Священник опустил голову и
побрел прочь по береговому склону; перевалив косогор, он подождал с
полчаса, стараясь не поворачиваться к озеру лицом. Он так и не узнал,
какой зверь пал жертвой Солайтера, но надеялся, что это тварь была
достаточно крупной и не столь безобидной, чтобы приходилось сожалеть о ее
гибели.
Он вернулся, когда моллюск уже покончил с завтраком. Впрочем,
настроение гиганта не улучшилось; тот все еще корил себя за то, что не
смог вернуть человеку искусство, обретенное в жестоких телепатических
поединках, - умение захватить контроль над чужим разумом, подчинить его
своей воле. Иеро вновь обладал ментальным видением и способностью к
мысленной связи - столь же утонченными, как в прошлом, а возможно, и более
сильными. Однако слуги Нечистого так основательно поработали над главным
его оружием, что даже Солайтеру не удалось спаять осколки.
Затем наступило время вопросов и ответов; Иеро пришлось изрядно
попотеть, удовлетворяя неистощимую любознательность гиганта. Казалось, тот
задался целью вычерпать до дна метафизические познания священника,
полученные в школе Аббатства. Зачем существует мир и почему он устроен
так, а не иначе - вот что желал знать Солайтер, невероятное создание,
одаренное разумом в результате странной мутации. Философская беседа с ним
отняла у Иеро бездну энергии. Интересно, как оценили бы отцы Церкви его
потуги объяснить чудовищной улитке цели Всемогущего? Впрочем, успокаивал
он свою гордость, самый искушенный богослов поломал бы голову над такой
задачей.
Тем не менее скоро дело пошло на лад. Огромный мозг, потративший пять
тысяч лет на познание и размышления о сущности Вселенной, умел разматывать
клубок загадок сразу с дюжины концов. Когда собеседники начали обсуждать
природу Нечистого, или Другого Разума, как называл его Солайтер, они уже
достигли полного взаимопонимания.
- Я не часто ловлю Его послания, - заметил моллюск. - Или он не так
древен, как я, или мне удалось услышать Его только недавно).
Иеро потребовал объяснений. Названный Солайтером срок равнялся
тысячелетию или около того; гиганту было трудно воспринять хронологические
масштабы человеческой жизни.
- Похоже. Он постепенно изменяется, хотя это требует времени, -
конечно, с точки зрения таких существ, как ты. Но как бы Он ни менялся,
суть остается все той же.
Солайтер не мог растолковать смысл последнего замечания, но прочие
особенности странной силы описал довольно подробно.
- Ощутив Его присутствие, я стараюсь не обнаружить себя; что-то в Нем
внушает страх. Теперь, узнав, что такое Зло, я понял, чего боюсь. В Его
мыслях злоба - черная злоба против всех и вся! И Он становится сильнее! Ты
много рассказывал о своих врагах, слугах Нечистого... Он похож на них, я
чувствую, но гораздо, гораздо могущественнее! Может быть, между ними
существует связь... Кажется, я ощутил нечто подобное последний раз,
незадолго перед тем, как ты пришел по моему зову. Это промелькнуло очень
быстро, словно огненная стрела, рассекающая небо во время бури... Я
сожалею, что не сумел возвратить твоему разуму силу, которая позволяет
сражаться и убивать. Это искусство пригодилось бы. - В мысленном голосе
моллюска звучало беспокойство.
Кое-какие стороны человеческих отношений вызвали у Солайтера
изумление. Иеро выяснил, что гигант, подобно большинству улиток, был
двуполым; он выработал одновременно и сперму, и яйцеклетки. Отсюда
следовало, что моллюск мог иметь потомство - хотя бы для того, чтобы
избавиться от одиночества. Человеку подобная мысль казалась естественной,
и, несомненно, для Солайтера с его поразительной властью над живой плотью
размножение не составило бы труда.
Однако эта мысль вызвала у моллюска нечто похожее на раздражение:
- Нет, так нельзя... Это было бы неправильно... неприлично!
Титанический повелитель холмов жеманился, словно невинная девушка!
"Чем больше узнаешь жизнь, тем больше удивляешься", - заключил про себя
Иеро.
Последнее послание от Солайтера настигло священника уже далеко от
озера, воды которого скрыли огромного моллюска.
- Прощай, Иеро, мой новый друг! Не сбейся с пути, что ведет к людям,
- дорога запечатлена в твоем сознании. И не могу сам достичь их, но знаю,
где обитает твой род. Иногда я ощущаю их присутствие, хотя они не столь
искусны в передаче мыслей, как ты... Будь осторожен!
И помни о Нем, о Другом Разуме! Он где-то далеко на юге, на огромном
расстоянии от нас. Раньше я не понимал, что это такое. Но постиг многое...
многому научился... и теперь знаю: это - чудовищный разум, огромный мозг,
больше моего. И - Зло! Страшное Зло! Остерегайся!
Прощай, и пусть будет легким твой путы А мне - мне надо поразмышлять
обо всем, что узнал. Возможно, мы встретимся опять, и скорее, чем думаем в
эту минуту... Я предвижу это!
Затем связь распалась. Иеро снова был один. Но разум его оставался
бдительным и настороженным, оружие - готовым к бою. Так прошла неделя.

Отдохнув, он снова тронулся к северу. В такт размеренному бегу
покачивалось на плече копье; щит, закрепленный поверх ножен с мечом,
иногда клепал по спине, у пояса колыхались кожаная фляга с водой и нож.
Кроме оружия, Иеро нес сумку, в которой лежали огниво, магический кристалл
и коробочка с Сорока Символами; там же - на крайний случай - был небольшой
запас сушеного мяса и кореньев. Дичи хватало, и путник не испытывал
голода. Короткие кожаные штаны, сандалии и лента, стягивающая волосы, -
вот и все, что на нем было.
Метс бежал вперед, широкая грудь мерно вздымалась и опадала
соразмерно стремительным движениям. Миля за милей оставались позади, но
тут в голове промелькнула мысль, что неплохо бы разведать местность. Иеро
свернул в сторону - туда, где высились холмы, - и быстро поднялся по
склону. Перед ним раскинулась бескрайняя саванна. То здесь, то там среди
моря высокой травы зеленели густые рощи; желтоватые полосы растительности
обрамляли рваные заплатки болот. Он догадывался, что где-то впереди
неспешно струились тихие реки, пересекавшие эту местность из конца в
конец. "Вероятно, ни одна из них не будет серьезным препятствием", - решил
метс, вытирая вспотевший лоб. Тень от нависавшей сзади вершины холма
умеряла полуденный зной.
Животные казались здесь более упитанными, чем в восточных землях, по
которым он путешествовал неделями раньше. Тут водились большие волки с
рыжей шкурой и пятнистые кошки любых размеров, охотился саблезубый -
огромный, стремительный, с темной полосой вдоль хребта; его громовой рев
перекрывал рычание леопардов и визг камышовых котов. Крупные травоядные
встречались на каждом шагу: могучие быки, тьма-тьмущая антилоп и оленей
всех пород; на их описание ушла бы целая жизнь. Все новые и новые существа
попадались Иеро, и в его мозгу, приученном запоминать и описывать,
постепенно формировался гигантский каталог.
В саванне бродили стада чудовищных, покрытых панцирем животных; их
бронированные спины высились над огромными головами словно бурые скалы.
Они, однако, не имели отношения к древним ящерам - их жилы наполняла
теплая кровь, а копыта состояли из трех рудиментарных пальцев. Иеро ловил
их мысли - тупые, ленивые. Эти твари были лишь горами медлительной плоти,
пожирающей траву и молодые ветви. Человек не представлял для них угрозы,
как, впрочем, и любое другое существо столь же ничтожных размеров.
Однажды, из чистого озорства, он пробежался по спинам целого стада, то
перепрыгивая с одного хребта на другой, то взбираясь по складкам и
трещинам в панцирях. Травоядные монстры даже не заметили его.
Тысячи птиц носились над деревьями и травой, пели, щелкали, свистели.
Многие целыми стаями сопровождали крупных животных; одни охотились на
жалящих насекомых, другие, восседая на спинах жвачных, искали клещей и
блох. Но не все пернатые были столь безвредными.
Первая встреча с птицей иного сорта едва не закончилась трагедией.
Та, должно быть, некоторое время следила за человеком и, стремительно
выскочив из высоких зарослей кустарника, захватила Иеро врасплох. Птица
была вдвое выше его, с чудовищным крючковатым клювом, голову ее венчал
плюмаж из пурпурных перьев. Растопырив крохотные бесполезные крылья, эта
фурия неслась по степи со скоростью антилопы, топча траву голенастыми
когтистыми ногами. Иеро парировал яростный удар клюва щитом, поспешно
переброшенным со спины на руку, затем, петляя, словно заяц, бросился к
ближайшей роще высоких раскидистых деревьев. Птица преследовала добычу по
пятам с возмущенным криком.
К счастью, деревья были неподалеку и стволы их обвивали лианы, по
которым метс вскарабкался наверх со скоростью, внушившей бы зависть его
обезьяноподобным предкам. И вовремя! Огромный клюв врезался в ствол на
расстоянии пальца от его сандалии.
Тяжело дыша, Иеро наблюдал за чудищем, беснующимся у подножия дерева.
Лишь удача спасла путника от гибели, и он дал себе слово, что впредь будет
осторожнее. Частота волн, излучаемых мозгом гигантской птицы, была иной,
чем у млекопитающих, от нападения которых священник привык защищаться. И
это едва не сделало его жертвой пернатой бестии. Иеро решил впредь
улавливать все волны - не только принадлежащие теплокровным животным, но и
те, которые испускали птицы и рептилии. В мире, кишащем мутантами, чье
происхождение трудно или невозможно установить, никакие предосторожности
не лишни. Он слишком хорошо помнил этот смертный ужас - Бродящего в Тумане
- и способ, которым болотный монстр поддерживал свое существование.
После долгого ожидания, во время которого Иеро терпеливо представлял
себя веткой дерева, высохшей и несъедобной, птица удалилась. Когда
ментальная проверка подтвердила, что голенастое чудище уже далеко, он
спустился на землю и продолжил путь. Других происшествий в этот день не
было, но странник старался держаться поближе к деревьям и высоким конусам
термитников. Это тактика тоже страдала изъянами: на границе леса таились
свои опасности. Разум Иеро, однако, стоял на страже, позволяя вовремя
обнаруживать и обходить гиблые места. Еще до того, как ночная тьма
наводнила степь сонмом хищников, он устроился на раскидистых ветвях
лесного гиганта, тщательно замаскировав свое убежище. Священник заснул,
убежденный, что, не вернись к нему ментальные способности, он сумел бы
пересечь эти земли лишь в сопровождении целой армии.
Проходили дни, солнечные и ясные, с изредка налетавшими грозами.
Мысли Иеро все чаще и чаще уносились к северу. Там, как полагал Солайтер,
обитали человеческие существа неведомого рода и племени, непохожие на
метсов; это было все, что гигант мог о них сказать. Теперь каждый вечер,
сотворив молитву, Иеро сосредоточивался на северном направлении в поисках
контакта. Он действовал очень осторожно. Пока еще путник не знал, кого -
или что - ищет, но отнюдь не жаждал внезапно столкнуться с Нечистым.
Не раз Иеро подумывал о том, чтобы использовать кристалл и окинуть
лежащий впереди путь глазами какого-нибудь существа. Всматриваясь в
магические глубины, он мог проникнуть в мозг птицы, парящей в голубых
небесах в многих милях отсюда, и использовать ее как воздушного
разведчика. Но в этих земляк, населенных странными тварями, метс не хотел
рисковать. Дальновидение не поддавалось сознательному контролю, и кто
знает, с чьим мозгом он мог случайно вступить в контакт? Один раз на
севере, незадолго до встречи с Лучар, волшебный камень подключил его к
сознанию слуги Нечистого, парившего в небе на крылатой машине. Иеро вполне
хватило этого; больше он рисковать не собирался.
Оставались еще Сорок Символов - деревянные фигурки размером с сустав
мизинца. Хотя Иеро не использовал их много месяцев, считая, что лишился
дара предвидения, они не раз помогали ему в прошлом. Законы, которым
подчинялись крохотные знаки, оставались непонятными самым ученым
служителям Господа; их происхождение терялось в глубине тысячелетий. Лишь
немногие обладали редкой способностью к предсказанию будущего и могли с
уверенностью использовать символы. Дар Иеро был более чем скромным, однако
попытка провертеть дырочку в завесе, скрывающей завтрашний день, явно не
сулила никакого вреда.
Однажды вечером, спустя неделю после того, как он покинул южные
холмы, священник сложил маленькие деревянные фигурки в кучку на куске
коры, лежащем на коленях. Перед тем он прочно привязал себя лианой к
могучей ветви дерева-великана, чтобы не упасть вниз во время транса.
Иеро не прикасался к священническому облачению уже несколько месяцев;
впрочем, это был внешний, несущественный элемент обряда. Метс сотворил
молитву, прося у Всевышнего руководства и помощи в прозрении будущего,
затем, под воздействием самогипноза, погрузился в каталепсию, став
безразличным и нечувствительным к внешнему миру. Однако и сейчас
ментальный щит ограждал его разум от посягательств врага; никто не сумел
бы пробиться сквозь мощные барьеры к мозгу и захватить над ним власть.
Прежде чем погрузиться в транс, метс положил ладонь левой руки на кучку
резных символов.
Когда он очнулся, продрогший, оцепеневший до судорог, было совсем
темно. Лунный свет расплескался по саванне; ночь ярилась и рыдала
отзвуками погони и бегства - рыком охотников и предсмертным визгом жертв.
В левой руке Иеро были зажаты три крохотные фигурки. Освободившись от
лианы, что предохраняла его от падения, и отложив в сторону остальные
символы, он пополз к концу ветви, чтобы в свете полной луны разглядеть
выпавшее знамение. Только там священник разжал пальцы и всмотрелся в три
символа, вырезанных из черного дерева.
Копье было ему хорошо знакомо. Оно означало сражение или охоту, а
иногда и то и другое. Это не обещало ничего нового. Следующий символ -
крохотные стилизованные Башмаки, предсказывающие долгое, очень долгое
путешествие, - тоже выпадал часто и не вызвал у Иеро большого удивления.
Последняя фигурка, напротив, заставила его призадуматься. Лист, а на нем -
Меч! Однако, получше приглядевшись, священник понял, что клинок на самом
деле прокалывал лист - входил в него и выходил опять, подобно скрепляющей
плащ застежке.
Странник опустил руку с зажатыми в ней фигурками и долгое время сидел
неподвижно, пытаясь припомнить смысл последнего значка. Каждый из символов
обладал несколькими значениями, а в сочетании с остальными приобретал еще
десяток - он никогда не мог запомнить всю эту премудрость. Тут требовались
особые способности. Один из его приятелей по школе ухитрился вызубрить не
меньше дюжина толкований каждого знака и делал с их помощью весьма
достоверные предсказания.
Война и мир! Вот что это значило! Но символы соединены. Значит,
остается возможность выбора. Итак, мир или война, путешествие и битва или,
возможно, опасная охота. Он негромко рассмеялся. Что же еще наполняло его
жизнь? Как минимум, знаки предсказывали, что все пойдет как обычно.
Возможно, в некотором туманном будущем он очнется от транса и узрит на
ладони символы, сулящие только мир и спокойствие. Какая прекрасная мечта!
Он снова рассмеялся и начал готовиться ко сну, все еще ухмыляясь шутке,
которую преподнесло это гадание. Рев и гам, наполнявшие ночную саванну, не
беспокоили его; устремившись мыслями в завтрашний день, он расположился
поудобнее на ветке и заснуй со счастливой улыбкой на губах.

В подземелье, озаренном светом ламп, где-то в Саске, столице
Республики Метс, два старика сидели на дубовых скамьях, обмениваясь
встревоженными взглядами. Оба сжимали в узловатых пальцах кружки с шапками
пены, оба были бородаты и облачены в некое подобие балахонов; на этом
сходство кончалось.
Лицо аббата Демеро с возрастом приобрело цвет старой бронзы; седая
борода не доставала до груди, под орлиным носом прямыми стрелками
топорщились усы. С угловатых, худых плеч свисала белоснежная ряса, на
груди тускло отсвечивал кованый крест из серебра, который поддерживала
массивная серебряная цепь. На безымянном пальце левой руки аббат носил
широкое золотое кольцо; в темных глазах над высокими скулами читались ум и
властность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36