Две недели спустя, в воскресенье вечером, Оливия решила остаться дома, чтобы заняться наведением порядка. В эти две недели у нее было так много работы, что на уборку не хватало времени. В любимом доме еще оставались следы вторжения.
Картотека. Боже, как она ненавидела заниматься картотекой. Она сделала все, что могла, чтобы оттянуть время, даже почистила кошачий туалет. На следующий день после ограбления Бернар принес ей маленькую Клео, чудесного котенка черепахового окраса.
– Я предпочел бы подарить тебе собаку, – сказал Бернар. – Крупную собаку, с которой ты чувствовала бы себя в безопасности, но я понимаю, что тебе это не годится.
– Да, было бы нехорошо так часто оставлять ее одну, – согласилась Оливия.
– А маленькая Клеопатра, – он протянул ей корзинку с жалобно мяукающим котенком, – найдет чем заняться в твое отсутствие.
Оливия знала, что многие мужчины на месте Бернара надулись бы, – она отказалась приехать к Бернару и отказалась принять его у себя, – но Бернар ухитрился превратить последствия ограбления в развлечение. Оливии понравилось под новым предлогом проводить целые часы в галереях и магазинах в поисках замены пропавшим вещам. Но из всего, что купил ей Бернар, самое большое удовольствие она получала от Клео. Котенок обладал независимым нравом и, как и предсказывал Бернар, замечательно развлекался в ее отсутствие. Клео упорно игнорировала шершавую полосу, о которую следовало точить когти, и корзинку, в которой следовало спать. Она энергично драла когтями персидский ковер и кресла, а спала на постели Оливии, предпочтительно на подушке.
– Как тебе не стыдно, Клео, – сказала Оливия кошке, когда та с разбегу напала на стопку разложенных в алфавитном порядке писем. – Посмотри, что ты наделала.
Котенок с удовольствием прыгнул еще раз, и письма разлетелись в разные стороны. Оливия издала глухой стон.
– Шоколадный торт, – пробормотала Оливия. – Шоколадный торт – вот что мне нужно.
Накануне она купила в кондитерской симпатичный кусок шоколадного торта и теперь устроилась поудобнее на диване в гостиной, чтобы как следует им насладиться.
Не успела она откусить первый кусок, как Клео прыгнула к ней на колени.
– Ни в коем случае, – сказала Оливия. Котенок с интересом смотрел на торт.
– Кошки не едят сладости, – объяснила ей Оливия.
Клео не отрываясь смотрела на торт. Черные зрачки то расширялись, то сужались.
Они поделили торт пополам – Оливия съела бисквит, а Клео с громким мурлыканьем лизала крем. Только они успели разделаться с тортом, как зазвонил телефон. Это был Бернар.
– Мне скучно, – сказал он. – Ты уже сделала все, что хотела?
– Я только что начала.
– Приезжай ко мне, – попросил он.
– Не могу, – сказала Оливия. – Мне бы очень хотелось, но ничего не получится.
– А вечером?
– Может быть. Если я хоть что-нибудь успею.
– Хочешь, я приеду тебе помогать?
– И так не знаю, куда деваться от помощи, – проговорила Оливия. – Я имею в виду твою кошку.
– Она не моя.
– Твоя, когда она плохо себя ведет.
– Это как с детьми, – заметил Бернар.
– Как с детьми, я не знаю. – После этого Оливия положила трубку.
Телефон снова зазвонил.
– Как дела? – прозвучал в трубке голос Джима.
– Я пытаюсь воссоздать свою картотеку и прибраться.
– Господи! – с ужасом произнес он.
– Вот именно.
– Я мог бы сказать, что мне хотелось бы быть рядом, чтобы тебе помочь, но ты наверняка не поверишь.
– Ни единому слову.
– Я чувствую, ты не расположена со мной беседовать, – догадался Джим.
– Мне бы очень хотелось, – оправдываясь, проговорила Оливия. Она вспомнила о разбросанных по полу бумагах. – Но я не могу.
– Позвони мне, когда закончишь.
– Если я вообще закончу.
Оливия снова сидела в кабинете, выставив Клео за дверь, и, складывая письма в стопку, вдруг вспомнила – без всякой видимой причины – о записке Карлоса Ариаса. Ей вдруг пришло в голову, что со времени вторжения грабителей ей ни разу не попадался на глаза старый кейс из свиной кожи.
Она пошла в комнату для гостей, заодно служившую чем-то вроде кладовки, стала одну за другой открывать дверцы шкафов. Кейс в конце концов нашелся. Он лежал в углу на полу, где она, возможно, сама его и оставила.
Она открыла его и лениво просмотрела старые бумаги. Записки не было.
Ее охватило неясное беспокойство. Оливия была уверена, что, после того как она показала записку Энни и Джиму, она положила ее на старое место и с тех пор больше не вынимала. Она села на кровать и постаралась все последовательно вспомнить. Но последнее время ей пришлось столько убирать, переставлять и перекладывать, что она проделывала эту работу почти автоматически. И это означало, что записка Карлоса теперь могла оказаться где угодно.
Оливия понимала, что на самом деле это не имеет никакого значения, что ей не стоит тратить время на бессмысленные поиски. Пора вернуться к работе. Но она никак не могла заставить себя забыть о пропаже, как собака, потерявшая припрятанную кость.
Она вернулась в кабинет, открыла шкаф с картотекой и просмотрела секцию от «А» до «D». Нашла единственное письмо, написанное секретаршей Карлоса Ариаса по поводу какого-то грядущего праздника в Американской школе, но никакой записки. Она закрыла картотеку, пошла в спальню, где Клео уже мирно дремала на подушке. В изголовье кровати стояла тумбочка, точно такая, в какой большинство людей держит одеяла, но Оливия хранила там всякую всячину, в том числе груду писем от Энни и Джима.
Она в смятении смотрела на тумбочку.
– Почему? – спросила она Клео. – Почему это так меня волнует?
Котенок не проснулся.
Оливия уж начала подумывать о том, чтобы позвонить Бернару, попросить его приехать и забрать ее отсюда, но мысль о пропавшей записке жгла ее изнутри и побуждала к действию.
Оливия принялась искать. Кошка подкралась к краю кровати, припала к земле, хлеща себя хвостом по бокам, а потом стремительно прыгнула в тумбочку.
Оливия некоторое время поиграла с ней, подкидывая в воздух конверты и глядя, как Клео пытается их поймать. Потом она снова принялась за поиски и ничего не нашла.
– Если ты сама считаешь, что в записке нет ничего важного, почему ты так хочешь ее найти? – с некоторым недоумением спросил Бернар за обедом. В конце концов Оливия махнула рукой и на поиски, и на уборку.
– Сама не знаю, – пожала плечами Оливия.
– Может, тобой руководила интуиция? – Бернар питал почтение к женской интуиции.
– Возможно. – Оливия на мгновение умолкла. – Эта записка всегда меня волновала, с самого первого раза. Когда ее читаешь, испытываешь какую-то тревогу. А может быть, она так действует на меня просто потому, что является как бы символом незавершенного дела, прерванной жизни. – Она снова помолчала. – Но сейчас меня больше всего мучает то, что, кроме этой бумажки, исчезли только ценные вещи.
– Откуда ты знаешь? – спросил Бернар. Оливия улыбнулась:
– Ты намекаешь на то, что я неряха?
– Мне нравится, что ты неряха. Это часть тебя.
– Конечно, ты прав, – продолжала Оливия, как всегда сознательно игнорируя малейшую попытку изъявления нежных чувств со стороны Бернара. – Я действительно не могу с уверенностью сказать, что исчезло, а что нет. Но я точно знаю, что все, что я старалась найти, – кредитную карту, чековую книжку, свидетельство о рождении, – я находила.
– Кроме этой записки.
– Да. – Оливия энергично кивнула. – Мне следует просто забыть об этом и заняться делом. Но, понимаешь, я все время думаю об этой записке. Ужасно хочется узнать, в чем там было дело.
– Центральное отделение фонда твоего отца находится в Лондоне, не так ли? – Бернар имел в виду фонд Артура Сегала, который теперь владел и распоряжался его художественной коллекцией и продолжал его начинания в сфере благотворительности. – Может быть, у них сохранилась его личная переписка или картотека. Наверняка эта записка – не единственное письмо Ариаса к нему.
– Странно, что мне самой это не пришло в голову, – Оливия с признательностью взглянула на Бернара. – Но тебе не кажется, что немного неудобно поднимать на ноги людей в Лондоне?
– Да, довольно неудобно, – согласился Бернар.
– Мне следует бросить это дело, правда?
– Возможно, – произнес Бернар. – А возможно, и нет.
– Не очень-то с тобой посоветуешься, – с упреком произнесла Оливия.
– Ты не нуждаешься в моих советах.
– Пожалуй, я действительно все это брошу.
– Как хочешь, – сказал Бернар.
Но на следующий день она все-таки позвонила в фонд, потому что никак не могла отделаться от мыслей об этой записке. Она попросила соединить ее с Джерри Розенкранцем, одним из самых старых директоров фонда, человеком, которого Артур знал лично.
Оливия уже несколько раз имела с ним дело, правда довольно давно. Его секретарша-англичанка сказала, что Розенкранц в Израиле, спросила, чем она может помочь. Оливия объяснила, что ей нужен доступ к старой корреспонденции отца, и услышала в ответ тяжелый вздох.
– Это, наверное, невозможно? – извиняющимся тоном проговорила Оливия.
– Ничего невозможного, хотя ваша просьба, конечно, немного необычна, – ответила женщина на другом конце провода. – Но мы пока не привели ее в порядок после ограбления.
Оливия подобралась, по спине у нее побежали мурашки.
– Фонд ограбили?
– К несчастью, да, – ответила секретарша. – Это было несколько недель назад, но мы до сих пор не ликвидировали последствия. Трудно передать словами, какой они тут учинили разгром. Весь пол был буквально устлан толстым слоем бумаг.
– А что украли? – спросила Оливия.
– В основном офисное оборудование – компьютеры и тому подобное.
– Я понимаю, – сказала Оливия. – С моим офисом произошло то же самое, примерно в то же время.
– Тогда вы должны хорошо себе представлять, что тут происходит. Никак не могу понять, зачем им понадобилось переворачивать все вверх дном, вместо того чтобы попросту вынуть вилки из розеток и спокойно вынести компьютеры.
– У меня было то же самое, – сочувственно проговорила Оливия. – Полиция говорит, что они это делают ради удовольствия.
– Очаровательно, – хмыкнула секретарша. – Так вот из-за всего этого найти что-нибудь в картотеке мистера Сегала будет довольно затруднительно.
Оливия снова ощутила холодок.
– До нее они тоже добрались?
– Добрались, и еще как.
– Оттуда что-нибудь пропало?
– Точно не могу сказать, – удрученно ответила секретарша. – Лично я так не думаю, но утверждать наверняка не возьмусь. Это мог бы сделать только…
– Мой отец, – закончила за нее Оливия.
– Да. Извините, мне очень жаль.
Оливия медленно опустила трубку на рычаг. Ее квартира, ее офис, потом квартира Джима. А вот теперь фонд. Слишком много совпадений.
Она снова сняла трубку, позвонила в Бэнбери-Фарм, но Энни не было дома.
– У вас все хорошо? – спросила Оливия Салли, новую домоправительницу Энни.
– Спасибо, неплохо, – серьезно ответила Салли.
– Никаких проблем? Я уже давно не говорила с Энни.
– Какие у нас проблемы? – отозвалась Салли. – После ограбления ничего серьезного не случилось.
У Оливии перехватило дыхание.
– Вас ограбили?
– Да, что-то в этом роде. Страшный разгром, но украдено немного, и все какая-то ерунда. Слава богу, из людей никто не пострадал, а это главное, правда?
– Да, конечно, – пробормотала Оливия.
– Я передам Энни, что вы звонили. Уверена, она сразу же вам перезвонит.
– Да, пожалуйста, если у нее будет время, – с механической вежливостью произнесла Оливия.
По зрелом размышлении Оливия пришла к выводу: это даже хорошо, что Энни не оказалось дома. Оливия не смогла бы скрыть от нее свою реакцию. Пришлось бы многое объяснять, а она к этому не готова. Интуиция подсказывала ей, что происходит что-то по-настоящему серьезное и, возможно, опасное. Энни пока лучше было держать в неведении. Но что? Что?!
Утром она перевела сценарий, не отрываясь от работы, съела бутерброд, потом, довольная, что ей есть на чем сосредоточить мысли, долго правила перевод, добиваясь предельной точности тона и лексики. В семь часов она отправилась домой, покормила Клео, переоделась в короткое черное платье и поехала в отель «Метрополь», на прием и обед, куда была приглашена в качестве переводчика. Кинопродюсер из Техаса весь вечер не отрывал взгляда от ее длинных, обтянутых тонкими колготками ног, совершенно не интересуясь качеством перевода.
Потом она вернулась домой. Автоответчик мигал, на нем оказалось три сообщения. Бернар просил ее позвонить, как бы поздно она ни пришла. Энни выражала сожаление, что Оливия не застала ее дома, и собиралась позвонить завтра. Джимми просто передавал ей привет.
Оливия скинула с ног туфли на высоких каблуках, налила в большой бокал апельсинового сока и села на диван в гостиной. Клео, свернувшаяся на кресле, только слегка пошевелила ушками – единственный знак приветствия.
– Привет, Клео, – сказала ей Оливия. – Не трудись вставать.
Она отпила сока, включила телевизор, немного послушала новости и снова его выключила.
Увы, мысли, затаившиеся на целых тринадцать часов, теперь ожили, и отключить их было далеко не так просто, как телевизор. Как ни устала Оливия, она знала, что все равно не сможет заснуть, пока не продумает все до конца.
Она собрала в кучу все факты. Их было немного. Пять ограблений за одну-две недели. Ее дом, ее офис, квартира Джимми, офис фонда Артура Сегала. И дом Энни.
Она вспомнила, что Джим говорил ей о волне ограблений в Бостоне, поэтому нельзя было исключить возможности, что ограбление его квартиры случайно совпало со всеми остальными. И даже все пять ограблений могут быть не более чем совпадением.
– Но могу ли я в это поверить? – спросила она Клео, которая продолжала спать, и ее мягкий пушистый животик мерно вздымался и опадал в такт ровному сонному дыханию. – Нет, не могу.
Она допила апельсиновый сок и поставила бокал на левое колено.
А если это не совпадение, то это означает, что за ней, Энни и Джими кто-то охотится. Но кто? Единственным их общим врагом, который приходил на ум Оливии, была Кэри Ариас.
Она отрицательно покачала головой:
– Нет, Клео, она не годится. У Кэри не было мотива. Вдобавок Джим сказал, что дом Питера и Кэри тоже ограбили. Или они являлись для кого-то мишенью, как и все трое друзей? – Такое предположение казалось ей по меньшей мере беспочвенным, тем более что дом Питера и Кэри ограбили все-таки чуть ли не на месяц раньше.
Оливия поставила бокал на ковер, встала, беспокойно подошла к окну, немного отодвинула штору и выглянула в щель на улицу.
Если она, Джим и Энни в чем-то замешаны – что бы это ни было, – то каким образом они связаны друг с другом? Очевидно, эту связь можно искать либо в их тесной дружбе, либо в их родителях. А что общего было у их родителей? Почти ничего – кроме того, что они все были гражданами США, проживавшими в Англии, а их дети ходили в Американскую школу. Ничего, кроме школьных мероприятий и, возможно, благотворительной деятельности, организованной Артуром Сегалом. А также единственная непонятная записка от Карлоса Ариаса, которая теперь исчезла.
И, разумеется, роковая авария вертолета.
Оливия опустила штору. По всему ее телу пробежала дрожь.
– Не будь идиоткой, – хрипло проговорила она вслух.
Это невозможно. Это был несчастный случай. Все так говорили. Провели полное расследование и признали невиновность пилота. Технические причины.
– Не сходи с ума, – приказала она себе и легла спать.
16
– Что с тобой, Оливия? – спросил Бернар несколько дней спустя, когда они ели тюрбо и лангустов в «Ль'Эскальер».
– Ничего.
– Ты сама на себя не похожа.
– Прости.
– Не надо извиняться, – мягко произнес Бернар. – Просто мне хотелось бы, чтобы ты поделилась со мной своими проблемами.
– А кто говорит, что у меня проблемы?
– Твои глаза. Твои губы. Выражение лица. Оливия улыбнулась.
– Они врут. Нет у меня никаких проблем, – беззаботным тоном проговорила она. – Мой тюрбо великолепен, мой друг тоже, хотя и несколько мнителен. – Она взглянула на Бернара и поняла, что он серьезно обеспокоен. – Прости, – повторила она. – У меня было слишком много работы в последнее время, и, наверное, я просто немного устала.
– Ты редко устаешь, Оливия, – возразил Бернар. Она вздернула подбородок:
– Но иногда это может случиться даже со мной.
– Значит, просто усталость?
– Конечно.
– И твое настроение не имеет никакого отношения к записке, которую ты потеряла?
– Никакого, – сказала она. – Я решила забыть о ней, и все.
– И ты не звонила в фонд?
– Нет, – ответила Оливия.
Ночью она думала о том, что первый раз солгала Бернару, причем сама не понимала почему. Она всегда гордилась своей честностью, иногда даже чувствовала, что чрезмерно резка из-за этого.
– Так почему же, – спросила она Клео, лежавшую на постели у нее в ногах, – я сказала Бернару, что не звонила в фонд? И почему не рассказала ему о других ограблениях?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36