Я это вижу. О, пожалуйста, уговори господина Уолтера, чтобы он мне позволил остаться.
Тристрам улыбнулся Уолтеру и спросил:
— Что она говорит, Уолт? Кажется, она очень волнуется, бедняжка. Я не знаю, что ты по этому поводу думаешь, но я очень рад ее снова видеть. Это точно! Я могу сказать, что ей не следует идти к своему дяде Михаилу Такагало. Его имя свидетельствует о том, что он жестокий и к тому же мошенник. Кроме того, он не настоящий ее дядя. Все эти жадные греки не одной с ней крови. Девушка — англичанка. Уолт, мы не можем оставить ее в беде!
Уолтер считал так же, но у него были серьезные соображения против того, чтобы оставить девушку в лагере.
— Трис, они найдут ее здесь, — мрачно сказал он. — Мы не можем подвергать ее жизнь угрозе попасть в лапы этих негодяев.
— Нам не следует останавливаться там, где ее могут узнать. Почему бы нам не отправиться в путь одним? У тебя еще сохранилось золото. Мы сможем прибыть в Китай раньше каравана.
Уолтер засмеялся:
— Трис, ты не заметил охрану перед нашей юртой? У нас нет ни единого шанса. Баян об этом побеспокоился.
— Тогда нам придется путешествовать с караваном и принять на себя риск. Разве мы этого побоимся? Сегодня я тоже рисковал. Нет — мы вместе рисковали. Я заметил, как ты встал рядом со мной. Пусть они все изжарятся в аду! Мы были до сих пор вдвоем. Теперь нас будет трое.
Мариам рыдала, крепко держа Триса за рукав. Уолтер поднялся и подошел к ним.
— Хорошо, Трис. Мы попытаемся добраться до Китая. Все втроем.
Мариам повернулась и посмотрела на молодого человека. Он говорил по-английски, но она уловила смысл по изменившемуся выражению его лица. Девушка продолжала рыдать, но теперь это были слезы облегчения. Она упала на колени и стала целовать Тристраму руку, восклицая:
— Благодарю! Благодарю тебя! Тристрам сильно покраснел.
— Хватит. Перестань. Не стоит меня благодарить подобным образом. — Он радостно улыбнулся Уолтеру: — Она так счастлива, бедняжка! Уолт, нам нужно хорошо с ней обращаться, и мне кажется, что мы должны что-то придумать, чтоб взять ее с собой в Англию.
Мариам поднялась, желая поблагодарить и Уолтера. Он повернулся и, отойдя в другой конец палатки, стал с интересом рассматривать бронзовую арабскую лампу. Он опять почувствовал себя чужим. Это чувство было знакомо ему с детства, и теперь оно снова вернулось. Уолтер думал, что девушка всегда будет сравнивать его отношение с поведением Триса и что он перед ней предстал слишком осторожным и равнодушным. Уолтер попытался оправдаться перед собой: ведь кто-то должен думать о практических вещах.
Мариам робко последовала за ним и проговорила:
— Уолтер, я хочу тебя поблагодарить.
— Тебе следует за это благодарить моего друга, а не меня.
— Нет, нет! — воскликнула девушка. — И тебя тоже. Я от всей души тебе благодарна.
— Так, ну, значит, все решено, — громко сказал Тристрам.
Мариам начала вытирать глаза.
— Теперь мне нужно приниматься за работу, — сказала она. — Мой суровый начальник скоро вернется и захочет узнать, почему не горит огонь и не почищены котелки. — Девушка улыбнулась. — Добрые хозяева, я постараюсь быть для вас хорошим слугой.
Махмуд, вернувшись, застал Мариам за работой и подозрительно взглянул на нее:
— Второй мальчишка останется? Массер, ты обещал, второй мальчишка уйдет. А потом я его увидел за занавеской.
— Махмуд, второй мальчишка останется. Махмуд мрачно усмехнулся:
— Махмуд будет много его загружать работой. Второй мальчишка будет много делать. — Он повернулся к Мариам: — Тафа, быстро бери тряпку, нужно чистить котелок!
Чтобы отвлечь слугу, Уолтер принялся хвалить палатку. У Махмуда глаза засверкали от гордости. Он снова начал хвастаться новой юртой. Он сказал, что в ней будет всегда тепло, потому что наверху нет отверстия, через которое может входить холодный воздух. Уолтер внимательно изучал конструкцию из моржовых шкур, которые можно было отстегивать, когда людям в юрте требовался свежий воздух. Шкуры не затемняли свет, потому что их так хорошо выскребли, что они стали почти прозрачными.
Уолтер все еще продолжал изучать устройство юрты, когда охранник открыл внешний занавес и презрительно доложил:
— К христианским псам пришел толстый купец.
Это был Антемус. Он вошел внутрь, закутанный до ушей в накидку из мохнатой лошадиной шкуры. Лицо покраснело от холода. За ним следовала скромная маленькая девушка, неся в обеих руках какие-то коробки. Она жутко замерзла, но была такой хорошенькой. Купец мрачно кивнул и уселся рядом с Тристрамом, вытеснив того с подстилки толстым задом. Девушка пристроилась рядом с хозяином и начала открывать ящички, где лежали различные лакомства.
— Я с вами не поеду, — печально заявил Антемус. Его самолюбие пострадало так сильно, что на некоторое время он погрузился в мрачное молчание. — Я ничего не могу сделать, чтобы этот упрямый монгол изменил свое решение. Но вы можете быть уверены, что я предпринял кое-какие меры. Я могу добиться своего с помощью агентов, которые могут влиять на Сына Неба. Я вполне обойдусь без этого наглого Баяна и жалею лишь о том, что сделал ему раньше слишком много подарков. Надеюсь, что придет день, когда Сын Неба выжжет все его сто глаз! — Он, прищурившись, взглянул на Уолтера. — Мне нужно, чтобы вы доставили мои письма. Одно из них китайскому купцу в Ханбалык. Вам придется подчиняться его приказаниям и выполнять все его поручения. Вам все ясно?
— Абсолютно.
Антемус откинул полу одежды и стал шарить за пазухой замерзшими пальцами. Потом он достал письмо на куске ткани, перевязанное нитками.
— Это письмо Кунг Лаингу, живущему в предместье Хан-балыка. Его прозвище Тигр, Который Тихо Мурлычет. Надеюсь, мне не надо предупреждать молодого петушка из Англии, что с ним лучше не шутить и никогда ему не возражать. — Антемус вытащил второе письмо. — Если вы окажетесь в Кинсае , главном городе императора Сун, то доставите письмо очень богатому купцу по имени Сун Юнг. Его часто называют «Огонь из Черных Облаков». Вы также должны повиноваться и его приказам. — Антемус гордо добавил: — Не переоценивайте богатство этих восточных купцов. Я могу купить и перепродать любого из них.
Уолтер взял оба письма и спрятал их под одеждой.
— Я четко выполняю ваши инструкции, — сказал он. — Я надеюсь добраться до Кинсая и приложу к этому все усилия.
Антемус достал из коробки сласти и принялся громко жевать.
— Вам известно, что одна из девушек, которых я посылаю ко двору императора, вчера удрала?
— Я слышал, что это ваша сестра. Антемус задумался.
— Вы рады, что она удрала. Я слышу радость в вашем голосе, но припомню вам это, когда придет время расплачиваться за все. Я Смогу сэкономить на этом много денег и даже начинаю радоваться вместе с вами.
Уолтер промолчал. Продолжая поглощать сладости, купец посмотрел на Тристрама.
— Я слышал, что этот бык дал монголам урок в стрельбе из лука. — Антемус визгливо засмеялся. — Это приятная весть. Но запомните, что они никогда не забывают обиду или оскорбление. Следите за тем, чтобы больше их не злить. Я должен быть уверен, что вы доставите мои письма.
— Мы уже решили вести себя как можно тише и осторожнее.
— Хорошо. Попридержите языки и не позволяйте вашей паршивой европейской гордости взять верх над осторожностью. — Он продолжал сопеть и хрустеть сластями. — Что касается моей неблагодарной и непослушной сестры, то я все равно до нее доберусь. Она не сможет уйти далеко, тем более при такой погоде. Сейчас Марагу обыскивают мои люди. Они осматривают и все блошиные деревушки в окрестностях города. Девчонка окажется у меня в руках.
В задней части юрты темная рука, которая усердно начищала котелок, на мгновение остановилась, а потом с прежней энергией продолжила свое занятие. Уолтер с облегчением заметил, что Мариам старалась держаться от них подальше и не поднимала голову.
— Вам, наверное, будет неприятно узнать, — продолжал Антемус, — что ее постигнет ужасное наказание.
Уолтер все еще молчал. Неожиданно лицо купца, которое в теплой юрте приняло обычный цвет, снова стало меняться. Кожа вокруг глаз покраснела, потом краснота расползлась по широкому лицу, как тлеющий огонь. Он не сводил с Уолтера свирепого взгляда.
Тихим высоким голосом он медленно проговорил:
— Вы даже не можете себе представить, что ее ждет…
— Надеюсь, что вам не удастся ее найти, — сказал Уолтер.
— И таким образом вы мне демонстрируете осторожность, которую обещали соблюдать. Придется взять с вас еще больше денег.
В палатке воцарилась тишина. Антемус с трудом поднялся на ноги. Он так сильно навалился на худенькую девушку, что та едва устояла на ногах.
— Пошли! — скомандовал он ей, внимательно оглядывая палатку. — У вас очень хорошая новая юрта. Баян не пользуется глазами, чтобы сэкономить деньги своего господина. У вас работают два мальчишки. За них заплатит ваш благородный Баян, а не я. — Он помолчал. — Я еще не заработал на вас ни одной самой маленькой монетки. Не сомневаюсь, что у вас имеется собственное золото. Давайте заключим сделку. Я продам вам женщину.
— У нас нет золота, чтобы заключать сделки с таким мудрым купцом, как Антемус из Антиохии.
— Я вам продам одну женщину за такую смешную цену, что ничего на ней не заработаю. Вы оба очень молоды, и вам необходима женщина, тем более что путешествие продлится долго. Я вас предупреждаю: не связывайтесь с монголками. Это просто дьяволицы. К тому же они еще и царапаются.
— Ничего, мы постараемся обойтись без женщин. Антемус понял, что ему не удастся уговорить их, и вздохнул.
— Вы, англичане, такие жадные, — пожаловался он.
Монголы не оценили захваченные трофеи. Прежние хозяева юрты оставили на крюке плетеный пояс. Он был сильно загрязнен, но среди разноцветных шнуров в него была вплетена золотая нить, и, кроме того, на нем была красивая пряжка из нефрита. Собираясь уходить, Антемус увидел пояс. Без лишних слов он сдернул пояс с крюка и запихнул его под плащ. На прощанье он пробормотал:
— Не забывайте, что мои люди за вами следят.
— Ему все же удалось на нас заработать, — смеясь, заявил Уолтер.
Караван отправился в путь на следующее утро, лишь только первые лучи солнца показались на востоке. Студенты никогда не забудут этого зрелища: длинной вереницей всадники поднимались попарно вверх по склону, пропадая в бледно-красных лучах на фоне густого фиолетового неба. Они что-то пели. В центре длинной процессии шли верблюды, а за ними — носилки для женщин. Казалось, что им никогда не будет конца. Дальше двигалось странное сооружение, Уолтер сразу обратил на него внимание. Оно немного напоминало закрытую карету — такие иногда можно было встретить на дорогах Англии. Но это сооружение было двухэтажным и покрашено в ярко-красный цвет. По краям были нарисованы черные драконы и белые тигры. Уолтер был поражен, увидев фигуру феи с золотыми крыльями и протянутой вперед рукой. Фея стояла на самом верху кареты. Как бы ни качалась и ни кренилась по плохой дороге карета, рука феи всегда указывала в определенном направлении.
Священник объяснил назначение этого странного прибора:
— Эта карета сделана в Китае. Рука феи всегда указывает на юг, поэтому люди не сбиваются с правильного курса. В пустыне из-за постоянных ветров и перемещающегося песка часто невозможно найти дорогу и определитель направления всегда может пригодиться. Никто не знает его секрета, кроме старого китайца, который едет внутри повозки. Но это еще не все. В конце каждого ли — трети мили — раздается удар гонга. — Священник с сомнением покачал головой. — Я могу сказать только одно: там внутри помещается дьявол.
Уолтер подумал про себя: «Об этом стоит рассказать брату Бэкону».
Когда пришло их время пристраиваться в конец процессии, молодые люди гордо сидели на хороших конях с новой упряжью и звенящими украшениями, На головах лошадей были синие плюмажи. Тристрам улыбнулся своей застенчивой милой улыбкой и сказал другу:
— Уолт, теперь никто не станет над нами смеяться, и я смогу поднять голову от земли.
— Нам надо благодарить за такую перемену твой сильный лук.
— Прощай, Заратуштра! После того как тебя не стало с нами, воздух стал чище.
Им также выделили трех верблюдов. Один должен был тащить пожитки, а два остальных предназначались для слуг. Уолтер оглянулся и вздохнул с облегчением, увидев, что Ма-риам выполняет обещание и сидит на верблюде с опущенной головой.
— Уолт, твое желание исполнится. За этой грядой — Китай! — воскликнул Тристрам.
Глава 7. СНЕЖНЫЕ ГОРЫ
1
Ужин был закончен, и собаки грызлись снаружи из-за выброшенных костей, как вдруг послышался голос отца Теодора. Он просил позволения войти в юрту.
Он вошел внутрь, низко кланяясь; лицо у него светилось улыбкой.
— Вам выпала великая честь, — сказал он Уолтеру. — Великий орхон желает сыграть с вами в шахматы. — Потом священник взволнованно спросил: — Надеюсь, что господин студент помылся? Нельзя, чтобы от вас пахло конем и потом в присутствии Баяна.
— Я всегда моюсь перед едой, — обиженно заявил Уолтер.
— Хорошо, — кивнул священник и внимательно оглядел юношу. — Люди из христианского мира редко моются. Говорят, что от крестоносцев жутко воняло.
Перед юртой орхона в ночном ветерке трепетали десять конских хвостов. Часовой у входа отступил в сторону, тихо пробормотав:
— Да постигнет отвратительная смерть всех сынов матерей-безбожниц!
Перед входом на шнурках висели войлочные изображения различных животных и богов. Когда Уолтер входил в юрту, они мягко коснулись его лица. Внутри было очень светло из-за четырех ламп, подвешенных на бронзовых цепях. Баян только что принял ванну, и слуга выносил деревянное корыто, из которого на медвежью шкуру, застилавшую пол, выплескивалась грязная вода. Полководец удобно устроился в кресле с тремя ножками. Его халат в красный цветочек не прикрывал голых ног. Уолтер удивился, какие у него маленькие ноги, но потом понял, что монголы из поколения в поколение проводят жизнь в седле и, конечно, это отразилось на физическом облике их расы.
Перед военачальником стоял складной столик, на котором была расстелена карта. Он взглянул на Уолтера и что-то сказал отцу Теодору приятным голосом.
— Благородный господин Баян не желает разговаривать с вами на «би-чи», — объяснил священник. — Поэтому я буду выступать в роли переводчика. Он вас приветствует и предлагает сесть.
Прислонившись спиной к центральному шесту юрты, сидел слуга. Он громко храпел, но тут же проснулся и поставил второе кресло напротив хозяина. Баян засучил широкие рукава халата. Было видно, что он с удовольствием предвкушает игру. Он показал на огромного персидского кота, торжественно восседавшего на столе.
— Благородный господин спрашивает, не мешает ли молодому человеку присутствие его старого любимца Буугра.
— Нет, нет, — ответил Уолтер. — Скажите ему, что я люблю кошек, а этот кот удивительно красив.
Кот не мигая уставился на юношу огромными янтарными глазами. Баян тоже очень внимательно изучал Уолтера, и тому стало неприятно от этих взглядов.
— Господин спрашивает, разбирается ли его гость в военной тактике?
Уолтер покачал головой:
— Я так мало в этом смыслю, что не посмею выразить свое мнение по этому поводу в присутствии великого Баяна.
Баян довольно кивнул крупной головой. Но тем не менее начал высказывать свои соображения, базируясь на изучении лежавшей перед ним карты, а священник негромко переводил:
— Мы называем страну маньчжу Желтой Подушкой, — сказал Баян, ведя пальцем по границе. — Она бесформенная, мягкая и податливая. Армии Великого хана желают покорить маньчжу и забрать все пограничные провинции на юге, применяя тулугму— внезапную атаку с флангов. Но им это никогда не удается. — В его глазах светилась хвастливая монгольская гордость. Он говорил так быстро, что отец Теодор начал нервничать и поближе придвинулся к нему, чтобы успеть понять смысл высказанного, но все равно с трудом справлялся с задачей и стал заикаться. — У меня есть другой план. Он не является секретом, потому что с самого начала кампании все станет понятно.
Уолтер внимательно слушал хозяина, рассматривая при этом убранство юрты. В ней было столько вещей, что он удивился, как слуги умудряются все складывать и упаковывать каждый день. Было даже большое зеркало. Баян был весьма тщеславный человек, и это качество проскальзывало в каждом его жесте и слове. Кроме того, в юрте стоял большой сундук, еще один стол, где лежали карты, и широкий помост, на котором спал полководец. Слуга снова прислонился к шесту и захрапел громче прежнего. В воздухе витали соблазнительные ароматы, и время от времени колыхался занавес у задней стенки. Уолтер понял, что в юрте находилась женщина.
— Желтая Подушка, — продолжал Баян, — подобна осьминогу, протягивающему свои щупальца во всех направлениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Тристрам улыбнулся Уолтеру и спросил:
— Что она говорит, Уолт? Кажется, она очень волнуется, бедняжка. Я не знаю, что ты по этому поводу думаешь, но я очень рад ее снова видеть. Это точно! Я могу сказать, что ей не следует идти к своему дяде Михаилу Такагало. Его имя свидетельствует о том, что он жестокий и к тому же мошенник. Кроме того, он не настоящий ее дядя. Все эти жадные греки не одной с ней крови. Девушка — англичанка. Уолт, мы не можем оставить ее в беде!
Уолтер считал так же, но у него были серьезные соображения против того, чтобы оставить девушку в лагере.
— Трис, они найдут ее здесь, — мрачно сказал он. — Мы не можем подвергать ее жизнь угрозе попасть в лапы этих негодяев.
— Нам не следует останавливаться там, где ее могут узнать. Почему бы нам не отправиться в путь одним? У тебя еще сохранилось золото. Мы сможем прибыть в Китай раньше каравана.
Уолтер засмеялся:
— Трис, ты не заметил охрану перед нашей юртой? У нас нет ни единого шанса. Баян об этом побеспокоился.
— Тогда нам придется путешествовать с караваном и принять на себя риск. Разве мы этого побоимся? Сегодня я тоже рисковал. Нет — мы вместе рисковали. Я заметил, как ты встал рядом со мной. Пусть они все изжарятся в аду! Мы были до сих пор вдвоем. Теперь нас будет трое.
Мариам рыдала, крепко держа Триса за рукав. Уолтер поднялся и подошел к ним.
— Хорошо, Трис. Мы попытаемся добраться до Китая. Все втроем.
Мариам повернулась и посмотрела на молодого человека. Он говорил по-английски, но она уловила смысл по изменившемуся выражению его лица. Девушка продолжала рыдать, но теперь это были слезы облегчения. Она упала на колени и стала целовать Тристраму руку, восклицая:
— Благодарю! Благодарю тебя! Тристрам сильно покраснел.
— Хватит. Перестань. Не стоит меня благодарить подобным образом. — Он радостно улыбнулся Уолтеру: — Она так счастлива, бедняжка! Уолт, нам нужно хорошо с ней обращаться, и мне кажется, что мы должны что-то придумать, чтоб взять ее с собой в Англию.
Мариам поднялась, желая поблагодарить и Уолтера. Он повернулся и, отойдя в другой конец палатки, стал с интересом рассматривать бронзовую арабскую лампу. Он опять почувствовал себя чужим. Это чувство было знакомо ему с детства, и теперь оно снова вернулось. Уолтер думал, что девушка всегда будет сравнивать его отношение с поведением Триса и что он перед ней предстал слишком осторожным и равнодушным. Уолтер попытался оправдаться перед собой: ведь кто-то должен думать о практических вещах.
Мариам робко последовала за ним и проговорила:
— Уолтер, я хочу тебя поблагодарить.
— Тебе следует за это благодарить моего друга, а не меня.
— Нет, нет! — воскликнула девушка. — И тебя тоже. Я от всей души тебе благодарна.
— Так, ну, значит, все решено, — громко сказал Тристрам.
Мариам начала вытирать глаза.
— Теперь мне нужно приниматься за работу, — сказала она. — Мой суровый начальник скоро вернется и захочет узнать, почему не горит огонь и не почищены котелки. — Девушка улыбнулась. — Добрые хозяева, я постараюсь быть для вас хорошим слугой.
Махмуд, вернувшись, застал Мариам за работой и подозрительно взглянул на нее:
— Второй мальчишка останется? Массер, ты обещал, второй мальчишка уйдет. А потом я его увидел за занавеской.
— Махмуд, второй мальчишка останется. Махмуд мрачно усмехнулся:
— Махмуд будет много его загружать работой. Второй мальчишка будет много делать. — Он повернулся к Мариам: — Тафа, быстро бери тряпку, нужно чистить котелок!
Чтобы отвлечь слугу, Уолтер принялся хвалить палатку. У Махмуда глаза засверкали от гордости. Он снова начал хвастаться новой юртой. Он сказал, что в ней будет всегда тепло, потому что наверху нет отверстия, через которое может входить холодный воздух. Уолтер внимательно изучал конструкцию из моржовых шкур, которые можно было отстегивать, когда людям в юрте требовался свежий воздух. Шкуры не затемняли свет, потому что их так хорошо выскребли, что они стали почти прозрачными.
Уолтер все еще продолжал изучать устройство юрты, когда охранник открыл внешний занавес и презрительно доложил:
— К христианским псам пришел толстый купец.
Это был Антемус. Он вошел внутрь, закутанный до ушей в накидку из мохнатой лошадиной шкуры. Лицо покраснело от холода. За ним следовала скромная маленькая девушка, неся в обеих руках какие-то коробки. Она жутко замерзла, но была такой хорошенькой. Купец мрачно кивнул и уселся рядом с Тристрамом, вытеснив того с подстилки толстым задом. Девушка пристроилась рядом с хозяином и начала открывать ящички, где лежали различные лакомства.
— Я с вами не поеду, — печально заявил Антемус. Его самолюбие пострадало так сильно, что на некоторое время он погрузился в мрачное молчание. — Я ничего не могу сделать, чтобы этот упрямый монгол изменил свое решение. Но вы можете быть уверены, что я предпринял кое-какие меры. Я могу добиться своего с помощью агентов, которые могут влиять на Сына Неба. Я вполне обойдусь без этого наглого Баяна и жалею лишь о том, что сделал ему раньше слишком много подарков. Надеюсь, что придет день, когда Сын Неба выжжет все его сто глаз! — Он, прищурившись, взглянул на Уолтера. — Мне нужно, чтобы вы доставили мои письма. Одно из них китайскому купцу в Ханбалык. Вам придется подчиняться его приказаниям и выполнять все его поручения. Вам все ясно?
— Абсолютно.
Антемус откинул полу одежды и стал шарить за пазухой замерзшими пальцами. Потом он достал письмо на куске ткани, перевязанное нитками.
— Это письмо Кунг Лаингу, живущему в предместье Хан-балыка. Его прозвище Тигр, Который Тихо Мурлычет. Надеюсь, мне не надо предупреждать молодого петушка из Англии, что с ним лучше не шутить и никогда ему не возражать. — Антемус вытащил второе письмо. — Если вы окажетесь в Кинсае , главном городе императора Сун, то доставите письмо очень богатому купцу по имени Сун Юнг. Его часто называют «Огонь из Черных Облаков». Вы также должны повиноваться и его приказам. — Антемус гордо добавил: — Не переоценивайте богатство этих восточных купцов. Я могу купить и перепродать любого из них.
Уолтер взял оба письма и спрятал их под одеждой.
— Я четко выполняю ваши инструкции, — сказал он. — Я надеюсь добраться до Кинсая и приложу к этому все усилия.
Антемус достал из коробки сласти и принялся громко жевать.
— Вам известно, что одна из девушек, которых я посылаю ко двору императора, вчера удрала?
— Я слышал, что это ваша сестра. Антемус задумался.
— Вы рады, что она удрала. Я слышу радость в вашем голосе, но припомню вам это, когда придет время расплачиваться за все. Я Смогу сэкономить на этом много денег и даже начинаю радоваться вместе с вами.
Уолтер промолчал. Продолжая поглощать сладости, купец посмотрел на Тристрама.
— Я слышал, что этот бык дал монголам урок в стрельбе из лука. — Антемус визгливо засмеялся. — Это приятная весть. Но запомните, что они никогда не забывают обиду или оскорбление. Следите за тем, чтобы больше их не злить. Я должен быть уверен, что вы доставите мои письма.
— Мы уже решили вести себя как можно тише и осторожнее.
— Хорошо. Попридержите языки и не позволяйте вашей паршивой европейской гордости взять верх над осторожностью. — Он продолжал сопеть и хрустеть сластями. — Что касается моей неблагодарной и непослушной сестры, то я все равно до нее доберусь. Она не сможет уйти далеко, тем более при такой погоде. Сейчас Марагу обыскивают мои люди. Они осматривают и все блошиные деревушки в окрестностях города. Девчонка окажется у меня в руках.
В задней части юрты темная рука, которая усердно начищала котелок, на мгновение остановилась, а потом с прежней энергией продолжила свое занятие. Уолтер с облегчением заметил, что Мариам старалась держаться от них подальше и не поднимала голову.
— Вам, наверное, будет неприятно узнать, — продолжал Антемус, — что ее постигнет ужасное наказание.
Уолтер все еще молчал. Неожиданно лицо купца, которое в теплой юрте приняло обычный цвет, снова стало меняться. Кожа вокруг глаз покраснела, потом краснота расползлась по широкому лицу, как тлеющий огонь. Он не сводил с Уолтера свирепого взгляда.
Тихим высоким голосом он медленно проговорил:
— Вы даже не можете себе представить, что ее ждет…
— Надеюсь, что вам не удастся ее найти, — сказал Уолтер.
— И таким образом вы мне демонстрируете осторожность, которую обещали соблюдать. Придется взять с вас еще больше денег.
В палатке воцарилась тишина. Антемус с трудом поднялся на ноги. Он так сильно навалился на худенькую девушку, что та едва устояла на ногах.
— Пошли! — скомандовал он ей, внимательно оглядывая палатку. — У вас очень хорошая новая юрта. Баян не пользуется глазами, чтобы сэкономить деньги своего господина. У вас работают два мальчишки. За них заплатит ваш благородный Баян, а не я. — Он помолчал. — Я еще не заработал на вас ни одной самой маленькой монетки. Не сомневаюсь, что у вас имеется собственное золото. Давайте заключим сделку. Я продам вам женщину.
— У нас нет золота, чтобы заключать сделки с таким мудрым купцом, как Антемус из Антиохии.
— Я вам продам одну женщину за такую смешную цену, что ничего на ней не заработаю. Вы оба очень молоды, и вам необходима женщина, тем более что путешествие продлится долго. Я вас предупреждаю: не связывайтесь с монголками. Это просто дьяволицы. К тому же они еще и царапаются.
— Ничего, мы постараемся обойтись без женщин. Антемус понял, что ему не удастся уговорить их, и вздохнул.
— Вы, англичане, такие жадные, — пожаловался он.
Монголы не оценили захваченные трофеи. Прежние хозяева юрты оставили на крюке плетеный пояс. Он был сильно загрязнен, но среди разноцветных шнуров в него была вплетена золотая нить, и, кроме того, на нем была красивая пряжка из нефрита. Собираясь уходить, Антемус увидел пояс. Без лишних слов он сдернул пояс с крюка и запихнул его под плащ. На прощанье он пробормотал:
— Не забывайте, что мои люди за вами следят.
— Ему все же удалось на нас заработать, — смеясь, заявил Уолтер.
Караван отправился в путь на следующее утро, лишь только первые лучи солнца показались на востоке. Студенты никогда не забудут этого зрелища: длинной вереницей всадники поднимались попарно вверх по склону, пропадая в бледно-красных лучах на фоне густого фиолетового неба. Они что-то пели. В центре длинной процессии шли верблюды, а за ними — носилки для женщин. Казалось, что им никогда не будет конца. Дальше двигалось странное сооружение, Уолтер сразу обратил на него внимание. Оно немного напоминало закрытую карету — такие иногда можно было встретить на дорогах Англии. Но это сооружение было двухэтажным и покрашено в ярко-красный цвет. По краям были нарисованы черные драконы и белые тигры. Уолтер был поражен, увидев фигуру феи с золотыми крыльями и протянутой вперед рукой. Фея стояла на самом верху кареты. Как бы ни качалась и ни кренилась по плохой дороге карета, рука феи всегда указывала в определенном направлении.
Священник объяснил назначение этого странного прибора:
— Эта карета сделана в Китае. Рука феи всегда указывает на юг, поэтому люди не сбиваются с правильного курса. В пустыне из-за постоянных ветров и перемещающегося песка часто невозможно найти дорогу и определитель направления всегда может пригодиться. Никто не знает его секрета, кроме старого китайца, который едет внутри повозки. Но это еще не все. В конце каждого ли — трети мили — раздается удар гонга. — Священник с сомнением покачал головой. — Я могу сказать только одно: там внутри помещается дьявол.
Уолтер подумал про себя: «Об этом стоит рассказать брату Бэкону».
Когда пришло их время пристраиваться в конец процессии, молодые люди гордо сидели на хороших конях с новой упряжью и звенящими украшениями, На головах лошадей были синие плюмажи. Тристрам улыбнулся своей застенчивой милой улыбкой и сказал другу:
— Уолт, теперь никто не станет над нами смеяться, и я смогу поднять голову от земли.
— Нам надо благодарить за такую перемену твой сильный лук.
— Прощай, Заратуштра! После того как тебя не стало с нами, воздух стал чище.
Им также выделили трех верблюдов. Один должен был тащить пожитки, а два остальных предназначались для слуг. Уолтер оглянулся и вздохнул с облегчением, увидев, что Ма-риам выполняет обещание и сидит на верблюде с опущенной головой.
— Уолт, твое желание исполнится. За этой грядой — Китай! — воскликнул Тристрам.
Глава 7. СНЕЖНЫЕ ГОРЫ
1
Ужин был закончен, и собаки грызлись снаружи из-за выброшенных костей, как вдруг послышался голос отца Теодора. Он просил позволения войти в юрту.
Он вошел внутрь, низко кланяясь; лицо у него светилось улыбкой.
— Вам выпала великая честь, — сказал он Уолтеру. — Великий орхон желает сыграть с вами в шахматы. — Потом священник взволнованно спросил: — Надеюсь, что господин студент помылся? Нельзя, чтобы от вас пахло конем и потом в присутствии Баяна.
— Я всегда моюсь перед едой, — обиженно заявил Уолтер.
— Хорошо, — кивнул священник и внимательно оглядел юношу. — Люди из христианского мира редко моются. Говорят, что от крестоносцев жутко воняло.
Перед юртой орхона в ночном ветерке трепетали десять конских хвостов. Часовой у входа отступил в сторону, тихо пробормотав:
— Да постигнет отвратительная смерть всех сынов матерей-безбожниц!
Перед входом на шнурках висели войлочные изображения различных животных и богов. Когда Уолтер входил в юрту, они мягко коснулись его лица. Внутри было очень светло из-за четырех ламп, подвешенных на бронзовых цепях. Баян только что принял ванну, и слуга выносил деревянное корыто, из которого на медвежью шкуру, застилавшую пол, выплескивалась грязная вода. Полководец удобно устроился в кресле с тремя ножками. Его халат в красный цветочек не прикрывал голых ног. Уолтер удивился, какие у него маленькие ноги, но потом понял, что монголы из поколения в поколение проводят жизнь в седле и, конечно, это отразилось на физическом облике их расы.
Перед военачальником стоял складной столик, на котором была расстелена карта. Он взглянул на Уолтера и что-то сказал отцу Теодору приятным голосом.
— Благородный господин Баян не желает разговаривать с вами на «би-чи», — объяснил священник. — Поэтому я буду выступать в роли переводчика. Он вас приветствует и предлагает сесть.
Прислонившись спиной к центральному шесту юрты, сидел слуга. Он громко храпел, но тут же проснулся и поставил второе кресло напротив хозяина. Баян засучил широкие рукава халата. Было видно, что он с удовольствием предвкушает игру. Он показал на огромного персидского кота, торжественно восседавшего на столе.
— Благородный господин спрашивает, не мешает ли молодому человеку присутствие его старого любимца Буугра.
— Нет, нет, — ответил Уолтер. — Скажите ему, что я люблю кошек, а этот кот удивительно красив.
Кот не мигая уставился на юношу огромными янтарными глазами. Баян тоже очень внимательно изучал Уолтера, и тому стало неприятно от этих взглядов.
— Господин спрашивает, разбирается ли его гость в военной тактике?
Уолтер покачал головой:
— Я так мало в этом смыслю, что не посмею выразить свое мнение по этому поводу в присутствии великого Баяна.
Баян довольно кивнул крупной головой. Но тем не менее начал высказывать свои соображения, базируясь на изучении лежавшей перед ним карты, а священник негромко переводил:
— Мы называем страну маньчжу Желтой Подушкой, — сказал Баян, ведя пальцем по границе. — Она бесформенная, мягкая и податливая. Армии Великого хана желают покорить маньчжу и забрать все пограничные провинции на юге, применяя тулугму— внезапную атаку с флангов. Но им это никогда не удается. — В его глазах светилась хвастливая монгольская гордость. Он говорил так быстро, что отец Теодор начал нервничать и поближе придвинулся к нему, чтобы успеть понять смысл высказанного, но все равно с трудом справлялся с задачей и стал заикаться. — У меня есть другой план. Он не является секретом, потому что с самого начала кампании все станет понятно.
Уолтер внимательно слушал хозяина, рассматривая при этом убранство юрты. В ней было столько вещей, что он удивился, как слуги умудряются все складывать и упаковывать каждый день. Было даже большое зеркало. Баян был весьма тщеславный человек, и это качество проскальзывало в каждом его жесте и слове. Кроме того, в юрте стоял большой сундук, еще один стол, где лежали карты, и широкий помост, на котором спал полководец. Слуга снова прислонился к шесту и захрапел громче прежнего. В воздухе витали соблазнительные ароматы, и время от времени колыхался занавес у задней стенки. Уолтер понял, что в юрте находилась женщина.
— Желтая Подушка, — продолжал Баян, — подобна осьминогу, протягивающему свои щупальца во всех направлениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53