Три фотоснимка. На первом – безукоризненное, невинное лицо маленькой девочки. На втором – девушка-подросток, на грани взросления, кожа еще сияет юной свежестью. На третьем – силуэт женщины в возрасте, лицо в тени, и признаков старения не видно, они оставлены для воображения. Текст гласит:
«Вы можете вернуться назад на
СВЕТОВЫЕ ГОДЫ
(И никто, кроме врача, не будет знать)».
Она вызвала Митци Пэлгрейва и Джо Морицио, своего художественного директора, взяла с них клятву хранить тайну под страхом того, что они не найдут работу ни в одном агентстве Америки, разъяснила концепцию, фирменное название, рекламный девиз и усадила за работу.
Через две недели, за три дня до конца отведенного срока, Кэри, вооруженная идеально оформленной рекламной кампанией, куда входил лучший логотип, какой создал в своей жизни Морицио, прибыла в Швейцарию. На сей раз ей забронировали номер в Цюрихе, в «Долдер-Гранд-Отель», где в присутствии Мюллер и Шнабеля перед видеокамерой состоялась презентация.
– Съемки проводятся для того, чтобы я могла проконсультироваться с советом директоров, – пояснила Мюллер.
– Когда мне ждать вашего ответа? – спросила Кэри.
– В течение недели, – ответила Мюллер.
– Мне очень нравится, – сказала Энни на следующий день, когда Оливия продемонстрировала ей видеокассету. – Да простит меня бог, но я думаю, реклама придумана идеально.
– Всякий, кто увидит, перестанет бояться старости, – заметила Оливия.
– Она меня просто за душу взяла, – сказал Феликс Пфенигер, грустно потрогав «гусиные лапки» вокруг глаз. – Если бы «Световые годы» существовали на самом деле, я стал бы первым клиентом.
– После Кэри, – напомнила ему Оливия.
– Бедная Кэри, – вздохнула Энни.
– Хватит, Энни, не начинай снова, – сердито попросила ее Оливия.
– Что дальше? – поинтересовался Феликс.
– Ты сообщишь ей, что руководству «Люмитекник» понравились тексты и кампания будет заказана ей, – заявила Оливия.
– А потом? – допытывался Феликс. – Вы позволите ей организовать всю кампанию или как?
– К несчастью, мы не можем зайти так далеко, – вздохнула Оливия. – Вовсе не из-за того, что я имею хоть каплю сочувствия к Кэри. Просто пора ограничить наши расходы. Расценки на рекламу в газетах и на телевидении исчисляются в сотнях тысяч долларов. Значит, вся кампания обойдется нам не в один миллион. Это слишком.
– Так насколько же далеко мы зайдем? – спросила Энни.
– Еще на один шаг, – ответила Оливия. – Последний шаг.
Феликс в роли Шнабеля позвонил Кэри, как и было обещано, через неделю.
– Примите поздравления, миссис Ариас.
По телу Кэри пробежала знакомая дрожь удовольствия, которую она всегда испытывала, добившись успеха.
– Спасибо, герр Шнабель, – ответила она, сохраняя спокойствие в голосе. – Агентство «Бомон–Ариас» горячо стремится донести «Световые годы» до людей.
– Название придумано идеально, – похвалил Феликс. – Рут Мюллер сказала, что считает его просто шедевром.
– Предстоит проделать большую работу, – произнесла Кэри, спеша перейти к существу дела.
– Для начала, – подхватил Феликс, – организуем вторую презентацию, на сей раз для практикующих врачей – семейных докторов, хирургов, директоров клиник, которые в июне, после выхода нашей продукции на рынок, станут потенциальными заказчиками нового оборудования для своих пациентов.
– Руководство «Люмитекник» уверено, что это будет правильный ход? – с удивлением спросила Кэри. – Вся концепция нашей рекламной кампании была направлена на широкую публику. Эти профессионалы и без того месяц за месяцем бомбардируются листовками, обещающими невиданные чудеса. Какой смысл работать со столь цинично настроенной аудиторией?
– Вы говорите так, словно сами не верите в «Световые годы», миссис Ариас, – довольно холодно заметил Феликс.
– Очевидно, что это не так, герр Шнабель, – возразила Кэри. – Иначе я не планировала бы сама воспользоваться вашим лазерным лечением. – Она помолчала. – Я просто указываю на возможный риск – в этом заключается моя работа.
– Я прекрасно вас понимаю, – продолжал Феликс заметно потеплевшим тоном. – И, несомненно, передам ваши замечания руководству «Люмитекник». Но директора считают, что профессионалы встретят новшество с энтузиазмом и тем самым процедура заказа, изготовления и доставки оборудования будет значительно облегчена.
– Следовательно, «Световые годы» появятся в кабинетах врачей и будут доступны пациентам по первому требованию, – удовлетворенно заметила Кэри.
– Именно это я и хочу сказать.
Кэри готовилась к презентации очень тщательно. Рут Мюллер сообщила, что в Бостон прилетит вся команда специалистов из «Люмитекник». Главной частью мероприятия должны стать их ответы на вопросы врачей. Герр Шнабель возьмет на себя транспортные хлопоты по организации поездки руководства «Люмитекник», а остальные организационные вопросы остаются в руках Кэри.
Она, разумеется, остановила свой выбор на «Ритц-Карлтоне» – самая роскошная декорация для мероприятия высшего класса; поручила Митци Пэлгрейву включить в список гостей крупнейших светил из мира медицины и хирургии и собственноручно разослала им приглашения. Кроме того, она сообщила самым видным журналистам, пишущим на общие и специальные темы, что на презентации будет представлен продукт, являющийся самым выдающимся достижением в пластической хирургии с тех времен, когда была изобретена пересадка кожи.
– Кэри сказала Феликсу, что мероприятие задумано как нечто среднее между светским раутом и дружеской вечеринкой, – сообщила Оливия Энни по телефону.
Энни уехала обратно в Бэнбери-Фарм, где ее ждали Эдвард, дети, двухнедельные занятия по рефлексологии и учебная практика. Она объяснила, что ей необходимо вкусить хоть глоток нормальной жизни, чтобы сохранить здравый рассудок в ожидании грандиозного финала. Энни с ужасом ждала развязки. Оливия называла это часом расплаты. Эта расплата снилась Энни в кошмарных снах: Кэри добивается их ареста, начинается долгое международное расследование, и в конце концов их направляют в исправительное заведение. Энни даже считала, что они это заслужили. Даже такая стерва, как Кэри, не должна была быть наказанной так сурово. Рушилась вся ее карьера, без которой Кэри не мыслила своей жизни. Выходило, что они покушались на жизнь человека, пусть и очень дурного.
– Презентация намечена на конец дня, – рассказывала ей Оливия. – Начнется в пять часов с дружеской встречи за бокалом шампанского, сама презентация состоится в шесть, а потом представители «Люмитекник» ответят на вопросы.
– Если не считать того, что никаких представителей там не будет, – добавила Энни, борясь с тошнотворным страхом.
– Конечно, не будет. Будем только ты и я.
– И все, – проговорила Энни.
– Я уже говорила, если не хочешь, можешь не приезжать.
– Ты прекрасно знаешь, что я не хочу, – ответила Энни. – И все-таки приеду.
– Что именно ты рассказала Эдварду? – поинтересовалась Оливия.
Эдвард проявил себя сущим ангелом: когда Энни исчезала на целые дни напролет, он только вопросительно выгибал бровь.
– Не больше, чем ему положено знать.
– Совесть замучила, правда? – сочувственно спросила Оливия.
– Ужасно, – призналась Энни. – Но я все равно приеду.
Как ни больно Оливии было признавать это, но ее тоже мучили острые, болезненные уколы совести, а по ночам снились кошмары. Ей не снилась тюрьма. Ее преследовали ночные видения совсем иного рода. Однажды ей приснилось, что Кэри, узнав правду, взяла револьвер и выстрелила себе в голову, в другой раз – что она выпрыгнула из окна. Но при свете дня Оливия отказывалась верить, что такая хладнокровная особа, как Кэри, способна на самоубийство. Если она и застрелит кого-нибудь, то только Оливию. Такой поступок был куда больше в характере Кэри.
Правда заключалась в том, что они действительно зашли слишком далеко, и Оливия понимала это, так же как Энни. Она поняла это в тот самый миг, когда Кэри проявила слабость, попросив о лечении для себя самой. В тот момент Оливия всерьез раздумывала о том, что пора бы остановиться. Но раз уж ты начала игру с таким потенциально опасным противником, как Кэри, надо довести дело до горького конца, не останавливаясь на полпути.
Когда Оливия задумывала эту авантюру, она говорила себе, что Кэри должна получить урок, которого давно заслуживает. Но теперь у нее появилось тошнотворное ощущение того, что где-то она свернула с правильного пути в сторону, которую можно было бы назвать почти садизмом. Она всегда признавала, хотя и не очень охотно, что у нее в характере есть неприятная черта – неумение прощать. Теперь она всей душой надеялась, что не окажется в придачу жестокой. Мистификация с вымышленной компанией «Люмитекник» зашла гораздо дальше, чем она полагала вначале, стала такой запутанной, такой впечатляющей и захватывающей, что Оливия сама была готова поверить в нее. А Кэри, бедная Кэри – Оливия не предполагала, что способна думать о ней с такой жалостью, – та просто с головой погрузилась в эту историю, всей душой отдалась ей.
Джим однажды сказал, что Оливия – самый честный человек, какого он знает. Она спрашивала себя, что бы он подумал о ней, если бы узнал, какой чудовищный обман она затеяла.
И ей не хотелось, чтобы он узнал.
14
Кэри надеялась, что Питер в этот вечер будет с ней в отеле «Ритц-Карлтон», но он уехал в Афины с Майклом по делу и прислал ей в номер огромный букет красных роз и карточку с пожеланием успеха. Кэри не особенно огорчилась. Она всегда считала себя совершенно независимым существом. Но сейчас ей казалось, что было бы неплохо, чтобы муж стоял рядом, когда она будет отвечать на поздравления и приветствия. Хотя Питер не очень годился на эту роль – не то что Джим. У Джима, конечно, были свои недостатки, но она всегда отдавала должное его доброте, великодушию и щедрости. Никто не мог бы лучше его понять тех чувств, которые она испытывала перед самой крупной презентацией в своей карьере, – этой смеси страха, волнения и радостного нетерпения. Шнабель сообщил, что команда «Люмитекник» из четырех специалистов вылетает из Лондона вместе с Рут Мюллер и прибудет в Бостон около четырех часов. Кэри заказала два лимузина, которые должны были их встретить в аэропорту Логан и отвезти в «Ритц-Карлтон».
Когда автомобильная компания сообщила, что группа не прибыла, Марк Рейсс позвонил в «Ритц-Карлтон» и обнаружил, что Кэри все еще в своем номере.
– Я попытался проверить, не опоздали ли они на самолет, миссис Ариас, – доложил он, – но так ничего и не выяснил. Не позвонить ли мне в «Люмитекник»?
– Я позвоню сама, – сказала Кэри. – Но прикажите водителям оставаться в Логане и проверять все рейсы из Европы. Может быть, они передумали и полетели не через Лондон, а через Женеву или Цюрих.
Она позвонила в «Люмитекник». Телефон не отвечал. Конечно, там было уже половина десятого, но Кэри не раз говорила с Рут Мюллер поздно вечером, даже ночью. Она набрала номер Шнабеля. Там тоже никто не отвечал.
По ее спине побежали первые мурашки дурного предчувствия. Она позвонила Марку Рейссу в офис.
– Ну что?
– Пока ничего, миссис Ариас.
Кэри посмотрела на часы. Была четверть пятого. Гости должны были вот-вот появиться, и ей надо было спускаться их встречать.
– Удостоверьтесь, что водители остались в аэропорту, Марк, и, если у вас будут какие-нибудь новости, передайте оператору в отеле, чтобы меня нашли где угодно.
Она положила трубку и несколько раз глубоко вздохнула. Время пока еще на ее стороне, говорила она себе, презентация начнется не раньше чем через час. Но, черт побери, она организовала презентацию «Световых лет» для спецов, а не для болванов, которым можно наболтать что угодно. Она просто не могла отвечать на технические вопросы, которые будут задавать две сотни врачей.
– Не впадай в панику, – сказала она себе вслух. – Для паники нет причин.
Снова схватив трубку, она набрала номер «Люмитекник», потом, повинуясь внезапному импульсу, номер их факса. И опять она услышала четкие длинные гудки, повторявшиеся снова и снова. Она связалась с оператором отеля.
– Я срочно должна проверить два номера в Швейцарии. Сделайте это немедленно.
– Конечно, миссис Ариас.
– И сразу же позвоните мне.
Ей показалось, что прошла целая вечность.
– Обе линии отключены, мэм.
– Этого не может быть. Это важные деловые линии. Я вчера с ними говорила. Это, должно быть, ошибка.
– Не думаю, мэм, – ответила оператор. – В Швейцарии произвели тщательную проверку и сказали, что линии отсоединены.
– Они говорили по-английски? – спросила Кэри, цепляясь за соломинку.
– Они говорили на очень хорошем английском, миссис Ариас. – После паузы оператор добавила: – Хотите, чтобы я снова проверила номера? – Немедленно.
Кэри с размаху бросила трубку и посмотрела на часы. Две минуты шестого. У нее не оставалось другого выбора, кроме как спуститься вниз и молить бога о том, чтобы отсутствие представителей «Люмитекник» и молчание Швейцарии оказалось простым совпадением.
Прошло пять ужасных минут. Она не получила никакого ответа от «Люмитекник», зато узнала от Марка Рейсса, что швейцарская корпорация и Герхард Шнабель внезапно исчезли с лица земли. В это время двести врачей и руководителей клиник уже допивали последние капли шампанского и занимали места в ожидании главного мероприятия. Кэри укрылась у себя в номере и сидела там с пепельно-серым лицом, сжавшись в комок, дрожа от унижения и ярости. Она уже поняла, что произошла катастрофа.
В самом кошмарном сне ей не могло привидеться ничего подобного. Ее надули. Она стала жертвой тщательно спланированной и дорогостоящей мистификации. Ее, Кэролайн Бомон-Ариас, которая всегда считала себя самой умной и неуязвимой из деловых женщин, провели как малолетнего сосунка, как полную идиотку.
Ей хотелось немедленно, сию секунду убить кого-нибудь, ей даже хотелось умереть.
Но она не знала, кого убивать, и не могла умереть, по крайней мере сейчас, потому что ее ждала публика и ей надо было сохранить хотя бы остатки имиджа.
С любой другой кризисной ситуацией Кэри справилась бы, но этот предательский удар оказался столь болезненным, что она чувствовала себя просто не в состоянии выйти на подиум и предстать перед приглашенными светилами медицины.
– Тебе придется выйти и все им сказать, – приказала она по телефону Митци Пэлгрейв.
– Что сказать? – Голос Митци был полон тревоги. – Что я должна им сказать, миссис Ариас?
– Любое дерьмо, которое придет тебе в голову. – Кэри чувствовала, что она не в состоянии говорить разумно. – Скажи им, что в самолет ударила молния, скажи, что в Швейцарии было землетрясение… Что кто-то спер этот чертов лазер и спалил им всю команду экспертов…
– Лучше что-нибудь попроще, – кротко предложила Митци, полная решимости прийти на выручку. – Я просто скажу, что они задерживаются. – Подумав, она добавила: – Я скажу, что это временное и легко разрешимое недоразумение, но нам придется отложить презентацию.
– Прекрасно, – пробормотала Кэри, которую все еще била крупная дрожь. – Спасибо, Митци.
Митци помолчала в нерешительности.
– Вы в порядке, миссис Ариас? Могу я что-нибудь еще для вас сделать? Позвонить кому-нибудь?
– Нет, ничего. Просто избавься от этих людей.
После того как Кэри стошнило, она долго-долго сидела на полу ванной комнаты. Она чувствовала себя опустошенной и изможденной, но все это время ум ее непрестанно работал в поисках врагов. Джим был в этом списке первым, но она быстро исключила его. Вот уж кому никогда, никогда бы и в голову такое не пришло. Джим ни с кем бы так не поступил, даже с ней. Но, разумеется, она нажила немало врагов на пути к успеху. Кто ж их не наживает?
Кто бы это ни был, с горечью думала Кэри, прополоскав рот и машинально поправляя макияж, он должен был ненавидеть ее лютой ненавистью, чтобы заставить пройти через это. Она взглянула в зеркало, посмотрела в свои глаза, полные сознания поражения, и яростно замотала головой. Она никогда еще не ожидала столь многого от рекламной кампании, а теперь не будет ничего – ни славы, ни денег. Не будет чудесного лазера, который избавил бы ее от ранних морщинок и неизбежной старости.
Она прошла в спальню и ничком бросилась на кровать. Нет слов, чтобы описать, как глупо она себя вела. Она истратила кучу времени и денег, упустила ценных клиентов – настоящих клиентов, черт бы их подрал. А хуже всего то, что, если ей не удастся заставить молчать Пэлгрейв, Рейсса и Морицио, ее засмеют до того, что ей придется покинуть Бостон, бросить рекламное дело и все, что ей дорого.
Кэри начала всхлипывать, потом по ее щекам покатились жгучие слезы ярости, стыда и горя. Она валялась на этой огромной роскошной кровати и ревела так, как не ревела с детства.
Потом она услышала сквозь звук собственных рыданий резкий стук в наружную дверь номера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36