Сладкий вкус ее губ, отстраненная мягкость поцелуя будут оставаться с ним еще много недель. И он знал, что ее лицо в момент прощания с ним, то, как она смотрела на языки пламени, останутся в его душе на всю жизнь.Он не касался Рапсодии, лишь рука в перчатке и короткий дружеский поцелуй. Однако пальцы все еще жгло, и этот мучительный огонь распространялся по всему его телу, пробуждающемуся в суровой реальности наступившего одиночества. Отступившие на время нечеловеческие страдания теперь обрушилась на него с новой силой. Дракон негодовал из-за потери присущей ей магии, человеку не хватало много большего.Вернувшиеся боль и одиночество заставили вспомнить о приближающихся событиях и о той роли, которую ему предстояло сыграть. Осознание того, что ей тоже предстоит познать чудовищную боль, оказалось совершенно не выносимым для его изуродованного сердца, и он упал на колени.Он уткнулся головой в землю и, прижав руки к лицу, разрыдался, вдыхая терпкую пыль лесной тропы, роняя на землю слезы дракона — и оставляя куски обсидиана с вкраплениями золота, сверкающими в косых лучах солнца. 18 Еще долго единственным звуком в огромной опустевшей Колонии был тихий шорох маятника древних часов, медленно раскачивающегося в темноте. Пожилая дракианка поплотнее запахнула плащ, молча глядя перед собой. Когда она наконец заговорила, ее голос эхом прокатился в пустоте пещеры, а потом его поглотил мертвый ветер.— В день гибели Колонии здесь кипела жизнь. — Ее взгляд скользнул по темным коридорам, словно она пыталась оживить давно ушедших людей. — Смерть пришла ночью. — Она закрыла глаза.Акмед заметил, как натянулась просвечивающая кожа на ее лице, как напряглись мышцы, — она боролась с болью воспоминаний. Хрупкие вены потемнели, сердце начало быстрее качать кровь, и он ощутил, как участился ее пульс.— Ф'дор, — прошептала Праматерь, не открывая глаз.Кровь застучала в ушах Акмеда, глухо отдаваясь в голове. Он ощутил, как ускоряется биение могучего сердца Грунтора, растет давление в его венах. Веки древней женщины дрогнули, и она посмотрела в глаза Акмеда.— Даже одно слово вызывает у тебя гнев, — сказала она. Король фирболгов слегка кивнул. — Твое сердце наполняется ненавистью — как и мое, — поскольку наши предки, кизы, принесли клятву. Они были детьми ветра, одной из пяти первых рас нашего мира.Пока она говорила, Акмед почувствовал, как воздух над каменным плато негромко загудел. Даже ветер, идущий из глубин пещеры, слегка посвежел, словно он участвовал в истории, которую рассказывала Праматерь.— В дни Преждевременья четыре из древнейших рас попытались заточить ф'доров в глубинах Земли, — продолжала Праматерь. — Каждая раса приняла посильное участие. Самая юная, известная как вирмрил, или драконы, построила склеп из Живого Камня, в который следовало навеки заключить ф'доров. — Черные глаза зловеще сверкнули. — Именно так появились на свет Дети Земли.Акмед посмотрел на Грунтора, но великан молчал, продолжая внимательно слушать второй голос Праматери, говорящий с ним в более низком регистре.— Две другие расы, митлины и серенны, устроили ловушку и заманили сущности ф'доров в клетку, расположенную глубоко под землей. То был естественный склеп, живая темница, поскольку ее построили из Живого Камня. Его двойственная природа наделила его силой, позволяющей удерживать взаперти сущности ф'доров, которые умели переходить из нашего мира в загробный мир духов.Кизы обещали стеречь плененных ф'доров, взяв на себя роль их тюремщиков. Они так поступили, потому что обладали даром кирай — умели читать, воспринимать на вкус и ощущать любые изменения потоков воздуха и извлекать из них информацию. Способность кизов слышать и анализировать атмосферные колебания позволяла им видеть ф'доров и не давала тем освободиться, когда они принимали телесную форму. Кизы могли соткать сеть из шумов, удерживающую демонические сущности в полном подчинении, на случай, если бы ф'дорам удалось вырваться из склепа.Они принесли огромную жертву, поскольку сынам ветра пришлось переселиться в глубины Земли, где они оказались оторванными от неба и духов воздуха. Эти стражи, представители кизов, стали называть себя «дракиане», так появилась на свет одна из Старших рас.Глаза Праматери сузились; по изменению исходящих от нее колебаний Акмед сразу же понял: она пытается понять, какая часть ее истории является для него новой. Он опустил свой защитный кирай и позволил ей получить ответ. Он знал, что ф'доры были пленены четырьмя другими расами, но о том, как именно это произошло, Акмед узнал только сейчас.Несколько мгновений она молча изучала Акмеда, потом ее лицо разгладилось и приобрело обычное невозмутимое выражение.— Все шло так, как спланировали четыре расы, пока на Землю не упала звезда, которая пробила склеп из Живого Камня, темницу ф'доров. Прежде чем уцелевшие дракиане восстановили стену склепа, часть демонических сущностей сбежала. И с тех пор началась Главная Охота, поиск по крови, в котором принимали участие все дракиане — ведь каждый из них еще до рождения был связан клятвой, не отпускающей даже после смерти. Именно в Охоте и состоял смысл существования дракиан: выследить сбежавших ф'доров и уничтожить их. Ты знал, не так ли?— Да, — спокойно ответил Акмед.Он ощутил, как изменился голос Праматери, и ему стало немного не по себе.— Те дракиане, которые присоединились к Охоте, по кинули свой пост возле темницы в глубинах Земли и вы шли на поверхность, чтобы начать поиски ф'доров. Они строили свои колонии под землей, но не слишком глубоко, чтобы ветер, необходимый для поисков, мог быть их частым гостем. Найти и уничтожить ф'дора очень непросто. Приходилось сначала выискивать людей, в телах которых они поселились, а потом убивать человека вместе с демонической сущностью ф'дора. Тебе и это известно?— Да.— Но ты не принадлежишь к Братству. Ты дисрик, один из Несчитаных, так называют дракиан, не связанных с Колонией. Кроме того, ты не прошел обучения и не освоил ритуала Порабощения.— Я видел его в действии. — Тошнота подкатила к горлу Акмеда, он пытался отбросить воспоминания, вызванные словами Праматери.— Ты должен пройти обучение, — сказала Праматерь, глаза которой продолжали осматривать пещеру. — Я этим займусь. В противном случае ты не сможешь осуществить пророчество.Акмед откашлялся и спросил:— Может, ты расскажешь мне о нем?Праматерь посмотрела на слова, высеченные по окружности огромных часов.— Ты должен быть одновременно стражем и охотником. Так предсказано.— Плевать на предсказание, — прорычал Акмед. — Что оно означает? Как я могу быть и тем и другим одновременно? Мне примерно известно, за кем охотиться. Но что я должен охранять? Склеп?Праматерь покачала головой, продолжая изучать начертанные на полу руны.— Нет, но оно, как и склеп, сделано из Живого Камня.— Дитя, — неожиданно проговорил Грунтор. Праматерь склонила голову.— Да. Все, что вы здесь видите, и многое другое, бывшее когда-то Колонией, построено для его защиты. Ф'доры ищут Дитя и ему подобных, больше всего на свете они мечтают им завладеть.— Почему? — спросил Акмед.— Потому что Дети Земли созданы из того же Живого Камня, что и темница ф'доров. Их кости, в особенности те, что составляют грудную клетку, могут стать ключом, открывающим темницу.Вновь налетел порыв ветра из глубин пещеры; только теперь Акмед заметил, какая воцарилась мертвая тишина. Во рту у него появился вкус пепла, и он смутно вспомнил, что ему вручали такой ключ.Он был обернут лозой, казалось, отлитой из стекла, ощетинившегося обсидиановыми шипами. Лоза выросла на полу Шпиля, нечестивого храма демона, бывшего его повелителем в старом мире.«Возьми его».Акмед закрыл глаза, пытаясь отгородиться от воспоминаний, но они оказались слишком сильными, а ужас огромным. Он вытащил ключ из лозы. Обсидиановые завитки разбились в его руке, словно ножка хрупкого бокала.Он держал ключ перед глазами и, обладая, как и все болги, способностью видеть в темноте, внимательно его рассматривал. У него сложилось впечатление, что ключ сделан из темной кости, напоминающей ребро. И он светился в темноте.«Ты отправишься к основанию рухнувшего моста в се верных землях и возьмешь с собой ключ. В фундаменте моста найдешь врата, подобных которым тебе еще не доводилось видеть. Ткань земли там совсем истончилась, возможно, тебе станет не по себе. Но если ты все сделаешь правильно, то окажешься среди бескрайней пустыни.Ты будешь знать направление, в котором следует идти, и тебя там встретит мой старый друг. После этого ты договоришься с ним о месте и времени, когда проведешь его через врата сюда. И главное, помни: ты должен сделать все как можно быстрее. Потом, когда ты вернешься ко мне, я подготовлю тебя к роли его проводника».Акмед выполнил приказ демона. То, что ему пришлось пережить, и стало единственной причиной, из-за чего они с Грувтором мечтали покинуть Остров. Ни один из них не боялся смерти, их не пугало присутствие зла, но то, с чем им пришлось встретиться на пустошах за далеким горизонтом, было столь ужасно, что не поддавалось описанию. Перед лицом уничтожения, которое грозило всему миру, они, рискуя быть обреченными на вечные мучения, более страшные, чем смерть, решили, бросив все, бежать. Но ни о чем другом они и помыслить не могли.Последние слова демона все еще звенели в ушах Акмеда, и, хотя прошло не одно столетие, он до сих пор помнил смрад сгоревшей человеческой плоти, исходивший изо рта демона.«Я хочу, чтобы ты проделал все быстро. По сравнению с этим деянием твои предыдущие подвиги, список убитых тобой людей покажутся сущей безделицей, не имеющей ни малейшего значения. Я твой истинный господин, ты будешь моим рабом до тех пор, пока не станешь следовать за мной добровольно или не умрешь после моей победы».И Акмед воспользовался ключом, но открыл им ствол Сагии, Дерева Глубоких Корней, вспомнив слова другого, любимого, хозяина. Отец Хальфасион произнес те же слова, когда рассказывал о Дереве, которое стало их путем к спасению.«Сагия растет в лиринском лесу возле заводи Заветного Желания. Лирины верят, что его корни пронизывают всю Землю, связывая с деревьями, растущими в тех местах, где началось Время. Если ты когда-нибудь там окажешься, сын мой, прояви благоговение. Ты ощутишь хрупкость все ленной в колебаниях, исходящих от Земли, ибо ее ткань становится там невероятно тонкой».Они вошли в Дерево, проделали долгое путешествие по его корням, миновали огонь в ядре Земли, и ключ потерял свое могущество — им не удалось открыть корень с другой стороны. Теперь, завернутый в бархатный мешок, ключ лежал, всеми забытый, за запертой дверью хранилища реликвий в Илорке.Акмед покачал головой, чтобы избавиться от неприятных ощущений на поверхности кожи — Праматерь продолжала внимательно за ним наблюдать. Наконец она удовлетворенно вздохнула и с удивительной для ее возраста грацией легко села на землю рядом с ними.— А почему Дитя все время спит? — вмешался Грунтор.Впервые за все время лицо Праматери стало печальным.— На заре Эры Человека Дитя получило тяжелое ранение в кровавой битве между жередитами из Колонии в Марикаре, провинции на континенте к западу от центрального моря, и демонами, вселившимися в людей и пытавшимися завладеть его костями, чтобы освободить своих сородичей из темницы. Дитя один из последних оставшихся в живых представителей своей расы, возможно последний. Не существует средства, которое могло бы его излечить. Слишком велика была цена той битвы, потому она и бушевала с неслыханной яростью. В конце концов Братство одержало победу и дракиане принесли Дитя сюда, в сердце гор, с ранениями, не поддающимися лечению, чтобы спрятать до скончания времен.В течение столетий эти пещеры оставались неприступными. Дитя удалось избавить от мучительной боли, но оживить его мы не смогли, и тогда построили здесь Колонию. И хотя Братство жило под землей, в те дни наверх постоянно отправлялись отряды за едой и для наблюдения за врагами. Никто не появлялся, никто не тревожил колебания воздуха в горах. Говорят, то было хорошее, спокойное время.Потом пришли люди. Ветры донесли весть об их приближении задолго до того, как мы смогли их увидеть. Было сразу понятно, что это не армия захватчиков — уж слишком несчастными и оборванными они выглядели. Измученные долгим путешествием мужчины и женщины с маленькими детьми, самых разных рас, брели через пустыню. Они пытались просто выжить. Стало ясно, что они рассчитывают найти приют среди гор.— Намерьены, — сказал Акмед. — Гвиллиам и Третий флот. — Грунтор кивнул.— Мы так и не узнали, как они себя называли, — продолжала Праматерь. — Как только их намерения стали очевидными, Братство решило спрятаться, уйти глубоко под землю и постараться скрыть все следы существования Колонии. Мы всегда умели двигаться незаметно, и о Колонии долго никто не знал, хотя людей в горах становилось все больше и вскоре они начали зарываться в землю, создавать убежища. Они оказались превосходными строителями; горы наполнились шумом их кузниц, и Земля задрожала, подчиняясь их воле.Время шло, казалось, что людям ничего не известно о существовании Колонии. Между Строителями, как мы их называли, и Братством не возникало никаких контактов. Даже после того, как они прорыли туннель на другой стороне горы, по которому вы спустились в Колонию, у нас не было никаких оснований считать, что им известно о нашем существовании. Жередиты создали устройства слежения и установили их по периметру Колонии, но люди никогда не нарушали наших границ.Перед Последней Ночью с их стороны раздался оглушительный грохот, но никто из нас не поверил, будто это может иметь отношение к Колонии. Устройства слежения улавливали шум ссор, с годами становившийся все громче, и мы считали, что они являются неотъемлемой частью их культуры. Братство всегда оставалось простой расой с малыми потребностями и единственной целью в жизни. Строители же, видимо, ставили перед собой грандиозные задачи и были склонны к актам вражды. Так проходили столетия.В те дни я была амелистик, сиделкой Спящего Дитя. Ухаживать за ним входило в обязанности будущего матриарха Колонии. Нас было несколько, со временем одна из амелистик становилась Праматерью — после смерти той, что занимала эту должность. Так уж распорядилась судьба, что в Последнюю Ночь присматривать за Спящим Дитя выпало мне.Перед тем как улечься подле него спать, я заметила, что Дитя испытывает беспокойство. Никогда прежде мне не доводилось видеть ничего подобного, хотя сейчас оно почти постоянно находится в таком состоянии. Мой сон тоже был тревожным; я проснулась от ужаса, во рту появился вкус пепла. Горячий дым, смешанный с едкими парами, заполнил туннели. В Колонии началась паника, жередиты задыхались в ядовитом воздухе.Даже в своей жестокости Судьба оставалась добра ко мне, и я почти ничего не увидела. Один из братьев успел захлопнуть огромную железную дверь, ведущую в покои Дитя Земли, и тем спас нам жизнь. Я и сейчас помню его лицо. И еще перед моими глазами застыла толпа бегущих дракиан, а дверь неумолимо закрывалась, отделяя Дитя Земли и меня от удушающего дыма и остальной Колонии. Наши глаза встретились, и мы с моим спасителем поняли, что ничего другого он сделать не мог. Колония существовала для одной цели: защиты Спящего Дитя. — Оба голоса Праматери стали тише.— Я не видела, как умирала Колония, но мне пришлось во всех ужасных деталях прочувствовать ее гибель, — продолжала она, — ведь живущие вместе дракиане обладают общим разумом, как пчелы в улье или муравьи в муравейнике. И я пережила агонию каждого из братьев, вместе с ними пыталась сделать последний мучительный вдох и тысячами тускнеющих глаз наблюдала, как уходит жизнь. С тех пор эти образы со мной каждое утро, стоит мне проснуться. Только во сне я нахожу отдохновение, хотя с тех пор прошло немало столетий.Я очень долго ждала, пока остынут двери и смолкнет шум. До меня доносились крики и сдавленные стоны, то пот ног. Я долго ждала, когда придет другая амелистик, чтобы сменить меня, но никто так и не появился. Тогда я была совсем молодой девушкой, но все-таки решила, что лучше подождать, пока не исчезнут последние вибрации смерти и я перестану ощущать дым на своей коже; прошло очень много времени. Потом я ждала, когда успокоится Дитя, — прошло еще больше времени.Когда наконец все стихло и от двери перестал исходить жар, осела сажа, а Дитя Земли погрузилось в спокойный сон, я открыла двери. Пол устилали тела погибших братьев, в воздухе висел едкий запах дыма.Я ждала, когда придут победители, чтобы занять Колонию, ведь все жередиты погибли. Но никто не пришел. Я не увидела ни солдат победившей армии, ни мародеров. И по сей день я не знаю, что произошло:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72