Так всегда бывает в истории. То же будет и со мной, когда я состарюсь.
– Ты идиот, Грант. – Льюис слышал, как дрожит его голос. Он понимал, что должен взять себя в руки и собраться с мыслями. Но у него не было сил остановиться. – Не знаю, кто заплатил тебе за этот трюк – должно быть, какая-то крупная шишка. Ты знаешь, что значит «отложить решение»? Этот закон никогда не ляжет на стол президента. Ты погубил его ради своей выгоды. Ради чего, Грант? Ради кого?
– Не хотите же вы сказать, что я подкуплен! – Александер схватился за сердце в комическом негодовании, не скрывая издевки над Льюисом. – Я поражен, что вы бездоказательно выдвигаете подобные предположения…
– Черта с два ты поражен! Хорошо, мне плевать, кто тебя купил. Ты прекрасно знаешь, что мне плевать и на сам закон. Но учти, сынок, тебе придется плохо. – Старик понимал, как жалок и смешон он со своими угрозами, но не мог остановиться. – Ты нажил себе двух врагов. Во-первых, избирателей – им не понравится, что ты не хочешь бороться с наркотиками. А во-вторых, меня. Подумай о выборах, мой мальчик. – Старик выдавил из себя короткий злой смешок. – Да. Так я и поступлю. Считай, что ты уже политический труп, сынок. Я выступлю против тебя, и ты сюда больше не вернешься. Так я поступаю с теми, кто меня предает.
Александер удивленно покачал головой, застегивая портфель. Он не ожидал от Бассета таких бурных эмоций. Старик, распаленный собственным гневом, приплясывал перед столом, словно злобный гном; речь его вновь приобрела техасский акцент – на этот раз естественный. Александер обогнул стол и встал лицом к лицу с Бассетом. – Сенатор, о проваленном законе не упомянет ни одна крупная газета. Это не горячая новость. Газетчиков интересуют скандалы с «клубничкой», но никак не бесславный конец еще одного билля против наркотиков. А те, кто об этом узнает, вряд ли поймут, за что я проголосовал и почему. Они уверены, что обитатели Холма и вправду заботятся о благе страны и народа. Они никогда не узнают, что мы пришли сюда ради власти и остаемся здесь с помощью кабинетных интриг.
Хотите сорвать мне выборы? Ну, сенатор, это просто смешно. Смешно и жалко. – Александер подошел ближе. – Вы не сможете навредить мне, не навредив при этом и себе. Разве вы забыли, как любезно помогли мне снять рекламный фильм? Забыли свою роль в этом фильме? Выступив против меня, вы выставите себя на посмешище. Короткая же у него память, скажут люди. Умные политики так не поступают. Или, может, признаетесь, что я провел вас как последнего кретина? Что вы меня убить готовы – и не из-за этого несчастного закона, а из-за того, что я осмелился сказать вам «нет»?
Александер взял портфель и повернулся к дверям. Сейчас он впервые как следует разглядел Бассета. Перед ним стоял старик в старомодном пиджаке, с лысиной и обвислым морщинистым лицом. Не всесильный политик – одряхлевший игрок. Александер взялся за дверную ручку.
– Мне пора, Льюис. Пора на выборы. Опросы показывают, что победа за мной. И ничто меня не остановит. Вы могли бы, но я вас обезоружил. Отправляйтесь домой, Льюис. Выпейте и ложитесь спать со своей верной супругой. Вам надо отдохнуть.
Александер вышел из офиса. Льюис слышал, как набросились на него репортеры; видел, как почтительно метнулся в сторону и стушевался в толпе Эрик, как Александер подождал секунду и двинулся вперед, а восхищенная толпа устремилась за ним. Льюис Бассет подождал, пока стихнет гул за дверью и опустеет коридор, и вышел. Один. Совсем один.
Глава 26
– Все собрала? Вечером у нас не будет времени.
Сирина подняла голову и взглянула на Руди. Он завязал галстук и теперь прихорашивался перед зеркалом, оглядывая себя с разных сторон. Многие считают, что для мужчины смешно так заботиться о внешности. Но Сирина знала, что это неправда: ведь сейчас этим занимался Руди, а все, что делает Руди, – прекрасно. И разве удивительно, что он любуется собой? Ведь она тоже глаз от него отвести не может.
Руди умел носить хорошие вещи. Богатство было ему к лицу; рядом с ним и Сирина не так стеснялась своих новых дорогих нарядов.
– Если хочешь стать моделью, ты должна и одеваться как модель, – весело объявила Дейни и повела Сирину в магазин. Она сама выбирала платья, говорила: «Померяй это», «Надень», «Сними», – и Сирина покорно надевала и снимала, и не чаяла дождаться, когда же кончится эта пытка. Зато теперь исполнилась ее давняя мечта: Сирина выглядела почти как Дейни Кортленд. Только почему-то счастливее она от этого не стала.
– Солнышко! – Руди положил ей руки на плечи и нежно притянул к себе. – Ты меня слышишь?
– Слышу, – прошептала Сирина и положила голову ему на плечо. Зачем все это? – думала она. К чему наряды, богатство, успех, когда есть Руди и его любовь? Если вся эта мишура вдруг исчезнет, она и глазом не моргнет. Если исчезнет Руди – ей незачем станет жить. – Я все собрала.
Руди повернул ее лицом к себе.
– Ты о чем-то задумалась?
– Да.
– Мечтаешь о Мексике?
Сирина покачала головой. Чистый лоб ее перерезала морщинка.
– Нет. Совсем нет.
– Сирина! – Руди приподнял ей подбородок и заботливо вгляделся в лицо. – Ты на меня сердишься?
– Нет, что ты! – почти с ужасом ответила Сирина – она такого и вообразить не могла.
– Тебе не нравится то, что делают Блейк и Дейни? Скажи мне, милая, и мы все исправим.
– А как? – улыбнулась Сирина, но улыбка вышла робкой и неуверенной. И Блейк, и Дейни, и Руди – все говорили, что Сирина великолепна, что она совершенно естественно держится перед камерой. А она перед каждыми съемками умирала от страха и стыда.
– Скажи мне, в чем дело, – настаивал он. – Тебе не нравится зеленый пляжный халат? Купим розовый. Гардеробная на колесах маловата? Сделаем побольше. Я готов на все, чтобы моя звездочка засияла еще ярче. – Невольный вздох вырвался из груди Руди; он сжал ее в объятиях, словно испугался, что она исчезнет. – Ты так прекрасна, Сирина. Так прекрасна. Я горжусь тем, что ты меня любишь. И боюсь… – Руди запнулся. Ему нелегко было признаться в любви и еще труднее – в страхе. – Сирина, ты ведь не бросишь меня, когда прославишься на весь мир? Понимаешь, я все время боюсь, что ты куда-нибудь денешься…
Он сбился и замолчал, прижавшись щекой к ее щеке. Сирина тоже молчала, переполненная радостью и тревогой. Он гордится ее любовью! Он боится ее потерять!.. А разве сама она не боится потерять себя? Разве не чувствует, что с каждым днем от нее все дальше уходит что-то важное?
Несколько минут они стояли, тесно обнявшись, словно слились воедино. Наконец Руди опомнился и осторожно отстранил Сирину.
– Осторожней, помнешь новое платье.
– Да. Я только…
– Что? Чего ты хочешь, Сирина? Мы позвоним Блейку и Дейни, и к нашему приезду они все устроят. Как в сказке. – Он со смехом прищелкнул пальцами. – Приказывай, принцесса, я все исполню.
Сирина покачала головой.
– Ничего. – Она улыбнулась, от души надеясь, что улыбка получилась искренняя. – Ничего.
Она отвернулась от Руди и принялась застегивать чемодан.
– Ты не слышал новостей? – спросила она так весело и беззаботно, как только могла. – Результатов выборов еще не объявляли? Я надеюсь, сенатор Грант победит.
– Слышал. – Руди вернулся к зеркалу. Все пылинки с темно-синего пиджака он уже стряхнул и теперь наводил глянец на ботинки. – Он лидирует. Вечером будем праздновать победу. А завтра – снова за работу.
Сирина захлопнула чемодан и повернулась к Руди. Надежда вновь затеплилась в ее сердце.
– Знаешь, если бы мы могли уехать на несколько недель… Одни. Или давай останемся здесь. Только не будем думать ни о сенаторе Гранте, ни об «Эшли Косметикс». Забудем о работе. Станем, как раньше, просто Руди и Сирина. Хорошо?
– Отлично придумано, – рассмеялся Руди и взял Сирину за руки. Руки ее были холодны как лед. – Только не сейчас. Когда все будет позади. Подождем, пока сенатор победит на выборах, выйдет в свет кампания «Эшли» и весь мир увидит твое прекрасное личико. И когда все это кончится, мы уедем куда-нибудь вдвоем. Обещаю. Съездим в Париж. Или запремся здесь. Останемся одни, как Адам и Ева в раю. Обещаю, Сирина. Как только все кончится.
– Милый, тебе не кажется, что пора спускаться к гостям?
Полли просунула голову в дверь. Но Александер не замечал ни ее роскошного наряда, ни вымученной улыбки: он не отрывал взгляда от телеэкрана.
Шли десятичасовые новости. Противник Александера явно проигрывал. Не оставалось сомнений, что сенатором от штата Калифорния станет кандидат от демократической партии Александер Грант. Привет мамочке. Видишь, Маргарет, твой сын – не такое ничтожество, как ты думала.
Александер повернулся к зеркалу и начал завязывать галстук. В зеркале отражался телевизор, и сенатор не боялся что-то пропустить. На экране замелькали знакомые кадры.
Со счастливой улыбкой Александер повернулся к телевизору. Он смотрел свой рекламный ролик: слышал, как Полли произносит перед школьниками взволнованную речь, видел себя самого, пожимающего руки старшеклассникам. Затем на экране появился Льюис Бассет, и Александер громко расхохотался.
Сзади послышались шаги, и рука Полли легла ему на плечо. Ее любимый жест. Несколько месяцев назад она робко дотрагивалась кончиками пальцев до его рукава – теперь же клала руку на плечо так уверенно, словно Александер – ее личная собственность. А вот лицо у нее не менялось: на нем всегда отражалась обида, и Александеру приходилось гадать, чем он не угодил на этот раз. Господи, а ведь прошло только полгода! Что же будет дальше? Как они уживутся вместе? Но Александер тут же сообразил, что «уживаться» придется ему. Полли не чувствует никакого дискомфорта. Она жизни не мыслит без обиды на мужа и жалости к себе.
– Позволь мне, милый. – Полли потянулась к уже завязанному галстуку. Александер дернулся в сторону, но тут же вспомнил, что должен следить за собой.
– Полли, я уже завязал. Все в порядке. Я думал, ты внизу, развлекаешь гостей.
– Я так и делаю, но, мне кажется, пора ехать, а то они выпьют весь ликер. А ведь мы заказали еду и напитки в отеле. Заплатили целое состояние, – посетовала Полли.
Александер издал тяжкий вздох.
– Полли, банкет в отеле оплачен из фонда кампании. Нас это не разорит. Так что успокойся.
– Александер, не надо меня одергивать! – На этот раз в голосе Полли звучала не обида – скорее нешуточный гнев. Александер удивленно взглянул на нее, натягивая пиджак, но Полли уже вернулась к обычному плаксивому тону. – Мне не жалко ликера, мне важно, как они к нам относятся. Твой Эрик – грубиян. Мисс Кортленд смотрит на меня так, словно ждет, что я бухнусь перед ней на колени. Мистер Синклер распоряжается, будто у себя дома. И все они такие наглые. Не понимаю, как ты можешь приглашать в дом подобных людей.
Александер долго молчал, пристально вглядываясь в лицо жены. Наконец губы его раздвинулись в злой, насмешливой улыбке.
– Ты, Полли, переходишь все границы, – скучным голосом сказал он. – Мои гости – очень милые люди, и они помогли мне победить на выборах. Если ты, Полли, хочешь быть женой сенатора, тебе нужно научиться ладить с самыми разными людьми. Пока что ты не умеешь ладить ни с кем. Так мы с тобой далеко не уедем. Ты кончила жаловаться? Тогда приклей на губы улыбочку и спускайся к гостям. И по крайней мере притворяйся, что рада моей победе.
– А разве я не рада?.. – начала Полли, но Александер уже вышел из комнаты.
Полли спустилась за ним. Внизу она увидела, как ее муж под аплодисменты гостей заключает в объятия Дейни Кортленд.
Шумная толпа вывалилась в прихожую. Возбужденные голоса слышались уже на лестнице. Уходя, Александер забыл выключить телевизор – и забыл о Полли. Несколько секунд она стояла неподвижно в пустой комнате. Затем выключила телевизор и вышла из дома вслед за всеми.
– …Обещаю заботиться не только о процветании нашего великого штата, но и о благополучии каждого его жителя. Вы все дороги мне – так же, как были дороги моей матери, когда она служила народу в Вашингтоне. Благодарю вас от всего сердца. Спасибо за вашу работу, спасибо за поддержку. Спасибо за то, что верите в меня.
Александер сделал шаг вперед, взял Полли за руку и поднял вверх в знак победы и единства. Лицо его сияло улыбкой, глаза излучали серебристый свет. Сейчас он был по-настоящему красив. Рука об руку с Полли Александер спустился с возвышения – и утонул в море красных, синих, белых воздушных шаров. Зал встретил его речь аплодисментами: отовсюду неслись бурные, несмолкающие приветственные крики.
Дейни, поддавшись общему ликованию, размахивала руками и что-то кричала вместе с прочими. Рядом улыбался во весь рот Блейк. Дейни обернулась к нему и что-то прокричала, но в многоголосом гуле Блейк не слышал ее голоса. Она обняла его за шею, пригнула к себе и крикнула ему в ухо:
– Я, кажется, заметила Сирину и Руди! Пойду поздороваюсь!
– Отлично! – прогудел Блейк, перекрывая шум. – И веди их прямо в бар. А я закажу выпить на всех.
Дейни кивнула и исчезла в толпе. Несколько минут она продиралась сквозь плотные ряды людей, сгрудившихся у возвышения, пока наконец не выбралась из толчеи. В зале было посвободней; малознакомые и вовсе незнакомые люди сновали туда-сюда, занимали места, болтали в ожидании угощения, выпивки и танцев. «И ничего этого не было бы, если бы не агентство Грина», – думала Дейни, и сердце ее сладко сжималось. Толпа на миг расступилась, и Дейни увидела у входа в зал Руди и Сирину: они нерешительно мялись в дверях, словно не знали, куда идти. «Заработались, бедняги, – весело подумала Дейни. – Сейчас мы их взбодрим!»
Она обогнула толстуху в ярко-красном платье – и тут же врезалась в статного джентльмена с великолепной серебристо-седой гривой.
– Мистер Суини! – выдохнула Дейни. Наконец-то она своими глазами увидела человека, согласившегося работать на Александера безвозмездно. – Простите…
– Все в порядке, милочка. – Суини поддержал Дейни под локоть. В следующую секунду его рука уже скользнула к ее талии. Дейни предусмотрительно отступила на шаг. «Больно прыток для «благородного отца», – подумала она.
– Я – Дейни Кортленд, совладелица агентства Грина.
– Да-да, рад с вами познакомиться, – протянул Суини. Похоже, он сообразил, что Дейни не собирается падать к нему в объятия, и был совершенно ошеломлен этим обстоятельством.
– Мне очень жаль, что я не смогла присутствовать на съемках, – заговорила Дейни. – Я так хотела поблагодарить вас лично! Вы совершили невероятно благородный поступок – бескорыстно пожертвовали время и силы в пользу сенатора. Должно быть, вы чрезвычайно высоко его цените. Если мы можем как-нибудь вас отблагодарить…
Актер выпучил глаза, да так и остался. Должно быть, целую минуту они стояли, пожирая друг друга взглядом. Где бы ни появлялся Дэниел Суини, вокруг него собиралась толпа: и теперь вокруг сгрудились люди. Толпа все увеличивалась: запахло скандалом. Наконец Дэниел рассмеялся и наклонился к Дейни, словно хотел сказать ей что-то по секрету. Разочарованная толпа рассосалась.
– Милая леди, – сказал он вполголоса, – никогда в жизни я не стану агитировать за политика бескорыстно. Мне заплатили, и очень недурно. Я получил от вашего агентства ровно сто пятьдесят тысяч. Так что, мэм, передайте мою благодарность мистеру Грину.
Актер чмокнул ее в щеку и, похохатывая, удалился. А Дейни осталась посреди зала, словно вросла в землю. В зале было тепло, но ее била дрожь. Вокруг сновал народ, но она была совсем одна. Люди обтекали ее, как поток обтекает торчащий из воды камень; кое-кто натыкался на нее и вполголоса выражал недовольство. Но Дейни не двигалась с места. Ни ноги, ни рассудок ей не повиновались.
– Дейни, что с тобой?
Над ухом послышался знакомый голос, и чья-то рука легла на плечо. Дейни с трудом повернула голову. Перед ней стояла Лора Принс. Она что-то спрашивает… Чего-то хочет…
– Ничего. Со мной все в порядке. – Увидев давнего недруга, Дейни словно очнулась. Побежали бессвязные мысли. Что знает Лора? Что, если знает все? Может быть, Руди и Лора все это время были в заговоре? Да нет, ерунда. У них все кончено. Лора обижена на него и ревнует к Дейни… Нет, она ничего не знает. Теперь понятно, почему Руди не подпускал Дейни к кампании Гранта…
– У тебя очень расстроенный вид, – заметила Лора. В голосе ее сквозило явное злорадство.
Дейни кивнула. Что ж, по крайней мере, один человек не изменился.
– Лора, сделай мне одолжение. Найди Блейка. Скажи, что мне надо уехать и я буду ждать его дома.
У Дейни не было сил соблюдать приличия: даже не попрощавшись, она бросилась вон из зала. Однако Лора двинулась за ней.
– Я тебе, знаешь ли, не секретарша… – сварливо начала она. Одним взглядом Дейни заставила ее замолчать. – Он спросит, что случилось, – заметила Лора тоном ниже.
– Скажи ему… – Дейни запнулась. Что же, в самом деле, передать Блейку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Ты идиот, Грант. – Льюис слышал, как дрожит его голос. Он понимал, что должен взять себя в руки и собраться с мыслями. Но у него не было сил остановиться. – Не знаю, кто заплатил тебе за этот трюк – должно быть, какая-то крупная шишка. Ты знаешь, что значит «отложить решение»? Этот закон никогда не ляжет на стол президента. Ты погубил его ради своей выгоды. Ради чего, Грант? Ради кого?
– Не хотите же вы сказать, что я подкуплен! – Александер схватился за сердце в комическом негодовании, не скрывая издевки над Льюисом. – Я поражен, что вы бездоказательно выдвигаете подобные предположения…
– Черта с два ты поражен! Хорошо, мне плевать, кто тебя купил. Ты прекрасно знаешь, что мне плевать и на сам закон. Но учти, сынок, тебе придется плохо. – Старик понимал, как жалок и смешон он со своими угрозами, но не мог остановиться. – Ты нажил себе двух врагов. Во-первых, избирателей – им не понравится, что ты не хочешь бороться с наркотиками. А во-вторых, меня. Подумай о выборах, мой мальчик. – Старик выдавил из себя короткий злой смешок. – Да. Так я и поступлю. Считай, что ты уже политический труп, сынок. Я выступлю против тебя, и ты сюда больше не вернешься. Так я поступаю с теми, кто меня предает.
Александер удивленно покачал головой, застегивая портфель. Он не ожидал от Бассета таких бурных эмоций. Старик, распаленный собственным гневом, приплясывал перед столом, словно злобный гном; речь его вновь приобрела техасский акцент – на этот раз естественный. Александер обогнул стол и встал лицом к лицу с Бассетом. – Сенатор, о проваленном законе не упомянет ни одна крупная газета. Это не горячая новость. Газетчиков интересуют скандалы с «клубничкой», но никак не бесславный конец еще одного билля против наркотиков. А те, кто об этом узнает, вряд ли поймут, за что я проголосовал и почему. Они уверены, что обитатели Холма и вправду заботятся о благе страны и народа. Они никогда не узнают, что мы пришли сюда ради власти и остаемся здесь с помощью кабинетных интриг.
Хотите сорвать мне выборы? Ну, сенатор, это просто смешно. Смешно и жалко. – Александер подошел ближе. – Вы не сможете навредить мне, не навредив при этом и себе. Разве вы забыли, как любезно помогли мне снять рекламный фильм? Забыли свою роль в этом фильме? Выступив против меня, вы выставите себя на посмешище. Короткая же у него память, скажут люди. Умные политики так не поступают. Или, может, признаетесь, что я провел вас как последнего кретина? Что вы меня убить готовы – и не из-за этого несчастного закона, а из-за того, что я осмелился сказать вам «нет»?
Александер взял портфель и повернулся к дверям. Сейчас он впервые как следует разглядел Бассета. Перед ним стоял старик в старомодном пиджаке, с лысиной и обвислым морщинистым лицом. Не всесильный политик – одряхлевший игрок. Александер взялся за дверную ручку.
– Мне пора, Льюис. Пора на выборы. Опросы показывают, что победа за мной. И ничто меня не остановит. Вы могли бы, но я вас обезоружил. Отправляйтесь домой, Льюис. Выпейте и ложитесь спать со своей верной супругой. Вам надо отдохнуть.
Александер вышел из офиса. Льюис слышал, как набросились на него репортеры; видел, как почтительно метнулся в сторону и стушевался в толпе Эрик, как Александер подождал секунду и двинулся вперед, а восхищенная толпа устремилась за ним. Льюис Бассет подождал, пока стихнет гул за дверью и опустеет коридор, и вышел. Один. Совсем один.
Глава 26
– Все собрала? Вечером у нас не будет времени.
Сирина подняла голову и взглянула на Руди. Он завязал галстук и теперь прихорашивался перед зеркалом, оглядывая себя с разных сторон. Многие считают, что для мужчины смешно так заботиться о внешности. Но Сирина знала, что это неправда: ведь сейчас этим занимался Руди, а все, что делает Руди, – прекрасно. И разве удивительно, что он любуется собой? Ведь она тоже глаз от него отвести не может.
Руди умел носить хорошие вещи. Богатство было ему к лицу; рядом с ним и Сирина не так стеснялась своих новых дорогих нарядов.
– Если хочешь стать моделью, ты должна и одеваться как модель, – весело объявила Дейни и повела Сирину в магазин. Она сама выбирала платья, говорила: «Померяй это», «Надень», «Сними», – и Сирина покорно надевала и снимала, и не чаяла дождаться, когда же кончится эта пытка. Зато теперь исполнилась ее давняя мечта: Сирина выглядела почти как Дейни Кортленд. Только почему-то счастливее она от этого не стала.
– Солнышко! – Руди положил ей руки на плечи и нежно притянул к себе. – Ты меня слышишь?
– Слышу, – прошептала Сирина и положила голову ему на плечо. Зачем все это? – думала она. К чему наряды, богатство, успех, когда есть Руди и его любовь? Если вся эта мишура вдруг исчезнет, она и глазом не моргнет. Если исчезнет Руди – ей незачем станет жить. – Я все собрала.
Руди повернул ее лицом к себе.
– Ты о чем-то задумалась?
– Да.
– Мечтаешь о Мексике?
Сирина покачала головой. Чистый лоб ее перерезала морщинка.
– Нет. Совсем нет.
– Сирина! – Руди приподнял ей подбородок и заботливо вгляделся в лицо. – Ты на меня сердишься?
– Нет, что ты! – почти с ужасом ответила Сирина – она такого и вообразить не могла.
– Тебе не нравится то, что делают Блейк и Дейни? Скажи мне, милая, и мы все исправим.
– А как? – улыбнулась Сирина, но улыбка вышла робкой и неуверенной. И Блейк, и Дейни, и Руди – все говорили, что Сирина великолепна, что она совершенно естественно держится перед камерой. А она перед каждыми съемками умирала от страха и стыда.
– Скажи мне, в чем дело, – настаивал он. – Тебе не нравится зеленый пляжный халат? Купим розовый. Гардеробная на колесах маловата? Сделаем побольше. Я готов на все, чтобы моя звездочка засияла еще ярче. – Невольный вздох вырвался из груди Руди; он сжал ее в объятиях, словно испугался, что она исчезнет. – Ты так прекрасна, Сирина. Так прекрасна. Я горжусь тем, что ты меня любишь. И боюсь… – Руди запнулся. Ему нелегко было признаться в любви и еще труднее – в страхе. – Сирина, ты ведь не бросишь меня, когда прославишься на весь мир? Понимаешь, я все время боюсь, что ты куда-нибудь денешься…
Он сбился и замолчал, прижавшись щекой к ее щеке. Сирина тоже молчала, переполненная радостью и тревогой. Он гордится ее любовью! Он боится ее потерять!.. А разве сама она не боится потерять себя? Разве не чувствует, что с каждым днем от нее все дальше уходит что-то важное?
Несколько минут они стояли, тесно обнявшись, словно слились воедино. Наконец Руди опомнился и осторожно отстранил Сирину.
– Осторожней, помнешь новое платье.
– Да. Я только…
– Что? Чего ты хочешь, Сирина? Мы позвоним Блейку и Дейни, и к нашему приезду они все устроят. Как в сказке. – Он со смехом прищелкнул пальцами. – Приказывай, принцесса, я все исполню.
Сирина покачала головой.
– Ничего. – Она улыбнулась, от души надеясь, что улыбка получилась искренняя. – Ничего.
Она отвернулась от Руди и принялась застегивать чемодан.
– Ты не слышал новостей? – спросила она так весело и беззаботно, как только могла. – Результатов выборов еще не объявляли? Я надеюсь, сенатор Грант победит.
– Слышал. – Руди вернулся к зеркалу. Все пылинки с темно-синего пиджака он уже стряхнул и теперь наводил глянец на ботинки. – Он лидирует. Вечером будем праздновать победу. А завтра – снова за работу.
Сирина захлопнула чемодан и повернулась к Руди. Надежда вновь затеплилась в ее сердце.
– Знаешь, если бы мы могли уехать на несколько недель… Одни. Или давай останемся здесь. Только не будем думать ни о сенаторе Гранте, ни об «Эшли Косметикс». Забудем о работе. Станем, как раньше, просто Руди и Сирина. Хорошо?
– Отлично придумано, – рассмеялся Руди и взял Сирину за руки. Руки ее были холодны как лед. – Только не сейчас. Когда все будет позади. Подождем, пока сенатор победит на выборах, выйдет в свет кампания «Эшли» и весь мир увидит твое прекрасное личико. И когда все это кончится, мы уедем куда-нибудь вдвоем. Обещаю. Съездим в Париж. Или запремся здесь. Останемся одни, как Адам и Ева в раю. Обещаю, Сирина. Как только все кончится.
– Милый, тебе не кажется, что пора спускаться к гостям?
Полли просунула голову в дверь. Но Александер не замечал ни ее роскошного наряда, ни вымученной улыбки: он не отрывал взгляда от телеэкрана.
Шли десятичасовые новости. Противник Александера явно проигрывал. Не оставалось сомнений, что сенатором от штата Калифорния станет кандидат от демократической партии Александер Грант. Привет мамочке. Видишь, Маргарет, твой сын – не такое ничтожество, как ты думала.
Александер повернулся к зеркалу и начал завязывать галстук. В зеркале отражался телевизор, и сенатор не боялся что-то пропустить. На экране замелькали знакомые кадры.
Со счастливой улыбкой Александер повернулся к телевизору. Он смотрел свой рекламный ролик: слышал, как Полли произносит перед школьниками взволнованную речь, видел себя самого, пожимающего руки старшеклассникам. Затем на экране появился Льюис Бассет, и Александер громко расхохотался.
Сзади послышались шаги, и рука Полли легла ему на плечо. Ее любимый жест. Несколько месяцев назад она робко дотрагивалась кончиками пальцев до его рукава – теперь же клала руку на плечо так уверенно, словно Александер – ее личная собственность. А вот лицо у нее не менялось: на нем всегда отражалась обида, и Александеру приходилось гадать, чем он не угодил на этот раз. Господи, а ведь прошло только полгода! Что же будет дальше? Как они уживутся вместе? Но Александер тут же сообразил, что «уживаться» придется ему. Полли не чувствует никакого дискомфорта. Она жизни не мыслит без обиды на мужа и жалости к себе.
– Позволь мне, милый. – Полли потянулась к уже завязанному галстуку. Александер дернулся в сторону, но тут же вспомнил, что должен следить за собой.
– Полли, я уже завязал. Все в порядке. Я думал, ты внизу, развлекаешь гостей.
– Я так и делаю, но, мне кажется, пора ехать, а то они выпьют весь ликер. А ведь мы заказали еду и напитки в отеле. Заплатили целое состояние, – посетовала Полли.
Александер издал тяжкий вздох.
– Полли, банкет в отеле оплачен из фонда кампании. Нас это не разорит. Так что успокойся.
– Александер, не надо меня одергивать! – На этот раз в голосе Полли звучала не обида – скорее нешуточный гнев. Александер удивленно взглянул на нее, натягивая пиджак, но Полли уже вернулась к обычному плаксивому тону. – Мне не жалко ликера, мне важно, как они к нам относятся. Твой Эрик – грубиян. Мисс Кортленд смотрит на меня так, словно ждет, что я бухнусь перед ней на колени. Мистер Синклер распоряжается, будто у себя дома. И все они такие наглые. Не понимаю, как ты можешь приглашать в дом подобных людей.
Александер долго молчал, пристально вглядываясь в лицо жены. Наконец губы его раздвинулись в злой, насмешливой улыбке.
– Ты, Полли, переходишь все границы, – скучным голосом сказал он. – Мои гости – очень милые люди, и они помогли мне победить на выборах. Если ты, Полли, хочешь быть женой сенатора, тебе нужно научиться ладить с самыми разными людьми. Пока что ты не умеешь ладить ни с кем. Так мы с тобой далеко не уедем. Ты кончила жаловаться? Тогда приклей на губы улыбочку и спускайся к гостям. И по крайней мере притворяйся, что рада моей победе.
– А разве я не рада?.. – начала Полли, но Александер уже вышел из комнаты.
Полли спустилась за ним. Внизу она увидела, как ее муж под аплодисменты гостей заключает в объятия Дейни Кортленд.
Шумная толпа вывалилась в прихожую. Возбужденные голоса слышались уже на лестнице. Уходя, Александер забыл выключить телевизор – и забыл о Полли. Несколько секунд она стояла неподвижно в пустой комнате. Затем выключила телевизор и вышла из дома вслед за всеми.
– …Обещаю заботиться не только о процветании нашего великого штата, но и о благополучии каждого его жителя. Вы все дороги мне – так же, как были дороги моей матери, когда она служила народу в Вашингтоне. Благодарю вас от всего сердца. Спасибо за вашу работу, спасибо за поддержку. Спасибо за то, что верите в меня.
Александер сделал шаг вперед, взял Полли за руку и поднял вверх в знак победы и единства. Лицо его сияло улыбкой, глаза излучали серебристый свет. Сейчас он был по-настоящему красив. Рука об руку с Полли Александер спустился с возвышения – и утонул в море красных, синих, белых воздушных шаров. Зал встретил его речь аплодисментами: отовсюду неслись бурные, несмолкающие приветственные крики.
Дейни, поддавшись общему ликованию, размахивала руками и что-то кричала вместе с прочими. Рядом улыбался во весь рот Блейк. Дейни обернулась к нему и что-то прокричала, но в многоголосом гуле Блейк не слышал ее голоса. Она обняла его за шею, пригнула к себе и крикнула ему в ухо:
– Я, кажется, заметила Сирину и Руди! Пойду поздороваюсь!
– Отлично! – прогудел Блейк, перекрывая шум. – И веди их прямо в бар. А я закажу выпить на всех.
Дейни кивнула и исчезла в толпе. Несколько минут она продиралась сквозь плотные ряды людей, сгрудившихся у возвышения, пока наконец не выбралась из толчеи. В зале было посвободней; малознакомые и вовсе незнакомые люди сновали туда-сюда, занимали места, болтали в ожидании угощения, выпивки и танцев. «И ничего этого не было бы, если бы не агентство Грина», – думала Дейни, и сердце ее сладко сжималось. Толпа на миг расступилась, и Дейни увидела у входа в зал Руди и Сирину: они нерешительно мялись в дверях, словно не знали, куда идти. «Заработались, бедняги, – весело подумала Дейни. – Сейчас мы их взбодрим!»
Она обогнула толстуху в ярко-красном платье – и тут же врезалась в статного джентльмена с великолепной серебристо-седой гривой.
– Мистер Суини! – выдохнула Дейни. Наконец-то она своими глазами увидела человека, согласившегося работать на Александера безвозмездно. – Простите…
– Все в порядке, милочка. – Суини поддержал Дейни под локоть. В следующую секунду его рука уже скользнула к ее талии. Дейни предусмотрительно отступила на шаг. «Больно прыток для «благородного отца», – подумала она.
– Я – Дейни Кортленд, совладелица агентства Грина.
– Да-да, рад с вами познакомиться, – протянул Суини. Похоже, он сообразил, что Дейни не собирается падать к нему в объятия, и был совершенно ошеломлен этим обстоятельством.
– Мне очень жаль, что я не смогла присутствовать на съемках, – заговорила Дейни. – Я так хотела поблагодарить вас лично! Вы совершили невероятно благородный поступок – бескорыстно пожертвовали время и силы в пользу сенатора. Должно быть, вы чрезвычайно высоко его цените. Если мы можем как-нибудь вас отблагодарить…
Актер выпучил глаза, да так и остался. Должно быть, целую минуту они стояли, пожирая друг друга взглядом. Где бы ни появлялся Дэниел Суини, вокруг него собиралась толпа: и теперь вокруг сгрудились люди. Толпа все увеличивалась: запахло скандалом. Наконец Дэниел рассмеялся и наклонился к Дейни, словно хотел сказать ей что-то по секрету. Разочарованная толпа рассосалась.
– Милая леди, – сказал он вполголоса, – никогда в жизни я не стану агитировать за политика бескорыстно. Мне заплатили, и очень недурно. Я получил от вашего агентства ровно сто пятьдесят тысяч. Так что, мэм, передайте мою благодарность мистеру Грину.
Актер чмокнул ее в щеку и, похохатывая, удалился. А Дейни осталась посреди зала, словно вросла в землю. В зале было тепло, но ее била дрожь. Вокруг сновал народ, но она была совсем одна. Люди обтекали ее, как поток обтекает торчащий из воды камень; кое-кто натыкался на нее и вполголоса выражал недовольство. Но Дейни не двигалась с места. Ни ноги, ни рассудок ей не повиновались.
– Дейни, что с тобой?
Над ухом послышался знакомый голос, и чья-то рука легла на плечо. Дейни с трудом повернула голову. Перед ней стояла Лора Принс. Она что-то спрашивает… Чего-то хочет…
– Ничего. Со мной все в порядке. – Увидев давнего недруга, Дейни словно очнулась. Побежали бессвязные мысли. Что знает Лора? Что, если знает все? Может быть, Руди и Лора все это время были в заговоре? Да нет, ерунда. У них все кончено. Лора обижена на него и ревнует к Дейни… Нет, она ничего не знает. Теперь понятно, почему Руди не подпускал Дейни к кампании Гранта…
– У тебя очень расстроенный вид, – заметила Лора. В голосе ее сквозило явное злорадство.
Дейни кивнула. Что ж, по крайней мере, один человек не изменился.
– Лора, сделай мне одолжение. Найди Блейка. Скажи, что мне надо уехать и я буду ждать его дома.
У Дейни не было сил соблюдать приличия: даже не попрощавшись, она бросилась вон из зала. Однако Лора двинулась за ней.
– Я тебе, знаешь ли, не секретарша… – сварливо начала она. Одним взглядом Дейни заставила ее замолчать. – Он спросит, что случилось, – заметила Лора тоном ниже.
– Скажи ему… – Дейни запнулась. Что же, в самом деле, передать Блейку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33