– В голосе Джима прозвучало безмерное облегчение. – Не знаю, как вас благодарить.
– Не надо меня благодарить. – Бернар уже снимал с вешалки пиджак. – Позвоните мне, когда прилетите в Бостон. Надеюсь, у меня будут хорошие новости.
– Ее там нет, – сказал Бернар, когда они звонили из Бостона в половине шестого по местному времени. – Я заходил в квартиру, осмотрел все очень тщательно. Полиция права, нет никаких признаков, что там что-нибудь происходило. По правде говоря, – добавил Бернар, – я никогда еще не видел в этой квартире такого безукоризненного порядка.
– Может быть, полицейские правы, – сказала Энни, после того как Джим положил трубку. – Может, она действительно переехала в отель?
– Может быть.
Но когда они уже летели в Париж, новая тревожная мысль заставила Джима буквально подскочить в кресле.
– Энни!
Слегка задремавшая Энни открыла глаза:
– Что?
– Ты можешь припомнить, чтобы хоть когда-нибудь, хоть раз в жизни видела в квартире Оливии безукоризненный порядок? Ведь именно так сказал Бернар.
Энни медленно выпрямилась:
– Нет. Ты прав. Ливви любит беспорядок.
– И даже если бы ей пришло в голову убрать квартиру, чтобы отвлечься…
– Она не смогла бы этого сделать, потому что у нее сломана рука, – закончила за него Энни.
– Что означает… – Джим попытался проглотить застрявший в горле комок. – Если там действительно безукоризненный порядок, как выразился Мартенс…
– Значит, его навел кто-то другой.
К сожалению, они не могли попросить командира экипажа передать это заключение по радио в полицейское управление Брюсселя.
Оливии, которая в неудобной позе дремала на полу, показалось, что она слышит какие-то звуки над головой. Она села и прислушалась.
Шаги?
Она с трудом поднялась на ноги и закричала. Потом она вспомнила про подсвечники, взяла один из них и принялась стучать по стальной крыше, но тут же скорчилась от оглушительного звона, ударившего по нервам. Тогда она снова начала кричать, впустую расходуя остатки сил и кислорода.
Но Бернар Мартенс, который дотошно, дюйм за дюймом осматривал ее квартиру, ничего не услышал. О подвале он не подумал, потому что знал, что им никто не пользуется, дверь всегда заперта и от нее даже нет ключа.
И только когда он ушел, Клео, теперь боявшаяся приближаться к любому человеку, вылезла из своего убежища за вешалкой и медленно и осторожно направилась к двери в подвал.
Там она легла, свернувшись в аккуратный комочек, и стала ждать, когда ее хозяйка поднимется наверх.
А внизу, в кромешной тьме, Оливия снова заснула, уже приготовившись встретить смерть.
21
Было почти восемь вечера, когда после пересадки в Париже они приземлились в брюссельском аэропорту. Джим и Энни уже давно перестали говорить о том, что могло случиться с Оливией. Их воображение, воспламененное тем, что им пришлось узнать за последние двадцать четыре часа, пошло вразнос. Оба они суеверно боялись, что, облеченные в слова, их страхи непременно станут явью.
– Может быть, нам еще раз позвонить в полицию? – спросила Энни, когда они проходили паспортный контроль. Джим стоял рядом с ней в очереди. – Или Бернару Мартенсу?
– У нас на это нет времени, – ответил Джим, покусывая губы. – Боюсь, что мы и так опоздали.
Им не надо было ни получать багаж, ни проходить таможенный досмотр, поэтому они сразу побежали к выходу. Таким Энни не видела Джима еще никогда – он едва не сшибал людей с ног и расталкивал багажные тележки, потом он врезался в очередь на такси, подлетел к первой машине, сунул шоферу пачку долларов и велел как можно скорее доставить их на улицу Эрнста Алларда. Энни видела, как в его глазах с каждой секундой нарастает отчаяние. Ее саму уже начинало трясти, потому что, глядя на Джима, она тоже стала думать, что они опоздали.
Когда они добрались до улицы, где жила Оливия, было уже почти темно.
– Как мы попадем внутрь? – спросила Энни, остановившись на булыжной мостовой. Их такси уже скрылось из виду в конце улицы. – Все-таки надо было вызвать Бернара.
– Я выбью окно. – Джим уже снял пиджак и обмотал им правую руку.
– Ты действительно думаешь, что Бернар не заметил чего-то важного? – Энни испуганно вглядывалась в темную пустынную улицу.
Джим быстрым шагом подошел к окну гостиной и одним ударом разбил стекло.
– Ты думаешь, она там?
– Не знаю, – пробормотал Джим сквозь стиснутые зубы, просунув руку в отверстие и пытаясь дотянуться до оконного шпингалета.
– Давай я попробую. У меня рука тоньше.
– Уже все, – произнес он сдавленным от напряжения голосом. – Достал.
Окно довольно легко открылось, в следующую минуту Джим уже был в гостиной. Потом он прошел в прихожую и открыл входную дверь, впустив Энни.
– Включай везде свет. – Он вернулся в гостиную. Энни шла следом за ним.
– Бернар был прав, – заметила она. – Действительно, безупречный порядок.
Все вещи лежали на своих местах, каждая подушка была взбита, каждая газета аккуратно сложена, нигде не было видно ни одной кофейной чашки.
– Оливии никогда такого не сделать, даже если она будет убираться тысячу лет, – сказал Джим.
Энни вдруг застыла на месте:
– Клео. Бернар что-нибудь говорил о кошке?
– Нет.
Джим вышел из гостиной, пошел в спальню, но Энни поняла, что просто не может себя заставить следовать за ним. Во всех своих кошмарных фантазиях она видела Оливию именно в спальне. Она знала, что это невозможно, знала, что Ливви там быть не может, и все равно продолжала воображать, что Оливия в спальне – раненая и испуганная, если только не…
– Клео! – встряхнув головой, позвала она.
– Никаких следов, – сообщил Джим, вернувшись. Энни судорожно вздохнула, снова позвала кошку.
– Может, Оливия взяла ее с собой, – сказал Джим.
– Значит, ты все-таки думаешь, она куда-то уехала? – с надеждой спросила Энни.
– Нет. Да. – Джим в смятении помотал головой. – Я не знаю, что и подумать.
– Пойду проверю кухню, – вздохнув, предложила Энни.
Кухня тоже выглядела непривычно прибранной. Там Энни нашла Клео. Маленькая кошечка притаилась в углу под столом, и глаза у нее были совсем черными от страха.
– Клео здесь! – крикнула Энни. Кошка зашипела на нее.
– Лапочка, что с тобой? – Энни присела на корточки. Клео, тут же выгнув спину дугой, опять предупреждающе зашипела.
Сзади подошел Джим.
– Осторожно, – понизив голос, произнесла Энни. Она все еще сидела на корточках. – С ней что-то не в порядке. Странно, она всегда была таким приветливым существом.
Она медленно протянула руку к кошке. Клео настороженно вытянула шею, понюхала пальцы Энни и вдруг отпрыгнула в сторону. Энни не шевелилась и терпеливо ждала, бормоча всякие ласковые слова. Через минуту Клео вышла из-под стола.
– Вот молодец, хорошая киска, – ласково произнес Джим.
Клео потерлась головой о руку Энни.
– Может, она просто голодная? – предположила Энни.
– Сначала надо найти Оливию. – Джим беспомощно огляделся.
Кошка прошла мимо Энни, полукругом обошла Джима, выскользнула из кухни в холл и остановилась у двери в подвал.
Она громко мяукнула.
– Все хорошо, лапочка, – проговорила Энни, наблюдая за кошкой. – Я знаю, что ты проголодалась, но Джим прав – потерпи еще немного.
Клео снова мяукнула и припала к полу.
– Что будем делать? – спросил Джим.
– Позвоним Бернару, спросим, не узнал ли он что-нибудь. – Помолчав, Энни предложила: – По-моему, надо проверить автоответчик. Вдруг Ливви возвращалась?
Джим направился в гостиную. Клео вытянула переднюю лапу и поскребла дверь в погреб.
Энни взглянула на дверь.
– Подвал ведь закрыт, правда? – крикнула она Джиму.
– Да, – отозвался он. – Оливия говорила, что дверь всегда заперта и ключей у нее нет.
Клео начала яростно царапать дверь передними лапами.
– Джим, – позвала Энни, ощутив странное волнение. – Скорее иди сюда.
Он вернулся в холл и тоже стал смотреть на кошку.
– Попробуй ручку, – отрывисто произнес он. Ручка повернулась. Энни потянула дверь на себя, но ничего не произошло.
– Она закрыта.
Джим облизнул пересохшие губы.
– От себя, – сказал он.
Энни сильно толкнула дверь. Она со скрипом отворилась. Клео подпрыгнула, зашипела и, прижав уши, унеслась в кухню. У Энни учащенно забилось сердце.
– О боже, – еле слышно выдохнула она.
Джим заглянул в дверь, стал искать выключатель. Найдя, он щелкнул им. Ничего.
– Нам нужен фонарик, – сказала Энни.
– В кухне.
Они со стуком открывали дверцы шкафов и буфета. Клео, напуганная этим шумом, выскочила из кухни и скрылась в своем убежище за вешалкой. Энни распахнула деревянную дверцу.
– Нашла. – Она протянула фонарик Джиму.
Оба бегом вернулись в холл, на мгновение остановились, взглянули в глаза друг другу, безмолвно обменявшись мыслями, потом Джим включил фонарик и направил луч на уходящие вниз ступени.
– Оливия! – позвал он.
– Осторожнее, Джим, – предупредила Энни, спускаясь за ним следом.
– Оливия!
Он помог спуститься Энни, потом стал медленно водить лучом фонарика справа налево и обратно. Подвал был большим, вдоль всех стен стояли пустые стеллажи, на которых, возможно, когда-то хранили вино. Еще они увидели пирамиду из четырех – нет, пяти – корзин и большой стальной сейф почти в самом центре. Больше там ничего не было.
– Здесь ничего нет. – Голос Энни прозвучал как отражение чувств Джима – облегчение пополам с разочарованием.
Джим обошел подвал по периметру, посветил на потолок и в углы.
– Ничего, – без выражения произнес он.
– А я подумала… – Энни не договорила.
– Знаю. Я тоже.
Джим повернулся лицом к выходу:
– Нам лучше подняться наверх, позвонить Бернару и в гостиницы.
– Может быть, Ливви дала о себе знать в полицию?
– Будем надеяться.
Энни начала подниматься, но остановилась.
– Что такое? – спросил Джим.
– По-моему, я слышу Клео.
– Глупая кошка, – угрюмо произнес Джим. – Мне показалось, что она действительно что-то знает.
Сзади донесся какой-то звук. Джим, стоявший на третьей ступеньке от пола, обернулся, провел лучом фонарика по полу.
– Вот она, – сказала Энни, показывая куда-то рукой. – Наверное, она спустилась следом за нами.
Клео была рядом с сейфом. Она припала к полу и обнюхивала низ дверцы, хлеща хвостом по бокам.
– О господи, – еле выговорила Энни. – Неужели… – Ужас сковал ей губы, она не могла произнести ни слова.
Джим ничего не отвечал, медленно спустился и подошел к сейфу. Он отстраненно отметил, что сердце у него, кажется, остановилось. Мысли бежали сами по себе, независимо от него, словно они принадлежали кому-то другому.
Оба смотрели на сейф. У него не было цифрового замка – просто обычный замок с ключом. Глядя на него, оба понимали, что даже самый сильный человек на свете не сможет открыть дверь без ключа.
– Попробуй дверь, Джим, – охрипшим от страха голосом проговорила Энни.
Он стоял неподвижно, не в силах пошевелиться.
– Джим, попробуй.
Он покачал головой. Если Оливия там, внутри…
– Попробуй!
Джим, скованный внутренним холодом, протянул руку, взялся за ручку сейфа. Она повернулась со щелчком. Клео отпрыгнула. «Святая Мария, исполненная милосердия», – вдруг пронеслись у него в уме слова католической молитвы.
– Открой ее, Джим, – неожиданно твердо проговорила Энни.
Он открыл дверь.
Оливия лежала, свернувшись на полу, подложив под голову правую руку и прикрыв лицо левой, закованной в гипс. На ней была только тонкая ночная рубашка без рукавов, ноги были босыми, и она не шевелилась.
И не дышала.
Никто из них не проронил ни слова.
Джим передал Энни фонарик и наклонился. Он нежно и бережно обхватил руками Оливию. Ее тело было холодным и безжизненным. Когда Джим поднял ее на руки, он понял, что имеют в виду люди, когда говорят, что у них разрывается сердце.
Энни направила свет на лицо Оливии, коснулась ее шеи.
– Положи ее, – тихо сказала она.
Джим сильнее прижал Оливию к себе, опустил голову так, что коснулся лицом ее волос. Где-то в глубине нарастала невыносимая мука, требовавшая выхода, но одновременно с ней в нем просыпались ярость и ненависть.
– Положи ее на пол, Джимми, – более резко сказала Энни. – Скорее.
Вздрогнув, он взглянул на нее.
– Джимми, ради бога, делай, что я сказала.
Он положил Оливию на пол, Энни тут же решительно оттолкнула его. За прошедшие ночь и день Джим открыл в Энни так много нового, вот и сейчас она снова была такой сильной, такой хладнокровной. Он увидел, что она берет Оливию за запястье.
– Она жива, – сказала Энни. – Нам нужна помощь, Джимми. Вызови «Скорую». – Она посмотрела на него, увидела, что он в шоке, и громко, твердо приказала: – Шевелись, Джимми. Вызови «Скорую» и скажи им, что у нее удушье, переохлаждение и вообще ей плохо.
Он стал подниматься по ступеням.
– И принеси одеяло! – крикнула Энни ему вслед. Энни мимоходом отметила, что кошка жмется к стене, боясь приблизиться. Впрочем, она тут же перестала думать о Клео, о Джимми, обо всем, кроме Оливии. Она знала, что делать, нужно было только как следует вспомнить. Она ведь изучала меры первой помощи, когда Софи и Уильям были маленькими. Она знала, как делать искусственное дыхание, оставалось только сосредоточиться, успокоиться…
Она почувствовала движение, увидела, что Оливия дышит, что искусственное дыхание не нужно, и невольно громко всхлипнула от облегчения. Теперь она могла просто гладить Оливию по голове, согревать ее в объятиях и ждать, когда приедут врачи.
В больнице «Сен-Жан» врачи сказали Джиму, который еще не пришел в себя и потому сыпал немыслимыми вопросами, что Оливия перенесла сильное переохлаждение, и это главное. И конечно, истощение и шок, но у молодой леди, кажется, очень хорошая природная сопротивляемость. Нет, сейчас Джим не может ее увидеть, возможно, немного позднее, если он пообещает не переутомлять мисс Сегал.
Когда они наконец разрешили ему войти в палату, Оливия лежала на спине с закрытыми глазами. Под сломанную руку в свежей, чистой повязке была подложена подушка.
Джим очень осторожно, стараясь не разбудить ее, опустился на стул рядом с кроватью.
– Зачем ты сел так далеко? – произнесла Оливия, не открывая глаз. – Сядь со мной рядом, только осторожнее с рукой.
– Я думал, что ты спишь. – Он сел на край кровати со стороны здоровой руки.
Оливия открыла глаза:
– Где Энни?
– Она опять разговаривает с полицейскими.
– Они поймали того человека?
– Еще нет. Но надеюсь, они это сделают.
– Врачи говорят, что у моей палаты поставили охрану.
Джим кивнул:
– Да. Это необходимо, пока все не кончится. Оливия взглянула ему в лицо:
– А как ты?
– Теперь, когда я знаю, что ты в безопасности, лучше.
– А как насчет всего остального?
– Ты имеешь в виду Майкла?
– Для тебя это должно быть ужасным потрясением.
– Еще бы, – проговорил Джим. Его глаза потемнели. – Мне кажется, я теперь никогда не избавлюсь от чувства вины.
Оливия насторожилась:
– Но ты ни в чем не виноват.
– Это же моя семья. А Майкл убил твоих родителей и родителей Энни.
Услышав это, Оливия попробовала сесть, но поняла, что пока ей это не под силу.
– Джимми, прекрати это. Вспомни, что и твой отец погиб вместе с нашими родителями.
– Да.
– Тогда перестань, слышишь? Никакого чувства вины. Никакого коллективного семейного стыда.
Джим вяло улыбнулся:
– Это легче сказать, чем сделать.
Рука Оливии потянулась к его руке.
– Я люблю тебя, Джимми, – сказала она.
– Я тоже тебя люблю. – Помолчав, он добавил: – Знаешь, Бернар здесь.
– Правда? Бедный Бернар.
– Он в ужасном состоянии. Из-за того, что не додумался попробовать открыть дверь в подвал.
– У него нет причин себя упрекать, – проговорила Оливия. – Надеюсь, ты ему об этом сказал?
– Я думаю, ему необходимо услышать это от тебя.
Оливия кивнула:
– Попозже.
Дверь открылась, и появилась Энни. Она шла на цыпочках.
– Вообще-то здесь можно даже дышать. – Оливия тепло улыбнулась.
Энни обняла ее, стараясь не касаться больной руки, потом отступила на шаг, вглядываясь в лицо Оливии.
– Ты выглядишь вполне прилично. Даже странно.
– Зато у тебя такой вид, будто на тебе мешки возили, – сказала Оливия, сжимая руку Энни. – А если уж на то пошло, – добавила она, посмотрев на Джима, – у Джимми тоже.
Энни села на стул.
– Нам не велели здесь особенно-то задерживаться.
– Что говорит полиция? – спросила Оливия.
– Почти ничего. Я рассказала им всю историю. Между прочим, на это потребовалось довольно много времени.
– И что они предпринимают? – Лицо Джима снова помрачнело. – Они связались с полицией Род-Айленда?
– Нет еще, – ответила Энни. – Они говорят, что слишком рано.
– Слишком рано для чего? – удивилась Оливия. Энни замялась:
– Отложим это на завтра. Нам всем надо отдохнуть.
– Энни, что происходит? – с беспокойством спросила Оливия.
– Давай уж говори все сразу, – сказал Джим. – Ты же знаешь, она все равно не отстанет. Еще хуже получится.
Энни еще с минуту помолчала, собираясь с духом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36