Позвони».Постепенно мне припомнились события прошедшей ночи. Как только она мне отказала, я вылез из постели, надел пижаму и закурил. Потом позвонила Геда. Яна, должно быть, слышала каждое мое слово.– Что нового?– Ничего, – сказал я.– А ты говорил с капитаном?– Я не могу так сразу, – объяснил я.– Ты случайно не плюнул на это дело? – с беспокойством осведомилась моя бывшая жена. – Ты же сказал мне, что отыщешь капитана и…– У меня сейчас нет особого желания разговаривать, – грубо перебил я ее, – завтра созвонимся.– Ты один?… – Она недоумевала.– Нет, – сказал я.И услышал, как на другом конце провода она швырнула трубку.– Это звонила твоя бывшая жена?– Да, – сказал я, – Геда.– Не надо было так… – сказала Яна и, заметив мои взгляд, натянула одеяло по самый подбородок.– А разве я хамил? – спросил я. – Меня просто разозлило, что…Она не дала мне договорить.– А со мной ты так никогда не будешь обращаться?– Конечно, нет, – улыбнулся я и неловко попытался расстегнуть ей лифчик.– Честмир, – протянула она и свернулась под одеялом калачиком, – я очень хочу стать твоей девушкой.. – Да я же тоже этого хочу! – чуть ли не прорычал я.– Это не одно и то же, – улыбнулась Яна, – ты ужасно глупый…– Ну, извини, – сказал я и уже во второй раз за этот вечер встал с постели.Пожалуй, стоило оставить сигареты, спички и пепельницу возле себя. По крайней мере до тех пор, пока это создание не уснет. Создание, однако, и не собиралось спать.– Расскажи что-нибудь, – попросила она, погладив меня по щеке.– Например, сказку?– Например.– Жил-был один тип, – начал я саркастически, – которому не давала житья милиция, подозревая в убийстве…– Это не то, – сказала Яна, – ты обещал сказку, а эту болтовню я слушать не желаю…– Хорошо, тогда по-другому, – сказал я, – стояла избушка в Черном лесу!– А дальше?– Ив этой избушке в Черном лесу, на серебряном лужку варила кашку мышка по прозвищу «норушка».Яна, которая сидела на постели скрестив ноги, захлопала в ладоши:– Ну, и что было потом?– Не перебивай меня, пожалуйста… мышка варила кашку и тому ее давала из своих детишек-шалунишек, кого сочла достойным, но все равно всем не хватило, поскольку мышиное семейство было большим и…Сказка успешно продвигалась, и я изо всех сил старался ее усовершенствовать…Яна исчезла, не оставив никаких следов, ничего не забыв. Во сколько же она ушла?Я не имел ни малейшего понятия. Когда я выгонял ее, °на не хотела уходить. И я вспомнил, что действительно самым грубым образом выгонял ее. Другая на ее месте обиделась бы и ушла. Когда же все-таки Яна исчезла?Я уснул на середине. «Люблю, ты вел себя хорошо. Позвони».Мне вспомнились Гедины упреки. Она была права. Я Действительно запустил это дело, а вдруг…Я стал жарить яичницу. Сегодня пятница, без четверти восемь. Подозреваемый Бичовский – по делу об убийстве Зузанки Черной – жарит яичницу…Прежде всего мне надо позвонить Грешному. В десять нужно быть на радио, я же получил телеграмму от Камила.Я достал записную книжку, в которую вкладывал всякие листочки с телефонами. Здесь была визитная карточка зубного врача, записка Яны и телефоны капитана. Два телефона. Второй из них – домашний. Сейчас, взглянул я на часы, капитан еще мог быть дома.– Это Бичовский, доброе утро. – (Наконец-то!)Там долго молчали. А потом…– Ты думаешь, я бы не узнала тебя по голосу? – тихо засмеялась Яна.Это был шок, испуг, ужас. Трубка выскользнула у меня из руки и упала на ковер. 34 Я все еще тупо разглядывал листочки с телефонными номерами. Янин и капитана Грешного. Три номера, два из которых совпадали. Хотя Грешный в свои сорок выглядел отлично, Яна тем не менее могла быть лишь его дочерью. Я машинально положил трубку на место. И телефон тут же зазвонил.– Слушаю.– Ты почему повесил трубку? – интересовалась Яна. – Я не верила, что ты позвонишь, но…– Что – но? – спросил я.– Я тебя люблю, – быстро проговорила Яна, – мама идет, не сердись.И послышались короткие гудки.На листочке капитана был еще один номер, и я его набрал. Сначала коммутатор, потом добавочный.– Здравствуйте.– А-а, пан Бичовский.– Да, это я. Мне нужно с вами поговорить.– Отлично, – обрадовался капитан.Знали бы вы, товарищ капитан… Я решил все ему рассказать.– Это действительно важно.– Неужели? – спросил капитан. – Поверите ли, и У меня есть кое-что важное. Когда увидимся?– В десять у меня запись на радио, – сказал я, – так что можно в два, заодно пообедаем.– Где? – спросил капитан.– Да хоть в «Ялте», например, – усмехнулся я.– Ха-ха…– Нет, серьезно, и если уж на то пошло, так я вас приглашаю.– Нет, – сказал капитан Грешный, – буду вам признателен, если мы сохраним наши прежние взаимоотношения. Так что лучше в два «У Петра», хорошо?– Хорошо, – согласился я, – значит, «У Петра».И я повесил трубку. Телефон тут же зазвонил, и я сразу догадался, кто это.– Мама пошла по магазинам, – сказала Яна. – Я так рада, что ты позвонил!– Ты сонная. Скандала дома не было? Яна засмеялась.– Еще какой! Папа меня отшлепал, но я…– Что ты? – спросил я.– Я ждала, что ты позвонишь, – сказала Яна, – и ты и вправду позвонил.– Ну конечно, ведь ты же написала на салфетке, – пробурчал я. – Только забыла назвать свою фамилию…– Фамилия у меня ужасно смешная, – сказала Яна. – Ты не поверишь.– Поверю, Грешная.Мне уже давно стало ясно, почему эта девушка столько про меня знает.– Ну конечно, – грустно произнесла Яна, – выходит, нам с тобой больше не о чем разговаривать…В этом вопросе прозвучал не только упрек, но и печаль.– Ты, наверное, удивишься, – усмехнулся я, – но нам с тобой еще очень даже есть о чем поговорить.– Серьезно?– Серьезно, – ответил я.– А когда? – нетерпеливо спросила Яна. – Я сейчас еду на факультет…– В четыре… в четыре ты уже освободишься?– Да, – сказала Яна, – в четыре освобожусь.– Значит, «У Голема», хорошо?– Договорились.В трамвае, идущем к центру, на меня наткнулся Брандейс, наш банджист.– Привет, Честик!– Привет, – отозвался я, – что происходит, скажи на милость, что это за исторический рубеж?Наш ансамбль никогда еще не играл на радио.– Это все Камил, – таинственно объяснил Брандейс. – он договорился с Пилатом. Что мы сыграем несколько народных песен.– Народных? – ужаснулся я.– Да, – сказал Брандейс. – Тех, которые Камил аранжировал, – добавил он, видя мое выражение лица.В рамках фолк и кантри Камил аранжировал «Гельпу» и «Залужицкое поле». Я сжимал футляр со скрипкой, и во мне крепло ощущение, что бояться нечего. Но неужели Пилат? – покрутил я головой. Мы вышли у радиоцентра и поспешили внутрь. Было почти десять. И весь оркестр в сборе. Камил с очень важным видом переходил от одного к другому.– Не психуйте, ребятки, с нами будет петь Пилат, и если… – размечтался он, – если мы сами себе не подгадим, – вернулся он на землю, – то из этого можно сделать настоящий шлягер.– Из чего? – спросил барабанщик Маца.– Из «Гельпы» и «Залужицкого поля», – сообщил Камил, – ну неужто не справимся? – гордо прибавил он, стремясь подбодрить своих поденщиков.– Наверное, – пробурчал Маца, – я просто о том, что мы это с Пилатом никогда не репетировали.– У нас есть время до часу, – торжествующе объявил Камил, – а мы-то с вами уже сыграны.Милонь примчался в пол-одиннадцатого. Единственный, кого, кроме Камила, он почтил своим вниманием, был я.– Ну что?– Ничего, – сказал я. – Отыграем, а потом поговорим.Маэстро кивнул.В четверть первого два наших опуса были готовы. Милонь отвел меня в сторонку:– Пошли пожрем вместе, я плачу, ладно?– Ладно, – согласился я, – хочешь – плати.Покачиваясь от усталости, мы выбрались из здания.– Пойдем в «Палас»? – предложил Милонь.Это было недалеко от радио. Около четверти часа ходьбы. И всю дорогу до Панской улицы мы молчали.– Что ты будешь? Выбирай, – подал мне Милонь меню.Я быстро его проглядел.– Почки, – сказал я.Долго ждать нам не пришлось… Мы подняли глаза от тарелок:– Знаешь, что я хотел у тебя спросить?Пилат как раз заглатывал почку:– Надеюсь, то же самое, что и я у тебя.– Не уверен, – сказал я. – Мне интересно, что ты делал вечером в прошлую субботу.– Так вот что тебя занимает?! – рассмеялся Милонь. – Слушай, Честмир, брось эти глупости и поинтересуйся-ка лучше, кто у Добеша невеста. А больше не прибавлю ни слова, потому что я не сплетник какой-нибудь, – добропорядочно заявил Милонь Пилат. 35 – Точны, как всегда, – похвалил меня капитан, и прозвучало это как неприятное подтверждение того, что наши контакты успешно развиваются. Сегодня бистро было переполнено, и, кажется, только благодаря связям Грешного нам отыскали столик на двоих.По дороге из «Паласа» в бистро ничего заслуживающего внимания и мудрого в голову мне не пришло, и я отнюдь не мог приписать это усталости или же интеллектуальному изнеможению.Вырванный из относительного покоя печальным событием, я был втянут в головокружительный водоворот.– Вы что-то не в своей тарелке, – сказал капитан, – что с вами опять случилось?Он даже и не предполагал, насколько точен его вопрос, а вернее, насколько точно угадал он мое состояние.– Я хотел встретиться с вами, чтобы поговорить об одном деле, которое вы должны знать. Это касается Бонди…– Меня больше интересует Гертнер, – вежливо перебил капитан, – Гертнер с его мюзиклом.– Он не имеет к Зузане никакого отношения, – махнул я рукой, – просто этот бедолага слишком занесся. Если вы слышали, что Зузана обещала ему протолкнуть его мюзикл в карлинский театр, так это…– Почему же вы этому не верите? – спросил капитан.– Мгм, – иронически отозвался я, – а если бы она не сдержала слова, Том бы, наверное, стер ее в порошок на страницах «Подружки», да?– А разве нет?– Конечно, нет! Потому что если они о чем-нибудь таком когда и говорили, так оба должны были понимать, что у Томаша нигде, кроме «Подружки», и строчки не возьмут – не то что мюзикл!– Ага, – сказал капитан, – какое счастье, что вы, Друзья из Врбова, так хорошо знаете друг друга.– Я хотел-о Бонди…– Бонди меня не интересует, – покачал головой капитан, – продолжайте-ка ваш рассказ.– О мюзикле?– Ну, о вас, врбовских сиротках.– Так нас всегда называл Бонди, – нахмурился я.– Я в курсе, – сказал капитан, – разговаривал с Гуго. Причем недавно.– Значит, вас абсолютно не интересует, что я хотел вам о нем рассказать?– Абсолютно, – ответил капитан.– Ладно, не стану навязываться. Но что бы вам ни наговорили, учтите – если бы даже Зузана вознамерилась помочь ему, то она не была настолько сумасшедшей, чтобы не понять, что претворить это свое намерение в жизнь она не сможет.– Да что вы? – сказал капитан Грешный. – А может, ей это было очень важно? Чтобы «Подружка» писала о ней лучше.– Не волнуйтесь, – усмехнулся я, – у Томаша тоже есть голова на плечах. Если бы «Подружка» всю свою критику сосредоточила только на Зузане, то он бы в момент вылетел. Я немного знаю эту редакцию.– Вы все время пытаетесь играть в детектива. Я вас просто спрашиваю, а вы тут же начинаете додумывать или заниматься дедукцией, – улыбаясь, сказал капитан, – решите еще, что я подозреваю Гертнера.– А разве нет?– Вы будете удивлены, – продолжал капитан, – но, представьте себе, он уточнил нам время убийства. Правда, только сегодня, и по нему было заметно, что особой охоты говорить у него нет либо же он очень напуган.– Как это?– Он оказался последним, кто разговаривал с Черной. В половине девятого. Он ждал в «Ротонде» такси, когда та позвонила. Она разыскивала Колду и попросила Гертнера, чтобы к ней приехал хотя бы он. Она, мол, боится.– А Томаш все это не выдумал?– Нет, – сказал капитан, – этот разговор слышал и Бубеничек. И все подтвердил.– Так почему же Гертнер не поехал к Зузане?– Потому что спешил на репетицию мюзикла. Не успел он положить трубку, как подъехало такси. И чтобы вы не сомневались в нашей тщательности, могу добавить; что мы нашли и таксиста. Гертнер не солгал. Так что мы теперь точно знаем, что убийство произошло между половиной девятого и девятью. Застал я вас врасплох с этой новостью, правда?Нет, врасплох он меня не застал, и уж если бы мы устроили с ним аукцион сюрпризов, то кое-что было бы для него припасено и у меня: «А вы знаете, где ночевала вчера ваша дочь?» 36 – Ты больше не сердишься?– Нет, – сказал я, – не сержусь.Яна заказала вино, а я сок.– Папа и вправду добрый.– Конечно, – сказал я, – но пойми, для меня это был шок. Что ты… что он…– Плевать, – перебила меня Яна, – я все равно ему этого пока рассказывать не буду.– Пока? – усмехнулся я. – Уж пожалуйста, будь добра, никогда ему об этом не рассказывай.– Посмотрим, – улыбнулась она, – мы еще посмотрим, как у нас с тобой все сложится.– Как будто у нас с тобой уже что-то сложилось, – с иронией заметил я, – прошлой ночью…– Погоди, Честмир, а взаимная симпатия? – не сдавалась веснушчатая девица.– Ну, это да, это конечно.– Вот видишь, – торжествующе заявила Яна, – так оно и должно быть. Постепенное развитие отношений, нарастание интимности и так далее. Ты не читаешь тетушку Бету в «Подружке»?– Это для меня слишком сложно.– Отговорки. Ты отлично знаешь, что, если что-нибудь будет тебе непонятно, всегда сможешь спросить меня.– Правда? – обрадовался я.– Ну конечно, – сказала Яна. – Кстати, погляди незаметно вот на тот столик в углу. Это создание все время подает мне какие-то странные знаки. А я его не знаю, хотя лицо вроде бы немного знакомое…Я обернулся. Подмигивающим созданием оказался не кто иной, как чертов мыслитель и диск-жокей Анди Арношт. Он в одиночестве сидел возле столика и что-то писал, а перед ним были разложены какие-то папки и бумаги. Поймав мой взгляд, он многозначительно подмигнул.– Здорово, Честмир! – На это деликатное восклицание обернулся весь зал.– Это Арношт, – объяснил я Яне, – в понедельник ты должна была видеть его в «Ротонде». Он диск-жокей. Подмигивал, наверное, мне, а не тебе, потому что…Я не договорил. Анди стоял над нами во весь свой неприметный рост и глубоко кланялся.– Я сначала не хотел вам мешать, но… если не помешаю, можно мне присесть? – Выпалив это, Анди тут же уселся, так что подыскать подходящий ответ я не успел.– Это Яна, – представил я свою спутницу, – а это Анди Арношт, в настоящее время еще и талантливый сочинитель мюзиклов.Опухшие глазки Анди заблестели.– Ну да, – скромно согласился он.– Очень приятно, – нейтрально произнесла Яна.– Представь себе, – обратился ко мне Анди, – для меня было страшно полезно тогда с тобой поговорить.– Мы говорили о мюзикле, который пишет Анди, – объяснил я Яне.– Слушай, – продолжал Арношт, одарив нас лучезарной улыбкой, – ты помнишь, как там было?– Еще бы, – сосредоточенно кивнул я, ошеломленный перспективой, что Анди еще раз повторит свой творческий замысел. – Это про то, как один идиот… то есть козел…– Вот-вот, – перебил Арношт, – но постой! Кончалось все тем, что он возвращается к этой своей Итке, так?– Так, – сказал я.– Понимаешь, – Анди принял задумчивый вид, – мне пришло в голову… А тебе это не показалось чуток схематичным?– Ты думаешь? – осторожно поинтересовался я.– Ну да, – горестно заявил Анди, – такой конец кажется мне избитым, таким, знаешь ли, стереотипным.– А Томаш придумал другой?– Да, – ответил Анди, – вот интересно, что ты скажешь… Вам это еще не надоело? – накинулся он внезапно на Яну.Она покачала головой:– Продолжайте, я люблю слушать умные разговоры.– Это большая редкость у женщин… – бесхитростно похвалил Анди веснушчатую девицу. – Мы подумали, а что, если Итка отправится за козлом в Прагу, ну, когда она получит письмо от той знаменитой певицы, что, мол. забудь о козле, что мы с ним поженимся.Я с удовлетворением наблюдал, как у Яны перехватывает дыхание даже после столь краткого погружения в сюжет. Она совсем было собралась задать вопрос, но я ее опередил:– Ага, она, значит, объявляется в Праге, и на тебе! – становится знаменитой?– Да, – просиял Анди, – точно! Видно, что это все было как-то заложено в структуре сюжета, ну, этот мотив, – раз ты все понял так, как надо!– Наверное, – согласился я, – наверное, оно там и впрямь было заложено.– Отлично, – с облегчением произнес Анди, – и конец, значит, меняется. Мужик опять в деревне и работает механизатором, но при этом знает, что Итка его простила и что, скорее всего, вернется к нему.– Как это – скорее всего?– Ну, кончается все тем, что Итка уезжает на смотр молодых талантов, а что потом будет – неизвестно. Такой, понимаешь ли, открытый финал, чтобы это не была схема.– Нет, теперь уж точно не будет, – горячо согласился я; – какая там схема! Это будет сама жизнь. Такая хорошая, реалистичная, ну, серьезно, – быстро добавил я, потому что по лицу Анди пробежала тень подозрения.– Мы все еще над этим работаем, – озабоченно сказал Анди, – а завтра уже премьера. Да, чтобы не забыть. – Анди порылся в бумажнике и положил перед нами два красиво отпечатанных приглашения. – Обязательно приходите.– Придем, – пообещала за нас обоих Яна, – начало в семь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17