– В семь, – сказал Анди, – но это еще тот, старый вариант. Постепенно станем переделывать. Будем прислушиваться к мнению публики, как говорит Томаш… Да! – ударил себя по лбу Анди, – черт побери, чуть не забыл еще одну вещь. Он сказал, если я вдруг тебя увижу, чтобы ты к нему обязательно зашел. Что-то страшно важное.– Спасибо, Анди, – кивнул я, – обязательно заскочу к Томашу.Чего он от меня хочет? Наверняка это как-то связано с сегодняшним допросом. И касается Бонди.– Ну ладно, – поднялся Анди, – я полетел. Завтра увидимся, – многообещающе подмигнул он. – Рад был познакомиться, Яночка. Будь здоров, Честмир!– Я тоже, – сказала Яна, и мы с Анди обменялись рукопожатием.– Расплатимся, ладно? – предложила юная Грешная. Уже на улице ее передернуло:– Тяжелый случай, правда?– С ним бывает так весело, – возразил я. – Во всяком случае, я всегда веселюсь.Яна пожала плечами.– Ты меня проводишь?– Если хочешь.Она, оказалось, жила совсем недалеко от меня. Мы в нерешительности остановились перед подъездом.– В это время обычно возвращается папа.– А-а, – сказал я, – тогда пока!Я протянул Яне руку и внимательно огляделся по сторонам. Она засмеялась:– Поцелуй меня, Честмир.Я сдержанно поцеловал ее в лоб и медленно направился обратно на остановку. Поеду к Гертнеру. 37 – Выпьешь?Томаш протянул мне рюмку. Под глазами у него были круги, и рука дрожала.– Честмир, я должен с тобой посоветоваться.– Ну так говори.– Сегодня с утра меня допрашивал Грешный.– Знаю. – Я сел в кресло.– Значит, ты знаешь, что я ему сказал. И не сердишься на меня?– За что?– Ну, что не сказал тебе.– Не я же расследую убийство.– Конечно, – гнул свое Том, – но я мог сказать тебе об этом еще в понедельник.– Наверное, у тебя была какая-то причина промолчать. – Я посмотрел на Зузанину фотографию за спиной Томаша.– Это правда, причина была, – голос у Тома задрожал, – и я расскажу о ней только тебе.– Постой, – недоумевал я, – ты же все рассказал капитану, или не так?– Нет, – покачал головой Том, – не все. Только половину.– Как это?– Послушай, – у Тома возле краешков губ пролегли складки, – не догадайся я кое о чем вовремя, так молчать мне, скорее всего, до самой смерти!И Томаш живописал мне то, о чем я уже узнал от капитана. В субботний вечер Гертнер уходил из «Ротонды» в полдевятого. На лестнице он услышал, как в будке Бубеничека звонит телефон. Он поднял трубку, так как Бубеничек в тот момент ловил ему на улице такси. Звонила Зузана. Она хотела говорить с Колдой, а потом попросила Томаша, чтобы к ней подъехал хотя бы он, потому что она ужасно боится. Что к ней вот-вот кто-то нагрянет и…– Я решил, это она только так болтает, – задумчиво объяснял Том, – просто в припадке ревности разыскивает Колду, чтобы устроить ему сцену. Извини.– Не стесняйся!– Я собирался повесить трубку, – сказал Том, – потому что вернулся Бубеничек и крикнул, что на улице меня ждет такси. Я торопился на Малую сцену. Но тут услышал в трубке еще кое-что… о чем не сказал капитану.Гертнер в раздумье глядел на свою рюмку. Мне было интересно, что он поведает мне, скорей всего, ничего веселого.– Он уже здесь, сказала Зузанка, точнее, вскрикнула.– Кто?Гертнер покачал головой:– Она положила трубку.– А-а, – разочарованно протянул я, – так что ты не знаешь, кто к ней пришел.– Не совсем так. Зузана опустила трубку мимо телефона, – сказал Томаш, – и, перед тем как ее положили на место, я услышал: «Кому ты звонила?»– И ты узнал голос?– Думаю, что да. – Томаш сжал губы. – Поэтому так долго молчал. И если бы не то, что…– Постой. – Я поднялся с кресла. – Черт возьми, Том, кто это был?– Добеш.– Почему же ты не сказал этого Грешному, идиот?!– Не мог, – Томаш медленно покачал головой, – как ты не понимаешь?– Что я должен понимать?– Мы были одна команда, – бескровными губами вымолвил Том, – вместе начинали. Ты, Зузана, Добеш и я. Хорошие были времена!– Были, да сплыли! – закричал я. – Разве до тебя еще не дошло, что в этой команде объявился убийца?– Я надеялся, что ошибаюсь. Что, может, это голос не Добеша.У Тома на лице было написано отчаяние, а я лихорадочно соображал. Ну конечно! Даже если Бонди не солгал мне насчет заграничного контракта Зузаны, это все равно ничего не меняет. А Бонди, скорее всего, не солгал. Зузана аннулировала свою подпись в понедельник. Но Добеш до конца недели мог этого так и не узнать. Может, У Зузаны была какая-то причина держать язык за зубами. Без нее группа пошла бы ко дну. Но почему, почему Зузана не сказала, что остается? А если сказала, какие были у Добеша мотивы, чтобы ее… Нет, он наверняка не знал, что она никуда не едет. Почему же Зузана скрыла это от него? Пилат! Я вспомнил о нашем обеде в "Паласе»: «Поинтересуйся-ка лучше, кто у Добеша невеста!»Может, в этом все дело? Не тут ли кроется причина, по которой Зузана не хотела сказать Добешу, что расторгла контракт? Кто же эта таинственная невеста?– Знаешь, что я сейчас сделаю? – закричал я на Томаша. – Возьму и поеду к Грешному!– Делай что хочешь, – покорно согласился Томаш. – . Мне просто нужно было кому-то это выложить. Но не ему, не ему! Мы же были одна команда… 38 – А сейчас, ребятки, малость разомнемся! – воскликнул Анди Арношт. По его лицу метались адские отблески мигающих цветных огней.– «Леди Бамп»!Меня обхватили чьи-то руки. Я не поехал к Грешному. Когда позвонил из автомата, дома его не оказалось. «Он на работе», – любезно ответила мне мать Яны.– С тобой я тут столкнуться не ожидала. Пошли?– Ты тоже не знаешь, где сейчас может быть Добеш?Богунка завертела головой. Мы отправились танцевать. К дискотечным понедельникам в «Ротонде», похоже, добавились еще и пятницы. Как быстро летит время!Добешу я, само собой, тоже звонил. Но безуспешно. Скорее всего, он этот вечер решил провести наподобие Грешного. В лучшем случае, подумалось мне, они коротают время на пару, и на Добеша примеряют полосатые одежды.– Мог бы мне как-нибудь звякнуть, – с намеком сказала Богунка, когда я проводил ее обратно к столику. Я огляделся по сторонам. Товарища главного редактора нигде не было и в помине.– Ладно, звякну, – улыбнулся я, – но теперь мне пора домой.– Чао! – крикнула вслед Богунка.Отпирая дверь своей квартиры, я слышал телефонный звонок. Но пока добрался до телефона, чтобы снять трубку, аппарат онемел. Я распахнул окно.Свежий воздух с несколько сниженным в этот поздний час содержанием смога ворвался в комнату. В глазах защипало от тумана.Я надел джинсы и майку и включил магнитофон. Завтра неделя с того дня, как убили Зузану. Одна из ее фотографий валялась под журнальным столиком. Я, как зачарованный, смотрел на нее с дивана, и тут позвонили в дверь.– Добрый вечер.– Добрый вечер, товарищ капитан.– Можно войти?– Разумеется, – гостеприимно сказал я. – Чем мне вас угостить?– Мне передала жена, что вы меня искали, – объяснил Грешный, снимая пальто. – А угостить меня в такое время можно чем угодно, кроме кофе.– Хорошо, – кивнул я, усаживая капитана. – Так вот, я был у Гертнера и должен вам кое-что сообщить.– Слушаю.Я подошел к окну. Ночная улица была пуста. Почти. Если не считать седого пижона перед моим домом. Наверное, ночное свидание, подумал я… А потом рассказал капитану то, что узнал от Томаша Гертнера.– Гм, – серьезно отозвался капитан, когда я кончил, – благодарю вас, пан Бичовский.– Не стоит.– А теперь послушайте меня. Предоставьте, пожалуйста, все дальнейшее ведение следствия нам. Вы порадуете меня, если до воскресенья и носа не высунете из своей квартиры. И не принимайте незваных гостей, – сказал капитан и поднялся.Я проводил его к двери.– И не забудьте: никаких неожиданных посетителей!– Это предостережение?– Да, – серьезно подтвердил Грешный.– Беспокоитесь о моей безопасности? – пошутил я, вызывая лифт.– Беспокоюсь, – так же серьезно сказал капитан и подал мне руку. – До скорого свидания.– Можно еще один вопросец? – остановил я капитана. – Кто невеста Добеша?– Вы еще не знаете? – проговорил капитан, скрываясь в кабине лифта. – Это же будущий заместитель главного редактора «Подружки», Геда Маркова, ваша бывшая жена.Я вытаращился на сомкнувшиеся дверцы лифта, с трудом приходя в себя. Значит, Геда, моя бывшая жена, но как это понимать?Я пошел закрыть окно. Седой пижон все еще торчал у дома. Вот появился капитан. И направился к пижону. Я видел, как сблизились обе фигуры. Зажглись огоньки сигарет. И мне стало ясно, что капитан предостерегал меня всерьез. И что с этого момента меня взяли под наблюдение, точнее, охраняют. Капитан быстро зашагал к служебной «Волге». Мой ангел-хранитель поглядел наверх. Я медленно закрыл окно. На столе стояли две нетронутые рюмки с красным вином. Я машинально опрокинул в себя сначала одну, а потом и другую. Как скривилась бы Геда! Кто так пьет вино…Я снова включил магнитофон. Это была кассета с песнями Зузаны. И я прибавил громкость до максимума, чтобы заглушить все эти бессмысленные слова и слышать только ее голос.Не знаю, сколько прошло времени до тех пор, как мне опять кто-то позвонил в дверь. Я встал с дивана и выглянул в окно. Пижон спокойно прогуливался перед домом.«Черт побери, что он, не видел, что ко мне кто-то идет?» – раздраженно подумал я.Звонок повторился, причем теперь звучал еще настойчивее. Я быстро огляделся. Увы, в квартире с центральным отоплением по руку не попадется кочерга… Я схватил тяжелый медный подсвечник и пошел открывать.– Послушайте! Что же это такое, молодой человек?! Как при таком грохоте прикажете спать?На пороге стоял сонный инженер Визнер в полосатой сине-белой пижаме, в серых тапочках и с горящими в праведном гневе глазами.– Ах, это вы!Инженер Визнер замер, и его колени под пижамой задрожали.– Пардон… Не буду вам мешать, иногда, бывает, поспешишь… Чудесная музыка! Слушайте, сколько вам хочется.Я какое-то время непонимающе смотрел на соседа. Лишь потом до меня дошло, что моя рука напряженно сжимает подсвечник. Меж тем инженер пятился по коридору, не сводя с меня внимательного опасливого взгляда.– Извините, – пробормотал я, опуская подсвечник.– Ничего-ничего, вам не за что извиняться, это мне следовало бы… Спокойной ночи, – лепетал сосед, и я слышал, как он с облегчением захлопнул дверь.На мгновение я закрыл глаза, потом поставил подсвечник на полочку и только после этого набрался сил запереть входную дверь. Затем вернулся в комнату, сел на диван и, спрятав лицо в ладонях, истерически расхохотался. 39 – Видел бы меня папа, – поежилась Яна.– А что ты ему сказала?– Что иду на «Проданную невесту».После обеда я заходил к Добешу. Мне открыла его мама.– Надо же – Честик!– А Карела нет дома?– Нет, Честик. – Пани Добешова всплеснула руками. Они уехали в Карловы Вары покупать стекло.– А вы что же, в гости?– Так свадьба же, – доверительно сообщила пани Добешова, – свадьба в воскресенье, надо помочь готовить. Только не делай вид, что ничего не знаешь, – улыбнулась мама Добеша, – Карел и Геда тебя, конечно, пригласили. В Врбове, как про это узнали, тут же пошли разговоры… Известно, люди всегда болтают, когда невеста второй раз замуж выходит. Городок-то маленький, а Гедушку все помнят твоей женой!– А вы не знаете, пани Добешова, – я старался выглядеть по возможности естественно, – когда они вернутся?– Да поздно, – озабоченно ответила пани Добешова, – вечером они ведь должны идти на премьеру…– На премьеру?– Ну да, – кивнула пани Добешова, – Карлик сказал, раньше полуночи нас не жди, мол, у Томика Гертнера нынче премьера.– Понятно, – сказал я, – большое спасибо.– Не за что, Честик. Может, передать что?– Спасибо, пани Добешова, не надо. Я тоже буду вечером на премьере.И вот мы пришли сюда с Яной, и я с сожалением отдавал себе отчет в том, что пренебрегаю советами капитана. Перед входом в помещение жижковской Малой сцены в освещенной витрине висела от руки написанная афиша: «ТОМ ГЕРТНЕР – АНДИ АРНОШТ. ЗВЕЗДА ЛЕТИТ В НЕБО». А в скобках значилось: мюзикл в двенадцати действиях с антрактом после действия шестого.– Видел бы меня папа, – усмехнулась Яна и показала на афишу.Я не мог ручаться, что эти ее опасения не подтвердятся. Уже в трамвае мне почудилось, что вместе с нами на Жижков едет кто-то знакомый. Он стоял на задней площадке, был элегантно одет и седовлас. И я бы сказал, что вид у него был невыспавшийся.Перед зрительным залом в небольшом помещении теснились раздевалка и буфет. В одном из углов к тому же были свалены поломанные стулья. А в дверях зала стоял Том в новом смокинге и встречал входящих сияющей улыбкой. Яна потянула меня за рукав:– Вон тот человек мне как будто знаком.Я оглянулся в том направлении, куда мигнула Яна. Там стоял Милонь Пилат. Он кивнул, приветствуя меня, Яну же игнорировал. Ему, видно, просто не пришло в голову, что он ее может знать… Впрочем, это было вполне понятно.– Привет. – Я подал Тому руку.– Привет, – отозвался Том и заулыбался. – Твоя песня идет у нас в самом начале.– Я рад. Добеш вроде тоже хотел прийти, – добавил я, понизив голос, – его еще нет?– Добрый вечер, – поздоровалась Яна.Я отдал ей билеты.– Пожалуйста, пойди займи места.Томаш испуганно взглянул на меня:– Еще нет… Слушай, Честмир, может, я не расслышал, может, ошибся?Мимо нас в зрительный зал прошествовал седеющий пижон. И не один. С ним было еще двое поклонников любительских мюзиклов, и предъявил он сразу три билета.– Теперь это их дело, – пожал я плечами.Компания седеющего пижона скрылась в зале.– А ты говорил с Грешным?– Говорил.– Ну ладно, – вздохнул Томаш. – Сейчас начнется. Ты думаешь, Добеш явится?– Должен, – сказал я. – Ну, ни пуха тебе и Анди!– К черту…Я оглядел зальчик. Он насчитывал около ста мест и был почти полон.Занавеса не было; декорация на сцене изображала, скорее всего, провинциальный вокзал. На заднике, вблизи от нарисованных на нем стрелки и шлагбаума, даже клевали что-то три курицы.– О чем ты с ним беседовал? – спросила меня Яна. Свет уже начал гаснуть.– О прошлом, – правдиво ответил я и посмотрел на дверь в зал. Последние опоздавшие… Потом поискал глазами седеющего пижона. У него и его команды были отличные места: посреди зала и по краям. Они, как мне показалось, тоже украдкой поглядывали на дверь.– О господи! – охнула Яна.– Что такое?Яна сжалась в кресле:– Папа!Среди опоздавших я и правда заметил капитана Грешного. А за его спиной – Геду с Добешем.Прожекторы осветили сцену, и из двух колонок динамиков по обеим ее сторонам полилась увертюра.– Он не должен меня видеть, обними меня, или нет, лучше не надо, – застонала Яна, прячась под креслом.С последними тактами увертюры на сцену выбежала девушка. Она держала в руке чемоданчик и беспокойно металась. Я следил, куда сядут Добеш и Геда. Они сели через два ряда от нас. Капитан же остался стоять у входа.Девушка на сцене какое-то время изображала отчаяние. Потом ее обступила толпа сельских жителей. Кто-то ее одобрял, а кто-то бранил. В эту сумятицу влился танцующий человек с бабочкой и столиком. Ага, официант, подумал я. И действительно, сцена сейчас имитировала вокзальный ресторан. Издалека донесся гудок поезда, и девушка села за столик, как только официант подтанцевал к ней со стулом. Она положила чемоданчик на стол, а голову на руки. Но в одиночестве оставалась недолго, так как официант, танцуя, внес еще один стул, на котором, совершив несколько мощных прыжков, очутился молодой человек. Он тоже вначале обхватил руками голову, а потом осмелел и завладел чемоданчиком. Тут наконец заиграл оркестр. Я насчитал в нем всего пять инструментов. А мелодию я знал.Девушка горестно вырвала свой чемоданчик из рук молодого человека и запела немного дрожащим, но чистым голосом: «Слезы слепят мне глаза, мой любимый, и я не прозрею,пока тебя нет, мой любимый, приди же скорее…» Из-под сиденья рядом со мной послышался такой же дрожащий голос:– Где сидит папа?Девица на сцене семенящими шажками подошла к рампе. Юноша, которого она покинула, прижался лицом к крышке чемодана. «Что же такое со мной, мой любимый, сегодня случилось,что плакать я вдруг, мой любимый, совсем разучилась?…» Но ведь это, дошло до меня, это… невозможно! Я оглянулся на Добеша, и Геда мне кивнула. «День как любой другой!» Мой последний текст для Зузаны! Я поднялся с места.– Где Гертнер?За кулисами я наткнулся на Анди.– Вот, – показал Анди, – вот он идет. 40 – Ты рехнулся, Честмир. – На лице Гертнера проступил испуг.Мы были в костюмерной. Масса металлических полок и крюков, а на них, подобно повешенным, полиэтиленовые мешки с нарядами.– Эту песню знали только четверо. Зузана, Бонди, я и… убийца! Ты, Томаш! Ты мог найти ее только в квартире у Зузаны. В тот субботний вечер.– Она сама дала мне ее, – выдохнул Томаш.– Значит, ты был там?Он поздно сообразил, что проговорился. И начал медленно пятиться от меня.– Я не хотел убивать ее, Честмир!– Не хотел? – сказал я. – Так это ты угрожал ей! Ты всерьез считал, несчастный, что она поможет пристроить твой мюзикл в Карлин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17