Если, конечно, захочешь. Не думаю, что Нэнси будет возражать.Его шаги по лестнице. Скрип половиц. И голоса, раздающиеся откуда-то сверху, его и Нэнси.
«2 мая 1927 года. Жители Уэст-Энда!Меня нельзя назвать Хорошей Девочкой. Это совершенно ясно всем регулярным читателям этой колонки. Я поздно прихожу домой, люблю компанию мужчин, тщеславна, слишком сильно крашусь, не всегда говорю правду, если мне так нужно, никогда не отказываюсь от коктейля, не притворяюсь застенчивой! Да. До недавнего времени так оно и было.Я стояла под дождем в конце долгой ночи, ослепительно красивый мужчина, мой знакомый, задал мне вопрос, и я ответила «нет», когда так хотелось ответить «да». Я так сделала, потому что считала это правильным. Вы говорите «нет», это сводит джентльмена с ума, и он начинает бегать за вами, как мальчишка за бумажным змеем, когда ветер вырывает веревку из руки. По крайней мере, подразумевается, что он именно так и поступит. Но не в этот раз, читатели! Этот джентльмен, похоже, не понимает правил игры! Вероятно, он принял меня за Хорошую Девочку, которая говорит «нет», потому что действительно подразумевает «нет». Вероятно, он ведет совершенно другую игру. Да, неделя выдалась не из приятных!Вероятно, вы хотите узнать о некоторых ресторанах и танцевальных клубах? Но что же я могу вам рассказать в моем теперешнем настроении? Если обстоятельства вынуждают вас пойти к Морелли или на Брюэр-стрит, умоляю, не заказывайте ни рыбу, ни свинину, ни спагетти, ни пудинг, ни первые блюда. Если ваш упрямый спутник вынудит вас зайти в «Маленькую Венецию» на Нижней Риджент-стрит, занимайте столик как можно дальше от танцевальной площадки, так как народу здесь больше, чем на футбольном матче, и каждая из пар, резвящихся на этом большом пространстве, будет наступать друг другу на ноги, толкаться голенями или и того хуже. (Если ваша неделя так же неудачна, как и моя, крупный лысый джентльмен может наткнуться на ваш столик, на котором стоят напитки и тарелки с жареным картофелем, а потом примется нагло утверждать, что вы стоите на его пути!) В конце концов, если чрезвычайные обстоятельства, не подчиняющиеся вашему контролю, требуют, чтобы вы однажды вечером появились в ночном клубе Марчеза на Чаринг-Кроссроуд... Но нет... разумеется, ничто не может привести здравомыслящего человека в это пропахшее потом заведение, с разбавленными коктейлями и голодранцами.А еще письма этой недели изобилуют жалобами. Мисс Гертруда Саммерхаус из Пекхэма ругает меня за то, что я объявила Декстера О'Коннелла не заслуживающим доверия, и просит меня сделать достоянием гласности тот факт, что «анализ почерка, астрологической таблицы и отпечатков пальцев мистера О'Коннелла говорит о его достоинстве и честности. Словом, это человек, на которого можно положиться во всем!». Мисс Элизабет Джонс из Хаммерсмита еще более категорична: «Как Вы смеете так говорить о мистере О'Коннелле? Будто он только называет себя писателем? Да Вы не достойны лизать его ботинки!» Сдается мне, что эти леди и их прекрасные спутники, мои корреспонденты, танцуют чарльстон с зеленоглазым монстром!Так что же мне делать с моим непокорным джентльменом? Ответьте, пожалуйста, на привычный адрес. Очевидно, правильная тактика заключается в том, чтобы ничего не предпринимать и ждать, но я боюсь, что мне придется ждать вечно. Я могла бы пойти и найти этого Дьявола и дать ему понять, как редка и бесценна Дайамонд, но ведь так поступают Плохие Девочки, не так ли? И для Плохих Девочек это никогда хорошо не кончается. Я по-дружески делюсь с вами своей дилеммой, дорогие читатели! Вы, может быть, меня не поймете и не согласитесь со мной, но если просто выразите неодобрение, тогда вы не являетесь частью современного мира, для которого я пишу, и можете не трудиться читать мои колонки.Ах да, одно добавление! Мне стало известно из достоверных источников, что «у доброй владелицы кондитерской «Утренняя слава» на Бейкер-стрит нет усов. Должно быть, это тень».Возможно, тень, опускающаяся в пять часов. Дайамонд Шарп». Глава 3 Это началось как шепот, становящийся все громче. Грейс услышала его однажды поздно ночью в «Саламандре», затем снова на следующую ночь в «Лидо». На третье утро ей позвонил Дики. Прошли слухи, что Декстер О'Коннелл сегодня в девять часов вечера будет читать в «Сайросе» отрывки из нового романа. На звонок Дики менеджер «Сайроса» отреагировал странно. Он не подтвердил, не опроверг слухи. Это, конечно, подлило масла в огонь.– Тебе следует пойти туда, Грейс, – сказал Дики.– Я бы не стала этого делать, если ты не возражаешь, – ответила Грейс.– Он будет читать отрывки из своего нового романа. Ты должна осветить это событие.– Дики, нет никакого нового романа!– Но в интервью ты говорила не так. Поэтому перестань упрямиться и постарайся быть там!Повесив трубку, Грейс зашла в кабинет к Маргарет, закрыла дверь и, не глядя той в глаза, поведала о слухах и в конце сказала:Я не могу пойти туда, так что вам придется пойти вместо меня и все записать. Если, конечно, будет сказано что-нибудь достойное. А потом я обработаю вашу запись.На лице Маргарет застыло странное выражение.– Ну? – Грейс нервно постучала кончиком карандаша по столу.– Я бы, конечно, с удовольствием! Ради этого готова вылезти вон из кожи!– В этом нет никакой необходимости.– Но... – Маргарет нахмурилась и подтолкнула очки на носу.– Но что?Маргарет снова поправила очки.– Мне кажется, с вашей стороны неправильно из-за личных причин отказываться пойти на этот вечер и написать о нем хорошую статью!– Простите, но это не личные причины. Просто у меня назначена другая встреча.– Вас просят написать о первом за пять лет публичном выступлении Декстера О'Коннелла, а у вас «другая встреча»? Я, конечно, в восторге и сочту за честь пойти туда! Благодарю вас за приглашение! Но вы тоже обязательно должны быть там. Если вы серьезный автор, то не позволите никаким обстоятельствам помешать вам, и уж тем более какой-то банальной встрече!Карандаш сломался в руке у Грейс.
Площадь Пиккадилли в солнечное утро четверга. Игривые яркие одежды, настолько короткие, что из-под них виднелись икры, а иногда и колени. Матерчатые шляпы, головные повязки, кричащие туфли-лодочки. Белые шарфики, крахмальные рубашки, масло для волос в таком количестве, что им можно было бы намазать всю Риджент-стрит. Хихиканье. Сплетни.– Он это сделает!– Никогда.– Сделает!– Никогда.По мостовой, пошатываясь, идет пьяный; «бентли» пытается объехать его, и в бок ему врезается «ситроен». Истошные гудки.– Чертов идиот! Пьяный шатается.Около ресторана «Пиккадилли» горячая ссора перерастает в драку.– Он этого не стоит, Уильям!– Стоит!Двоих раскрасневшихся молодых людей разнимают две девушки.– Я бы его убила, Агнесс, если бы ты только мне позволила!– Если ты убьешь моего брата, я убью тебя!Девушка с длинными рыжими волосами и в шляпе со старомодно широкими полями идет прямо на расфранченного молодого щеголя, тот делает шаг в сторону и кричит:– Надо смотреть, куда идете, мисс!Девушка со своим спутником сворачивают за угол на Грейндж-стрит. В ночной клуб «Сайрос», открывшийся на два часа раньше обычного.
В «Сайросе» собирался народ. Очень нетипичная для этого места публика. Совершенно неуместная, как коробка с непарными туфлями на дешевой распродаже. Пока Грейс с Маргарет топтались у стойки бара, покупая напитки и рассматривая окружающих, на стеклянной танцевальной площадке официанты устанавливали ряды складных стульев. Кафедру поставили на небольшую сцену.– Значит, это правда! – Маргарет сжимала экземпляр «Видения».– Посмотрим. – Грейс возилась со своим длинным рыжим париком и шляпкой. Она надвинула поля на лоб так низко, что почти ничего не видела.Половина девятого. Многие сели, хотя некоторые еще прогуливались по бару и оживленно беседовали. Все чего-то напряженно ждали.– Джонс узнал это из достоверного источника, а Джонсу можно верить!– А мне рассказала об этом Синтия. Она библиотекарь и разбирается в этих вопросах. В литературе и тому подобном.Маргарет показала на пару свободных стульев:– Давайте сядем, пока не заняли все места!Грейс разглядывала свое отражение в сверкающем стекле. Парик выглядел нелепо. Она тихонько выругалась. Девять часов. Разговоры смолкли. Толпа притихла.– Думаете, он появится? – На лице Маргарет отразилась смесь надежды и тревоги.– Не спрашивайте меня. До сих пор мой инстинкт относительно О'Коннелла не срабатывал.Маргарет возбужденно оглядывалась.– Разумеется, он придет! Иначе зачем бы открыли клуб? Зачем поставили стулья, кафедру?– Может быть, до них просто донеслись, как и до всех нас, слухи и они решили на всякий случай подготовиться. В конце концов, в баре продают полно напитков. А вот Сисли, менеджера, почему-то нет. Ах!– Что?– Ничего! – Грейс еще ниже спустила поля шляпки и вжалась в стул. Она явно заметила кого-то, с кем ей не хотелось разговаривать. Здесь-то он что делает?Когда прошло десять минут, напряжение в зале напоминало туго натянутую тетиву. В половине десятого тетива лопнула. Приглушенные жалобы стали громче. Люди пожимали плечами, мотали головой и собирались уходить. Официанты принялись складывать и уносить стулья.Грейс почувствовала тихое удовлетворение. На лицах всех окружающих она увидела разочарование и гнев, которые испытывала к О'Коннеллу всю неделю. Это была своего рода месть. Заметно повеселев, она повернулась к Маргарет:– Я иду в «Тутанхамон» на Стрэнд. Хотите со мной?Маргарет помотала головой:– Я еще подожду. На всякий случай.
Клуб «Тутанхамон» был стилизован под величественный египетский дворец; на всех мраморных колоннах и фресках изображались пирамиды, рабы и знать с огромными глазами всегда на одной стороне лица. Грейс знала, что маски, статуи и украшенные драгоценными камнями скарабеи были подлинными древними артефактами, привезенными из Египта. Официанты в золотистых набедренных повязках разносили напитки на высоко поднятых над головой подносах. Женщины в белых одеждах обмахивали гостей пурпурными перьями и пальмовыми ветвями. Загримированные под египтян оркестранты были в черных париках.К Грейс, снявшей парик и шляпу, бросилась управительница Моник, весьма опасная дама, утопающая в кружевах. Едва начав разговор, она обрушила на Грейс восторженные возгласы: «Дорогая! Как замечательно!», расцеловала ее в обе щеки, а экспансивный хозяин, Шеридан Гамильтон-Шапкотт, человек настолько худой, что даже самый дорогой костюм от Сэвил-роу на нем висел как мешок, отвел ее за лучший столик. Шеридан с Моник представляли собой вместе довольно специфическое зрелище. Одна и та же порода.– Напитки, напитки! – Шеридан хлопнул в ладоши официанту. – Ггейс, ты должна попгобовать мой новый коктейль, «Луксогская ящегица»! Я сам его пгидумал и увегяю тебя, что он пгевосходен!– Что в нем намешано?– Попгобуй, и узнаешь!Это был девиз Шеридана. Он висел над стойкой бара, написанный буквами, напоминающими иероглифы. Грейс слышала, что этот девиз висит и над его постелью.Золотистый напиток имел медовый золотистый вкус.– Аппетитно. Он очень крепкий?– Не будь такой подозгительной! – Шеридан скрестил ноги и, нахмурившись, взглянул на нее; такой хмурый вид создавался накрашенными в египетском стиле веками его оленьих глаз. – Помни, что надо быть умницей, Ггейс! Я еще сегжусь на тебя за то, что ты не пгишла раньше. Ты мой самый стагинный дгуг, а мы уже месяц как откгылись.– Я решила, что лучше было дать тебе спокойно начать, а не отвлекать тебя. Как говорится, дать тебе время положить ноги на стол!Это было почти правдой. Она слишком хорошо знала Шеридана, чтобы появиться у него в первые ночи. До нее быстро дошли слухи, что он безрассудно разрешил персоналу бесплатно пользоваться напитками и даже поощрял их к этой забаве. В результате произошло множество увечий. На третью ночь кто-то вызвал полицию, и Шеридану пришлось приложить максимум усилий, чтобы клуб не закрыли. Хаос прекратился с появлением Моник. Она имела многолетний опыт управления барами и клубами, и ей быстро удалось привести «Тутанхамон» в надлежащее состояние, не терпя никакой чепухи от своего воображаемого босса.
Шеридан унаследовал «Шапкотт Брюэри и Дистиллери» от покойного отца, Эдварда, но не впитал энергии и деловой хватки великого человека. Его переменчивое, как бабочка, настроение (унаследованное, наряду с оленьими глазами, от покойной матери, Амелии) плохо сочеталось с миром бизнеса, и он быстро переложил всю тяжелую ответственность на многолетнего заместителя своего отца, чтобы уделять больше времени и энергии развивающимся хобби. «Развивающиеся» было верное слово. Все началось еще при жизни отца, с короткого курса древней истории в Кембридже. Там он подружился с группой археологов, которые убедили его бросить университет, присоединиться к их грядущей экспедиции в Египет и стать участником всех важных находок. Шапкотт-старший, в чьих руках находились финансы, одобрил этот план, так как сын заверил его, что не древняя история, а археология именно «то, что нужно». Старинные друзья Шапкоттов, Кэтрин и Гарольд Резерфорд, поддержали точку зрения Амелии, что «мальчик вернется к занятиям, как только выбросит их из головы». Вообще-то Эдварда совсем не беспокоил университетский диплом. Он понимал, почему человеку захотелось покопаться в чужой земле. Желание сидеть в библиотеках и читать пыльные тома было делом гораздо менее прибыльным... да и мысль о том, что сынок наконец запачкает ручки, доставляла удовольствие.В конце концов Шеридан влюбился в Египет, а не в археологию. Его пленили пирамиды, а путешествие по Нилу на красивом пароходе доставило ему неземное удовольствие. Почему людям хочется все свое время тратить на раскопки под палящим солнцем? Можно же просто, подмазав кого-то, получить самые баснословные сокровища, привезти их домой, где держать в качестве трофея или выгодно продать.Примерно в это время, когда дом начал наполняться амулетами и саркофагами, рассерженный и больной туберкулезом Эдвард прекратил свое земное существование, в замешательстве глядя на маску Анубиса, бога с головой шакала, покровителя кладбищ и бальзамирования, которая каким-то мистическим образом оказалась над его постелью.Вскоре после смерти отца Шеридан познакомился с Сесиль Жубе, парижским модельером, которая попросила разрешения посмотреть знаменитую коллекцию и свободно воспользоваться ее мотивами, красками и «духом» при создании новой линии дома Мирбора. Эта крошечная страстная французская девушка, проводящая рукой по бронзовым безделушкам, пристально глядящая на плиты с иероглифами и держащая драгоценности на весу, чтобы через них проходил свет, напомнила Шеридану великую Клеопатру. Месяцем позже он женился на мисс Жубе и полностью попал в плен ее мира моды и интерьеров, навеянных Египтом.Нынешняя фаза существования Шеридана, как нового владельца «Тутанхамона», наступила после преждевременного и резкого разрыва его брачных уз. Сесиль, покончив с Египтом, увлеклась ориенталистикой и французским университетским профессором, обладавшим обширной коллекцией китайских произведений искусства.– Как непостоянны девушки, – простонал Шеридан, тяжело опираясь на цинковую стойку бара в парижском клубе «Койот». – Меняют мужчин как перчатки.– Courage, mon ami Мужайся, мой друг (фр.).

. – Моник, управляющая «Койота», похлопала его по плечу и протянула еще один бокал. – Тебе нужно заняться каким-нибудь интересным делом, и ты забудешь ее. Беда в том, что у тебя нет мечты! А вот я... у меня есть мечта, но нет никаких средств к ее осуществлению. Мы можем помочь друг другу, mon ami! Vous comprendez? Вам понятно? (фр.).

– Она ужасно сегдится на меня. – Шеридан указал пальцем в сторону Моник, приветствовавшей в дверях посетителей. – Ты поможешь мне ее уговогить?– На что же она сердится?– Ах, она всегда сегдится! – Шеридан округлил глаза. – Хочешь знать, кого она мне напоминает? Мою старую няню. Вогчливую игландку. Помнишь? Она била меня кочеггой!– Моник?– Моя игландская няня. Ну, ты же помнишь ее, Ггейс! Большой нос с богодавками и все такое.– Да.Она представила себе Шеридана, Нэнси и себя детьми, играющими вместе, пока их родители внизу обедали и обсуждали взрослые проблемы. Шеридан всегда любил бывать у Резерфордов из-за их более сговорчивой няни и кукольного чайного сервиза, который ему, как мальчику, иметь не разрешалось. Они с Нэнси любили, когда он приходил. Шериданом было легко командовать, потому что он был на несколько лет моложе их. С тех пор в нем произошла единственная перемена: сегодня он никому не позволял командовать собой. Вероятно, кроме Моник. Во всем остальном он остался таким же, как в детстве.– Странно, – немного помолчав, промолвила Грейс. – Я отлично помню твою няню, но не помню носа с бородавками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29