— И как вы это называете? — спросил он. — Нижнее белье, простофиля, — заявила девушка, не отрываясь от своей игры.— Ой называет это Бьюла, — вмешался великан болг.— Я имею в виду волокно и способ изготовления, — смутился эмиссар.— Не имеет значения. — Король фирболгов посмотрел на Грунтора, и они обменялись кивками. Опыт Рапсодии в подобных вещах пришелся им очень кстати: она прекрасно знала, в чем женщинам будет удобно и что мужчины захотят увидеть. — Вам нравится?— Да, производит прекрасное впечатление.— А что вы скажете относительно вина? Сэр Фрэнсис не сумел скрыть удивления.— Вино также производят фирболги? — Король кивнул. Прэтт почесал в затылке, чтобы собраться с мыслями. — И какую форму должен принять экономический эксперимент?Король слегка наклонился вперед.— Мы хотим проверить спрос на эти вещи, не открывая тайны их производителя. — Теперь пришел черед кивать Прэтту. — Я хочу, чтобы вы вместе со своими начали торговать и нашими товарами. Все решат, что их производят в Кандерре, и будут соотносить качество с высоким уровнем ваших производителей.Сэр Фрэнсис улыбнулся, принимая комплимент:— Благодарю вас, сир.— Ровно через год вы доложите мне о том, какое впечатление произвели на покупателей наши товары. Предупреждаю: не пытайтесь меня надуть, Прэтт, я таких вещей не люблю. Мог бы предложить вам поговорить с теми, кто попробовал, но вы не найдете их среди живых.Пожилой посол расправил плечи.— Уверяю вас, сир, Кандерр гордится своей репутацией честных купцов.— Да, я слышал. Просто хотел, чтобы вы не забывали о своих принципах, когда вашими поставщиками станут фирболги.— Конечно.— Хорошо. Если к концу года спрос на нашу продукцию будет достаточно велик — на что я очень рассчитываю, — мы заключим торговый договор с Кандерром, вы получите эксклюзивные права на продажу некоторых товаров болгов, в особенности предметов роскоши. Кроме того, мы намерены поставлять вам сырье, прежде всего виноград и дерево, чтобы вы смогли наладить собственное производство.— Дерево? — удивленно переспросил Прэтт. Великан рассмеялся:— Посмотри под свою задницу, сынок.Эмиссар внимательно изучил стул, на котором сидел. На его лице вновь появилось восхищение.— Да уж, сегодня у меня выдался весьма занимательный день.Король усмехнулся:— Так вы действительно поражены, Прэтт?— Несомненно. — Сэр Фрэнсис улыбнулся.Самое смешное, что фирболги произвели на него действительно большое впечатление.Прошли столетия с тех пор, как на дороге, ведущей в Канриф, наблюдалось такое активное движение, какое Шрайк видел сегодня. Множество послов входили в широко распахнутые ворота — последний раз подобное случилось, наверное, тысячу лет назад, во время знаменитого бракосочетания.Он едва не рассмеялся вслух, представляя себе, как власть предержащая стремится побыстрее сделать легитимным правление монстра над одной из богатейших крепостей мира. Шрайк заставил себя успокоиться, поскольку и сам получил точно такое же задание: выяснить, кто является новым королем, взглянуть на то, что осталось от былой славы Канрифа, и предотвратить катастрофу, произошедшую с двухтысячной армией Роланда.Шрайк был человеком практичным. Он видел их всех насквозь, лучших игроков дипломатической игры: Эберкромби и Эванса, Гиттлесона, Бойса де Бэрне, Матеаса и Син Кроута, фаворитов регентов Орландана и Благословенных Сорболда, получивших от своего начальства одинаковые инструкции. Представители Сорболда и Неприсоединившихся государств на несколько недель опередили эмиссаров Хинтервольда и других далеких земель. Даже оба религиозных лидера континента, Главный жрец Гвинвуда, глава ордена филидов, и Патриарх Сепульварты прислали своих представителей.Новость о короле фирболгов распространилась быстро и дошла до самых далеких провинций. Шрайк считал, что разумнее всего не суетиться самому, а собрать слухи и достоверную информацию, которые стали поступать от тех, кто опередил остальных. Естественно, никто не сможет удержаться от рассказов об увиденном и от похвальбы об удачно заключенных сделках; в этом смысле послы ничем не отличались от других людей. Подобные игры мало интересовали Шрайка. Ему требовалась информация.Шрайк знал — в конечном счете все решает пребывание в Канрифе. Любой король, достаточно хитрый, чтобы разгромить серьезную армию Роланда, которой к тому же командовал великий маршал Розентарн, наверняка все продумал и организовал, и послы будут видеть только то, что он хочет им показать. Разумнее получить нужные сведения от других послов, а собственное время использовать для наблюдения за повседневной жизнью Илорка, в надежде стать свидетелем событий, не предназначенных для глаз посторонних. Даже самые незначительные подробности могут оказаться полезными для его хозяина. Шрайк не рассчитывал узнать что-нибудь важное — ведь он был человеком практичным.— Я больше не могу, сыта по горло. Спокойной ночи. — Джо встала и засунула кинжал в ножны на запястье.— Ладно, иди спать, — ответил Акмед, проверяя список. — Осталось совсем немного. — Он уже принял двадцать семь представителей различных провинций и церквей, из которых его интересовали только двое; спина онемела от долгого сидения на троне.— И не вздумай хапать подарки, — предупредил Грунтор, в янтарных глазах которого блеснул смех. — Сначала на них должен взглянуть король.Джо нахмурилась:— Знаешь, Акмед, мне гораздо больше нравилось, когда ты не был королем. — И с гордо поднятой головой она удалилась из Большого зала в свои покои.Акмед вздохнул:— Мне тоже. 3 После той дикой ссоры отношения между Эши и Рапсодией стали менее напряженными. Рапсодия не находила этому объяснения и в конце концов решила, что они таким образом выпустили пар: высказали друг другу на копившиеся подозрения.Как странно получилось: он угрожал ей обнаженным мечом, она его оскорбляла, а отношения у них стали заметно лучше, чем были за все время их путешествия, — как бывает у больного, перенесшего кризис.«Наверное, я слишком долго жила с болгами», — подумала Рапсодия.Ужасающее поведение знакомых мужчин, вызвавшее бы у ее братьев желание защитить честь сестры, давно стало привычным. Все ее друзья мужчины вели себя грубо.Быть может, именно поэтому ей нравился Эши. В отличие от всех остальных, он относился к ней как к другу или просто хорошей знакомой. Она не вызывала у него постоянного сексуального влечения; способность замечать любовный пыл была искусством, которому Рапсодию научила Нана, владелица борделя в Серендаире, где ей пришлось провести некоторое время. Это умение не раз выручало Рапсодию. Она видела, что мужчины находятся в состоянии возбуждения почти все время — существуют лишь редкие исключения. Одним из них и был Эши. Он обращался с ней по-дружески, часто поддразнивал, совсем как брат, иногда флиртовал, но никогда не навязывал своего внимания. Для Рапсодии не имела значения причина его холодности. Он оказался хорошим спутником, и это ее вполне устраивало.Эши видел, что Рапсодия совершенно неправильно оценивает ситуацию, и вздыхал с облегчением. Она ничего не понимала. Его ненавистный туманный плащ, прячущий его от мира, здесь оказался благословением. Он помогал ему скрыть страстное стремление быть рядом с Рапсодией и его не самые благородные желания. Поразительная способность Рапсодии к самообману очень ему пригодилась. Они продолжали свое путешествие — Эши не давал поводов Рапсодии тревожиться, она ничего не замечала.Начались дожди, и путешествие сразу стало не таким приятным. По мере того как они уходили все дальше на запад, лес становился гуще, замедляя их продвижение вперед. Снег вокруг стволов растаял, обнажив порыжевшую траву, предвестницу более теплой погоды.Однажды, когда день уже клонился к вечеру и спутники устали от бесконечного блуждания среди зарослей вереска, они остановились у края болота. На небольшой поляне под высоким вязом Рапсодия нашла кучу мягких листьев и с довольным видом плюхнулась на нее. Эши шарахнулся в сторону, когда она с громким криком подпрыгнула, изрыгая проклятия на языке фирболгов.Через мгновение, овладев собой, Рапсодия опустилась на колени и разгребла листья, под которыми оказался крупный прямоугольный камень с вырезанными на его поверхности буквами. Рапсодия осторожно смахнула грязь и пыль и, затаив дыхание, прочитала надпись:
Cyme we inne frid, fram the grip of deap to lif dis smylte land
Такую же надпись, начертанную на стене пещеры Элинсинос, когда-то показал ей Ллаурон — так Гвиллиам советовал приветствовать всех, кого он встретит, своему разведчику Меритину: «Намерения у нас самые мирные, мы вырвались из объятий смерти и мечтаем жить на этой прекрасной земле».— Это веха намерьенов, — прошептала она. Эши наклонился, чтобы рассмотреть надпись.— Действительно, — согласился он. — Ты ее узнала? Рапсодия недоуменно посмотрела на него:— В каком смысле? Если бы я знала, что эта штука здесь находится, я бы не стала на нее садиться.Эши выпрямился.— Конечно, но я просто подумал, что ты уже видела надпись раньше.— Разве такое возможно? Если бы я бывала здесь, за чем бы мне понадобился проводник? — Она сняла плащ и расстелила его на земле.Эши сбросил дорожную сумку.— Возможно, ты видела надпись, когда ее высекали.Рапсодия сердито покачала головой. В последнее время подобная ситуация часто повторялась: Эши постоянно намекал, что Рапсодия имеет какое-то отношение к Первому поколению намерьенов. Она уже давно заметила, что Эши пытается расставить ей ловушку, чтобы она выдала себя. Пожалуй, эта была самой очевидной.— Знаешь, мне надоели твои игры, — заявила она. — Если ты хочешь знать, не приплыла ли я сюда с Первым флотом, то почему бы тебе просто не спросить?Эши явно не ожидал такой реакции.— А ты приплыла?— Нет.— Ага. — Казалось, он растерялся. — А со Вторым или с Третьим?— Нет. Я вообще никогда не поднималась на палубу корабля, если не считать лодок и паромов. — Значит, ты никогда не пересекала больших водных пространств? Ты путешествовала только пешком?Рапсодия вспомнила о своем бесконечном походе внутри Корня и слегка вздрогнула.— Или верхом на лошади. Теперь ты от меня отстанешь?— Отстану?— Ты пристаешь ко мне с вопросами о намерьенах с того самого момента, как мы вышли из Илорка. Мне это не нравится.— Но тебе известно, кто они такие?— Да, — не стала отрицать Рапсодия, — но все, что я о них знаю, почерпнуто мною из книг по истории. Надеюсь, ты прекратишь свою игру в кошки-мышки.Эши усмехнулся:— Если не ошибаюсь, эти игры заканчивается тем, что кошка съедает мышку. — Он вытащил из сумки кухонные принадлежности. — Полагаю, мне не нужно тебе объяснять, кому из нас досталась роль кошки?Рапсодия принялась собирать хворост для костра, который успела развести.— Так вот какое занятие ты придумал на сегодняшний вечер?— Ты мне предлагаешь поиграть? — многозначительно поинтересовался Эши.— Ну, — ответила Рапсодия, наклоняясь, чтобы поднять лежащую на земле ветку, — мы можем это организовать. После того как костер разгорится, я отправлюсь на охоту и постараюсь раздобыть для тебя мелких грызунов на ужин. — Она продолжала собирать хворост и бессознательно принялась насвистывать.Эши почти сразу узнал мотив — гимн древней богине урожая, песня из старого мира.Она намерьенка, он не сомневался. Эши решил попробовать подойти с другой стороны. Он прикинул, на каких языках она могла бы говорить в старом мире, если бы действительно была намерьенкой, но его познания в древнем лиринском были крайне скудны. Тогда Эши решил произнести одну фразу на устаревшем лиринском языке, а другую на старом намерьенском. Дождавшись, когда на лицо Рапсодии упадет свет от костра, он сказал на мертвом лиринском языке:— Знаешь, Рапсодия, я нахожу тебя необычайно привлекательной, — а потом перешел на язык намерьенов: — Мне нравится наблюдать за тобой, когда ты наклоняешься.Она с сомнением посмотрела на него, но ничего не ответила, и дракон не почувствовал ее смущения. Эши показа лось, что первая фраза углубила морщинку у нее на лбу, возможно, она жила в лиринском поселении или в общем доме, где все говорили на лиринском языке. Он предпринял еще одну попытку.— И у тебя восхитительные ягодицы, — заявил он, внимательно наблюдая за ее реакцией.Рапсодия продолжала собирать хворост и подбрасывать его в огонь, а на лице у нее появилось раздражение.— Я тебя не понимаю, — сказала она, глядя на Эши сквозь дым. — Пожалуйста, перестань болтать.Она услышала, как Эши вздохнул и вновь принялся возиться с посудой, а когда он отвернулся, позволила себе улыбнуться.— Тахн, Рапсодия, эвет марва хайдион («Слушай без гнева, Рапсодия, я полагаю, что ты очень сильный магнит»).— Эбрия джайрист хист оветис бек («Я люблю смотреть, как ты приседаешь»).— Квелстер эвет ре марайя («У тебя очень красивые булочки»).Она с трудом сдерживала нахлынувшее веселье. Если его древний намерьенский язык еще был на что-то похож, то попытки говорить на старом лиринском вызывали смех. И как всегда, Рапсодия сказала правду. Она совсем его не понимала.Они стали чаще сменять друг друга, когда несли дозор, главным образом из-за ее кошмаров. Примерно после часа глубокого сна Рапсодия начинала метаться, что-то бормотать, иногда принималась плакать и в конце концов просыпалась. Эши хотелось ее утешить или хотя бы разбудить, чтобы спасти от кошмаров, но он знал, что Рапсодия наделена даром предвидения. Если она видит Будущее, то лучше ей не мешать, какой бы ни была цена. Поэтому он сидел и с тоской смотрел, как она страдает, а потом просыпается, дрожа от ужаса.Днем они почти не разговаривали. А вот вечером, когда появлялась возможность отдохнуть, наступало время для беседы. На лес опускалась ночь; все звуки становились более отчетливыми, потрескивал костер, что-то шептал ветер, блуждая среди густых ветвей, — на эти звуки днем обычно не обращаешь внимания. При ярком солнечном свете слова приобретали совсем другой смысл. Ночь скрывала все, приносила ощущение безопасности, и спутникам станови лось легче поддерживать разговор.До цели их путешествия оставалось всего несколько дней. Эши обещал, что не пройдет и недели, как они доберутся до логова Элинсинос. Им еще предстояло перебраться на другой берег широкой реки и проделать немало лиг, но конец путешествия был уже близок.В тот вечер атмосфера в их маленьком лагере была пронизана одиночеством. Они уже так давно находились в лесу, что забыли, когда в последний раз вокруг не было деревьев. Казалось, листва поглощает вечерние молитвы Рапсодии, а сами песни стали такими тяжелыми, что уже не могли подняться к небесам. Она сидела на вершине небольшого холма, наблюдая, как звезды, одна за другой, загораются на темном небе, а потом на время прячутся за облаками. Они вдруг напомнили Рапсодии мелких блестящих рыбешек, которых преследует в глубоком темном озере огромная хищная рыба.— Рапсодия? — голос Эши нарушил ее размышления.Она повернулась к темной фигуре своего спутника. Он сидел у костра, пламя которого мерцало на его туманном плаще, окружавшем его смутным ореолом.— Да?— Ты чувствуешь себя в безопасности рядом со мной?Она ответила не сразу.— Как и в любой другой компании.Человек в капюшоне поднял голову.— Что это значит? — его голос звучал тихо, почти нежно.Рапсодия вновь посмотрела на небо.— Пожалуй, я уже не помню, когда в последний раз чувствовала себя в безопасности.Эши кивнул и вернулся к собственным размышлениям. Однако вскоре он вновь заговорил:— Дело в твоих кошмарах?Рапсодия подтянула колени к груди и обхватила их руками.— Частично.— Ты боишься встречи с Элинсинос?Она слегка улыбнулась:— Немного.Эши налил себе еще одну чашку чая. В последнее время он выпивал большую часть чайника, — словно хотел загладить свою грубость, что немало забавляло Рапсодию.— Я могу пойти с тобой, если тебе будет легче.Рапсодия немного подумала, а потом покачала головой:— Не думаю, что это разумно, но все равно спасибо.— А когда-нибудь ты чувствовала себя в безопасности? — Эши сделал долгий глоток.— Да, много лет назад.Эши хотелось задать вопрос прямо, но он выбрал окольный путь.— Когда?Рапсодия передвинулась поближе к огню. Ей вдруг стало холодно, и она накинула плащ на плечи.— Когда я была маленькой девочкой, еще до того, как убежала из дома.Эши кивнул.— А почему ты убежала?— А почему люди убегают? Я была глупой и эгоистичной, но прежде всего эгоистичной.Эши знал и о других причинах, по которым люди покидают родной дом.— А ты была красивой в юности?Рапсодия рассмеялась:— Боги, нет. И мои братья постоянно дразнили меня.Эши тоже не удержался от смеха.— Это одна из основных обязанностей братьев — не позволять сестрам слишком гордиться собой.— А у тебя есть сестры?Наступило долгое молчание.— Нет, — наконец ответил Эши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72