Хотя Мей и не собиралась нанимать Джорджину, она все же решила дать ей заполнить заявление. Она как раз рылась в нижнем ящике стола, когда снова зазвенел дверной колокольчик. Подняв голову, Мей узнала свою богатую клиентку. Драгоценности у этой дамы были настоящими, ногти – искусственными, сама же она была типичной представительницей богатых женщин, с которыми обычно работала Мей. Миссис Салливан ездила на машине за восемьдесят тысяч баксов и в то же время вцеплялась зубами в глотку, когда речь заходила о скидках на цену малины.
– Здравствуйте, Кендейс. Для вас все готово. – Мей указала на круглый стол, на котором лежали три альбома с фотографиями. – Прошу вас, присаживайтесь. Я присоединюсь к вам через минуту.
Миссис Салливан, с любопытством глядевшая на девушку в розовом, улыбнулась Мей.
– Четверговый шторм, кажется, здорово потрепал ваш фасад, – сказала она, усаживаясь.
– Да, к сожалению. – Мей знала, что нужно все восстановить и купить новые растения, но сейчас на это не было денег. – А вы можете сесть здесь, – обратилась она к Джорджине и положила бланк заявления на письменный стол. Затем, захватив принесенный конверт, она подошла к круглому столу. – Я приготовила для вас несколько вариантов меню. Когда мы говорили по телефону, в качестве основного блюда мы обсуждали утку. – Она вытащила из конверта плотные листы бумаги, разложила их на столе и указала на один из них. – К жареной утке я рекомендую канадский рис и либо смесь овощей, либо зеленую фасоль. Маленькая булочка будет…
– Ну-у, я не знаю, – вздохнула миссис Салливан.
Мей была готова к такой реакции.
– Я приготовила для вас пробы, они в холодильнике.
– Нет, спасибо, я только что из-за стола.
Сдерживая раздражение, Мей передвинула палец к другому списку гарниров.
– Возможно, вы предпочли бы побеги спаржи. Или артишоки…
– Нет, – перебила ее Кендейс. – Вряд ли. Идея с уткой мне уже не нравится.
Мей подвинула к себе другое меню.
– Хорошо. Как насчет говядины в собственном соку, жареного картофеля, зелёной фасоли, нашинкованной…
– В этом году я уже побывала на трех приемах, где подавали такую говядину. Я хочу чего-нибудь особенного. У Рея всегда были потрясающие идеи.
Мей собрала листы бумаги в стопку и сверху положила еще один вариант меню. Ее терпение подходило к концу. Она не умела обращаться с капризными клиентами, которые не представляли, чего хотят, но четко знали, что не хотят того, что им предлагают. А ведь она потратила столько сил, чтобы разработать эти предложения.
– Да, Рей был замечательным, – согласилась Мей.
Она очень тосковала по брату, ей казалось, что полгода назад вместе с ним умерла часть ее души.
– Рей был удивительным, – продолжала миссис Салливан. – Даже несмотря на то, что он был… гм… ну, вы понимаете.
Да, Мей понимала, и если бы Кендейс не проявила осторожность, она выпроводила бы ее за дверь. Хотя людское ханжество уже не могло причинить боль Рею, Мей все еще болезненно реагировала на него.
– А что вы думаете насчет шатобриана? – спросила она, указывая на третье меню.
– Нет, – ответила Кендейс.
Менее чем за десять минут миссис Салливан отвергла и все остальные идеи. Мей хотелось убить ее, однако она продолжала напоминать себе, что ей нужны деньги.
– Я надеялась, что на золотую свадьбу моих родителей будет подано нечто уникальное. Вы же не предложили мне ничего особенного. Жаль, что теперь нет Рея. Он обязательно придумал бы что-нибудь этакое.
Все меню, которые предложила ей Мей, были «этакими». Потому что она взяла их из списка Рея. Мей чувствовала, как в ней поднимается ярость, но заставила себя как можно вежливее спросить:
– А какие у вас предложения?
– Ну, я не знаю. Ведь это ваша работа. Вы должны подходить к вопросу творчески. Пока не увидела у вас ничего особенного. У вас есть что-нибудь еще?
Мей подвинула к себе один из альбомов и раскрыла его. Она сомневалась, что Кендейс найдет в нем что-нибудь устраивающее ее. Сейчас она была уверена, что миссис Салливан приперлась сюда с одной целью – довести ее и заставить напиться.
– Вот фотографии наших работ. Возможно, что-нибудь вам понравится.
– Надеюсь.
– Извините, – вмешалась сидевшая за письменным столом девушка в розовом. – Так уж вышло, что я слышала ваш разговор. Может, я помогу вам?
Мей, совсем забывшая о присутствии Джорджины, вопросительно посмотрела на нее.
– Где ваши родители провели медовый месяц? – спросила Джорджина.
– В Италии, – ответила Кендейс.
– Гм… – Джорджина задумчиво прижала шариковую ручку к пухлой нижней губе. – Вы могли бы начать с паппа сол помодоро, – предложила она. Итальянское название с ее южным выговором прозвучало очень забавно. – Затем подать жареную свинину по-флорентийски с картофелем, морковью и толсто нарезанными брушеттами. Или, если вы предпочитаете утку, ее можно приготовить в стиле арещдо с пастой и свежим салатом.
Кендейс посмотрела на Мей, потом перевела взгляд на девушку.
– Мама любит лазанью с базиликовым соусом.
– Тогда можно приготовить лазанью с нежным цикориевым соусом. Это очень вкусно. А завершить обед неплохо было бы праздничным абрикосовым тортом.
– Абрикосовый торт? – переспросила Кендейс. В ее голосе не слышалось энтузиазма. – Никогда не слышала о таком.
– О, это прелесть! – выдохнула Джорджина.
– Вы уверены?
– Абсолютно. – Она подалась вперед и положила локти на стол. – Вивиан Хаммонд, из Хаммондов, которые в Сан-Антонио, просто без ума от абрикосового торта. Она так его обожает, что даже нарушила стотридцатилетнюю традицию и подала этот торт на ежегодной встрече членов дамского Клуба желтой розы. – Джорджина прищурилась и заговорила, понизив голос, как будто делилась свежей и интересной сплетней: – Видите ли, до Вивиан на встречах в клубе подавался лимонный кекс, потому что лимон такого же цвета, как желтые розы. – Она откинулась на спинку кресла и, отбросив назад волосы, добавила: – Между прочим, ее мама ужасно расстроилась.
Мей нахмурилась и внимательнее пригляделась к Джорджине. В девушке было что-то знакомое. Она никак не могла понять, что именно, и пыталась вспомнить, не встречались ли они раньше.
– Серьезно? – удивилась Кендейс. – А почему нельзя было подать оба?
Джорджина пожала голыми плечами:
– Кто знает. Вивиан – эксцентричная особа.
Мей все больше убеждалась в том, что эта девушка ей знакома. Кендейс посмотрела на часы, затем на Мей.
– Мне понравилась идея с итальянской кухней, но мне понадобится довольной большой абрикосовый торт, чтобы угостить примерно сотню гостей.
К тому моменту, когда миссис Салливан покидала офис, у Мей имелось меню, подписанный договор и чек на аванс.
– У меня к тебе несколько вопросов, – обратилась она к Джорджине. Та подняла голову от бланка, который якобы изучала, а Мей поднесла к глазам листок с меню. – Что такое «паппа сод помодоро»?
– Томатный суп.
– И ты можешь его приготовить?
– Естественно. Это просто.
Мей положила меню на стол перед собой.
– Ты придумала эту историю с абрикосовым тортом?
Джорджина попыталась изобразить на лице раскаяние, но не удержалась и улыбнулась:
– Ну… кое-что присочинила.
И вдруг Мей поняла, почему эта девушка показалась ей знакомой. Джорджина была непревзойденным мастером художественного вранья, как и Рей. На мгновение тоска, мучившая ее душу, отступила.
Мей подошла к письменному столу.
– Ты когда-нибудь работала помощником шеф-повара или официанткой? – поинтересовалась она и заглянула в заявление.
Джорджина поспешно прикрыла бланк рукой, но Мей успела заметить плохой почерк и слово «повора» вместо «повара» в графе «на какую должность претендуете».
– Некоторое время я работала официанткой, а еще я окончила всевозможные кулинарные курсы.
– А на выездном обслуживании?
– Никогда, но я могу приготовить что угодно, от греческого салата до сычуанского соуса, от пахлавы до суши, к тому же умею находить общий язык с людьми.
Мей оглядела Джорджину с ног до головы. Она надеялась, что не совершает ошибки.
– У меня есть еще один вопрос. Тебе нужна работа?
Глава 6
Сиэтл
Июнь 1996 года
Покинув заполненную суетой кухню, Джорджина в последний раз вошла в банкетный зал и критическим взглядом обвела тридцать семь столов, застланных льняными скатертями. В центре каждого стола стояла ваза из штампованного хрусталя с искусно уложенными розами и листьями папоротника, которые предварительно окунули в парафин.
Мей называла ее то одержимой, то ненормальной, а то и той и другой. Пальцы у Джорджины все еще болели от ожогов горячим парафином, но сейчас, глядя на эту красоту, она понимала, что не зря терпела боль. Она, Джорджина Ховард, девочка, которой с детства внушили, что она всегда будет зависеть от тех, кто заботится о ней, сама, своими руками создала свою жизнь. Она научилась преодолевать свою дислексию. Она больше не скрывала своих проблем, хотя и не говорила о них открыто.
Она преодолела многие из своих прежних комплексов, и сейчас, в двадцать восемь, была партнером в успешном бизнесе по выездному обслуживанию и владела скромным домиком в Белльвю. Джорджина получала огромное удовлетворение от всего, чего добилась девочка из Техаса. Она прошла через огонь, обожгла душу, но выжила и стала более сильной. Правда, у нее поубавилось доверчивости и желания снова отдать свое сердце какому-нибудь мужчине. Однако она не считала, что эти два обстоятельства могут помешать ее счастью. Она прошла трудный путь, но хорошо выучила свои уроки. Джорджина не любила думать о прошлом. Она жила настоящим, и сейчас ее богатую событиями и положительными эмоциями жизнь наполняло только то, что было ей дорого.
Она родилась и выросла в Техасе, но очень быстро привязалась к Сиэтлу и полюбила этот город на побережье, окруженный горами.
Джорджина отогнула рукав черного смокинга и посмотрела на часы. В глубинах старого отеля ее официанты готовились подавать легкие закуски и бокалы с шампанским трем сотням гостей. Через полчаса гости заполнят банкетный зал и будут наслаждаться скаллопини из телятины, молодым картофелем с лимонным маслом и салатом из листьев эндивия и брун-кресса.
Джорджина взяла винный фужер и вынула из него салфетку. Ее руки дрожали, когда она заново складывала белую салфетку так, чтобы она напоминала розу. Джорджина нервничала. Сильнее, чем обычно. Они с Мей обслужили уже более трехсот приемов. И сегодняшний ничем не отличался от прежних. За исключением того, что они никогда не работали на Фонд Харрисона. Им никогда не приходилось обслуживать прием, за присутствие на котором гости должны были выложить по пятьсот долларов. О, Джорджина отлично понимала, что они платят такую сумму вовсе не за еду. Собранные сегодня деньги будут перечислены детской больнице и медицинскому центру. И все же при мысли, что все эти люди отдали за кусочек телятины целых пятьсот баксов, у нее начинало учащенно стучать сердце.
Открылась дверь в боковой стене, и в зал проскользнула Мей.
– Так и думала, что найду тебя здесь, – сказала она, направляясь к Джорджине.
В руке у нее была зеленая папка, в которой она держала всю документацию.
Джорджина улыбнулась своей самой близкой подруге и вставила сложенную салфетку в фужер.
– Как дела на кухне?
– Представляешь, новый помощник шеф-повара выпил все то особое белое вино, которое ты закупила для телятины.
Джорджина похолодела.
– Ты не шутишь?
– Шучу.
– Это не смешно, – облегченно выдохнула Джорджина.
– Возможно, – согласилась Мей, остановившись рядом с ней. – Но тебе нужно немного расслабиться.
– Я смогу расслабиться, только когда поеду домой, – сказала Джорджина, поправляя розу, приколотую к атласному лацкану черного смокинга Мей.
Хотя на них обеих были одинаковые смокинги, внешне они являли собой полную противоположность друг другу. Мей, натуральную блондинку невысокого роста, Господь наделил нежной как фарфор кожей и стройностью балерины. Джорджина всегда завидовала ее обмену веществ, который позволял Мей есть все и не набирать при этом вес.
– Все идет по расписанию. Не дергайся, отвлекись, как ты это сделала на свадьбе Анджелы Эверетт.
Джорджина нахмурилась и направилась к боковой двери.
– У меня до сих пор руки чешутся придушить голубого пуделька бабушки Эверетт.
Мей рассмеялась и догнала Джорджину.
– Не могу забыть тот вечер. Я сервировала фуршет и услышала твой дикий вопль из кухни. – Она продолжила чуть тише, подражая акценту Джорджины: – Чтоб мне прова-а-алиться! Пси-и-ина сожра-а-ала мои зара-а-азы!
– Я сказала «зразы».
– Вот уж нет. Ничего подобного. А потом ты плюхнулась на стул и целых десять минут таращилась на пустое блюдо.
Джорджине та ситуация помнилась несколько иначе. Но вообще-то она не могла не признать, что до сих пор не научилась справляться со стрессами. Хотя сейчас это получалось у нее куда лучше, чем тогда.
– Мей Херон, ты ужасная врушка, – заявила она, дергая подругу за хвост.
Она в последний раз оглядела зал. Фарфор сверкал, серебро благородно блестело, сложенные салфетки напоминали сотни белых роз, разбросанных по столешницам.
Джорджина осталась довольна собой.
Сдвинув брови, Джон Ковальский слегка наклонился вперед и внимательно пригляделся к салфетке, вставленной в винный фужер. Она напоминала птицу или ананас. Что именно, он так и не определил.
– О, какая прелесть! – воскликнула его сегодняшняя спутница Дженни Ландж.
Посмотрев на ее блестящие светлые волосы, Джон вынужден был признать, что в тот день, когда он пригласил ее на прием, она нравилась ему значительно больше. Дженни была фотографом, и они познакомились две недели назад, когда она приехала снимать для местного журнала его плавучий дом. Поближе узнать друг друга они не успели. Она казалась ему милой и очаровательной, но еще до того, как они прибыли на благотворительный прием, Джон обнаружил, что его совсем не тянет к ней. Только в этом была не ее вина – его.
Джон опять переключил внимание на салфетку, вытащил ее из фужера и расстелил на коленях. В последнее время он стал подумывать о том, чтобы снова жениться. И даже обсуждал этот вопрос с Эрни. Возможно, дело было в том, что он недавно отпраздновал свой тридцать пятый день рождения. Как бы то ни было, но он стал задумываться о том, чтобы найти себе жену и завести парочку детишек.
Джон откинулся на спинку стула, отодвинул полу угольно-черного пиджака «Хьюго Босс» и сунул руку в карман серых брюк. Он вновь хотел стать отцом. Ему хотелось, чтобы к списку его имен и прозвищ прибавилось обращение «папа». Хотелось учить сына кататься на коньках, как когда-то его учил Эрни. Однако когда он смотрел на Дженни, то понимал, что она не станет матерью его детей. Она напоминала ему Джоди Фостер, а Джону всегда казалось, что Джоди Фостер немного похожа на ящерицу. Ему не хотелось, чтобы его дети походили на ящерицу.
Из задумчивости его вывел подошедший официант, который осведомился, желает ли он вина. Джон отказался и перевернул свой фужер вверх дном.
– Разве ты не пьешь? – удивилась Дженни.
– Нет, – ответил Джон, поднимая бокал, взятый еще на коктейле. – Я пью содовую с лаймом.
– Ты не пьешь спиртного?
– Нет. Больше не пью.
Официант поставил перед ним тарелку с салатом. На этот раз Джон не пил уже четыре года и знал, что теперь никогда не будет пить. Пьянство превратило его в полное дерьмо, и ему в конечном итоге надоело это состояние.
В тот вечер, когда он избил нападающего из Филадельфии Денни Шанахана, он достиг дна. Были и такие, кто считал, что Грязный Денни получил по заслугам. Но Джон так не думал. Глядя на форварда, лежащего на льду, он понимал, что потерял над собой контроль. Он часто получал клюшкой по голени и локтем под ребра. Но таковы были правила игры. А в тот вечер в нем что-то замкнуло. Не отдавая себе отчета в своих действиях, он отшвырнул перчатки и голой рукой врезал Шанахану. Для Денни это вылилось в сотрясение мозга и госпитализацию. Джона отстранили от игры на шесть матчей. На следующее утро он проснулся в гостинице в обнимку с пустой бутылкой «Джек Дэниелз» и двумя обнаженными телками. Таращась в текстурный потолок, он презирал себя и пытался вспомнить прошедшую ночь. Тогда-то он и понял, что пора остановиться.
С тех пор Джон не пил. И даже не хотел пить. И сейчас, просыпаясь утром рядом с женщиной, он помнил, как ее зовут. Более того, он знал о ней гораздо больше, чем только имя. Теперь он соблюдал осторожность. Ему посчастливилось остаться в живых, и он никогда не забывал об этом.
– Как красиво украшен зал, правда? – сказала Дженни. Джон оглядел стол, перевел взгляд на подиум в конце зала.
На его вкус, цветы и свечи были чуть-чуть кричащими.
– Да, здорово, – согласился он и приступил к салату.
Как только его тарелка опустела, ее тут же убрали и поставили перед ним другую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34