- Дуз. - Тропические плантации, большей частью уже заброшенные.
Чемпион каких-то тихих игр. Вишневый крэг.
Это была старшая тройка, и видимых изъянов он не обнаружил ни у
людей, ни у их поводырей. Кто дальше?..
- Скюз... - Так, неженка. И крэг ослепительно-голубой, как незабудка.
"Ну, этот у меня до самого возвращения в скафандре просидит" -
подумал Асмур.
- Флейж! - А у этого изумрудно-зеленый крэг с оранжевым хохлом и
оконечностями перьев.
- Борб. - Коренастый смуглый крепыш с коричневым скромным крэгом. Что
там за ним числится? Да не так уж мало: производство аннигиляционных
зарядов для всей планеты. Этот последний примирил его со всей тройкой.
Оставались младшие. На них надо было глядеть позорче.
- Ких. - Этот - южанин, семья владеет чуть ли не миллионом
сервов-ткачей. Крэг темно-синий с белым клювом. Неплохо.
- Пы. - По лицу не скажешь, что ума - палата, зато силач невероятный.
А крэги у них с Кихом совершенно одинаковые.
- Гэль...
Асмур небрежно скользнул взглядом по самому младшему, и вдруг глаза
его против воли прищурились, брови сошлись. Как он не заметил этого с
самого начала?
Пестрый крэг!!!
- Заводите коней на корабли и устраивайте старых крэгов, - негромко,
даже с излишним спокойствием проговорил он. - Мы идем к Серьге Кентавра,
самой яркой звезде выпавшего нам созвездия. Готовьтесь, ее планеты таят в
себе опасности достойные истинных воинов!
Еще секунду все смотрели вверх, на сияющую бледно-золотую крапинку,
расположенную между Ухом Кентавра и его Уздой, почти отсюда невидимыми;
затем девять шпаг блеснули в лунном свете, отдавая принцессе прощальный
салют, и разномастные кони зацокали по выщербленному бетону к светлым
громадам кораблей. Для того, чтобы пройти через _н_и_ч_т_о_, недостаточно
воспользоваться картой или расчетами - нужно обязательно зримо представить
себе ту точку, в которой ты хочешь очутиться. Слабо мерцающие створки
люков разомкнулись, люди и кони исчезли внутри этих коконов, и теперь
снова могло показаться, что это - просто гигантские матовые фонари, вроде
тех, что прячутся в глухой зелени королевских садов.
И только тогда эрл Асмур спрыгнул с коня и обернулся к своей жене.
Они стояли друг против друга, почти одного роста, и если мона Сэниа из
всех сил сдерживалась, чтобы не выдать при посторонних своих чувств, то
Асмур не находил даже слов. Душа его была пустой, словно собственный
родовой замок. От юношеского пыла, с которым он поднял глаза на
королевскую ложу много лет назад, не осталось ничего, кроме преданности, и
Асмур сознавал, что это его беда, а не его вина: Джаспер медленно умирал,
и первое, чему суждено было исчезнуть в этом гаснущем мире, была любовь.
Он печально смотрел на жену. Знает ли она, что козыри, которые им
выпали накануне похода - ночные? Так вот, если кому-то и не следует сюда
возвращаться, то это именно ему.
Они ничего не сказали друг другу, он только коснулся губами ее лба,
словно напоминая о завещании. Потом круто повернулся и пошел к
центральному кораблю, который как будто вырастал при его приближении.
Желтый, как тыква, шар дал трещину, она разошлась ровно настолько, чтобы
провести коня, осторожно прижимавшего к себе сложенные крылья. Затем
стенки снова сомкнулись и разом потеряли свою матовость. Теперь сквозь них
Сэниа отчетливо видела коня, разлегшегося на ковре, устилавшем пол
центрального помещения. Асмур, словно забыв, что принцесса все еще видит
его, отстегнул плащ и перевязь, и осторожно чтобы не повредить ни одного
перышка своего крэга, облачился в мягкий полускафандр отливающий лиловым -
все так спокойно и деловито, о древние боги, как спокойно и деловито!
Теперь это был уже не ее Асмур, одинокий непобедимый эрл, у которого она
сама, своей королевской волей встала на пути - вот захотела, и встала,
явилась однажды в полуночном замковом саду, а потом еще в фехтовальном
зале, и в книгохранилище... Он никогда не позволял себе даже коснуться
края ее платья, и если бы не его внезапный отлет, она никогда не решилась
бы сама сказать ему: "Возьми меня в жены!"
Ну, вот она и сказала, и потеряла семью, и не приобрела ровным счетом
ничего. Она с горечью и изумлением смотрела на безликий непрозрачный
скафандр, укрывающий сразу и человека, и слившегося с ним крэга, и он
напоминал ей осьминога, медлительного и бесчувственного...
Желтые непрозрачные тени наползли на корабль со всех сторон и
сомкнулись, так что ей уже ничего не было видно - малые корабли слились с
центральным, образуя одно исполинское соцветие, теперь это был словно
кусок пчелиных сот, неразделимый, монолитный. Старшие братья, обучая ее
обязательному искусству проходить через _н_и_ч_т_о_, не раз говорили, что
одинокому кораблю, как и одному человеку, чрезвычайно трудно добраться
даже до ближайшей звезды; слив же корабли воедино в один ячеистый диск и
объединив волю людей, можно достигнуть даже самых отдаленных уголков
Вселенной...
Исполинские соты начали вибрировать, размываться; желтый вихрь
опоясал их, с непереносимым свистом буравя пространство. Сэниа
почувствовала, что нежная головка ее крэга отделилась от волос и
запрокинулась назад, терзаемая пронзительным звуком, и на несколько секунд
девушка потеряла способность видеть; когда же вой оборвался и прохладный
невесомый капюшон снова лег на ее голову, возвращая ясность взгляда,
медовый вихрь беззвучно крутился над пустыми плитами, словно на месте
догоревшего костра.
Что-то голубело под ногами в лучах последней луны; мона Сэниа
нагнулась - это была магическая карта, последняя в игре, зловещий
Костлявый Кентавр, начертанный темно-лиловой тушью, предрекающей смерть.

6. СЕРЬГА КЕНТАВРА
Чужое солнце было тусклым и раздражающе агрессивным: ни с того, ни с
сего оно взрывалось сатанинскими протуберанцами, и тогда голубые яростные
пятна, вращаясь и стекая к полюсам, источали смертоносные потоки лучей, от
которых с трудом защищали уже не стены единого ячеистого корабля, а мощная
психотронная броня, которую порой приходилось держать по нескольку часов
подряд, ни на миг не ослабляя напряжения воли. И если бы не железная
выдержка командора, еще неизвестно, кто из юнцов вернулся бы из этого
похода целым и невредимым.
В этом походе никто из них не слышал ни слова одобрения от своего
предводителя - только приказы, да и те чаще всего отдавались жестом.
Одинокий эрл и всегда был немногословен, а после первой же битвы, из
которой никто не чаял вырваться живым, они привыкли повиноваться кивку или
движению руки также молниеносно, как и слову.
Тяжелее всего приходилось Гаррэлю, юноше с пестрым крэгом. Он с
самого начала рвался вперед, чтобы доказать свое право на равенство с
остальными. Пестрый крэг - это пестрый крэг, никто не спросит, отчего так,
и по чьей вине погиб крылатый поводырь, дороже которого ничего нет у
человека. Все знают, что ничьей вины тут нет - только беда: по собственной
воле ни у одного из жителя Джаспера не поднимется рука на крэга, ни на
своего, ни на чужого. И страшно это - даже на несколько дней остаться
слепым. Но, видно, крэги как-то общаются между собой - как правило, не
проходит и ночи, а к несчастному уже прилетает чей-то чужой крылатый
посланец, чтобы оставить драгоценное яйцо. Вскоре из него вылупиться
птенец-подкидыш, который обязательно будет крапчат, как пестрый боб. И
люди, не в силах побороть в себе многовековые предрассудки, всегда будут
относится к хозяину этого подкидыша как к парии - с молчаливым сожалением
и не очень скрываемой брезгливостью.
Так было, так будет.
Никто не спросил Гаррэля, когда он остался без крэга, но не было
минуты, чтобы настороженный юноша не ждал этого вопроса, и бросался первым
в любое опасное дело, лишь бы доказать, что он не хуже других. Замечал ли
это командор? Естественно, замечал; но он ни разу не одернул юношу, а
наоборот, начал посылать его туда, куда тот рвался со всем пылом юности.
По обычаю самый младший первым имел право предложить родительскому
крэгу предложить выбор планеты, на которой он, поводырь без хозяина,
пожелал бы остаться в полном одиночестве. У Серьги Кентавра планет было
семь, но только четыре достались легко, без боя. По случайности (или в
силу недоброго предзнаменования) первая же из них - самая зеленая, самая
теплая, красавица с двумя лунами - была заселена чудовищами, давшими
название всему созвездию.
Об этой планете лучше было совсем не вспоминать, и тем не менее
вспоминали все, и постоянно... А было так: звездный переход оказался
удачным. Единый порыв, объединивший юношей вокруг их предводителя, спаял
намертво их корабли и не позволил ни одному отстать или сместиться в
сторону, как это иногда бывало в случайно подобравшейся дружине, где люди
не связаны единой волей. Здесь же единый корабль - макрокорабль - или
попросту мак - прошел сквозь _н_и_ч_т_о_ и вынырнул так близко от
неведомой земли, что теперь она лежала перед ними на черном атласе
межзвездной пустоты, как опаловый амулет.
- Младшему везет, - заметил кто-то из старших дружинников, - кажется,
Дуз.
- Значит, судьба благосклонна ко всем нам, - сурово отпарировал эрл
Асмур, и все поняли: насмешек над младшим не будет.
Как только единый корабль завис над поверхностью жемчужно-голубой
планеты, командор пригласил всех к себе. Его корабль представлял сейчас
середину мака и был центром управления и кают-компанией одновременно. Одна
часть просторной полусферы была отделена для крылатого коня, другую
занимал алтарный шатер, предназначенный для Тарита-крэга. И все-таки места
оставалось предостаточно - хоть устраивай королевский прием.
Малые корабли дружинников, окружившие середину мака, образовали
кольцевую анфиладу со сквозными переходами, где каждый мог
беспрепятственно навестить своего соседа. Лишь в центральное помещение
можно было попасть только по зову Асмура, и нарушить запрет командора не
решился бы никто - даже в том случае, если бы ему грозила смерть.
Сейчас он собрал их в первый раз и первыми же своими словами преподал
урок рыцарства.
У эрла Асмура иначе и быть не могло.
Они разглядывали первую планету, которую им предстояло посетить, если
младший из них получит согласие отцовского крэга навсегда остаться здесь.
Впрочем, в случае его отказа любой из старых крэгов мог взять эту землю
себе. Мало-помалу мрачное настроение, навеянное зловещими козырями в их
игре с судьбой, уступало место юношеской восторженности: вот оно, поле
первого испытания, для чего они с пеленок учились владеть оружием и конем
- искусство, почти не нужное на самом Джаспере. Опасности - прекрасно!
Неожиданности - что ж, чем больше, тем интереснее! Битвы - так ведь их
поведет сам эрл Асмур! Они стояли вокруг своего предводителя, расстегнув,
но не сняв скафандры - прежде всего их заботила безопасность крэга, это
ведь первая заповедь джасперианина.
Гаррэль держал на жесткой рукавице седую поджарую птицу, и они
пристально глядели себе под ноги, где сквозь круглый иллюминатор нижнего
обзора была видна чуть прикрытая облаками планета, спутница Серьги
Кентавра.
- Говори, Гэль! - ободряющим тоном произнес комендор.
- Поводырь моего отца! - срывающимся от волнения голосом начал
Гаррэль. - Ты служил ему от рождения до смерти, как и следует по Уговору
между людьми и крэгами, верно и неустанно, как и подобает благородному
крэгу. И теперь я, его сын, в награду за службу предлагаю тебе эту
планету, если только ты сочтешь ее достойной себя, и готов выполнить любые
твои желания.
Асмур кивнул - отменно было сказано - и раскрыл лежащий на консоли
пудовый фолиант "Звездных Анналов", составленный полторы тысячи лет назад,
когда вольные, многочисленные и главное - еще зрячие джаспериане
появлялись в самых отдаленных уголках галактики, обследуя Вселенную.
- Первая планета Серьги Кентавра, - прочел он, стараясь выговаривать
слова как можно четче, - была открыта тысячу шестьсот десять лет назад, в
эпоху свободных странствий. Пригодна для обитания как людей, так и крэгов.
Животные, населяющие ее, миролюбивы, птиц не имеется, немногочисленное
стадо кентавров беззлобно, наличие разумных существ гипотетично.
Крылатое существо, сидевшее на перчатке, перегнувшись вперед,
казалось, не слышало обращенных к нему слов. Понять крэга было можно -
если человек вообще способен понять крэга - ведь ему предстоит провести
здесь всю оставшуюся жизнь, и никто не представляет себе, насколько это
долго. Наверное, по сравнению с человеческой жизнью срок этот показался бы
вечностью. И все это время крэг будет совершенно один: согласно Уговору,
ни один житель Джаспера ни смеет ступить на планету, уже занятую крэгом.
Так сто тут имело смысл долго выбирать: ошибка была бы непоправимой.
Вот крэг и думал. Свесив сивую тупоклювую голову, он пристально
вглядывался в единственный громадный остров, выступающий из
зеленовато-синего океана. Что его смущало? Если упоминание о племени
дикарей, которое вроде бы было обнаружено еще до наступления Черных Времен
- полторы тысячи лет назад, как это записано в "Анналах", то он отказался
бы сразу и бесповоротно - ведь крэги не терпят присутствия на подаренной
планете разумных существ. На то они и крэги, этим сказано все.
Но крэги любят точность, а данные "Анналов" еще требовали проверки.
Во всяком случае, не следовало забывать, что джаспериане порой принимали
за дикарей крупных обезьян, строивших причудливые гнезда. Бывало.
Может быть - кентавры? Эти загадочные твари упоминались в "Анналах"
только однажды, да и то так невразумительно, что и эти сведения вызывали
сомнения.
Так что крэг размышлял, и правильно делал.
Дружинники, почувствовав себя вольно, вполголоса переговаривались,
обсуждая достоинства планеты.
- Хорошенькое соседство! - фыркнул Флейж, носком сапога указывая на
громадный грязевой вулкан, плюющийся сернистым пеплом.
- Вонючка, - убежденно изрек Скюз.
Асмур не обрывал их болтовни, потому что знал: для крэга мнение
человека решительно ничего не значит. А вулкан действительно поганый, и не
один, похоже, а целая компания - несколько десятков квадратных километров
грязи и вони. Как тут не закапризничать...
Сивый крэг вскинул голову, глаза его жадно попыхивали, словно
разгорающиеся угольки.
- Уничтожить! - раздался скрипучий, механический голос.
Немногие на своем веку слышали голос крэга, и он поразил их
настолько, что смысл сказанного отступил на второй план - главное было то,
что загадочное молчаливое существо снизошло наконец до разговора с людьми.
Видя их замешательство, крэг приподнял крыло и чисто человеческим
жестом - указал на зачехленный пульт аннигиляционного десинтора дальнего
боя, к которому в этом полете еще ни разу не притрагивались. По каюте
метнулся ветер, поднятый движением белесой кисеи реденького оперения, и
этого было достаточно, чтобы все разом вернулись к действию.
- Вы слышали приказ? - воскликнул Гаррэль, и Асмур почувствовал, что
даже он сам не в силах разом побороть оцепенения, вызванного звуками
нечеловеческого голоса.
- Спокойно, мой мальчик, - проговорил он. - Приказываю здесь только
я. Крэги же лишь высказывают пожелания. - Это было сказано с истинно
королевской гордостью, и каждый почему-то вспомнил принцессу Сэниа, шедшую
у его стремени.
Все, кроме Асмура.
- Прошу все вернуться в каюты, - продолжал командор. - На следующем
витке начинаем аннигиляционную атаку. Борб, ты мне поможешь. Дальнейшие
действия будут диктоваться результатами атаки. Пока все.
Скупой приказ означал: а остальные обеспечивают психогенную защиту и,
если будет нужно - перемещение корабля.
В полете вообще больше подразумевалось, чем говорилось.
Опалово-желтый диск макрокорабля цепко завис над смердящим вулканом,
на десятки километров разливающем свои неаппетитные потоки. Да, зрелище
омерзительное - и на такой дивной планете! Борб, которому ничего не надо
было объяснять - профессия аннигиляторщиков была у него в роду - колдовал
с пультом, временами задавая необходимые вопросы, которые командор понимал
с полуслова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19