Единственное, чего она хотела в этот момент, – не встретиться лицом к лицу с Наоми. Карен не была уверена, что смогла бы сдержаться и не вцепиться ей в волосы.
Она не хотела так быстро возвращаться домой и поехала к Челси. Карен редко ездила туда ночью. Не смотря на то что подруга уверяла ее, что этот район безопасен, она тем не менее чувствовала себя там дискомфортно. К счастью, Челси была дома.
– Привет. Могу я войти?
– Конечно. – Челси посмотрела на лестницу. – Ты одна?
– Мне нужно поговорить с тобой. – Карен огляделась. – Ты здесь много что изменила.
И это было правдой. Повсюду в углах стояли цветы, а несколько больших цветочных горшков делили эту огромную комнату на две части. Несколько больших холстов загораживали от посторонних глаз две небольшие кровати. Мебель была подобрана со вкусом. Везде, даже в дальнем конце, где находилась мастерская, царили чистота и порядок.
– Мне сейчас необходимо как можно больше работать. Так легче забыть прошлое, – сказала Челси.
– Есть новости относительно развода?
Челси кивнула.
– Суд через две недели. Ты пойдешь со мной? Я страшно нервничаю. Мой адвокат сказал, что, возможно, Лорана там не будет, но я уверена в обратном.
– Ничего, мы будем вместе.
Челси уселась в кресло, положив ногу на ногу.
– Так что произошло?
– Да ничего особенного, – ответила Карен, пристроившись напротив.
– Ты все еще сильно скучаешь по Бетани?
– Конечно. Она была моим ребенком. Я думаю о ней каждый день, когда у меня есть свободная минута. Но здесь я по другому поводу.
– Может, мне приготовить кофе? У тебя такой вид, словно произошло что-то серьезное.
– Нет, не стоит, а то я не усну. Знаешь, Чел, смешно получается. У нас с тобой никогда не было секретов друг от друга, а сейчас мне жутковато все тебе рас сказать.
– Я начинаю волноваться. Что-нибудь с Райном или Эшли?
– Нет, нет. Тебе не стоит гадать, ты все равно не отгадаешь. – Карен глубоко вздохнула. – У меня есть любовник. Все! Сказала!
Челси с ужасом посмотрела на подругу:
– Ты шутишь.
Карен улыбалась:
– Нет, не шучу. Я говорила тебе о нем еще раньше.
– Я думала, что ты решила не делать этого!
– Так и было. Но после смерти Бетани я вдруг поняла, что наша жизнь слишком быстротечна. Я не хочу в один прекрасный день состариться и обнаружить, что я никогда по-настоящему не жила. Чем я занималась все это время? Домашней работой и общественной жизнью. Я жила в вакууме!
– У тебя прекрасная семья! Карен, как ты могла рисковать счастливым браком ради этого тренера!
– Ханк не тренер. Он инструктор в моем клубе здоровья.
– Это не важно!
– Если бы ты его хоть раз увидела, ты бы меня поняла. – Карен взяла в руки подушку и обняла ее. – Ты разве не заметила, как много я сбросила? Это потому, что у меня сейчас есть стимул.
– Есть и другие пути вызвать стимул для похудения!
– Мы видимся с ним почти каждый день, но пойти куда-нибудь почти невозможно, и поэтому общаемся по телефону. Это так возбуждает, Чел! Я чувствую себя моложе своих лет.
– Только не надо мне подробностей. Я не хочу ничего знать.
– Перед тем как приехать к тебе, я ездила к его дому.
– Ты что, не слышала меня? Если Райн когда-нибудь спросит об этом, я хочу ответить ему, что ничего не знала. Если ты собираешься разрушить все, что у тебя есть, то я не хочу быть твоей сообщницей.
– Но мне нужен дружеский совет.
Челси почти с негодованием посмотрела на подругу и воскликнула:
– С каких это пор я стала экспертом по любовным связям? У меня никогда их не было.
– Но в колледже ты со многими встречалась. Это примерно то же самое. Моя проблема в том, что, помимо меня, Ханк, кажется, встречается еще с кем-то.
– Карен, подумай хоть немного! Какое это имеет значение? Ты живешь с другим мужчиной. И этот мужчина твой муж!
– Ну, при чем тут муж?! – отмахнулась Карен. – Лучше скажи, что мне делать? Когда я позвонила сегодня Ханку и попросила о встрече, он отказал мне, сказав, что уходит по делам. Мне показалось, что в тот момент с ним кто-то был. Я решила проверить и поехала к нему. Подъехав к дому Ханка, я стала ждать, не выходя из машины, не прошло и пятнадцати минут, как из его квартиры вышла девушка!
Челси посмотрела на Карен:
– Ты поехала к нему и стала следить за ним? Мы даже в колледже себе такого не позволяли!
– А как иначе узнать правду? Что мне оставалось делать?
– Ты должна была сказать этому Ханку, что не хочешь его больше видеть.
Карен нахмурилась:
– Как ты жестока ко мне.
– Что это значит? – спросила Челси.
– Тебе ли меня осуждать? Вспомни молодость. Я бы не сказала, что в колледже ты жила, как в женском монастыре. Особенно последний год.
Челси отвернулась.
– Иногда я забываю тот год. Трудно поверить, насколько я была юной и наивной.
– Может, ты была наивной, но невинной тебя даже тогда нельзя было назвать.
Челси резко повернулась к подруге:
– Я надеялась, что ты никогда больше не затронешь эту тему.
– Трудно, нет, невозможно забыть ту историю. – Карен почувствовала холодок внутри себя. Каждый раз, вспоминая, что Челси однажды была беременна от Райна, она ненавидела свою подругу. – Поверь, я не хотела ворошить прошлое. Я только хотела показать тебе, что в любовных делах ты куда опытнее меня.
– Извини, но я не смогу тебе помочь, даже если бы у меня было много любовных романов с разными мужчинами. У тебя хороший муж, который не пьет, не бьет тебя и не встречается с другими женщинами. У тебя есть дочь, которой ты нужна сейчас больше, чем когда-либо. Я не на твоей стороне.
– Тебе легко говорить. Ты никогда не умирала от скуки.
– Зато я умирала от одиночества.
– Неужели у тебя не было женатых мужчин? – немного помолчав, спросила Карен.
Челси встала и прошла на кухню.
– Я говорила уже, что нет. Может, выпьешь кофе?
– Нет, мне надо домой. Райн думает, что я у тебя уже давно… Хочу попросить тебя об одном одолжении. Если он вдруг позвонит тебе, разыскивая меня, скажи ему, что я только что вышла и скоро буду дома. Я никогда не задерживаюсь долго у Ханка.
– Ты что, не слышишь меня? – Челси посмотрела на Карен. – Я не хочу, и не буду помогать тебе в этом деле.
– Прекрасно. – Карен нахмурилась. – Правильно говорят, не делай людям хорошего, не увидишь плохого. Когда тебе потребовалась моя помощь, я, помнится, не отказала. Что было бы, если бы тогда в колледже я не отвезла тебя в клинику? Мне кажется, сейчас ты поступаешь эгоистично.
– Тебе лучше уйти. Боюсь, мы можем наговорить друг другу такое, о чем будем жалеть впоследствии.
– Я никогда не говорю слов, о которых потом жалею, – не отступала Карен. – Ты мой должник. И я хочу получить свой долг.
– Настоящие друзья не ведут счета.
– Очень умно. Это могло бы стать девизом. – Карен начала злиться. – Но это неверно. Деньги любят счет. И друзья тоже.
– О чем ты говоришь? Если я тебя правильно поняла, отказавшись прикрывать тебя перед Райном, я перестаю считаться твоей подругой? Но это тоже невозможно.
– Почему? – спросила Карен.
– Потому что глупо! Я даю тебе хороший совет. Перестань думать об этом Ханке, и все будет нормально.
– Раньше ты говорила, что у каждого есть своя путеводная звезда, за которой ему следует идти.
– Нам уже не семнадцать лет. Мир изменился.
– Вместе с ним изменилась и я, – грустно вздохнула Карен. – Я устала быть домашней хозяйкой. Мне хочется чего-то возбуждающего в своей жизни. Ты скоро разведешься и уже сейчас можешь встречаться с кем угодно. Почему я должна сидеть дома и смотреть на чужое веселье?
– Потому что ты замужем! Ты не можешь ходить на свидания только потому, что это делают другие!
– Прекрасно. Я напомню тебе твои же слова, когда ты в следующий раз попросишь меня об одолжении.
– Карен!
– Прощай, Челси. Мне пора идти к своей совершенной семье и быть совершенно скучной по вечерам от своей совершенной жизни. – Выходя, Карен изо всех сил хлопнула дверью. Нет, судя по всему, они не были настоящими друзьями.
– Я рад, что ты смогла приехать пообедать со мной, – сказал Райн, когда официант отошел от их столика. – Мне нужно было с кем-то поговорить о Карен, а ты ее знаешь лучше, чем кто-либо.
Челси настороженно посмотрела на него. Она не собиралась лгать, выгораживая любовный роман Карен, но и не хотела причинять ему боль.
– А что с Карен? – спросила она.
– Я волнуюсь за нее. Это началось сразу после смерти Бетани. – Он замолчал: слово «смерть» до сих пор причиняло ему сильную боль. – Она ведет себя как-то странно.
– Что значит странно?
– Это как если бы у нее в голове появилось вдруг что-то еще. Такое впечатление, что, хлопоча по дому, разговаривая с Эшли и со мной, она где-то там, в облаках. К тому же Карен сильно похудела.
– Карен, сколько ее помню, всю жизнь сидела на диете.
– Да, но сработало это именно сейчас. Я уверен, что со дня похорон она похудела килограммов на восемь.
– Я заметила. Она хорошо выглядит.
Райн покачал головой:
– Мне все равно: похудела она или поправилась, лишь бы это не сказалось на ее здоровье! Меня больше интересует, почему она так энергично занялась собой!
– Горе меняет человека.
– Да, но Карен, что бы ни случилось, всегда любила поесть. Не знаю, как объяснить… Это все равно, как если бы у нее все время был один секрет, о котором она постоянно бы думала.
Челси вспомнила свой последний разговор с Карен.
– Ты, должно быть, все придумал. Может, вам всем вместе отправиться в отпуск? Забыться на какое-то время. Школа закроется через полмесяца. Вы могли бы съездить и посмотреть, как цветут рододендроны.
– Карен говорит, что у нее аллергия на подобные штучки.
– Она могла бы взять с собой необходимые лекарства. – Челси пыталась казаться абсолютно спокойной, но ее бесило поведение Карен, думающей только о себе, о своих прихотях и сумасбродствах.
Казалось, Райн устал от такой семейной жизни.
– Она говорит, что от этих лекарств ее тянет ко сну. Для нее лучший отдых – отдых на Багамах или на каком-нибудь другом известном курорте, где все вокруг заполнено туристами.
Челси лишь невесело хмыкнула в ответ. «Лучше держать язык за зубами», – подумала она.
– Я догадываюсь, о чем ты думаешь, – сказал Райн. – Супруги должны прислушиваться друг к другу! Правильно?
Челси неохотно кивнула. Райн продолжил:
– Я не знаю, почему позволил этому произойти. Я всегда ненавидел конфликты. Сначала мне легко было уступать ей потому, что, когда мы только-только поженились, она была такой милой, такой уязвимой. Мне хотелось защищать ее, спасти ото всех и вся…
– Я попалась на ту же самую удочку, – наконец произнесла Челси. – Сколько раз мне приходилось заступаться за нее.
– Чего я не понял сразу, – продолжил Райн, – так это то, что она была настолько уязвима, насколько уязвима сторожевая собака. Она могла выглядеть тихой и голос мог быть у нее нежным, но если ей в голову приходила какая-то идея, то все вокруг могло гореть синим пламенем, ей было плевать, что думают об этом окружающие.
Монолог Райна был прерван официантом, который принес заказанные ими блюда. После того как он ушел, Челси сказала:
– Я знаю. Но мы оба выбрали эту жизнь. Никто из нас не может теперь отказаться от Карен.
Райн сокрушенно вздохнул.
– Как дела у Эшли? – спросила Челси.
– У нас с ней проблемы, – печально ответил он. – Я уверен, что это из-за смерти Бетани. Она делает все, чтобы оказаться в беде. На прошлой неделе мне звонили из школы. Кажется, у Эшли безумное количество прогулянных уроков.
– Она не болела?
– Нет, ни разу. Я сказал им, что она пропустила за год не более двух дней, но у них есть куча подписанных мной заявлений о пропуске занятий по уважительным причинам.
– Не понимаю.
– Эшли пропускала уроки и подделывала мою подпись.
– Почему твою, а не Карен?
– Предполагаю из-за того, что Карен сама изредка посылала записки в школу, и нетрудно было бы проверить ее подпись. Я ходил в школу, чтобы проверить объяснительные записки, подписанные якобы мной. Они сказали, что как только появится еще одна, то сразу мне сообщат. Однако скоро каникулы.
– У тебя будет целое лето, чтобы разобраться в ее проблемах.
– Сначала я подумал, что смерть Бетани сильно подействовала на нее, но многие записки были датированы мартом.
Челси не на шутку забеспокоилась. Она и сама заметила, как изменилась Эшли, но подумала, что это ей только показалось.
– Если ты хочешь, я поговорю с ней.
– Спасибо. Буду очень признателен. Эшли стала скрытной и дерзкой. Такое впечатление, что она бунтует против всего. – Райн улыбнулся. – Она даже еще не тинэйджер. По крайней мере, до пятого июля.
– Я всегда знала, что она, как говорится, из ранних. – Челси по-доброму усмехнулась. – Скорее всего, это у нее возрастное: все дети когда-нибудь восстают, иначе они не покидали бы родительский дом.
– Возможно. Трудно философствовать, когда дело касается твоей собственной семьи. Если бы Карен спустилась с облаков на землю и занялась бы дочерью, с Эшли было бы полегче. В конце концов, матери легче найти с детьми общий язык, к тому же она не работает. Она могла бы быть с Эшли почаще, чем я.
– Она сейчас очень занята. Не думаю, что Карен бывает дома чаще, чем ты. Если взглянуть на ее еженедельник, то там все исписано.
– Знаю. – Райн раздраженно оттолкнул от себя тарелку с едой. – Как я докатился до жизни такой, Челси? Когда это случилось? Порой мне кажется, что я качусь вниз с горки, и нет возможности остановиться!
Челси отложила вилку:
– Сейчас у вас у всех тяжелое время. Нельзя за два месяца забыть о потере ребенка. Вам надо немного отвлечься и успокоиться.
– Может, смерть Бетани здесь ни при чем? Хотя… ты, вероятно, права.
– Не думали ли вы сходить к семейному консультанту?
– Конечно. Карен сказала, что она слишком занята, а Эшли не хочет идти туда, и если я заставлю ее, то она будет молчать.
– Да, интересно получается. А как насчет тебя?
– Я собираюсь сходить; мне сейчас так плохо и вряд ли будет лучше.
– Сходи и как можно быстрее, пока ты не вышел на работу и пока у тебя есть желание.
Райн кивнул:
– Обязательно. А ты-то сама как? Ты ведь любила Бетани не меньше нас.
– Я всегда думала о Бетани и об Эшли как о своих дочерях. Конечно, мне пришлось нелегко.
– Нам всем было трудно.
Челси подозвала официанта и попросила убрать тарелки. – Хочешь, чтобы я поговорила с Карен?
Он подумал немного и затем произнес:
– Вы что, поругались? Я хотел, чтобы мы поужинали втроем, но Карен отказалась готовить. За пятнадцать лет нашей дружбы это впервые.
– Да, мы немного поспорили. Ничего особенного. Она, возможно, до сих пор сердится на меня, но это не конец нашим отношениям.
Челси не была уверена, что это правда. Они с Карен и до этого ссорились, но мирились на следующий день. На этот раз, когда Челси позвонила ей, Карен была холодна.
– А по поводу чего? Ты можешь мне сказать?
– Нет, не могу. И мне не хотелось бы, чтобы ты спрашивал об этом Карен. Мы сами должны разобраться в своих отношениях.
– Ладно, как скажешь. – Райн внимательно посмотрел на Челси.
– Я постараюсь поговорить с Эшли.
– Ты теперь, возможно, и не узнаешь ее. Она сменила прическу. Это что-то ужасное.
– Да вроде мы не так давно виделись.
– Эшли заявилась с ней прошлой ночью, одна сторона головы подстрижена налысо, а другая осталась без изменений.
Челси понимающе улыбнулась:
– Это протест!
– Мне всегда становилось легче после разговора с тобой. – Райн с благодарностью посмотрел на Челси. – Может, вместо того чтобы записаться к консультанту, мне следует записаться к тебе.
– Это, увы, непозволительная роскошь, – ответила, смеясь, она. – Я только что продала картину и знаю себе цену.
– Ты продала? Какую?
– «Река времени». Она единственная была на выставке.
– Я говорил тебе, что рано или поздно полоса невезения кончится.
– Я подписалась под картиной своей нынешней фамилией. Может, все и забыли то, что говорил тогда Джейсон, но я не стала испытывать судьбу. – Она наклонилась немного вперед и прошептала: – Я завязала узелок!
Райн засмеялся:
– Искусство ради искусства? Я помню, как ты сказала, что не будешь возражать, если тебе заплатят за не законченную еще картину.
– Я была молодой и жила на стипендию. А сейчас мне можно и шикануть.
– Уже известно, когда будет суд?
– Да, – Челси кивнула. – Странные ощущения. Скоро я снова стану мисс Кэвин. Кажется невероятным.
– Хочешь, я возьму на работе отгул и пойду с тобой?
Она отрицательно покачала головой:
– Я попросила Карен составить мне компанию, но так как она до сих пор расстроена, то все вопросы отпадают. Что же касается тебя…. Представь, что Лоран увидит нас вместе в зале суда. Он может запросто вовлечь тебя в этот процесс. Но все равно спасибо.
– Мне все равно.
– А Карен нет. Кроме того, я хочу разобраться с ним сама. Это очень важно для меня.
– Ладно. Но если ты передумаешь, то позвони.
Она кивнула.
– Ты хороший друг, Райн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Она не хотела так быстро возвращаться домой и поехала к Челси. Карен редко ездила туда ночью. Не смотря на то что подруга уверяла ее, что этот район безопасен, она тем не менее чувствовала себя там дискомфортно. К счастью, Челси была дома.
– Привет. Могу я войти?
– Конечно. – Челси посмотрела на лестницу. – Ты одна?
– Мне нужно поговорить с тобой. – Карен огляделась. – Ты здесь много что изменила.
И это было правдой. Повсюду в углах стояли цветы, а несколько больших цветочных горшков делили эту огромную комнату на две части. Несколько больших холстов загораживали от посторонних глаз две небольшие кровати. Мебель была подобрана со вкусом. Везде, даже в дальнем конце, где находилась мастерская, царили чистота и порядок.
– Мне сейчас необходимо как можно больше работать. Так легче забыть прошлое, – сказала Челси.
– Есть новости относительно развода?
Челси кивнула.
– Суд через две недели. Ты пойдешь со мной? Я страшно нервничаю. Мой адвокат сказал, что, возможно, Лорана там не будет, но я уверена в обратном.
– Ничего, мы будем вместе.
Челси уселась в кресло, положив ногу на ногу.
– Так что произошло?
– Да ничего особенного, – ответила Карен, пристроившись напротив.
– Ты все еще сильно скучаешь по Бетани?
– Конечно. Она была моим ребенком. Я думаю о ней каждый день, когда у меня есть свободная минута. Но здесь я по другому поводу.
– Может, мне приготовить кофе? У тебя такой вид, словно произошло что-то серьезное.
– Нет, не стоит, а то я не усну. Знаешь, Чел, смешно получается. У нас с тобой никогда не было секретов друг от друга, а сейчас мне жутковато все тебе рас сказать.
– Я начинаю волноваться. Что-нибудь с Райном или Эшли?
– Нет, нет. Тебе не стоит гадать, ты все равно не отгадаешь. – Карен глубоко вздохнула. – У меня есть любовник. Все! Сказала!
Челси с ужасом посмотрела на подругу:
– Ты шутишь.
Карен улыбалась:
– Нет, не шучу. Я говорила тебе о нем еще раньше.
– Я думала, что ты решила не делать этого!
– Так и было. Но после смерти Бетани я вдруг поняла, что наша жизнь слишком быстротечна. Я не хочу в один прекрасный день состариться и обнаружить, что я никогда по-настоящему не жила. Чем я занималась все это время? Домашней работой и общественной жизнью. Я жила в вакууме!
– У тебя прекрасная семья! Карен, как ты могла рисковать счастливым браком ради этого тренера!
– Ханк не тренер. Он инструктор в моем клубе здоровья.
– Это не важно!
– Если бы ты его хоть раз увидела, ты бы меня поняла. – Карен взяла в руки подушку и обняла ее. – Ты разве не заметила, как много я сбросила? Это потому, что у меня сейчас есть стимул.
– Есть и другие пути вызвать стимул для похудения!
– Мы видимся с ним почти каждый день, но пойти куда-нибудь почти невозможно, и поэтому общаемся по телефону. Это так возбуждает, Чел! Я чувствую себя моложе своих лет.
– Только не надо мне подробностей. Я не хочу ничего знать.
– Перед тем как приехать к тебе, я ездила к его дому.
– Ты что, не слышала меня? Если Райн когда-нибудь спросит об этом, я хочу ответить ему, что ничего не знала. Если ты собираешься разрушить все, что у тебя есть, то я не хочу быть твоей сообщницей.
– Но мне нужен дружеский совет.
Челси почти с негодованием посмотрела на подругу и воскликнула:
– С каких это пор я стала экспертом по любовным связям? У меня никогда их не было.
– Но в колледже ты со многими встречалась. Это примерно то же самое. Моя проблема в том, что, помимо меня, Ханк, кажется, встречается еще с кем-то.
– Карен, подумай хоть немного! Какое это имеет значение? Ты живешь с другим мужчиной. И этот мужчина твой муж!
– Ну, при чем тут муж?! – отмахнулась Карен. – Лучше скажи, что мне делать? Когда я позвонила сегодня Ханку и попросила о встрече, он отказал мне, сказав, что уходит по делам. Мне показалось, что в тот момент с ним кто-то был. Я решила проверить и поехала к нему. Подъехав к дому Ханка, я стала ждать, не выходя из машины, не прошло и пятнадцати минут, как из его квартиры вышла девушка!
Челси посмотрела на Карен:
– Ты поехала к нему и стала следить за ним? Мы даже в колледже себе такого не позволяли!
– А как иначе узнать правду? Что мне оставалось делать?
– Ты должна была сказать этому Ханку, что не хочешь его больше видеть.
Карен нахмурилась:
– Как ты жестока ко мне.
– Что это значит? – спросила Челси.
– Тебе ли меня осуждать? Вспомни молодость. Я бы не сказала, что в колледже ты жила, как в женском монастыре. Особенно последний год.
Челси отвернулась.
– Иногда я забываю тот год. Трудно поверить, насколько я была юной и наивной.
– Может, ты была наивной, но невинной тебя даже тогда нельзя было назвать.
Челси резко повернулась к подруге:
– Я надеялась, что ты никогда больше не затронешь эту тему.
– Трудно, нет, невозможно забыть ту историю. – Карен почувствовала холодок внутри себя. Каждый раз, вспоминая, что Челси однажды была беременна от Райна, она ненавидела свою подругу. – Поверь, я не хотела ворошить прошлое. Я только хотела показать тебе, что в любовных делах ты куда опытнее меня.
– Извини, но я не смогу тебе помочь, даже если бы у меня было много любовных романов с разными мужчинами. У тебя хороший муж, который не пьет, не бьет тебя и не встречается с другими женщинами. У тебя есть дочь, которой ты нужна сейчас больше, чем когда-либо. Я не на твоей стороне.
– Тебе легко говорить. Ты никогда не умирала от скуки.
– Зато я умирала от одиночества.
– Неужели у тебя не было женатых мужчин? – немного помолчав, спросила Карен.
Челси встала и прошла на кухню.
– Я говорила уже, что нет. Может, выпьешь кофе?
– Нет, мне надо домой. Райн думает, что я у тебя уже давно… Хочу попросить тебя об одном одолжении. Если он вдруг позвонит тебе, разыскивая меня, скажи ему, что я только что вышла и скоро буду дома. Я никогда не задерживаюсь долго у Ханка.
– Ты что, не слышишь меня? – Челси посмотрела на Карен. – Я не хочу, и не буду помогать тебе в этом деле.
– Прекрасно. – Карен нахмурилась. – Правильно говорят, не делай людям хорошего, не увидишь плохого. Когда тебе потребовалась моя помощь, я, помнится, не отказала. Что было бы, если бы тогда в колледже я не отвезла тебя в клинику? Мне кажется, сейчас ты поступаешь эгоистично.
– Тебе лучше уйти. Боюсь, мы можем наговорить друг другу такое, о чем будем жалеть впоследствии.
– Я никогда не говорю слов, о которых потом жалею, – не отступала Карен. – Ты мой должник. И я хочу получить свой долг.
– Настоящие друзья не ведут счета.
– Очень умно. Это могло бы стать девизом. – Карен начала злиться. – Но это неверно. Деньги любят счет. И друзья тоже.
– О чем ты говоришь? Если я тебя правильно поняла, отказавшись прикрывать тебя перед Райном, я перестаю считаться твоей подругой? Но это тоже невозможно.
– Почему? – спросила Карен.
– Потому что глупо! Я даю тебе хороший совет. Перестань думать об этом Ханке, и все будет нормально.
– Раньше ты говорила, что у каждого есть своя путеводная звезда, за которой ему следует идти.
– Нам уже не семнадцать лет. Мир изменился.
– Вместе с ним изменилась и я, – грустно вздохнула Карен. – Я устала быть домашней хозяйкой. Мне хочется чего-то возбуждающего в своей жизни. Ты скоро разведешься и уже сейчас можешь встречаться с кем угодно. Почему я должна сидеть дома и смотреть на чужое веселье?
– Потому что ты замужем! Ты не можешь ходить на свидания только потому, что это делают другие!
– Прекрасно. Я напомню тебе твои же слова, когда ты в следующий раз попросишь меня об одолжении.
– Карен!
– Прощай, Челси. Мне пора идти к своей совершенной семье и быть совершенно скучной по вечерам от своей совершенной жизни. – Выходя, Карен изо всех сил хлопнула дверью. Нет, судя по всему, они не были настоящими друзьями.
– Я рад, что ты смогла приехать пообедать со мной, – сказал Райн, когда официант отошел от их столика. – Мне нужно было с кем-то поговорить о Карен, а ты ее знаешь лучше, чем кто-либо.
Челси настороженно посмотрела на него. Она не собиралась лгать, выгораживая любовный роман Карен, но и не хотела причинять ему боль.
– А что с Карен? – спросила она.
– Я волнуюсь за нее. Это началось сразу после смерти Бетани. – Он замолчал: слово «смерть» до сих пор причиняло ему сильную боль. – Она ведет себя как-то странно.
– Что значит странно?
– Это как если бы у нее в голове появилось вдруг что-то еще. Такое впечатление, что, хлопоча по дому, разговаривая с Эшли и со мной, она где-то там, в облаках. К тому же Карен сильно похудела.
– Карен, сколько ее помню, всю жизнь сидела на диете.
– Да, но сработало это именно сейчас. Я уверен, что со дня похорон она похудела килограммов на восемь.
– Я заметила. Она хорошо выглядит.
Райн покачал головой:
– Мне все равно: похудела она или поправилась, лишь бы это не сказалось на ее здоровье! Меня больше интересует, почему она так энергично занялась собой!
– Горе меняет человека.
– Да, но Карен, что бы ни случилось, всегда любила поесть. Не знаю, как объяснить… Это все равно, как если бы у нее все время был один секрет, о котором она постоянно бы думала.
Челси вспомнила свой последний разговор с Карен.
– Ты, должно быть, все придумал. Может, вам всем вместе отправиться в отпуск? Забыться на какое-то время. Школа закроется через полмесяца. Вы могли бы съездить и посмотреть, как цветут рододендроны.
– Карен говорит, что у нее аллергия на подобные штучки.
– Она могла бы взять с собой необходимые лекарства. – Челси пыталась казаться абсолютно спокойной, но ее бесило поведение Карен, думающей только о себе, о своих прихотях и сумасбродствах.
Казалось, Райн устал от такой семейной жизни.
– Она говорит, что от этих лекарств ее тянет ко сну. Для нее лучший отдых – отдых на Багамах или на каком-нибудь другом известном курорте, где все вокруг заполнено туристами.
Челси лишь невесело хмыкнула в ответ. «Лучше держать язык за зубами», – подумала она.
– Я догадываюсь, о чем ты думаешь, – сказал Райн. – Супруги должны прислушиваться друг к другу! Правильно?
Челси неохотно кивнула. Райн продолжил:
– Я не знаю, почему позволил этому произойти. Я всегда ненавидел конфликты. Сначала мне легко было уступать ей потому, что, когда мы только-только поженились, она была такой милой, такой уязвимой. Мне хотелось защищать ее, спасти ото всех и вся…
– Я попалась на ту же самую удочку, – наконец произнесла Челси. – Сколько раз мне приходилось заступаться за нее.
– Чего я не понял сразу, – продолжил Райн, – так это то, что она была настолько уязвима, насколько уязвима сторожевая собака. Она могла выглядеть тихой и голос мог быть у нее нежным, но если ей в голову приходила какая-то идея, то все вокруг могло гореть синим пламенем, ей было плевать, что думают об этом окружающие.
Монолог Райна был прерван официантом, который принес заказанные ими блюда. После того как он ушел, Челси сказала:
– Я знаю. Но мы оба выбрали эту жизнь. Никто из нас не может теперь отказаться от Карен.
Райн сокрушенно вздохнул.
– Как дела у Эшли? – спросила Челси.
– У нас с ней проблемы, – печально ответил он. – Я уверен, что это из-за смерти Бетани. Она делает все, чтобы оказаться в беде. На прошлой неделе мне звонили из школы. Кажется, у Эшли безумное количество прогулянных уроков.
– Она не болела?
– Нет, ни разу. Я сказал им, что она пропустила за год не более двух дней, но у них есть куча подписанных мной заявлений о пропуске занятий по уважительным причинам.
– Не понимаю.
– Эшли пропускала уроки и подделывала мою подпись.
– Почему твою, а не Карен?
– Предполагаю из-за того, что Карен сама изредка посылала записки в школу, и нетрудно было бы проверить ее подпись. Я ходил в школу, чтобы проверить объяснительные записки, подписанные якобы мной. Они сказали, что как только появится еще одна, то сразу мне сообщат. Однако скоро каникулы.
– У тебя будет целое лето, чтобы разобраться в ее проблемах.
– Сначала я подумал, что смерть Бетани сильно подействовала на нее, но многие записки были датированы мартом.
Челси не на шутку забеспокоилась. Она и сама заметила, как изменилась Эшли, но подумала, что это ей только показалось.
– Если ты хочешь, я поговорю с ней.
– Спасибо. Буду очень признателен. Эшли стала скрытной и дерзкой. Такое впечатление, что она бунтует против всего. – Райн улыбнулся. – Она даже еще не тинэйджер. По крайней мере, до пятого июля.
– Я всегда знала, что она, как говорится, из ранних. – Челси по-доброму усмехнулась. – Скорее всего, это у нее возрастное: все дети когда-нибудь восстают, иначе они не покидали бы родительский дом.
– Возможно. Трудно философствовать, когда дело касается твоей собственной семьи. Если бы Карен спустилась с облаков на землю и занялась бы дочерью, с Эшли было бы полегче. В конце концов, матери легче найти с детьми общий язык, к тому же она не работает. Она могла бы быть с Эшли почаще, чем я.
– Она сейчас очень занята. Не думаю, что Карен бывает дома чаще, чем ты. Если взглянуть на ее еженедельник, то там все исписано.
– Знаю. – Райн раздраженно оттолкнул от себя тарелку с едой. – Как я докатился до жизни такой, Челси? Когда это случилось? Порой мне кажется, что я качусь вниз с горки, и нет возможности остановиться!
Челси отложила вилку:
– Сейчас у вас у всех тяжелое время. Нельзя за два месяца забыть о потере ребенка. Вам надо немного отвлечься и успокоиться.
– Может, смерть Бетани здесь ни при чем? Хотя… ты, вероятно, права.
– Не думали ли вы сходить к семейному консультанту?
– Конечно. Карен сказала, что она слишком занята, а Эшли не хочет идти туда, и если я заставлю ее, то она будет молчать.
– Да, интересно получается. А как насчет тебя?
– Я собираюсь сходить; мне сейчас так плохо и вряд ли будет лучше.
– Сходи и как можно быстрее, пока ты не вышел на работу и пока у тебя есть желание.
Райн кивнул:
– Обязательно. А ты-то сама как? Ты ведь любила Бетани не меньше нас.
– Я всегда думала о Бетани и об Эшли как о своих дочерях. Конечно, мне пришлось нелегко.
– Нам всем было трудно.
Челси подозвала официанта и попросила убрать тарелки. – Хочешь, чтобы я поговорила с Карен?
Он подумал немного и затем произнес:
– Вы что, поругались? Я хотел, чтобы мы поужинали втроем, но Карен отказалась готовить. За пятнадцать лет нашей дружбы это впервые.
– Да, мы немного поспорили. Ничего особенного. Она, возможно, до сих пор сердится на меня, но это не конец нашим отношениям.
Челси не была уверена, что это правда. Они с Карен и до этого ссорились, но мирились на следующий день. На этот раз, когда Челси позвонила ей, Карен была холодна.
– А по поводу чего? Ты можешь мне сказать?
– Нет, не могу. И мне не хотелось бы, чтобы ты спрашивал об этом Карен. Мы сами должны разобраться в своих отношениях.
– Ладно, как скажешь. – Райн внимательно посмотрел на Челси.
– Я постараюсь поговорить с Эшли.
– Ты теперь, возможно, и не узнаешь ее. Она сменила прическу. Это что-то ужасное.
– Да вроде мы не так давно виделись.
– Эшли заявилась с ней прошлой ночью, одна сторона головы подстрижена налысо, а другая осталась без изменений.
Челси понимающе улыбнулась:
– Это протест!
– Мне всегда становилось легче после разговора с тобой. – Райн с благодарностью посмотрел на Челси. – Может, вместо того чтобы записаться к консультанту, мне следует записаться к тебе.
– Это, увы, непозволительная роскошь, – ответила, смеясь, она. – Я только что продала картину и знаю себе цену.
– Ты продала? Какую?
– «Река времени». Она единственная была на выставке.
– Я говорил тебе, что рано или поздно полоса невезения кончится.
– Я подписалась под картиной своей нынешней фамилией. Может, все и забыли то, что говорил тогда Джейсон, но я не стала испытывать судьбу. – Она наклонилась немного вперед и прошептала: – Я завязала узелок!
Райн засмеялся:
– Искусство ради искусства? Я помню, как ты сказала, что не будешь возражать, если тебе заплатят за не законченную еще картину.
– Я была молодой и жила на стипендию. А сейчас мне можно и шикануть.
– Уже известно, когда будет суд?
– Да, – Челси кивнула. – Странные ощущения. Скоро я снова стану мисс Кэвин. Кажется невероятным.
– Хочешь, я возьму на работе отгул и пойду с тобой?
Она отрицательно покачала головой:
– Я попросила Карен составить мне компанию, но так как она до сих пор расстроена, то все вопросы отпадают. Что же касается тебя…. Представь, что Лоран увидит нас вместе в зале суда. Он может запросто вовлечь тебя в этот процесс. Но все равно спасибо.
– Мне все равно.
– А Карен нет. Кроме того, я хочу разобраться с ним сама. Это очень важно для меня.
– Ладно. Но если ты передумаешь, то позвони.
Она кивнула.
– Ты хороший друг, Райн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44