Она обожает ездить верхом ни свет ни заря.
– Как вы думаете, они скоро вернутся?
– Трудно сказать. – После паузы Майкл добавил: – Вы уверены, что я больше ничего не могу для вас сделать?
– Спасибо, Майкл, больше ничего не надо.
– Вы дома? Я передам Джимми, чтобы он позвонил.
– Да, спасибо, – проговорила Оливия.
– Не стоит благодарности.
Ей нужно было собраться с мыслями. Раньше в подобных случаях лучше всего было заняться каким-нибудь полезным делом. Поэтому она позвонила на местную станцию техобслуживания, чтобы организовать доставку своего автомобиля, приняла две таблетки обезболивающего, которые ей дали в больнице, и в начале третьего отправилась в магазин.
Она медленно прошла по улице Эрнста Алларда, свернула на улицу Ватто. Все вокруг было таким привычным, что ей стало гораздо лучше. Она купила свежего хлеба, кошачьего корма, кофе, яиц, бутылку вина, дневной выпуск «Ле Суар» и пошла обратно. Но вскоре она заметила, что за ней следят. В первый раз она заметила этого мужчину с темными волосами, одетого в кожаный пиджак, когда мимоходом взглянула в витрину антикварного магазинчика, где продавали старинные зеркала. Потом, несколько минут спустя, она поставила пакеты с продуктами на землю, чтобы устроить их поудобнее в единственной действующей руке, и снова увидела его сзади. Оливия не осмеливалась смотреть на него в упор, но, заворачивая за угол, она краем глаза заметила, что на нем черные очки и что он чисто выбрит.
Она прибавила шагу, потом оглянулась и с замиранием сердца увидела, что и он остановился на углу. Даже вставляя дрожащей рукой ключ в замочную скважину, она чувствовала – нет, черт побери, – она знала, что он наблюдает за ней. И что хуже всего, даже не пытается это скрывать.
Благополучно оказавшись внутри, она заперла дверь на два оборота, проверила все окна и дверь в сад, а потом позвонила в полицию.
Не прошло и десяти минут, как у ее дверей появились два офицера полиции, мужчина и женщина.
– Что случилось? – спросил мужчина.
– Меня преследовали от магазина до самого дома. Этот человек остановился на углу улицы Эрнста Алларда.
– Вы уверены, что он вас преследовал? – уточнила женщина.
– Абсолютно.
Они вышли на улицу, через пять минут вернулись.
– Сейчас там никого нет, – доложил мужчина. Они обошли квартиру, вышли в сад, заглянули через стену и не обнаружили никаких признаков преследователя. Осведомленные о том, что Оливию сбила машина, полицейские помогли ей приготовить кофе и посидели с ней.
– Он был там, – уже спокойнее и с большей уверенностью утверждала Оливия. – И у меня нет никаких сомнений в том, что он за мной следил.
– К несчастью, это случается, – сказал полицейский. – Некоторые мужчины получают удовольствие, пугая женщин.
– В данном случае дело не в этом, – возразила Оливия. – Я уже пыталась вчера объяснить вашим коллегам.
– Мы знаем, – сказала женщина-полицейский. Оливия настороженно взглянула на нее:
– И они сказали вам, что я не в себе?
– Конечно, нет, – поспешно возразила женщина. – Они сказали, что у вас шок. Что вполне естественно. Не каждый день попадаешь под машину.
– Но они до сих пор считают, что у водителя просто сдали нервы?
– Они исследуют все возможные варианты, – уклончиво проговорил мужчина. – Мы всегда так поступаем, мадемуазель.
– Каким же образом? – не отставала Оливия. – Ведь свидетелей не было.
– Поэтому и установить что-либо почти невозможно, – честно призналась женщина.
– Значит, никто ничего не делает, – с горечью и досадой заявила Оливия.
– Должно быть, вы очень напуганы, – заметил мужчина.
– Да, я боюсь. И если бы меня хоть чуть-чуть знали, вы понимали бы, что для меня это состояние не характерно. – Оливия поставила чашку на стол, потому что у нее начала дрожать рука. – Никто ничего не хочет слышать. Хотя, я думаю, я не вправе вас винить. Конечно, эта история настолько чудовищна, что нормальному человеку трудно в нее поверить. Но кого же винить за то, что все это происходит на самом деле и происходит со мной.
Она умолкла, понимая, что продолжать бессмысленно. Без доказательств ей никто не поверит. А все доказательства исчезли вместе с сумкой.
– Есть человек, который мог бы с вами побыть? – спросил полицейский.
– Нет. – Оливия снова подумала о Бернаре, но поняла, что не может заставить себя к нему обратиться. – Сейчас никого.
– Может быть, – предложил полицейский, – вам лучше на время переехать в отель. До тех пор, пока вы не окрепнете.
– Нет, нет. – Она окинула взглядом их озабоченные лица и подумала, что эти люди ни в чем не виноваты. – Я жду звонка из Соединенных Штатов. Это очень важно.
Полицейские переглянулись и, очевидно, без слов пришли к какому-то соглашению.
– Мы попробуем установить патрулирование.
– Попробуете? – Оливия не смогла скрыть сарказма.
– Установим, – более уверенно произнес офицер. – В конце концов, мадам, у вас есть причины бояться, после того что произошло вчера.
– Этот человек был там, – повторила Оливия.
– Мы вам верим, – мягко ответила женщина-полицейский.
Полицейские еще раз обошли квартал, опять вернулись, осмотрели квартиру и проверили замки. Они сообщили Оливии, что патрульная машина будет проезжать по улице Эрнста Алларда каждый час. Если что-то случится, она должна звонить в участок. Они уверили ее, что обеспечат ее безопасность, а значит, ей остается отдыхать и заботиться о своем здоровье.
Оливия поблагодарила их обоих, заперла входную дверь, подхватила здоровой рукой Клео и вернулась в гостиную. Она не сомневалась в добрых намерениях полиции и не сомневалась, что по ее улице будет время от времени проезжать полицейская машина. Но она прекрасно понимала, что и эти двое офицеров не поверили в ее версию событий.
И если человек в черном кожаном пиджаке захочет до нее добраться, у него будет масса времени между двумя патрульными объездами.
Медленно тянулись часы. Оливия пыталась читать, смотреть телевизор, потом поработать, потом поспать. Ничего не получалось. Она то и дело подходила к окну, отодвигала штору и выглядывала в щелку на улицу. Два раза она видела полицейскую машину, которая притормаживала у ее дома, а потом с явным облегчением набирала скорость и уезжала.
Подспудно Оливия ни на минуту не переставала думать о том, что ей делать, хотя трудно рассуждать ясно и логически, когда сломанная рука болит все сильнее, а на груди и ногах черными розами расцветают все новые синяки. Сознание еще находится во власти потрясения и страха. Но постепенно становилось ясно: поскольку бумаги Остермана украдены, а Джимми сейчас находится в самом сердце вражеского лагеря, есть только один человек, к которому можно обратиться за помощью.
Ни в одном из писем не было никаких указаний на то, что Франклин Олдрич посвящен в дело Георга Браунера. Но тем не менее дом Энни тоже ограбили. Артур Сегал иногда обращался к Франклину Олдричу как к юристу, и бумаги Франклина хранятся в архиве нью-йоркского отделения фирмы.
«Если дочь мистера Олдрича пожелает получить доступ к архивам отца, то это, без сомнения, можно будет устроить», – сухо сказал Оливии Ричард Тайсон.
А Энни сейчас как раз была там, в Нью-Йорке.
Но если Артур передал копии блокнота и переписки Франклину Олдричу, то, значит, теперь только Энни может добыть доказательства против Ариаса. Но если посвятить ее в детали, ей будет грозить страшная опасность.
Оливия решилась, когда снова увидела мужчину в черном пиджаке.
Без десяти пять она подошла к окну и увидела, что он стоит прямо напротив ее окна, на другой стороне улицы. Ахнув, она инстинктивно бросилась на пол, судорожно зажала рот ладонью. А когда она овладела собой настолько, чтобы снова выглянуть в окно, его уже не было. Оливия поняла: в полицию звонить бессмысленно, потому что он опять исчезнет. И по-прежнему – никаких доказательств. Она подумала, не попробовать ли сфотографировать преследователя, когда он вернется, но пленки не было. А о том, чтобы выйти и купить ее, не могло быть и речи. Она боялась, боялась как никогда в жизни, и в первый раз пожалела о том, что в угоду своей любви к свету, воздуху и красоте не вставила во все окна толстых решеток. Даже маленькая Клео беспокойно мяукала и ходила за Оливией по пятам, как собака.
Оливии действительно ничего не оставалось делать, как позвонить Энни.
19
Она сидела на старинном, слегка выцветшем коврике, который они с Бернаром купили на аукционе, держала на коленях Клео, и звонила по сотовому в Нью-Йорк, в отель «Сент-Редж». В Брюсселе было восемь минут пятого, что означало начало одиннадцатого утра в Нью-Йорке. Эдвард наверняка уже отправился по делам, и скорее всего Энни была с ним.
– Мистера и миссис Томас, пожалуйста, – проговорила она в трубку и затаила дыхание.
Последовали три гудка.
– Алло?
– Энни, слава богу, я тебя нашла!
– Ливви! Как я рада. Я как раз собиралась выходить, чтобы встретиться с Эдвардом. – Энни замолчала, потом совсем другим тоном проговорила: – Ливви, что случилось?
Клео, сидевшая на коленях Оливии, выпустила когти, и Оливия на мгновение закрыла глаза от боли.
– Случилось очень многое, Энни. Мне хотелось бы избавить тебя от этого, но я не могу найти Джимми, не могу никому больше довериться и не могу справиться с этим одна.
– Конечно, – встревоженно проговорила Энни, – рассказывай, в чем дело.
И Оливия рассказала ей все.
Энни подумала, что если бы она услышала эту чудовищную историю не от Оливии, а от кого-то другого, то не поверила бы ни единому слову. Но Оливия была необыкновенно честна, порой даже излишне, и отнюдь не отличалась болезненным воображением. Кроме того, Оливию нелегко было напугать. Энни вообще ни разу не видела ее испуганной.
Рассказывала она настолько быстро, связно и спокойно, насколько это было возможно, и попросила сделать две вещи. Во-первых, каким-либо образом связаться с Джимми, чтобы никто не слышал их разговора. И во-вторых, попробовать как можно быстрее получить доступ к частному архиву Франклина Олдрича.
Энни положила трубку. Сначала ей пришло в голову, что нужно побыстрее найти Эдварда и все ему рассказать, но она тут же отказалась от этой идеи. Эдвард не позволит ей рисковать, а помочь добраться до архива отца он все равно не может. Поэтому Энни лучше оставит ему записку у портье. Надо написать, что она не сможет встретиться с ним за ленчем, потому что возникло важное дело.
Все еще оглушенная, действуя как на автопилоте, Энни позвонила Ариасам в Ньюпорт, услышала, что Джимми нет дома, и быстро положила трубку.
Потом она тяжело опустилась на край кровати.
Не может быть, чтобы все это происходило на самом деле.
Она заставила себя восстановить в памяти услышанное, при этом ее сознание совершало дикие, неуправляемые, нарушающие хронологию зигзаги. История о преступлениях отца Майкла Ариаса. Покушение на Оливию. Ограбления. И авария вертолета, которая, как теперь выяснилось, не была несчастным случаем.
Энни подумала о том, какому риску подвергнет себя, если вмешается в происходящее. У нее есть Софи, Уильям и Лайза, не говоря уж об Эдварде. Было бы величайшей безответственностью с ее стороны впутываться в эту историю, тем более что она не принадлежала к типу людей, готовых идти на риск.
Но потом она подумала о своих отце и матери, о том, как ей не хватало их все эти годы. Если Оливия права, их убили. Боже милосердный, их убили!
И если она может помочь наказать убийцу, если в архивах ее отца есть необходимые доказательства, то будь она проклята, если позволит Оливии нести эту ношу в одиночестве.
Энни отчаянно трусила, когда шла пешком в офис адвокатской фирмы Олдрича на Пятьдесят седьмой улице. Она положила в сумочку паспорт, на случай если там не окажется никого, кто мог бы ее узнать.
– Меня зовут Энни Олдрич-Томас, – сказала она секретарше в приемной, – и мне необходимо срочно ознакомиться с архивом моего отца. – Прежде чем молодая женщина успела заговорить, Энни продолжала: – Я не возражаю, если кто-нибудь позвонит Ричарду Тайсону в Лондон, чтобы он мог за меня поручиться.
Секретарша открыла было рот, собираясь что-то сказать.
– Когда я говорю – срочно, это значит – срочно, – быстро и с несвойственной ей твердостью произнесла Энни.
Догадка Оливии подтвердилась. В архиве Франклина Олдрича нашлись копии переписки между Артуром Сегалом и Карлосом Ариасом по поводу Георга Браунера и ксерокопии страниц из блокнота Антона Ротенберга. Энни была потрясена до глубины души, и в то же время она никогда еще не чувствовала себя такой сосредоточенной и собранной.
Она вернулась в обшитую деревянными панелями приемную, держа в руках кипу бумаг, и нашла там Элеонору Кохен, одного из партнеров фирмы.
– Миссис Томас, простите, что я вас не встретила.
– Ничего страшного. – Энни улыбнулась секретарше. – Обо мне прекрасно позаботились.
– Вы получили все, что хотели? – спросила Элеонора Кохен.
– Почти. – Энни опять улыбнулась, на этот раз извиняющейся улыбкой. – Не могу ли я воспользоваться вашим фотокопировальным аппаратом?
– Я пришлю кого-нибудь вам помочь.
– Нет, – отказалась Энни. – Спасибо, но я справлюсь сама.
Она сделала два комплекта фотокопий, вернула оригиналы в архив, один комплект упаковала, чтобы взять с собой, а второй попросила положить в сейф.
– Это надо будет передать моему мужу в случае… – Энни замялась.
– В случае чего, миссис Томас? – удивленно спросила Элеонора Кохен.
– В том случае, если со мной произойдет что-нибудь непредвиденное. – Энни увидела усиливающееся беспокойство в глазах собеседницы и попыталась улыбнуться. – Это простая предосторожность, – сказала она. – Еще одно одолжение.
– Прошу вас.
– Мне нужно позвонить в несколько мест. У меня есть кредитная карта.
– В этом нет необходимости, – предупредительно проговорила Элеонора Кохен.
– Лучше ею воспользоваться. Я буду звонить в другую страну.
Оливия схватила трубку сотового телефона. В Брюсселе была четверть одиннадцатого.
– Ливви, это я. Они у меня.
Оливия на мгновение закрыла глаза:
– Слава богу. Ты прочла?
– Почти. Времени мало.
– Значит, ты не думаешь, что я помешанная?
– Я никогда так не думала. – Немного помолчав, Энни добавила: – Ливви, какой ужас, правда?
– Ты говорила с Джимми?
– Еще нет. Я дважды пыталась, и оба раза его не оказывалось дома. Я думаю, ты права. У меня тоже возникло ощущение, что кто-то не хочет, чтобы мы говорили с Джимми.
– Майкл, – сказала Оливия. – Ты тоже думаешь, что это Майкл?
– Или Питер.
– Это не его стиль, Энни. Кроме того, когда Майкл встретился с Полом Остерманом в 1964 году, Питер еще ходил в школу.
– А Джимми всегда называл Майкла главой семьи.
– Это Майкл, я уверена, – объявила Оливия. – И что теперь?
– У меня идея, – сказала Энни. – Есть человек, который может помочь нам добраться до Джимми.
– Кто?
– Ливви, у меня нет времени объяснять. Я опаздываю на самолет.
– Куда ты собралась? – Оливия еще больше встревожилась. – Энни, что ты задумала? Не делай ничего в одиночку.
Энни очень спокойно ответила:
– Я позвоню тебе, когда буду знать больше.
– Энни, подожди… – Оливия услышала щелчок и растерянно уставилась на маленькую черную трубку. – Черт бы все это побрал, – пробормотала она.
В фамильном особняке Ариасов шли последние приготовления к приему по случаю дня рождения Майкла. Луиза Ариас обожала гостей и по любому поводу устраивала обеды и вечеринки, даже когда училась в колледже и делила с подругами маленький домик. Но с того момента, как она впервые увидела прекрасный особняк мужа на высоком берегу, она дала себе клятву, что, пока она живет в этом доме, ни одно событие не останется неотмеченным. И то обстоятельство, что даже в Ньюпорте, даже в разгар летнего сезона ее приглашения принимали с восторгом и благодарностью, было лучшим свидетельством всеобщего признания ее мастерства.
У Джимми было не то настроение, чтобы радоваться предстоящему торжеству. Во-первых, ему не хотелось бросать Мэгги и Дэвида, разрабатывавших план новой кампании, а во-вторых, он сильно простудился.
С большим удовольствием он сидел бы сейчас дома, попивал горячий грог, смотрел старые фильмы и болтал по телефону с Оливией. Оливия была лучшим средством отвлечения от банальных невзгод типа простуды. Вообще-то Оливия была лучшим средством отвлечения от чего угодно. И в-третьих, и он, и Майкл негодовали на Питера, который настоял на том, чтобы явиться на семейное торжество с Энджи, своей новой любовницей.
– Питер, видимо, намерен перетрахать всю вселенную, – сказала Дейзи, будучи слегка навеселе.
Энджи, одетая в длинное, но почти совершенно прозрачное одеяние, висела на любовнике, ничуть не стесняясь присутствия двух почти взрослых сыновей Питера и Дейзи.
– Боюсь, что так, – согласился Джим.
– А знаешь, Луиза хотела пригласить Кэри, но Майкл сказал, что это значит нарываться на неприятности, – сообщила Дейзи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36