Все остальное просто подгонялось под его теорию,
продемонстрировавшую, сколь глубоко ученый может игнорировать реальность, где все
живое происходит только от живого, а все разумное — лишь только от разумного, и
эволюция возможна лишь в пределах одного биологического вида.

Играя с генами всего живого на Земле, люди скоро научатся делать из мухи слона, но
впоследствии будут об этом жалеть.
Ученые лучше других людей знают о том, сколь мало осведомлена науке о человеке и
окружающем мире.
До середины прошлого столетия все наиболее значимые открытия в области науки
делались с помощью примитивных приборов и приспособлений.
Часто безнравственность оправдывают интересами науки. Скажем, рыться в людских
могилах — это не археология, а мерзость. Каждый из нас имеет право на упокоение
своих останков, включая тех, кто умер многие тысячелетия назад. Если бы люди
бережнее относились к знаниям, им не пришлось бы восполнять его подобным
способом.
Непреходящий принцип: «поживем, — увидим» с едкой усмешкой прячется за
глубокомысленным фасадом всякой аналитики.
Многие подлинные знания были отнесены к разряду суеверий в силу неверного
истолкования последних и по той же причине немало пустых суеверий причислено к
верному знанию.
Наш прогресс, — шаг вперед, два назад, — не является им в полной мере. Настоящий
прогресс не влечет за собой ухудшение в чем-то другом.
Люди большой учености безбожниками не бывают.
Все существующее жаждет бытия, потому-то наука должна быть уделом достойных.
Мир един, отчего все научные грани, по сути, условны.
Чаще всего, ученый мир недооценивает мудрость простоты, отчего то и дело блуждает
во тьме, усложняя реальность.
Электричество было всегда, — вся проблема была в человеке. То же самое и в
отношение многих вещей, о которых науке пока неизвестно.
Сделать серьезное открытие без научной смелости, как и использовать его во благо
без научной осторожности, нельзя.
Цель познания в том, чтобы мы становились умнее и лучше.
Самым редким и ценным сокровищем в мире людей всегда было и есть достоверное
знание.
Многое следует узнать, прежде чем объявлять о том, что ты и вправду что-то знаешь.
Долг ученых людей отпустить на свободу всех тех, кто томится в оковах невежества.
Быть аналитиком — значит заранее видеть следствия, сокрытые в невидимых
причинах.
Просвещенность приемлет лишь то, что оправдано разумом.
Кто идет впереди, тот бредет в темноте неизвестности, освещая свой путь светом
разума.
Легче понять, нежели правильно воспользоваться понятым.
Все непонятное следует превращать в предмет научного внимания.
Всякое знание обладает гранями его разумного использования. Переступить их —
значит оказаться недостойными такого знания.
Каждая отрасль знания нуждается в опоре на другие.
Кратчайший путь для расширения пределов человеческого знания — освободиться от
предубеждений.
Чтобы открыть что-нибудь новое в науке, вполне достаточно быть человеком ясного
ума, но только мудрый может правильно распорядиться этим знанием.
Ученой гордости нужно предпочитать достоинство ученого.
В телах людей нет никаких рудиментарных органов. Есть лишь ученые, не понимающие
назначения последних.
Реальность не несет ответственности за ошибочные представления о ней.
Польза, которую ученый принес человечеству, есть наилучший памятник его учености.
Скудность, ущербность и недостоверность наших знаний ощутимы во всех областях
человеческой деятельности.
Большая часть написанных людьми трактатов, чем бы последние ни занимали ум,
демонстрирует непонимание ими предмета своей любознательности.
Жажда познания и созидания властно влечет всякого мыслящего человека за пределы
понятого и достигнутого.
Многое из того, на что ссылаются ученые, как на уже доказанное, обстоит иначе.
Все наиболее значимые достижения человечества были достигнуты людьми пытливого
ума.
Многое упирается в личность ученого, а не в предмет его занятий. Потому результаты
усилий одних пополняют коллекцию общедоступных научных даров, а старания других
превращаются в мертвое знание, равнодушное к нашим духовным запросам и
практическим интересам.
Всякий ученый должен уважать тех, кто придет ему вослед, даже если сегодня они
теребят погремушки в колясках.
Нет ничего предосудительного в том, чтобы подвергать сомнению дутые авторитеты.
Должен предостеречь ученых, грезящих клонированием человека: можно клонировать
лишь человеческое тело, ибо оно принадлежит биологическому миру, но вы не сможете
дать ему разум и душу, ибо они приходят из других миров по воле Бога.
Глупо считать, будто ученые надежно застрахованы от заблуждений.
Нет ничего вредней научных предрассудков.
Все человеческие знания с течением времени усовершенствуются, отбрасывая все, что
не прошло проверку истиной.
Ученое высокомерие наносит величайший вред развитию науки.
Все, открываемое людям преждевременно, будет использовано в прямо
противоположных целях. Вот почему духовно-нравственный прогресс ни в коем случае
не должен отставать от замечательных научных достижений.
Ученые — двигатели знания.
Использование современных достижений человечества ради всеобщей пользы — это и
есть то благо, о котором мечтает большинство людей.
Долг ученых и мудрых людей перед всем остальным человечеством в том, чтобы
помочь положить в основание его бытия наиболее мудрые и просвещенные вещи.
Точное знание обходится без длинных объяснений.
Есть и такие люди, кто проводит жизнь, не помышляя ни о чем другом, кроме науки.
Страсти к науке, как и всякой страсти, не стоит отдаваться безрассудно.
Даже в точных науках встречается много неточного. Что уж там говорить о «неточных»
науках и прочем.
Всякий ученый должен научиться отличать древнее знание от не менее древней
глупости, ибо, помимо прочего, люди страдают от пренебрежения первым и засилья
второй.
Не могу согласиться с Конфуцием в том, что умные не бывают учены, а ученые не
бывают умны, ибо знаю немало людей, сочетающих ум и ученость.

О философии
Истина не должна быть достоянием горстки мудрецов. Вот почему одна из самых
важных целей философии состоит в том, чтобы помочь стать мудрыми не единицам из
людей, а миллионам.
Кто заявляет, будто философия сопровождается уходом от реальности и оперирует
абстрактными понятиями, тот ошибается. Все это далеко от настоящей философии,
ибо реальность и является предметом изучения последней, в целях чего ухода от нее
не требуется.
Исходить из любви к человеку, — не к такому, каков он сейчас, а к такому, каков
должен быть, — правильно и достойно настоящей философии.
Все, что приводит человека к более ограниченному миропониманию, несерьезно.
Ложное философствование делает неразрешимыми даже простейшие вопросы.
Философ никогда не должен забывать о том, что он несет моральную и
интеллектуальную ответственность перед людьми за соответствие своего учения
истине, или, иначе говоря, реальности.
Всякое философское исследование стоит нашего внимания, если в нем нет бьющих в
глаза противоречий, вызванных невзыскательностью интеллекта.
Если от философии не требовать истины, тогда зачем она нужна?
Чем дальше чье-либо учение от реальной жизни, тем больше он опровергает своей
жизнью самого себя.
Философы-марксисты разделяли мир на материальное и идеальное, и вопрошали
прочих: что из них первично? Это несостоятельный вопрос, ибо подобным образом мир
разделить нельзя.
Среди всех философских систем наиболее действенна та, что правдивей и глубже
других отражает реальность.
Да, Эпиктет был прав, когда сказал, что большинство философов были и остаются
таковыми на словах, а не на деле. Он лишь забыл добавить, что такое положение
вещей присуще многим сферам человеческих занятий.
Всякая философия может претендовать на значимость для общества, однако истинный
философ только тот, кто был на деле мудр и написал свои труды на человеческом, то
есть понятном всем нормальным людям языке.
Многословие некоторых философов напоминает мне тех живописцев, которым
приходится делать надписи на своих картинах, чтобы зрители поняли их содержание.
Обычно я не в силах удержаться от улыбки, видя того, кто мнит себя философом лишь
потому, что изъясняется на чересчур заумном языке, считая это признаком
глубокомыслия, недоступного уразумению толпы.
Затемнение самопонятных вещей — основное занятие мнимых философов.
Высшее назначение философии есть неустанный поиск истины.
Всякий последователь сумасбродной философии мнит себя жертвой неразумия
общества.
Как ни странно, но некоторые из философов так еще и не могут понять, существуют они
или нет?
Многим философам, писателям и афористам время от времени не помешало бы
внимательно перечитать самих себя.
Ложная философия угрожает поглотить любого, кто погружается в ее глубины.
В так называемой «народной философии» есть много ценного, накопленного за века.
Мало кто из философов был понят так, как этого хотел.
Многие заблуждения философов проистекают из ошибок их учителей, не
обнаруженных и не исправленных учениками.
Философы добились бы гораздо большего за минувшие тысячелетия, если не тратили
бы время на решение псевдопроблем и поиски ответов, ведомых любому человеку.
Платон и Аристотель оба были правы лишь наполовину. Мир нужно познавать и от
общего к частному, и от частного к общему. И, вообще, по-всякому, лишь бы добыть о
нем как можно больше достоверных знаний.
Нет никакой необходимости опровергать заблуждения многих философов, потому что
трактаты последних и так не читают.
В наш «просвещенный» век философы и духовенство часто ошибаются, используя в
своих трудах и проповедях выводы сегодняшних ученых. Время раскроет заблуждения
сегодняшней науки, так же, как мы сегодня видим заблуждения ученых прошлого. Все
дело в том, что на авторитете науки ее вчерашние заблуждения почти не отражаются, а
вот религии и философии люди таких ошибок не прощают.
Некоторые из философов так глубоко увязли в "предикатах" и "субъектах", что
объяснить что-либо людям на понятном языке уже не могут.
Стать философом, вроде Сенеки, — всего лишь полдела. Нужно еще суметь
перехитрить своих Неронов.
У некоторых из «философов» в трудах невольно прорывается то глубочайшее
презрение, которое они в душе испытывали к людям, возомнив себя сверхчеловеками.
Ибн Сина был не прав, призывая использовать в книгах философов символы или
намеки. При всем почтении к нему, я убежден, что нужно поступать наоборот, — писать
предельно ясно, точно выражая свои мысли, дабы труды философов были понятны
всякому и приносили больше пользы человеческому роду. (По канве изречения Авиценны
(Абу-Али ибн Сина): «Философу надлежит в своих книгах пользоваться символами и намеками. Ведь
известно, как порицал Платон Аристотеля за то, что тот распространял мудрость и демонстрировал
знания. И Аристотель был вполне согласен с ним: «Хоть я и сделал это, но оставил в моих книгах много
пробелов, и их дано восполнить только немногим из ученых и разумных». )


О пользе знаний и вреде невежества
Знание — это наилучшая из разновидностей и наивысшая из степеней свободы.
Большая часть того, как люди объясняют мир, имеет место лишь в воображении
последних, буйством которого они и компенсируют нехватку точной информации, а
также вводят в заблуждение потомство.
Кто удовлетворен тем небольшим запасом знаний, каковым располагает, тот всегда
остается в плену уходящих мышлений.
Любой вопрос несет ключ к своему ответу, любой ответ содержит новые вопросы.
Все люди знают что-то, но никто — всего.
Невежество — весьма опасная болезнь. Наипостыднейшие из людских деяний чаще
всего проистекают из банального невежества.
Сумерки глупости и мрак невежества можно рассеять лишь лучами разума и светом
знаний.
Люди не могут убежать от своего невежества, но способны его побеждать.
Корень всех человеческих бед заключен в темноте наших нравов и скудости знаний.
Ключ к успеху — способность людей постигать и меняться в хорошую сторону.
В ходе поисков верного знания не обойтись без досадных ошибок и это естественно,
ибо людей, которые вообще бы никогда не ошибались, до сего дня на этом свете не
бывало.
Чем человек глупей, — тем примитивнее он понимает мир, а чем умней — тем выше
риск бесплодных умствований, всяких заблуждений и противоречий. Лучше всего,
когда, двигаясь по извилистым путям познания средь изобилия книг, теорий и доктрин,
— плодов столь многих и различно мысливших умов, — мы сохраняем зоркость, логику
и здравый смысл, — вещи, способные развеивать мираж предубеждений и помогать
нам в отыскании истины, что объясняет суть всего того, что есть.
Грань понимания у каждого своя и чем дальше она простирается, тем оно лучше.
Однако, сколько бы ни развивался человек, большая часть происходящего на свете
все-таки останется за этой самой гранью.
Где искать интересных людей? Всюду, где можно увеличить знание.
Своим невежеством люди способны дурно повлиять даже на судьбы собственных
потомков, ибо лишают их возможности слагать свое мировоззрение из достоверного и
качественного материала. Предотвратить это способны только те, кто осознают
собственную ограниченность и ощутят потребность в большем знании вещей,
необходимых им для понимания себя, людей и мира.
Широта и достоверность представлений человека об окружающем мире адекватны
прилагаемым им к этому усилиям.
Возраст познания — это вся человеческая жизнь.
Чем человек невежественней и грубей, тем все труднее замечать различие между его
разумом, душой и телом.
Во всем необходимо соблюдать умеренность, даже в своем пристрастии к учению.
Процесс познания имеет важную особенность: стоит постичь одно, как открываются
пути к познанию другого.
Мнимое знание — основа ложного величия.
Число людей, стремящихся во что бы то ни стало донести свое невежество до
остальных, стократно больше, чем распространителей каких-либо полезных знаний.
Во многих случаях люди учат других своему незнанию.
Вред от невежества сопоставим с кошмарами войны.
Слыть знатоком гораздо легче, чем на деле быть.
Жить нужно так, чтобы о тебе не говорили: «Он жил так долго, а узнал так мало!»
При ясном взгляде в бездну нашего неведения у человека закружится голова.
Всякое знание меняет человека, но лишь полезное меняет нас к хорошему.
Умные люди ощущают интерес к познанию, когда осознают, что многого не понимают в
этой жизни.
На свете нет столь занятого человека, который, при большом желании, не мог бы
изыскать возможность, чтобы продолжать учиться.
Ф.Бэкон сказал: "Знание есть сила, сила есть знание". Первое верно, а второе — вряд
ли. Будь это так, мир людей выглядел бы иначе.
Не нужно путать подлинную эрудицию с грудой малополезных знаний, кем-либо
носимой при себе.
Люди пренебрегают мудростью в угоду знаниям и это может оказаться роковым,
поскольку знанием нужно распоряжаться мудро. Кроме того, знание пополняется и
корректируется, в силу чего из поколения в поколение меняется. Мудрость же не
устаревает и не забывается, ибо она и составляет главное в искусстве жизни.
Древние были правы: учим не для жизни, а для школы. Образование часто понимается
как простая передача знаний (плюс немного педагогики), большая часть которых
забывается людьми с течением времени. А ведь они живут не среди формул и
пробирок, а среди людей, в силу чего важное место нужно отводить науке человеческих
взаимоотношений, житейской мудрости, способной приводить к успеху.
Среди людей, кто не считают нужным изощрять свой ум и упражнять его хотя бы на
вещах заведомо полезных, много таких, кто склонен упрекать других в стремлении
слишком много знать.
Люди, из благочестия дающие обет невежества, этим поступком совершают сразу две
огромные ошибки: прежде всего, подобные «обеты» не имеют никакого отношения к
благочестию. Во-вторых, эти люди на всю свою жизнь остаются невеждами, что само по
себе равносильно большому несчастью. Мне непонятно, как М.Монтень мог вообще
испытывать какое-либо удовольствие, наблюдая это.
По канве изречения М.Монтеня: «Я не без удовольствия наблюдал, как кое-где люди из благочестия
давали обет невежества, как дают обет целомудрия, бедности, покаяния».
Многие люди подгоняют достижения современности под утверждения древней
глупости, дабы продлить ее существование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25