– Она подняла голову и с улыбкой взглянула на него.
– Ну ладно, ладно. – Руди прошел мимо нее в кухню. Послышался звон посуды, и через несколько минут Руди вновь появился в комнате. В руке у него была чашка кофе, а глаза слегка прояснились. Он плюхнулся в кресло и уставился на плакат.
– Спасибо за любезное предложение, – язвительно заметила Дейни.
– А? – Руди покосился на свою чашку. – Извини.
Несколько минут они сидели молча. Наконец Руди окончательно проснулся и сосредоточился на плакате.
– Ну?
– Руди, так чем же тебе не нравится этот телевизионный ролик?
Руди бросил сонный взгляд на плакат.
– Ролик мне нравится. Мне эти долбаные мокасины не нравятся. Они же никому не идут! Даже этой крошке.
– Ах, Руди! – протянула Дейни. – Руди, Руди, Руди… Ты, как всегда, прав.
Она прикрыла рукой ноги женщины на плакате и, прищурив один глаз, долго всматривалась в картину. Лицо ее раскраснелось от возбуждения; в голове роились идеи.
– М-да, – сказала она наконец. – Значит, так: снимаем туфли с индианки и ставим на берег реки – вот сюда. – Дейни ткнула пальцем в плакат. – Юная индианка – дикая, даже опасная, сбрасывает с себя звериную шкуру, обнаженной приближается к берегу и…
– Никаких звериных шкур. Ты что, никогда не слышала об экологии? Какое варварство – убивать бедных зверюшек! – Руди зевнул и потер глаза. – Бездушные обжоры их едят, бесчувственные ученые ставят на них опыты, а пустоголовые женщины одеваются в их шкуры…
– О Господи! Совсем об этом забыла! – У Дейни разочарованно вытянулось лицо. – А если так: сказочная красотка снимает туфли, поднимает их к солнцу; грациозные движения, длинные ноги, прекрасная кожа; закат… нет, нет, восход… освещенная первыми лучами солнца, она медленно опускает туфли на землю. Земля вся светится в солнечных лучах, вокруг колышутся цветы. Тут камера отъезжает, и мы видим, что девушка лежит, раскинувшись, на потрясающей кровати, а зелень – мы думали, что это где-то в лесу, а это комнатные растения вокруг ее постели. Она поворачивается на живот, подпирает ладонью подбородок – вот так – и смотрит сквозь открытые раздвижные двери – и видит Эйфелеву башню…
Дейни прикусила язык. Эйфелеву башню Зелости уже видели – в исполнении Блейка Синклера, одного из лучших фотографов страны… Ну почему она не может выкинуть из головы мысли о нем – хотя бы до конца работы?
– Нет, пирамиды, – быстро нашла выход Дейни. – Тут замолкает музыка, и голос говорит: «Обувь «Апач». Сделано в Америке для женщин всего мира». Боже мой, это же гениально!
Дейни откинулась назад и звонко, счастливо засмеялась. Она видела этот ролик и свой триумф так же ясно, как стену напротив.
Руди хмуро наблюдал за ней. Она просто помешана на своей работе, думал он, и прикончит, глазом не моргнув, любого, кто окажется у нее на пути. Положим, сам Руди – далеко не ангел, но на такие штучки он не способен. Чтобы убедить Руди в достоверности информации, Дейни рассказала ему, ничего не утаив, о происшедшем в День Благодарения. «Я использовала свое преимущество», – сказала она; а Руди подумал, что она попросту продала своего бывшего мужа. Разумеется, вслух он этого не сказал. Выслушал, кивнул и поблагодарил Бога, что Дейни не в его вкусе. Крутить любовь с такой женщиной – все равно что играть с динамитной шашкой. Бизнес – другое дело: здесь она полезна как никто.
– Мне казалось, ты собиралась сделать не хуже, чем «Дейли», и вдвое дешевле. Где же дешевле? Командировка в Египет стоит не меньше, чем во Францию.
– Не смеши людей, – проворчала Дейни, раздраженная тем, что приходится объяснять очевидное. – Никто никуда не едет. Это студийная съемка. Все, что нам нужно, – приличный фотограф и хороший дизайнер. Уложимся тысяч в двадцать, а выглядеть будет не хуже, чем у «Дейли»… Блейку-то экономить не приходится, – вдруг добавила она.
– Слушай, будь я на твоем месте, зубами держался бы за этого парня.
– Руди! – Дейни вскочила на ноги. Только не хватало сейчас обсуждать эту тему! – Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме денег?
– Разумеется. Обо всем, что можно купить за деньги. И еще о сексе. А ты, похоже, ни о том, ни о другом и не вспоминаешь.
Дейни резко повернулась к нему. Шелковый халат распахнулся, обнажив длинную стройную ногу, но Дейни запахнула халат прежде, чем Руди успел насладиться открывшимся видом.
– Всему свое время. Я вспомню и о сексе, и о развлечениях, как только закончу работу. А пока советую и тебе забыть обо всем, кроме дела. Иначе через пару недель нам станет жарче, чем шашлыку в день Четвертого Июля.
– Да уж, – протянул Руди, и в голосе его явственно послышался страх. Но Дейни не позволяла себе бояться. Стоит на миг потерять рабочий настрой – и они пропали.
– В конце концов, для нас «Апач» – глазурь на пироге. Нам нужно всего лишь закончить до презентации работу с сенатором Грантом и «Рэдисон», тогда у нас появится имя, и поражение будет не так страшно.
– Сенатор Грант не хочет пускать рекламу в ход до начала избирательной кампании, – проворчал Руди, уткнувшись в чашку.
– Руди, не смеши меня, – отрезала Дейни. Она твердо знала: что хорошо для агентства – хорошо и для клиентов. – Он нанял нас для того, чтобы весь штат узнал его имя. Что же еще, по-твоему, называется рекламой? И я буду считать работу законченной лишь тогда, когда увижу наши плакаты на улицах и ролики по телевизору.
– Нет, Дейни. – Кажется, лишь теперь Руди проснулся окончательно: он вскочил так резко, что несколько капель кофе выплеснулись из чашки на стол. – Я в такие игры не играю. Он знает, чего хочет. Он же не какой-нибудь пустоголовый идиот, торгующий кремом для бритья. Я, как и ты, новичок в политике. Если сенатор говорит, что надо подождать, – значит, так и есть. Он в этом лучше разбирается. Пусть ждет.
– Но у меня свое мнение, – настаивала Дейни. – Или ты забыл, что я – партнер?
– Бог свидетель, об этом трудно забыть! Ты перевернула вверх дном все в моем агентстве – о доме я уж и не говорю! Но и ты не забывай, что у тебя сорок пять процентов акций, а значит, мой голос – решающий. Или ты подписала договор, не читая?
– Я читала договор, – ответила Дейни. Тут бы и замолчать, но она была слишком взбудоражена и не могла остановиться. – Я просто подумала, что тебе было бы полезно воспользоваться опытом моей многолетней работы у Приджерсона.
Дейни гордо подняла голову, не сомневаясь в своей правоте. Но Руди ее удивил. Он подошел ближе – Дейни ощутила запах его тела, – приблизил лицо к ее лицу и уничтожил ее несколькими словами.
– Если я не ошибаюсь, мисс Кортленд, вы больше не работаете у Приджерсона. Вы стали моим партнером только потому, что ни одно другое агентство не захотело иметь с вами дела. Так чем же ты лучше меня? Здесь мой пруд, и я умею плавать. Хочешь утонуть? Прекрасно. Отправляйся к сенатору Гранту и выкладывай ему свои идеи. Посмотрим, что он тебе ответит. А я иду в душ.
Руди удалился в ванную, громко хлопнув дверью. Дейни осталась посреди комнаты, обессиленная, почти в отчаянии. Радостное возбуждение погибло быстрой и бесславной смертью. Руди просто сказал вслух то, что Дейни и так знала, но лучше бы он вонзил нож ей в горло! Собрав в охапку плакаты, Дейни бросилась к себе в спальню.
Она вышла оттуда через час, одетая, бодрая и готовая идти. Ссора с Руди ее больше не волновала. Такое случается между новыми коллегами, когда они только притираются друг к другу. Сейчас она извинится, и оба они забудут об этой глупой стычке.
Дейни постучала к нему в дверь – ответа не было. Руди ушел. Она осталась одна в чужом доме, в незнакомом городе, вдали от любящих друзей. Дейни вздрогнула. Свой дом она покинула, человека, который ее любил, предала…
Но Дейни не умела долго предаваться меланхолии. Вспомнив, что скоро Новый год, она пообещала себе не повторять старых ошибок. Она извинится перед Руди и будет держать рот на замке при встрече с сенатором Грантом. Она подготовит кампанию «Апач» до Рождества, в сочельник улетит в Сан-Франциско и проведет праздник дома, с Блейком. А как только кончится вся эта кутерьма с презентацией, обещала себе Дейни, она станет совсем другим человеком! Она будет думать, что говорит и что делает! Она ни за что больше никого не обидит! В конце концов, она же не жестокая и не бесчувственная. Она просто не может поступить иначе. Почему же Блейк – а теперь и Руди – никак не хотят этого понять?
…Вот уже две недели Лора Принс была зла как черт. Дейни, явившись в агентство словно джинн из бутылки, попросту выкинула ее вон. Даже у Руди теперь не было для Лоры времени – еще бы, презентация на носу, да еще два клиента… Тоже мне клиенты! «Рэдисон Кемикал» – дерьмо, видала она таких! От сенатора ни долгосрочного контракта, ни больших денег не дождешься. Остается «Апач», но при чем тут Дейни? Всю черновую работу по этому контракту провела Лора, а ей осталось только снять сливки. Положим, она классно одевается, да и собой ничего; предположим даже, что она и вправду гений. Но в эту игру можно играть и вдвоем. Сегодня Лора сделала первый выстрел – и, кажется, не промазала. Новый костюм, новая прическа. Рано или поздно Дейни уйдет – и тогда Руди заметит обновленную Лору.
Лора последний раз прошлась по губам оранжевой помадой, пригладила преображенные – теперь короткие и прямые – волосы и вошла в офис.
– Доброе утро, Сирина, – поздоровалась она и наклонилась над столом секретарши в поисках адресованных ей писем. Она прекрасно знала, что писем нет, но боялась заметить в глазах Сирины жалость. – Мне писем не было?
Сирина вздохнула. Она прекрасно понимала, что происходит с Лорой, и больше всего на свете боялась, что Лора об этом догадается. Сирина подняла голову от пишущей машинки, поправила очки, подтянула резинку, удерживающую ее «хвостик», и только потом заговорила.
– Лора, вам очень идет новая прическа, – сообщила она со всей искренностью, на какую была способна. Она даже ухитрилась взглянуть Лоре в глаза и выдавить из себя улыбку.
– Да, решила сменить имидж, – ответила Лора. Сердце ее забилось от нехитрого комплимента: она прилагала все усилия, чтобы Сирина не заметила ее волнения. Она похлопала себя по бедру, обтянутому новой юбкой. – Знаешь, потрясающе себя чувствую во всем новом. Сирина, тебе тоже нужно попробовать. Ведь ты красивая девушка. Немного украшений и косметики – и мужчины от тебя глаз не оторвут. Ты ведь знаешь, как важна в нашем бизнесе внешность.
Лора заправила стриженые волосы за уши… и в этот миг распахнулась дверь, и в офис впорхнула Дейни.
– Доброе утро, девочки. Руди уже пришел?
Дейни остановилась у стола, просматривая сообщения. Наконец она вынула из стопки розовую карточку и вопросительно подняла глаза на Сирину. Та кашлянула.
– Он в кабинете.
– Отлично. – Затем Дейни улыбнулась Лоре: – Вижу, ты постриглась? Тебе идет.
– Да, решила кое-что изменить, – фыркнула Лора. Теперь, глядя на Дейни Кортленд, она понимала, что навсегда останется лишь жалкой пародией. Но еще страшнее то, что Дейни все понимает и убивает ее своим великодушием. Лора резко отвернулась; в голосе ее звучали обида и разочарование.
– Я буду у себя. Сирина, звякни мне, когда придет пакет из универмага Нордстрома.
– Разумеется, Лора, – опустив голову, чтобы Лора не заметила жалости в ее глазах, тихо ответила Сирина. Дейни подошла ближе и подмигнула девушке.
– Сирина, главное – начать. Научиться извлекать все возможное из того, что у тебя есть. И не смущаться неудачами. Пробовать снова и снова. Если ты опустишь руки – тебе конец.
– Конечно, Дейни, – негромко ответила Сирина. Но Дейни уже исчезла за дверью: Сирина слышала, как она позвала Сэма, затем все стихло.
Но Сирина не сразу взялась за работу. Еще несколько минут она не отводила взгляда от двери, за которой скрылась Дейни, прислушивалась, ожидая сквозь тонкие стены услышать ее голос. Дейни уже погрузилась в творчество и забыла о Сирине: но робкая девушка не могла о ней забыть. В первый раз в жизни Сирина хотела измениться. В первый раз она поклялась себе, что станет кем-то в этом мире. Когда-нибудь… Сирина принялась за работу: впервые за много лет она чувствовала себя спокойно и уверенно.
– Это последний? – Дейни устало откинулась на спинку кресла.
– Думаю, да, – отозвался Сэм, собирая в стопку несколько плакатов и груду фотографий. – Здорово получилось, Дейни! Я горжусь этой работой. Даже если мы не получим контракт с «Апач», наш труд не пропадет даром.
Дейни улыбнулась. Восторг молодого художника значил для нее больше, чем простой комплимент. Если все получится, призрак отца, мучивший ее все эти годы, навсегда займет свое место в прошлом. Не говоря уж о злобном гоблине по имени Сид.
– Спасибо, Сэм. Не могу выразить, что это для меня значит.
Сэм кивнул. Еще ни разу в своей не слишком долгой жизни он не слышал таких слов и понятия не имел, как на них отвечать. Он промолчал, боясь неловким ответом спугнуть свое счастье, подхватил стопку плакатов и понес к себе в кабинет.
Дейни устало опустила голову на скрещенные руки и закрыла глаза. Потекли несвязные, смутно-беспокойные мысли. Сирина должна была написать план презентации – справилась ли она с работой? Не засохли ли еще цветы у нее на окне в Сан-Франциско? Как прошла презентация Блейка? Скучает ли он по ней – так же, как она по нему? У Дейни зашумело в ушах, и весь мир куда-то поплыл… Она потрясла головой, с усилием поднялась и, откинув назад волосы, отправилась на кухню за кофе. Ее пошатывало от усталости, глаза слипались. Зевая во весь рот, она вошла в кухню – и не сразу заметила, что там кто-то есть.
В углу, за столиком, склонившись друг к другу, голова к голове, о чем-то тихо беседовали Руди и сенатор Грант. Увидев на пороге Дейни, они замолкли: две пары глаз уставились на нее. С Дейни сразу же слетела сонливость. Она не раз видела такие взгляды. Похоже, она прервала секретное совещание.
– Извините, – пробормотала она. – Не знала, что вы здесь. Я сейчас уйду.
– Ради Бога, – проворчал Руди. Александер величественно наклонил голову, словно приглашал Дейни на танец.
Дейни прошла мимо них и замешкалась с кофейником, надеясь, что они продолжат разговор. Ей было чертовски любопытно узнать, в чем дело. Однако сенатор обратился не к Руди, а к ней:
– Мисс Кортленд! – Александер Грант подождал, пока она обернется к нему, и продолжил: – Руди говорит, что телевизионная кампания по полной программе обеспечит мне победу. Хотелось бы узнать, что вы об этом думаете?
Дейни, опершись о маленький буфет, неторопливо отхлебывала кофе. Вряд ли они шепотом обсуждали эту проблему, подумала она, однако решила подыграть сенатору.
– Что ж, сенатор, телевидение – это хорошо, но на месте среднего избирателя я бы удивилась, что о вас молчат остальные средства массовой информации. А как профессионал по маркетингу могу сказать, что телевизионная кампания потребует немалых средств. А ваш бюджет, насколько я знаю, довольно скромен. – Руди бросил на нее убийственный взгляд, которого Дейни предпочла не заметить. Секунду помолчав, она несколькими словами спасла его репутацию: – Думаю, Руди объяснил бы все это сам, если бы я вам не помешала.
Как мог Руди предложить такую глупость? Он же знает, что сенатор ограничен в средствах. Дейни бросила на Руди суровый взгляд, от которого тот заерзал на стуле, затем с улыбкой обернулась к Александеру.
– А как женщина могу сказать, что мне хотелось бы узнать о вас больше, чем сообщается в телевизионной рекламе. Впрочем, каждый воспринимает рекламу по-своему.
– А какая реклама вам бы понравилась? – подбодрил ее Александер.
– Не знаю, – пожала плечами Дейни. Она не хотела покушаться на контракт, который так ревниво охранял Руди. – Может быть, ваш имидж должен более соответствовать тому, что хочет увидеть большинство избирателей.
– Приведем его, так сказать, к общему знаменателю, – усмехнулся Александер.
– Именно. Вы должны ориентироваться на результаты социологических опросов, на скрытый в массовом сознании образ «политика, на которого можно положиться». Тогда, возможно, мы сможем обойтись без разорительной телерекламы.
Александер снова рассмеялся, на этот раз – искренне и весело.
– Дейни, у вас весьма нестандартный взгляд на вещи.
Дейни улыбнулась ему из-за своей чашки. Александер Грант не привлекает внимания с первого взгляда, но, приглядевшись к нему, начинаешь замечать, что он красив. А его глаза – это что-то! Они будут притягивать взгляд даже на фотографии – если хорошо снять, конечно.
– Мне это уже не раз говорили, – скромно заметила она.
– Так что же мне делать? Дайте совет.
– Это достаточно просто, – заговорила Дейни сухим, деловым тоном. – Прежде всего, всегда и везде, где только можно, представляйтесь не Александером, а Алексом. И добивайтесь, чтобы другие называли вас так же. Затем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Ну ладно, ладно. – Руди прошел мимо нее в кухню. Послышался звон посуды, и через несколько минут Руди вновь появился в комнате. В руке у него была чашка кофе, а глаза слегка прояснились. Он плюхнулся в кресло и уставился на плакат.
– Спасибо за любезное предложение, – язвительно заметила Дейни.
– А? – Руди покосился на свою чашку. – Извини.
Несколько минут они сидели молча. Наконец Руди окончательно проснулся и сосредоточился на плакате.
– Ну?
– Руди, так чем же тебе не нравится этот телевизионный ролик?
Руди бросил сонный взгляд на плакат.
– Ролик мне нравится. Мне эти долбаные мокасины не нравятся. Они же никому не идут! Даже этой крошке.
– Ах, Руди! – протянула Дейни. – Руди, Руди, Руди… Ты, как всегда, прав.
Она прикрыла рукой ноги женщины на плакате и, прищурив один глаз, долго всматривалась в картину. Лицо ее раскраснелось от возбуждения; в голове роились идеи.
– М-да, – сказала она наконец. – Значит, так: снимаем туфли с индианки и ставим на берег реки – вот сюда. – Дейни ткнула пальцем в плакат. – Юная индианка – дикая, даже опасная, сбрасывает с себя звериную шкуру, обнаженной приближается к берегу и…
– Никаких звериных шкур. Ты что, никогда не слышала об экологии? Какое варварство – убивать бедных зверюшек! – Руди зевнул и потер глаза. – Бездушные обжоры их едят, бесчувственные ученые ставят на них опыты, а пустоголовые женщины одеваются в их шкуры…
– О Господи! Совсем об этом забыла! – У Дейни разочарованно вытянулось лицо. – А если так: сказочная красотка снимает туфли, поднимает их к солнцу; грациозные движения, длинные ноги, прекрасная кожа; закат… нет, нет, восход… освещенная первыми лучами солнца, она медленно опускает туфли на землю. Земля вся светится в солнечных лучах, вокруг колышутся цветы. Тут камера отъезжает, и мы видим, что девушка лежит, раскинувшись, на потрясающей кровати, а зелень – мы думали, что это где-то в лесу, а это комнатные растения вокруг ее постели. Она поворачивается на живот, подпирает ладонью подбородок – вот так – и смотрит сквозь открытые раздвижные двери – и видит Эйфелеву башню…
Дейни прикусила язык. Эйфелеву башню Зелости уже видели – в исполнении Блейка Синклера, одного из лучших фотографов страны… Ну почему она не может выкинуть из головы мысли о нем – хотя бы до конца работы?
– Нет, пирамиды, – быстро нашла выход Дейни. – Тут замолкает музыка, и голос говорит: «Обувь «Апач». Сделано в Америке для женщин всего мира». Боже мой, это же гениально!
Дейни откинулась назад и звонко, счастливо засмеялась. Она видела этот ролик и свой триумф так же ясно, как стену напротив.
Руди хмуро наблюдал за ней. Она просто помешана на своей работе, думал он, и прикончит, глазом не моргнув, любого, кто окажется у нее на пути. Положим, сам Руди – далеко не ангел, но на такие штучки он не способен. Чтобы убедить Руди в достоверности информации, Дейни рассказала ему, ничего не утаив, о происшедшем в День Благодарения. «Я использовала свое преимущество», – сказала она; а Руди подумал, что она попросту продала своего бывшего мужа. Разумеется, вслух он этого не сказал. Выслушал, кивнул и поблагодарил Бога, что Дейни не в его вкусе. Крутить любовь с такой женщиной – все равно что играть с динамитной шашкой. Бизнес – другое дело: здесь она полезна как никто.
– Мне казалось, ты собиралась сделать не хуже, чем «Дейли», и вдвое дешевле. Где же дешевле? Командировка в Египет стоит не меньше, чем во Францию.
– Не смеши людей, – проворчала Дейни, раздраженная тем, что приходится объяснять очевидное. – Никто никуда не едет. Это студийная съемка. Все, что нам нужно, – приличный фотограф и хороший дизайнер. Уложимся тысяч в двадцать, а выглядеть будет не хуже, чем у «Дейли»… Блейку-то экономить не приходится, – вдруг добавила она.
– Слушай, будь я на твоем месте, зубами держался бы за этого парня.
– Руди! – Дейни вскочила на ноги. Только не хватало сейчас обсуждать эту тему! – Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме денег?
– Разумеется. Обо всем, что можно купить за деньги. И еще о сексе. А ты, похоже, ни о том, ни о другом и не вспоминаешь.
Дейни резко повернулась к нему. Шелковый халат распахнулся, обнажив длинную стройную ногу, но Дейни запахнула халат прежде, чем Руди успел насладиться открывшимся видом.
– Всему свое время. Я вспомню и о сексе, и о развлечениях, как только закончу работу. А пока советую и тебе забыть обо всем, кроме дела. Иначе через пару недель нам станет жарче, чем шашлыку в день Четвертого Июля.
– Да уж, – протянул Руди, и в голосе его явственно послышался страх. Но Дейни не позволяла себе бояться. Стоит на миг потерять рабочий настрой – и они пропали.
– В конце концов, для нас «Апач» – глазурь на пироге. Нам нужно всего лишь закончить до презентации работу с сенатором Грантом и «Рэдисон», тогда у нас появится имя, и поражение будет не так страшно.
– Сенатор Грант не хочет пускать рекламу в ход до начала избирательной кампании, – проворчал Руди, уткнувшись в чашку.
– Руди, не смеши меня, – отрезала Дейни. Она твердо знала: что хорошо для агентства – хорошо и для клиентов. – Он нанял нас для того, чтобы весь штат узнал его имя. Что же еще, по-твоему, называется рекламой? И я буду считать работу законченной лишь тогда, когда увижу наши плакаты на улицах и ролики по телевизору.
– Нет, Дейни. – Кажется, лишь теперь Руди проснулся окончательно: он вскочил так резко, что несколько капель кофе выплеснулись из чашки на стол. – Я в такие игры не играю. Он знает, чего хочет. Он же не какой-нибудь пустоголовый идиот, торгующий кремом для бритья. Я, как и ты, новичок в политике. Если сенатор говорит, что надо подождать, – значит, так и есть. Он в этом лучше разбирается. Пусть ждет.
– Но у меня свое мнение, – настаивала Дейни. – Или ты забыл, что я – партнер?
– Бог свидетель, об этом трудно забыть! Ты перевернула вверх дном все в моем агентстве – о доме я уж и не говорю! Но и ты не забывай, что у тебя сорок пять процентов акций, а значит, мой голос – решающий. Или ты подписала договор, не читая?
– Я читала договор, – ответила Дейни. Тут бы и замолчать, но она была слишком взбудоражена и не могла остановиться. – Я просто подумала, что тебе было бы полезно воспользоваться опытом моей многолетней работы у Приджерсона.
Дейни гордо подняла голову, не сомневаясь в своей правоте. Но Руди ее удивил. Он подошел ближе – Дейни ощутила запах его тела, – приблизил лицо к ее лицу и уничтожил ее несколькими словами.
– Если я не ошибаюсь, мисс Кортленд, вы больше не работаете у Приджерсона. Вы стали моим партнером только потому, что ни одно другое агентство не захотело иметь с вами дела. Так чем же ты лучше меня? Здесь мой пруд, и я умею плавать. Хочешь утонуть? Прекрасно. Отправляйся к сенатору Гранту и выкладывай ему свои идеи. Посмотрим, что он тебе ответит. А я иду в душ.
Руди удалился в ванную, громко хлопнув дверью. Дейни осталась посреди комнаты, обессиленная, почти в отчаянии. Радостное возбуждение погибло быстрой и бесславной смертью. Руди просто сказал вслух то, что Дейни и так знала, но лучше бы он вонзил нож ей в горло! Собрав в охапку плакаты, Дейни бросилась к себе в спальню.
Она вышла оттуда через час, одетая, бодрая и готовая идти. Ссора с Руди ее больше не волновала. Такое случается между новыми коллегами, когда они только притираются друг к другу. Сейчас она извинится, и оба они забудут об этой глупой стычке.
Дейни постучала к нему в дверь – ответа не было. Руди ушел. Она осталась одна в чужом доме, в незнакомом городе, вдали от любящих друзей. Дейни вздрогнула. Свой дом она покинула, человека, который ее любил, предала…
Но Дейни не умела долго предаваться меланхолии. Вспомнив, что скоро Новый год, она пообещала себе не повторять старых ошибок. Она извинится перед Руди и будет держать рот на замке при встрече с сенатором Грантом. Она подготовит кампанию «Апач» до Рождества, в сочельник улетит в Сан-Франциско и проведет праздник дома, с Блейком. А как только кончится вся эта кутерьма с презентацией, обещала себе Дейни, она станет совсем другим человеком! Она будет думать, что говорит и что делает! Она ни за что больше никого не обидит! В конце концов, она же не жестокая и не бесчувственная. Она просто не может поступить иначе. Почему же Блейк – а теперь и Руди – никак не хотят этого понять?
…Вот уже две недели Лора Принс была зла как черт. Дейни, явившись в агентство словно джинн из бутылки, попросту выкинула ее вон. Даже у Руди теперь не было для Лоры времени – еще бы, презентация на носу, да еще два клиента… Тоже мне клиенты! «Рэдисон Кемикал» – дерьмо, видала она таких! От сенатора ни долгосрочного контракта, ни больших денег не дождешься. Остается «Апач», но при чем тут Дейни? Всю черновую работу по этому контракту провела Лора, а ей осталось только снять сливки. Положим, она классно одевается, да и собой ничего; предположим даже, что она и вправду гений. Но в эту игру можно играть и вдвоем. Сегодня Лора сделала первый выстрел – и, кажется, не промазала. Новый костюм, новая прическа. Рано или поздно Дейни уйдет – и тогда Руди заметит обновленную Лору.
Лора последний раз прошлась по губам оранжевой помадой, пригладила преображенные – теперь короткие и прямые – волосы и вошла в офис.
– Доброе утро, Сирина, – поздоровалась она и наклонилась над столом секретарши в поисках адресованных ей писем. Она прекрасно знала, что писем нет, но боялась заметить в глазах Сирины жалость. – Мне писем не было?
Сирина вздохнула. Она прекрасно понимала, что происходит с Лорой, и больше всего на свете боялась, что Лора об этом догадается. Сирина подняла голову от пишущей машинки, поправила очки, подтянула резинку, удерживающую ее «хвостик», и только потом заговорила.
– Лора, вам очень идет новая прическа, – сообщила она со всей искренностью, на какую была способна. Она даже ухитрилась взглянуть Лоре в глаза и выдавить из себя улыбку.
– Да, решила сменить имидж, – ответила Лора. Сердце ее забилось от нехитрого комплимента: она прилагала все усилия, чтобы Сирина не заметила ее волнения. Она похлопала себя по бедру, обтянутому новой юбкой. – Знаешь, потрясающе себя чувствую во всем новом. Сирина, тебе тоже нужно попробовать. Ведь ты красивая девушка. Немного украшений и косметики – и мужчины от тебя глаз не оторвут. Ты ведь знаешь, как важна в нашем бизнесе внешность.
Лора заправила стриженые волосы за уши… и в этот миг распахнулась дверь, и в офис впорхнула Дейни.
– Доброе утро, девочки. Руди уже пришел?
Дейни остановилась у стола, просматривая сообщения. Наконец она вынула из стопки розовую карточку и вопросительно подняла глаза на Сирину. Та кашлянула.
– Он в кабинете.
– Отлично. – Затем Дейни улыбнулась Лоре: – Вижу, ты постриглась? Тебе идет.
– Да, решила кое-что изменить, – фыркнула Лора. Теперь, глядя на Дейни Кортленд, она понимала, что навсегда останется лишь жалкой пародией. Но еще страшнее то, что Дейни все понимает и убивает ее своим великодушием. Лора резко отвернулась; в голосе ее звучали обида и разочарование.
– Я буду у себя. Сирина, звякни мне, когда придет пакет из универмага Нордстрома.
– Разумеется, Лора, – опустив голову, чтобы Лора не заметила жалости в ее глазах, тихо ответила Сирина. Дейни подошла ближе и подмигнула девушке.
– Сирина, главное – начать. Научиться извлекать все возможное из того, что у тебя есть. И не смущаться неудачами. Пробовать снова и снова. Если ты опустишь руки – тебе конец.
– Конечно, Дейни, – негромко ответила Сирина. Но Дейни уже исчезла за дверью: Сирина слышала, как она позвала Сэма, затем все стихло.
Но Сирина не сразу взялась за работу. Еще несколько минут она не отводила взгляда от двери, за которой скрылась Дейни, прислушивалась, ожидая сквозь тонкие стены услышать ее голос. Дейни уже погрузилась в творчество и забыла о Сирине: но робкая девушка не могла о ней забыть. В первый раз в жизни Сирина хотела измениться. В первый раз она поклялась себе, что станет кем-то в этом мире. Когда-нибудь… Сирина принялась за работу: впервые за много лет она чувствовала себя спокойно и уверенно.
– Это последний? – Дейни устало откинулась на спинку кресла.
– Думаю, да, – отозвался Сэм, собирая в стопку несколько плакатов и груду фотографий. – Здорово получилось, Дейни! Я горжусь этой работой. Даже если мы не получим контракт с «Апач», наш труд не пропадет даром.
Дейни улыбнулась. Восторг молодого художника значил для нее больше, чем простой комплимент. Если все получится, призрак отца, мучивший ее все эти годы, навсегда займет свое место в прошлом. Не говоря уж о злобном гоблине по имени Сид.
– Спасибо, Сэм. Не могу выразить, что это для меня значит.
Сэм кивнул. Еще ни разу в своей не слишком долгой жизни он не слышал таких слов и понятия не имел, как на них отвечать. Он промолчал, боясь неловким ответом спугнуть свое счастье, подхватил стопку плакатов и понес к себе в кабинет.
Дейни устало опустила голову на скрещенные руки и закрыла глаза. Потекли несвязные, смутно-беспокойные мысли. Сирина должна была написать план презентации – справилась ли она с работой? Не засохли ли еще цветы у нее на окне в Сан-Франциско? Как прошла презентация Блейка? Скучает ли он по ней – так же, как она по нему? У Дейни зашумело в ушах, и весь мир куда-то поплыл… Она потрясла головой, с усилием поднялась и, откинув назад волосы, отправилась на кухню за кофе. Ее пошатывало от усталости, глаза слипались. Зевая во весь рот, она вошла в кухню – и не сразу заметила, что там кто-то есть.
В углу, за столиком, склонившись друг к другу, голова к голове, о чем-то тихо беседовали Руди и сенатор Грант. Увидев на пороге Дейни, они замолкли: две пары глаз уставились на нее. С Дейни сразу же слетела сонливость. Она не раз видела такие взгляды. Похоже, она прервала секретное совещание.
– Извините, – пробормотала она. – Не знала, что вы здесь. Я сейчас уйду.
– Ради Бога, – проворчал Руди. Александер величественно наклонил голову, словно приглашал Дейни на танец.
Дейни прошла мимо них и замешкалась с кофейником, надеясь, что они продолжат разговор. Ей было чертовски любопытно узнать, в чем дело. Однако сенатор обратился не к Руди, а к ней:
– Мисс Кортленд! – Александер Грант подождал, пока она обернется к нему, и продолжил: – Руди говорит, что телевизионная кампания по полной программе обеспечит мне победу. Хотелось бы узнать, что вы об этом думаете?
Дейни, опершись о маленький буфет, неторопливо отхлебывала кофе. Вряд ли они шепотом обсуждали эту проблему, подумала она, однако решила подыграть сенатору.
– Что ж, сенатор, телевидение – это хорошо, но на месте среднего избирателя я бы удивилась, что о вас молчат остальные средства массовой информации. А как профессионал по маркетингу могу сказать, что телевизионная кампания потребует немалых средств. А ваш бюджет, насколько я знаю, довольно скромен. – Руди бросил на нее убийственный взгляд, которого Дейни предпочла не заметить. Секунду помолчав, она несколькими словами спасла его репутацию: – Думаю, Руди объяснил бы все это сам, если бы я вам не помешала.
Как мог Руди предложить такую глупость? Он же знает, что сенатор ограничен в средствах. Дейни бросила на Руди суровый взгляд, от которого тот заерзал на стуле, затем с улыбкой обернулась к Александеру.
– А как женщина могу сказать, что мне хотелось бы узнать о вас больше, чем сообщается в телевизионной рекламе. Впрочем, каждый воспринимает рекламу по-своему.
– А какая реклама вам бы понравилась? – подбодрил ее Александер.
– Не знаю, – пожала плечами Дейни. Она не хотела покушаться на контракт, который так ревниво охранял Руди. – Может быть, ваш имидж должен более соответствовать тому, что хочет увидеть большинство избирателей.
– Приведем его, так сказать, к общему знаменателю, – усмехнулся Александер.
– Именно. Вы должны ориентироваться на результаты социологических опросов, на скрытый в массовом сознании образ «политика, на которого можно положиться». Тогда, возможно, мы сможем обойтись без разорительной телерекламы.
Александер снова рассмеялся, на этот раз – искренне и весело.
– Дейни, у вас весьма нестандартный взгляд на вещи.
Дейни улыбнулась ему из-за своей чашки. Александер Грант не привлекает внимания с первого взгляда, но, приглядевшись к нему, начинаешь замечать, что он красив. А его глаза – это что-то! Они будут притягивать взгляд даже на фотографии – если хорошо снять, конечно.
– Мне это уже не раз говорили, – скромно заметила она.
– Так что же мне делать? Дайте совет.
– Это достаточно просто, – заговорила Дейни сухим, деловым тоном. – Прежде всего, всегда и везде, где только можно, представляйтесь не Александером, а Алексом. И добивайтесь, чтобы другие называли вас так же. Затем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33