье не давали ему покоя.
Что за девушка спит в его доме? Откуда она появилась? Ее странная речь и дикие выражения повергали его в состояние шока. Она, наверное, издалека. Оттуда, где он не бывал, хотя путешествовать ему приходилось много. Он никогда не встречал людей, похожих на нее.
Важный вопрос так и остался без ответа: что она делала в форте Пикенс? Может, она лазутчица? Вряд ли. Он был достаточно опытен, чтобы распознать шпиона. И тем не менее он не отбросил эту мысль, а отложил на потом.
Ее легенда, хоть и фантастическая, звучала правдоподобно.
От него не укрылись ее сомнения и растерянность, что вполне возможно при потере памяти. Но временами он читал в ее взгляде нечто такое, что лишало его покоя. Хитрость? Обман?
Он затянулся. Едкий табак приятно пощипывал язык. Фолк надеялся, что она говорит правду. Ради себя и ради него.
Сигара тлела в его руке, пока он заново прокручивал в уме странные события сегодняшнего дня. Внезапно он поймал себя на том, что улыбается. Либби Пфайфер за одно утро смогла добиться того, что не удавалось сделать годами. Он перестал радоваться жизни много лет назад. И хотя ощущение было почти новым, но каким приятным!
Стоило ему вспомнить Либби, как он ощутил беспокойство. Он снова почувствовал ее прохладную кожу на своих загрубевших ладонях. Его грудь горела там, где ее груди прижимались к нему. Его язык болезненно жаждал почувствовать ее податливый рот…
Ее непосредственность и шарм притягивали его. Но то, что он чувствовал, было больше чем влечение. Между ними возникало что-то непонятное, стоило им дотронуться друг до друга. Безумное желание появлялось даже при виде солнечного блика на ее темных волосах.
Но это не все. Кроме вожделения она разбудила нежность в его сердце, которое он считал уже мертвым.
Кто она? И что, черт ее побери, делала она на Пикенсе? Он должен выяснить это до того, как позволит себе серьезно увлечься.
Он поглядел на окно ее комнаты и еще раз глубоко затянулся.
Прохладный ночной ветерок раздувал занавески, остужая ее горячее тело.
Он представил ее спящей. Кудри, рассыпавшиеся по подушке. Маленькое тело, которое вряд ли оставит вмятину на простыне. Ноги и руки раскинуты как у забывшегося сном ребенка. Нет, она далеко не ребенок. Это взрослая женщина, очень сексуальная. Многие потаскухи хотят казаться таковыми, но не многие обладают этим качеством в действительности.
Он вздохнул, выбросил сигару и тут же зажег новую, чтобы занять чем-то руки. Пот струился у него по спине.
Спрятавшись в тень, Фолк снял рубашку и протер ее влажную кожу. Но под деревом было душно – ветерок не пропускала завеса из мошек – и он решил окунуться, чтобы охладить пылающее тело. Подозрительный скрип в комнате гостьи прервал размышления Фолка. Похоже, она двигает мебель. Затем раздались проклятья, которые никогда не должны срываться с уст леди. И он опять улыбнулся.
Через не плотно задернутые занавеси он видел, как она возилась у стола рядом с подоконником. Внезапно вспыхнул огонь, и она вскрикнула. Попытка зажечь лампу не сразу увенчалась успехом. Можно подумать, что она никогда не подносила спичку к фитилю! Над этим тоже стоит поразмышлять.
Но как только девушка выпрямилась, мысли о ее странном поведении испарились. Вся ее одежда состояла из двух шелковых полосочек сливового цвета на груди и на бедрах. Странная одежда дразнила воображение, воспламеняла его. Он знал, что не должен смотреть, но не мог отвести глаз. Либби собрала в руку короткие завитки, закрывавшие ей шею, и принялась с наслаждением вдыхать холодный воздух, льющийся в открытое окно.
Либби исчезла в глубине комнаты, потом появилась вновь. Она натянула через голову рубаху, которая едва прикрывала бедра. Это была футболка, в которой он впервые увидел ее. Подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, она влезла в диковинные штаны. Одевшись, девушка прикрутила фитиль лампы. Он выпрямился в ожидании.
Что она задумала? Уж не собирается ли удирать? Иначе с какой стати она будет напяливать одежду в полночь?
Он прислушался. Раздался слабый скрип. Кто-то открыл, а затем тихонько затворил за собой дверь. Выбросив вторую сигару, которая так же, как и первая, увы, не доставила ему удовольствия, он спрятался под деревом. Либби на цыпочках завернула за угол дома и остановилась, озираясь по сторонам: в лунном свете все выглядело иначе.
Прижимая ботинки к груди, она помчалась к воде, стараясь как можно ближе держаться к дому. Джон не выпускал ее из виду, хотя и оставался в укрытии неподалеку от сарая. Либби замерла, огляделась, после чего понеслась по склону и исчезла.
Острые ракушки впивались ей в подошвы, когда она бежала по тропинке. Но в ботинках ее могли услышать, и она, сжав зубы, терпела. Она должна добраться до берега и найти какую-нибудь лодку.
Мысль о том, что ей придется в кромешной тьме переплывать залив, вызвала у нее страх, который, однако, не шел в сравнение с ужасом, поселившемся в ее сердце, когда она поняла, что может остаться здесь навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Ее могло спровоцировать падение с дерева?
– Вполне вероятно. Повреждение чувствительных волокон мозга может вызвать различные заболевания.
– Нет ли способа узнать, какие именно?
Либби подозрительно посмотрела на Фолка. На что он намекает?
– Вы имеете в виду тест? Боюсь, что нет.
– А лечение?
Она снова бросила взгляд на Фолка. Ее глаза сузились от гнева. Он ведет себя так, словно ее нет рядом.
– Никакого. Во всяком случае, я о нем не слышал. Если амнезия вызвана гематомой, то память вернется, как только опухоль рассосется. Но если задеты волокна, она не восстановится никогда.
– А если вернуться к дереву, с которого я упала? – вмешалась в разговор Либби. – Вдруг я там вспомню все, что случилось со мной?
Стейн приложил к губам палец и уставился на нее. Наконец он кивнул:
– Вполне вероятно. Знакомые места могут подстегнуть организм. Да, определенно да.
Как ей хотелось показать язык Фолку и крикнуть: что я вам говорила! Но девушка сдержалась и ограничилась усмешкой в надежде, что сумела выразить в ней все свои чувства.
Фолк не обратил внимания на ее триумф и уставился на доктора, который продолжил свои рассуждения:
– Ни о какой прогулке на остров, само собой разумеется, не может быть и речи, пока полковник не отменит запрет. Не представляю, как вы попали туда без официального разрешения.
Фолк бросил взгляд в ее сторону. Лицо его было спокойным, но Либби чувствовала, что в глубине души он радовался своей победе. Увы, Стейн в первую очередь был солдатом, а уж потом доктором.
Когда они вышли из госпиталя, полуденная жара уже спала и бледно-оранжевый солнечный диск завис над горизонтом. Либби и Фолк медленно шли по посыпанной ракушечным песком дорожке. Со стороны залива дул легкий ветерок, отгонявший москитов и других насекомых.
Они молчали. Каждый думал о своем. Либби ахнуть не успела, как впереди замаячил дом, в котором жил Фолк.
– Мы уже пришли?
Вопрос был риторическим, и Фолк, не удостоив ее ответом, взял девушку под руку, когда она ступила на крыльцо.
К их приходу Каролина приготовила лимонад.
– Садитесь и выпейте по стаканчику, – предложила она, вернее, приказала, судя по ее тону.
Они удобно устроились в плетеных креслах-качалках, стоявших по обе стороны от входной двери.
– Ну, как все прошло? – поинтересовалась Каролина, когда они отведали ее напиток.
Откинувшись в кресле, Фолк маленькими глотками пил лимонад. Либби отметила про себя, что с тех пор как они познакомились, он впервые позволил себе расслабиться. Она не могла оторвать глаз от его губ, припавших к стакану, и языка, которым он слизал несколько капель жидкости в уголках рта.
– Великолепно. Вы же знаете Ленгдона. Как я и предполагал, он поручил девушку моим заботам.
– Это хорошо, – заметила Каролина и кивнула Либби, словно пыталась убедить ее, что дело приняло благоприятный оборот.
– Он предложил отправить ее в прачечную к Сью. Но я не уверен, что она выдержит, принимая во внимание ее состояние, – продолжал Фолк ровным голосом. – Думаю, мы должны оставить ее в доме. Здесь условия лучше, прохладнее. Вы не против, Каро?
– Нет, конечно. Как можно больную девушку отправить в прачечную? О чем думал полковник, принимая такое решение?
– Она должна работать, – продолжал размышлять вслух Фолк. – Мисс Пфайфер, что вы умеете делать? Мне надо переубедить полковника.
Либби не слышала, о чем говорил Фолк с Каролиной. В мыслях она проигрывала заново события сегодняшнего утра. Что-то не давало ей покоя. Его слова заставили ее вздрогнуть, и она чуть не перевернула стакан. Либби стряхнула с руки капли лимонада и взглянула на капитана. Затем перевела взгляд на Каро, а потом снова на Фолка.
– Я могу помогать здесь, в доме, – сообщила она, сосредоточившись на том, что в данную минуту было самым важным.
Каролина застыла, и Либби увидела, что ей стоит большого труда сдержаться.
– Каро заботится обо всем сама, – вмешался Фолк. – Я не вижу, как…
– Минуточку, – не выдержала Каро и поставила стакан прямо на пол. – Помните, вы говорили, что хотите нанять мне помощницу?
– Но вы решили, что управитесь сами.
– Вы и я знаем, что помощница мне не нужна, но полковник не должен догадываться об этом. Лишняя пара рук в доме не помешает. Временно, конечно, – добавила она торопливо.
Либби с трудом сдержала улыбку. Боже, что за человек! Он не только сделал, как хотел. Он заставил экономку думать, что это она приняла решение. Улыбка тотчас исчезла с ее лица. Нечего им восхищаться. Достаточно вспомнить, как он манипулирует людьми.
– Что ж, решено, – сказал Фолк, вставая. – Я сообщу полковнику. Надеюсь, леди извинит меня: мне надо поработать.
Он открыл дверь, и прохладный сумрак, царивший в доме, поглотил его. Либби молча поднесла стакан к губам и отпила немного. Что за странный человек, каким разным он бывает! Она не понимает его, но ясно одно – ее неудержимо влечет к нему.
Что это? Влечение, желание, похоть? Что бы это ни было, она в его власти.
Если при первой встрече она думала, что острота ощущений вызвана необычностью обстановки, теперь сомнения исчезли – она желает его.
– Как вы себя чувствуете?
Стремясь справиться с нахлынувшим желанием, Либби принялась обмахиваться. Наконец она подняла на Каролину пылающее лицо и ответила:
– Я немного устала.
– Конечно, вы устали, – согласилась Каро, собирая графин и стаканы. – Пройдите в дом, там прохладнее. Я покажу вам комнату, где вы сможете отдохнуть.
Либби понимала, что не сумеет расслабиться, пока безумному путешествию во времени не придет конец. Тем не менее она жаждала остаться наедине со своими мыслями, чтобы привести их в порядок и обдумать, как ей действовать дальше. Девушка молча последовала за Каро. Они на минуту заглянули в кухню, где оставили грязную посуду. Единственное, что Либби заметила, – плиту, которую растапливали дровами, и корыто для мытья посуды. Поднявшись по лестнице, девушка очутилась в крошечной спаленке.
Маленькие розочки на обоях выглядели очаровательно, хотя и старомодно. Но когда она осознала, что для обитателей дома это был последний крик моды, ей стало дурно. Кровать была не застелена, и Либби с интересом взглянула на полосатый матрас явно не фабричной работы. Деревянный пол был натерт до блеска. Ковры отсутствовали. Скромное убранство комнаты свидетельствовало о том, что тут никто не жил.
– Я принесу белье и застелю кровать.
Каро вышла из комнаты и спустя несколько минут вернулась с хрустящими белыми простынями, пахнущими солнцем и мылом. Они вместе заправили постель.
– Хотите переодеться? В этом наряде вы не отдохнете.
– Нет, благодарю, вы и так столько для меня сделали, – улыбнулась Либби, теребя оборку платья. Интересно, сколько времени она здесь пробудет, неужели ей понадобятся другие шмотки? И нижнее белье? Задержись она здесь даже ненадолго, Каро обязательно начнет расспрашивать о ее диковинных бюстгальтере и трусиках. Тем более, если им придется вместе стирать.
Неопределенность ее положения поразила девушку. Если бы не эти люди, она осталась бы на улице, бедная, одинокая.
– Мне понадобятся кое-какие вещи, – подумала Либби, не замечая, что говорит вслух. – У меня нет денег, ничего, – прошептала девушка, беспокойство которой усилилось после того, как удалось проанализировать ситуацию.
– Не волнуйтесь, – вывел ее из задумчивости голос Каро. – Мы обо всем позаботимся. Отдыхайте.
Как только Каро притворила за собой дверь, Либби как подкошенная упала на кровать. Первым делом она развязала тесемку на голове и провела рукой по коротким завиткам. В доме было прохладнее, чем снаружи. Хорошо бы устроить сквозняк! Она расстегнула пуговицы на лифе, обнажив влажную грудь. Но и это не помогло. В конце концов ей пришлось встать и снять с себя все, кроме нижнего белья. После чего она снова легла.
Что за день! Как могло с ней случиться такое? Люди не могут вернуться в прошлое. Она так считала, но, вероятно, ошибалась. В романах, однако, такое путешествие выглядит гораздо привлекательнее. Она путешествует во времени. Трудно поверить. Увы, это правда. Единственное объяснение, хотя и самое странное. Признание факта – всего лишь первый шаг. Покончив с первым вопросом, она попыталась сконцентрироваться на следующем. Как она попала сюда? Как ей жить, пока она будет здесь? И самый важный вопрос. Как, черт побери, ей вернуться домой? Как она ни старалась сосредоточиться, у нее ничего не получалось. Мысль о капитане Фолке не давала ей покоя. Наконец она сдалась и позволила себе немного помечтать.
Боже, как он привлекателен! Бесспорно, некоторых женщин могли бы отвратить косичка или угрюмость, затруднявшая общение. Да и черты лица были у него далеко не классические: полный рот, узкие глаза. Волнуясь, он морщил лоб, а в уголках рта появлялись складки.
В общем, на супермодель он не тянет. Но была в нем изюминка, которой так не хватало другим мужчинам и которая буквально всколыхнула ее чувственность.
Тяжелая форма любовной горячки, подумала она, насмехаясь над собой. Положение осложняет тот факт, что ей пришлось задержаться здесь и принять от него помощь. Вероятно, в результате стресса, она перенесла на него чувства, которые испытывала вообще к героям.
Сомнений нет. Но она справится с ситуацией, будет действовать обдуманно и целенаправленно, контролируя каждый свой шаг.
Разве она не доказала себе, что маленький рост и неуверенность не помеха, выбрав мужскую профессию? Разве она дала волю своим чувствам, когда преподаватель бросил ее? Нет, она взяла себя в руки и с отличием закончила курс. Она настолько преуспела в этом, что начала посещать его семинар по кредиту.
Она сумеет справиться со своим желанием до возвращения на остров к старому дубу. А что она должна рассказать Джону? Он может не поверить ей. Придется захватить что-нибудь для подтверждения своих слов. Интересно, с кем-нибудь случалось такое?
Ни с кем, сама себе ответила она, и новая волна сомнений захлестнула ее. А может, просто никто не вернулся?
«Не будь такой пессимисткой», – пожурила себя Либби. Она перевернулась на живот и взбила подушку. Не так-то легко заставить себя думать о другом. Если путешествие во времени возможно, почему она не слышала о людях, которые совершили его до нее? «Потому что, – сказала она, покусывая пальцы, – ни один здравомыслящий человек не расскажет подобную историю из-за боязни прослыть психом».
Она вспомнила старый госпиталь и скривилась. Люди ее эпохи воспринимали как должное современную медицину и бытовые приборы. Она поежилась, уразумев, что в больнице не было даже антибиотиков и аспирина. У девушки мороз пробежал по коже, когда она в кухне не обнаружила ни холодильника, ни микроволновки. Она понимала, что привыкнуть к таким примитивным условиям невозможно. Либби успокоила себя тем, что решила: ей и не придется привыкать. Она вернется домой. Она даже не станет думать о другой возможности.
Она доберется до острова Пикенс, залезет на старое дерево и, если посчастливится, вернется в свое время до того, как ее жизнь пойдет под откос. Вероятно, ей не придется лечить старый дуб, особенно если возвращение будет длительным. Но у нее останутся ее клиенты, а потом появятся и другие возможности. Единственное, что ей нужно…
Ее молнией пронизала мысль, которая раньше никогда не приходила ей в голову. Дерево! Она шлепнула себя по лбу. Глупая! – обругала себя Либби и почувствовала, что энтузиазма у нее поубавилось. Да ведь дерево сильно покалечено и вполне возможно, что его спилят. А что тогда? Что станет с ней, застрявшей в прошлом, если Старый Патриот будет уничтожен?
Глава шестая
Джон Фолк прислонился к искривленному стволу сосны и затянулся тонкой сигарой. Он позволил себе расслабиться, хотя мысли о гостье не давали ему покоя.
Что за девушка спит в его доме? Откуда она появилась? Ее странная речь и дикие выражения повергали его в состояние шока. Она, наверное, издалека. Оттуда, где он не бывал, хотя путешествовать ему приходилось много. Он никогда не встречал людей, похожих на нее.
Важный вопрос так и остался без ответа: что она делала в форте Пикенс? Может, она лазутчица? Вряд ли. Он был достаточно опытен, чтобы распознать шпиона. И тем не менее он не отбросил эту мысль, а отложил на потом.
Ее легенда, хоть и фантастическая, звучала правдоподобно.
От него не укрылись ее сомнения и растерянность, что вполне возможно при потере памяти. Но временами он читал в ее взгляде нечто такое, что лишало его покоя. Хитрость? Обман?
Он затянулся. Едкий табак приятно пощипывал язык. Фолк надеялся, что она говорит правду. Ради себя и ради него.
Сигара тлела в его руке, пока он заново прокручивал в уме странные события сегодняшнего дня. Внезапно он поймал себя на том, что улыбается. Либби Пфайфер за одно утро смогла добиться того, что не удавалось сделать годами. Он перестал радоваться жизни много лет назад. И хотя ощущение было почти новым, но каким приятным!
Стоило ему вспомнить Либби, как он ощутил беспокойство. Он снова почувствовал ее прохладную кожу на своих загрубевших ладонях. Его грудь горела там, где ее груди прижимались к нему. Его язык болезненно жаждал почувствовать ее податливый рот…
Ее непосредственность и шарм притягивали его. Но то, что он чувствовал, было больше чем влечение. Между ними возникало что-то непонятное, стоило им дотронуться друг до друга. Безумное желание появлялось даже при виде солнечного блика на ее темных волосах.
Но это не все. Кроме вожделения она разбудила нежность в его сердце, которое он считал уже мертвым.
Кто она? И что, черт ее побери, делала она на Пикенсе? Он должен выяснить это до того, как позволит себе серьезно увлечься.
Он поглядел на окно ее комнаты и еще раз глубоко затянулся.
Прохладный ночной ветерок раздувал занавески, остужая ее горячее тело.
Он представил ее спящей. Кудри, рассыпавшиеся по подушке. Маленькое тело, которое вряд ли оставит вмятину на простыне. Ноги и руки раскинуты как у забывшегося сном ребенка. Нет, она далеко не ребенок. Это взрослая женщина, очень сексуальная. Многие потаскухи хотят казаться таковыми, но не многие обладают этим качеством в действительности.
Он вздохнул, выбросил сигару и тут же зажег новую, чтобы занять чем-то руки. Пот струился у него по спине.
Спрятавшись в тень, Фолк снял рубашку и протер ее влажную кожу. Но под деревом было душно – ветерок не пропускала завеса из мошек – и он решил окунуться, чтобы охладить пылающее тело. Подозрительный скрип в комнате гостьи прервал размышления Фолка. Похоже, она двигает мебель. Затем раздались проклятья, которые никогда не должны срываться с уст леди. И он опять улыбнулся.
Через не плотно задернутые занавеси он видел, как она возилась у стола рядом с подоконником. Внезапно вспыхнул огонь, и она вскрикнула. Попытка зажечь лампу не сразу увенчалась успехом. Можно подумать, что она никогда не подносила спичку к фитилю! Над этим тоже стоит поразмышлять.
Но как только девушка выпрямилась, мысли о ее странном поведении испарились. Вся ее одежда состояла из двух шелковых полосочек сливового цвета на груди и на бедрах. Странная одежда дразнила воображение, воспламеняла его. Он знал, что не должен смотреть, но не мог отвести глаз. Либби собрала в руку короткие завитки, закрывавшие ей шею, и принялась с наслаждением вдыхать холодный воздух, льющийся в открытое окно.
Либби исчезла в глубине комнаты, потом появилась вновь. Она натянула через голову рубаху, которая едва прикрывала бедра. Это была футболка, в которой он впервые увидел ее. Подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, она влезла в диковинные штаны. Одевшись, девушка прикрутила фитиль лампы. Он выпрямился в ожидании.
Что она задумала? Уж не собирается ли удирать? Иначе с какой стати она будет напяливать одежду в полночь?
Он прислушался. Раздался слабый скрип. Кто-то открыл, а затем тихонько затворил за собой дверь. Выбросив вторую сигару, которая так же, как и первая, увы, не доставила ему удовольствия, он спрятался под деревом. Либби на цыпочках завернула за угол дома и остановилась, озираясь по сторонам: в лунном свете все выглядело иначе.
Прижимая ботинки к груди, она помчалась к воде, стараясь как можно ближе держаться к дому. Джон не выпускал ее из виду, хотя и оставался в укрытии неподалеку от сарая. Либби замерла, огляделась, после чего понеслась по склону и исчезла.
Острые ракушки впивались ей в подошвы, когда она бежала по тропинке. Но в ботинках ее могли услышать, и она, сжав зубы, терпела. Она должна добраться до берега и найти какую-нибудь лодку.
Мысль о том, что ей придется в кромешной тьме переплывать залив, вызвала у нее страх, который, однако, не шел в сравнение с ужасом, поселившемся в ее сердце, когда она поняла, что может остаться здесь навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25