Подзарядился бы...
XZ, кажется, смутился. Он ослабил захват, и Гарри смог высвободить
руку.
- Сэр, я, возможно, несколько перестарался, - наконец выдавил из себя
XZ, - но я вам не какая-нибудь тупая посудомойка. Мой интеллект намного
превосходит интеллект среднего робота. Да, сэр!
"Где же тебя раздобыли-то?" - усмехнулся про себя Бронсон.
- Я бы попросил проявлять уважение, сэр, - внезапно откликнулся робот.
- Что? - переспросил Гарри. - Какое уважение?
- Меня нигде не раздобыли, - обиженно произнес Джонни. - Роботы модели
икс зет изготавливаются по специальному заказу на базе военно-полицейского
аналога икс зет зет. Джонни относится к роботам-телохранителям и не может
разрешить только две вещи, сэр: во-первых, вы не сможете нанести вред
самому себе и, во-вторых - окружающим вас людям, если только подобная
индифферентность позволительна с точки зрения вашей личной безопасности.
Гарри всегда считал себя человеком более чем здоровым. Собственно, так
оно и было: косая сажень в плечах, смуглая кожа, зрение, как у индейца.
Само за себя говорило и данное ему друзьями прозвище Аллигатор,
обусловленное рациональным образом мыслей и черным поясом по контактному
стилю каратэ Се-Такан.
"Похоже начинаю заговариваться, - подумал Бронсон. - Только этого мне
не хватало!"
- Ладно, Джонни, убедил, - с нарочитой бодростью произнес он, - только
знаешь, как-то мне паршиво после вчерашнего. Что тут прикажешь делать?
Робот встрепенулся, прожужжал что-то и гордо заявил:
- В подобных случаях следует вызывать врача, сэр!
Гарри понял, что перечить XZ в таких вопросах совершенно бессмысленно
и, скрипнув зубами, подошел к видеофону:
- Привет, дружище, - появилась на экране розовощекая физиономия
доктора Лаусона. - Сколько лет, сколько зим?!
- Ты не поверишь, Фил, я умудрился попасть под машину.
- Ну ты даешь, Гарри! - нахмурился Лаусон. - Что-то не припоминаю у
тебя суицидальных наклонностей!
- Это простая случайность, - поспешил заверить приятеля Бронсон. - Сам
понимаешь, тридцать пять стукнуло, пьянка и все такое. С каждым может
случиться.
Но беспокойство Лаусона не спадало:
- Никуда не уезжай, оставайся на своей вилле, миллионер фигов, я еду.
Гарри начинала утомлять забота окружающих. Сперва XZ словно взбесился,
теперь Лаусон, как угорелый, бросается спасать друга. Вообще-то Бронсон
хотел лишь заручиться поддержкой дока в вопросе приема драгенола. И вот -
на тебе!
- Да, сэр, простите, сэр. Я только выполняю свой долг, сэр! - ни с
того ни с сего рявкнул XZ, видимо, смущенный тем, что причинил хлопоты
людям. "Полить бы тебя кипятком, чтобы все контакты замкнуло", - огрызнулся
про себя Гарри.
- Еще раз простите, сэр, - с чувством добавил робот и медленно покинул
кухню.
Развалившись на тахте необъятных размеров, Гарри Бронсон говорил себе,
что он круглый дурак, если может думать всерьез о такой ахинее, как
телепатия. Ни один здравомыслящий человек, а тем более человек, обладающий
его, Гарри, весом в обществе и влиянием, уж, конечно, после подобной
истории не стал бы размышлять о какихто смутных предчувствиях и тревогах.
То ли еще будет, когда ранний снегопад покроет дороги липкой грязью...
Пеших прогулок Гарри не любил и предпочитал биоэргономичные кресла
"ситроена" глотку свежего воздуха. Но при всем при том искренне полагал,
что машина - вовсе не друг человека, а его проклятие. Вполне возможно, что
Бронсон пристрастился к "баранке" по той причине, что не переносил прямых
солнечных лучей и яркого дневного света. У него были сверхчувствительные
глаза, они требовали постоянного ношения солнцезащитных очков. Но
тонированые стекла автомобиля снимали раздражение слизистой оболочки куда
лучше...
"Самое ужасное в достижениях цивилизации - потеря человеческой
сущности, - печалился Бронсон. - Если так и дальше пойдет, то через
каких-нибудь пятьдесят-шестьдесят лет не останется ни одного нормального
человека".
Неизвестно, сколько еще Гарри предавался бы размышлениям о бренной
сущности бытия, если бы не раздался звонок в дверь. Фил Лаусон -
собственной персоной. "Вот молодец, - ехидно подумал Бронсон. - Тише едешь,
дальше будешь. Два часа тащился, зато никаких происшествий..."
Док управлял машиной с прямо-таки удручающей апатичностью. Любую
возможность плестись у кого-нибудь в хвосте Фил непременно использовал.
"Даже к любимому пациенту, и то как на похороны", - ерничал Гарри.
- Рад тебя видеть, - усмехнулся Бронсон. - Не заплутал?
Однако он действительно был рад Лаусону.
- Ну здравствуй, здравствуй! - пропыхтел в ответ док. - А ты, кажется,
потолстел!
Гарри не любил обсуждать эту тему. Он действительно имел некоторую
склонность к обжорству и, как следствие, каждый год прибавлял
килограммчик-другой.
- Старый стал, - огрызнулся Бронсон. - Видно, только ты хорошеешь день
ото дня!
Лаусон озадаченно уставился на приятеля:
- Тебя, Аллигатор, похоже, здорово приложило, совсем отшибло чувство
юмора!
Гарри себя не узнавал. Обычно ровный и доброжелательный, сейчас он
чувствовал себя так, словно побывал в соковыжималке.
- Прости, Фил, мне что-то не по себе.
Док только сверкнул очками:
- Давай, раздевайся! Может, тебя госпитализировать давно пора...
На удивление, внешний осмотр ничего не дал.
- Кости целы, - заявил Лаусон, - но...
Гарри удивленно посмотрел на Лаусона:
- Ты что-нибудь нашел?!
Док немного помолчал, напуская на себя удрученный вид, и вдруг
взорвался диким хохотом:
- Да, нашел! - сказал он, - Нашел, что Нора Блей, кажется, взяла-таки
тебя на буксир и уже почти превратила в мнительного неврастеника под стать
ей самой! По правде сказать, мне чертовски интересно, чему еще ты у нее
научился...
Гарри понимал, что перегнул палку со старым приятелем, но сдаваться не
собирался:
- Иди к черту, Фил, вечно ты за свое! Просто не можешь без сальностей!
В твои годы пора бы перейти от теории к практике.
Лаусон что-то невнятно пробормотал и подошел к журнальному столику, на
котором уютно расположилось семейство пивных бутылок. Физиономия дока
выразила злорадную заинтересованность.
- Ох уж мне эта "Организация писателей-романистов"! Что, вечерок был
жаркий? Конечно, ты ведь у нас всегда был заводилой в любой компании!
Гарри начинало мутить от одного воспоминания о "приматах". "Заткнись,
Фил, - мысленно взмолился он. - Ну, что тебе стоит?!"
- Вот смотрю я на тебя, Бронсон, и думаю, какого рожна парню еще надо.
Окажись я на твоем месте, уж нашел бы себе занятие по душе, не сомневайся.
Гарри слушал дока несколько озадаченно. "Это что-то новенькое, -
подумал он. - Посмотрите-ка, старина Фил принялся за мое воспитание".
- Как ни приеду, ты по уши в дерьме, нравится, что ли?
- А ты приезжай чаще, - огрызнулся Бронсон.
- Все никак не могу понять, - ничуть не смутившись, продолжал док, -
зачем ты с тем здоровенным ублюдком собачьи бои устроил. Ведь в нем фунтов
сто двадцать! Ты что, сумо решил попрактиковать?! Или на рекламу фарфоровых
зубных протезов поддался?
Гарри медленно зеленел:
- Слушай, Фил, я тебя прошу...
- Зубы - это ерунда. Нет той полноты ощущений, да, Гарри? - ухмылялся
Лаусон. - Ты бы еще "приматов" навестил в Манхэттене на Редисон-авеню,
травки бы покурил, с Хиллерами групповушкой занялся, благодать!.. А потом -
ко мне, серный пластырь на известные места лепить!
Гарри мысленно наметил точку на подбородке Фила и угрожающе
приблизился к нему.
- Макака ты краснозадая, а не Аллигатор, - вошел в раж Лаусон, - и
ведешь себя соответственно, вот что!
Фил вдруг замолчал. Последовала неловкая пауза, после чего он
сокрушенно выдал:
- Ладно, Бронсон, порезвились, и хватит, пора приводить тебя в
порядок.
Лаусону с трудом удалось овладеть собой. Теперь осталась лишь смесь
страха и изумления. Гарри почувствовал перемену в друге, но совершенно не
понимал, чем она была вызвана. Они и раньше переругивались почем зря.
Но саркастичный доктор Лаусон, обладающий к тому же профессиональной
толстокожестью, никогда не впадал в депрессии от подобных перепалок.
Впрочем, сегодня док был явно в ударе.
- И что ты собираешься со мной делать? - удивился Гарри.
Лаусон все еще изучал его, но теперь унге гораздо спокойнее.
- Знаешь, Гарри, ты мне как кость в заднице, - осмелел док. - Когда-то
я был хирургом, и хорошим хирургом, а теперь вынужден возиться с такими
вот, как ты, богатыми сосунками!
- Какая трогательная история, сейчас расплачусь, - сверкнул глазами
Бронсон. - Если ты не в настроении, то и сидел бы у себя в Тинеке...
Кидаешься, как собака, и всякую чушь несешь.
Лаусон выглядел старым и подавленным, как никогда.
- Нет, постой, - сказал он. - Значит, я несу чушь? Нет, дружок! Я
плачу за место в списке абонентов манхэттенской телефонной книги, плачу за
лазерную вывеску над моим домом: "Доктор Фил Лаусон: надежность, качество,
конфиденциальность". Дрянь, вульгарщина, а нее никуда... - Фил извлек из
кармана носовой платок и громко высморкался. - Я превратился в
третьесортного докторишку! И знаешь, ради чего?
- Нет, - совершенно искренне ответил озадаченный Бронсон.
- Ради того, чтобы лечить выродков вроде тебя от никчемных хворей! Ко
мне ходят женщины за сорок, чтобы лучше подготовиться к климактерическому
периоду, а еще я восстанавливаю потенцию, снимаю порчу, гадаю на картах
Таро и занимаюсь гипнозом. Мастер на все руки. Кстати, может, и тебя
загипнотизировать, а?
- Нет, Фил, не беспокойся, я вполне...
Но было уже поздно. Доктор, подобно XZ, начал реализовывать глубоко
заложенную программу. Только вот, кому сказать спасибо на этот раз, Гарри
понятия не имел.
- Ну, будь по-твоему. - Лаусон сделал вид, что принял отказ как нечто
совершенно противоположное. - Вот, Гарри, перед тобой карандаш. Смотри, как
я его раскачиваю. Туда-сюда, туда-сюда, словно тяжелый маятник. Ты скоро
почувствуешь, как тело перестает подчиняться тебе. Через некоторое время
твое внимание замкнется на этом предмете, обладающем огромной гипнотической
силой, и ты уже не сможешь оторвать от него взгляда. А пока он движется в
ритме твоего дыхания. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Веки налились свинцом. Сон.
Неимоверно хочется спать. Глубокий... глубокий сон... Ты все глубже
погружаешься в сон...
Гарри понимал, что его гипнотизируют, но противодействовать этому не
хотел. Он чувствовал в себе небывалую мягкость и покой.
- Теперь начинай считать в обратном порядке от ста до десяти. С каждым
счетом ты все глубже засыпаешь. Если собьется, вернись к тому месту, на
котором, потвоему, это произошло. Досчитаешь до десяти - подними правую
руку в знак того, что достиг глубокого сна.
Когда Гарри поднял руку, Лаусон продолжил:
- Теперь я хочу, чтобы ты представил себе, что гуляешь по парку
погожим августовским днем. Солнце уже не печет, как в июле. Небо подернуто
ажурной дымкой. Ты прогуливаешься и чувствуешь себя умиротворенным,
счастливым. Тебя ждут только приятные встречи. Ты спокоен, абсолютно
спокоен. Прямо перед собой ты видишь два больших дерева, между которыми
натянут гамак. Гамак-качается - вверх, вниз, вверх, вниз. Ты все крепче и
крепче засыпаешь. Заберись в гамак, слейся с ним. Пусть тепло наполнит
каждую клеточку твоего тела. Пока ты лежишь в гамаке, все глубже засыпая,
другая часть твоего "я" обнаруживает перед собой черную грифельную доску...
Ты берешь мел и рисуешь на доске круг. Еще один круг. Обводишь его против
часовой стрелки три раза, делаешь все более четким... И тебе от этого все
теплее, ты все сильней засыпаешь... Теперь ты стираешь круг и начинаешь
писать свое имя. Отчетливо проступает каждая буква. Вот оно, полностью
проявилось. Что ты написал?
- Гарри, - отозвался Бронсон.
- Сосредоточься теперь на правой руке. Она становится теплой и легкой.
Теперь сосредоточься на левой... Рука касается лица, и ты все глубже
погружаешься в сон. Твой лоб очень холодный. Он холодный потому, что ты
скользишь на деревянной лодке по черному тоннелю, ведущему к прекрасному
гроту. Ты все еще меня слышишь, Гарри?
- Да, Фил.
- Что в этом гроте?
- Я не знаю!
- Твоя лодка продвигается все дальше и дальше. Вот она уже выныривает
из тоннеля. И перед тобой предстает доселе сокрытое от глаз. Посмотри на
свет, сынок, посмотри! Где ты?
- Огонь, кругом стена огня... Фил, уведи меня отсюда!..
Лаусон, по крайней мере, обладал достаточным здравым смыслом, чтобы не
рассыпаться в извинениях после того, как Гарри "вернулся". Фил понял, что с
этого момента он несет определенную ответственность. А это означает, что
ему следует излучать уверенность и ни при каких обстоятельствах не давать
больше воли амбициям. Внезапно Гарри перешел из разряда приятелей в разряд
пациентов.
Травматическая амнезия, редкий случай. Большинство подобных диагнозов
никогда не подтверждается, но на этот раз ошибка исключена. "Дурак! -
обругал себя Фил. - Втянул парня в историю. Старый, унылый, оплывший жиром,
никчемный дурак!" Если говорить начистоту, то док прекрасно знал, на что
шел, разыгрывая истерику перед ошарашенным Гарри Бронсоном. Парень ничего
не помнил из своего детства. Примерно до десяти лет - белое пятно. И, что
самое страшное, вспоминать боялся. Целую жизнь накапливал "мышечную массу":
заработал кучу денег, купил виллу, разъезжал в шикарных автомобилях, менял
женщин по малейшей прихоти. Только бы не вспомнить ненароком тот давно
исчезнувший кошмар.
Доктор отложил карандаш.
- Ну что, очнулся? - спросил он. И добавил мысленно: "Ничего, дружище.
Это обычный подлый трюк".
Гарри уже ничего не помнил из пережитого, но на дока смотрел с
опаской. Кто знает, что еще выкинет?
- Гарри, малыш, - сказал Фил, - а не пропустить ли нам по стаканчику,
для снятия стресса, так сказать?
- Джонни, принеси бутылку виски.
Робот деловито зажужжал:
- Вам с водой или как обычно, сэр?
- Давай, как обычно.
Около часа приятели предавались воспоминаниям. Когда бутылка опустела,
Лаусон, хитро прищурившись, предложил:
- Сыграем в картишки, старина?
- Неси еще одну, - хрипло гаркнул в пространство Гарри. - Еще, понял!
Расторопный Джонни бросился на кухню.
- Осталась только водка, сэр.
- Давай!
Вновь наполнили рюмки.
- За расширение горизонтов восприятия, - предложил тост Бронсон.
- За пространство и время, - откликнулся Лаусон.
Перемешав колоду нетвердыми руками, Фил Лаусон предложил Гарри угадать
первую карту.
- Ну, допустим, туз треф.
- Так, посмотрим, не ясновидец ли ты. - Лаусон приблизил руку к
глазам. - Действительно, туз треф! Ха!
На этот раз испытание проводилось более тщательно.
Гарри вышел в другую комнату с листом бумаги и карандашом, а док
принялся аккуратно тасовать карты.
- Готово! - рявкнул он, закончив нехитрое дело. - Теперь записывай
все, что придет в голову.
Гарри, уставившись на бумагу, долго соображал, что же ему написать,
но, кроме двойки треф, так ничего в голову и не шло. Собственно, Бронсону
поднадоели подобные игры. "Ладно, черт с тобой, Фил!" - подумал он и
записал: "Бубновая пятерка, джокер, шестерка пик, туз червей"... и так
далее.
- Ну, что, скоро ты там? - торопил Лаусон.
- Подожди немного, сейчас.
Гарри исписал целый лист каракулями и вручил его другу:
- На, читай, может, теперь угомонишься!
Первой картой была двойка треф, потом бубновая пятерка, потом джокер,
за ним следовала шестерка пик.
При появлении пятой карты лоб Бронсона покрылся испариной.
- Фил, этого не может быть, - задыхаясь, сказал он. - Прекрати свои
дурацкие фокусы, если не хочешь, чтобы я окончательно свихнулся!
Но Лаусон не мухлевал. Он всего лишь медленно и методично открывал
карту за картой, убивая все сомнения и надежды. Что-то в сознании Гарри
искало контакта с тем тоннелем, по которому он недавно плыл. На мгновение
показалось, что он слышит, как в подземных реках бурлит черный холодный
поток, как огромные рыбы с сапфировыми глазами обдают звонкими брызгами
каменные своды. Еще мгновение - и он сам превратится в хрустальную воду,
станет частью тьмы. Чувство было настолько сильным, что Гарри чуть не
выронил стакан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24