Совершенно естественно, что подобные желания возвращаются, когда…— Не будь дурочкой. — В его голосе звучала такая горечь, что Рапсодия замолчала на полуслове. — Ты оскорбляешь нас обоих. Дело не в том, что я захотел удовлетворить физическую потребность, возникшую после того, как боль меня покинула. Я мечтал об этом с самого начала. О боги! Ты меня совсем не понимаешь.— Не буду спорить, — сердито согласилась Рапсодия. — А как ты думаешь, в чем причина? Давай-ка посмотрим: сначала ты отказываешься говорить мне о том, чего хочешь, о чем думаешь, я даже не знала, кто ты такой. А потом, когда наконец ты решил сообщить мне, что же тебе от меня нужно, ты определил мне роль «друга» и «союзника». Будь любезен, поправь меня, если я ошибаюсь, — ты упоминал еще одну роль, только я тебя невнимательно слушала? Как же я глупа — не смогла понять, что между другом и любовницей существует неразрывная связь.Возможно, мне следовало об этом догадаться, когда ты решил, будто я куртизанка, и, продемонстрировав отсутствие воспитания, сообщил мне свои предположения. Или в тот момент, когда ты приказал мне держаться от тебя по дальше, заявив, что ты мне не доверяешь и хочешь, чтобы я оставила тебя в покое. Удивительно, как я могла ничего не понять, ведь нас связывали столь замечательные, близкие отношения, да, Эши? Именно такие разговоры заставляют меня броситься на поиски первой горизонтальной поверхности, чтобы поскорее на нее улечься. — Не в силах больше сдерживать ярость, она отвернулась от него и прижала кулаки к горящему лбу.Поверить не могу. Ты прав, Эши, я полная дура. Я-то думала, что ты ко мне хорошо относишься, по крайней мере чуть-чуть. А я для тебя всего лишь возможное постельное приключение. Мне было с тобой спокойно и уютно, потому что ты не хотел от меня того, о чем мечтают все остальные, я думала, ты начал мне доверять. Вот еще одно доказательство моей глупости. Мне следовало знать, что доверия я могу ждать только от Акмеда и Грунтора, и больше ни от кого. — Огонь в камине ревел и метался, сочувствуя ее ярости и заливая стены гостиной и портреты на каминной полке сердитыми алыми отсветами. Казалось, даже в глазах внуков Рапсодии стоит немой укор.Эши несколько мгновений ничего не говорил, лишь молча изучал сложный рисунок на ковре у себя под ногами. За тем он подошел к Рапсодии и встал у нее за спиной, наблюдая за языками пламени, исполняющими сердитую пляску.Наконец, глубоко вздохнув, он проговорил:— Нет, Рапсодия, глупость продемонстрировала не ты, оставь эту честь мне. Прошу тебя, положись на собственную интуицию и чувства. Неужели ты сомневаешься в том, что я начал тебе доверять?Рапсодия не сводила глаз с огня.— По правде говоря, Эши, правильнее будет сказать: я ничего о тебе не знаю, совсем ничего.— Умоляю тебя, не говори так, ты этого не думаешь.Рапсодия повернулась и посмотрела на него, и на лице у нее появилось сожаление.— Извини, ты же знаешь, я стараюсь никогда не лгать. Эши очень осторожно взял ее за плечи и заглянул в глаза.— Как ты можешь сомневаться в том, что я тебе доверяю? Посмотри на меня, Рапсодия. Ты меня видишь? — Она едва заметно кивнула. — Ты первый человек, которому я открыл свое лицо за двадцать лет. Даже мой отец его ни разу не видел. Однако я здесь, без плаща, без оружия, полностью в твоей власти. А ведь я не в первый раз открыл тебе лицо. Разве это ни о чем не говорит?Рапсодия ласково улыбнулась ему, чтобы немного смягчить отчаяние, которое появилось у него на лице.— Говорит, наверное, — ответила она. — Только вот я не очень понимаю, о чем.— Я знаю, ты не понимаешь смысла, казалось бы, простых вещей, но ты не можешь представить себе, что я чувствовал, просыпаясь каждое утро, как я мечтал о смерти, зная, что не могу покончить с собой — ведь это мне все равно не поможет. — Эши взял ее за руки и сказал совершенно серьезно: — Где-то разгуливает чудовище, точь-в-точь похожее на меня, владеющее частью моей души, и совершает страшные зверства. Он убивает невинных, и я ничем не могу им помочь, потому что его действия абсолютно хаотичны и не имеют никакой системы, хотя он, вне всяко го сомнения, действует в соответствии с планом, придуманным извращенным, больным мозгом. Всякий раз, когда где-нибудь случается несчастье, я первым делом думаю о нем. Он преследует меня постоянно, не оставляя ни на мгновение.— В таком случае, как же такой чистой и невинной душе, как твоя, удается осознать происходящее?Рапсодия хмыкнула, но ироничная улыбка сползла с ее лица, когда она встретилась с Эши глазами. Он спокойно и уверенно смотрел на нее и ответил так, словно совершенно точно знал, о чем говорит.— Не смейся, Рапсодия, моя душа тут совершенно ни при чем, а вот ты и в самом деле чиста и невинна, даже несмотря на то, что тебе довелось испытать. Ты веришь в людей, которые не имеют никакого права на твое доверие. Ты любишь людей, которые не заслуживают твоей любви. Больше всего на свете ты хочешь найти кого-то, кому могла бы верить; такова твоя природа. Не важно, что тебе пришлось испытать в жизни, не важно, что ты делала, — все это тебя не испортило, словно и не коснулось. Ты будто девственница — душой и телом.Рапсодия снова рассмеялась.— Ты и сам не представляешь, какие смешные вещи говоришь, — заявила она. — Если ты ищешь именно этого, то ты обратился не по адресу.— Я ничего не ищу — вот в чем дело. — Эши оставался совершенно серьезным. — Я прятался, Рапсодия, целых двадцать лет, старался избегать каких-либо контактов с окружающим миром, и у меня неплохо получалось. И вдруг в один прекрасный день, словно из ниоткуда, появилась ты и стала чем-то вроде маяка. Куда бы я ни шел, как бы ни старался выбросить тебя из головы, как бы далеко ни уходил, ты всегда оставалась со мной — на звездах, в воде, в моих снах, в воздухе вокруг меня. Я пытался прогнать тебя из своих мыслей, Рапсодия, но потерпел поражение. Я не смог заставить тебя уйти.Может быть, мои страхи и то, что я тебя отталкивал, пытался обидеть, заставить тебя ненавидеть меня, были не только попытками разорвать узы, которыми ты меня привязала, но явились своего рода экспериментом — возможно, я хотел проверить, действительно ли ты такая, какой кажешься.Ты же знаешь: демон подчиняет себе ничего не подозревающего человека и действует через него. Откуда мне было знать, что ты не ф'дор? А вдруг ты искала меня по тем же самым причинам, что и его бесчисленные слуги, которые пустились за мной в погоню двадцать лет назад, желая уничтожить остатки моей души или, того хуже, использовать ее, чтобы творить еще более страшное зло, чем сейчас?Какой замечательный способ застать меня врасплох — подбросить невинное сердечко, завернутое в изысканную упаковку, обладающее магией старого мира, исчезнувшего под водой еще до того, как был зачат мой отец — разве можно придумать лучшую наживку для дракона? Мои подозрения усилились, когда я узнал, что ты девственница, — итак, какова вероятность того, что передо мной враг?— Не слишком высокая, — весело ответила Рапсодия. — В данном конкретном вопросе мы имеем дело лишь с формальной стороной дела.— Это не имеет значения, возразил Эши. — Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать? Ты совершенство во всем, о чем я — человек или дракон — мог только мечтать. Ты слишком хороша, чтобы быть правдой. Естественно, меня охватили сомнения. Именно страх помог мне оставаться в живых целых двадцать лет.И вот ты передо мной, предлагаешь мне утешение, хочешь помочь, впускаешь в свое сердце. Трудно поверить, что это правда. И я стал ждать, когда ты раскроешь передо мной свою вторую натуру, предашь меня. Я долго ждал. Естественно, ничего подобного не произошло. Более того, я мог причинить тебе гораздо больше вреда, чем ты мне.Тогда мое сердце медленно, осторожно начало мечтать о том, чтобы ты оказалась реальной, а твои слова правдой. Оно жаждало этого с той самой минуты, когда я тебя увидел, однако здравый смысл заставлял сердце молчать. Но в конце концов оно больше не выдержало. Ты сказала, что решила поверить мне и принять любой исход — жизнь или смерть. Я тоже понял, что должен все тебе рассказать и молить богов, чтобы своим поступком не вручить остатки собственной души в руки ф'дора.По правде говоря, Рапсодия, если бы ты меня не позвала, я пришел бы сам. Просто я пытался решить, как лучше раскрыть тебе правду, и, похоже, вел себя как последний дурак, но я больше не мог отмалчиваться. Во всяком случае, не с женщиной, которая не будет лгать даже ради спасения собственной жизни. Разве я мог после этого рассчитывать на то, чтобы стать достойным тебя?Как ни старалась Рапсодия, ей не удалось сдержаться, и она расхохоталась.— Извини, Эши, не сердись на меня, — проговорила она, изо всех сил пытаясь успокоиться. — Уж очень забавно звучат твои слова.— Почему? — удивленно спросил Эши. Рапсодия взяла его руки в свои.— Ты будущий Король намерьенов, в тебе соединились три королевские линии всех трех намерьенских флотов. Я всего лишь крестьянка из простой семьи. И ты мечтаешь быть достойным меня? Разве не смешно?— Нисколько, — коротко бросил Эши. — Мне совсем не смешно. Если честно, ты меня удивила, Рапсодия. Мне казалось, уж ты-то должна понимать, что происхождение человека вовсе не делает его достойным уважения.— Разумеется, когда речь идет о личности. — Рапсодия тоже стала серьезной, не в силах противиться его строгому тону. — Но когда мы говорим о любовниках… Ну, люди вроде тебя берут таких, как я, как правило, чтобы развлечься. И вообще, мне кажется, мы обсудили эти вопросы давным-давно на берегу Тарафеля.Эши повернулся к каминной полке. Рапсодия видела, что он собирается с мыслями. Он задумчиво взял портрет детей фирболгов и принялся его внимательно разглядывать.— Я понял, в чем дело, — сказал он, обращаясь скорее к портрету, чем к Рапсодии. — Я не объяснил тебе самого главного, когда сказал, что хочу стать твоим любовником.Рапсодия снова рассмеялась, хотя и пыталась изо всех сил сдержаться.— Думаю, я гораздо лучше разбираюсь в сути проблемы, чем подсказывает тебе твое чутье дракона. Ты многого обо мне не знаешь, Эши.— А ты не знаешь обо мне одной очень важной вещи.— Только одной?— Только она имеет значение.— И что же это?Эши поднял голову от портрета и посмотрел на нее своими небесно-голубыми глазами:— Я люблю тебя.Рапсодия тяжело вздохнула.— Не нужно вздыхать. — В голосе Эши прозвучало предупреждение. — Не отбрасывай мое признание, Рапсодия. Я знаю, о чем ты подумала.— Правда?— Думаю, что знаю, но судить тебе. Ты думаешь, будто я швыряюсь священными словами, как и бессчетное множество других болванов, либо потому, что твоя красота лишила меня рассудка и заставила обманываться насчет своих чувств, либо чтобы заманить в постель.— На самом деле…— Не смей ставить меня в один ряд с безмозглыми идиотами, которые, бросив один взгляд на твое лицо, начинают объясняться тебе в любви, роняя слюни на собственные сапоги. Я не из их числа, Рапсодия. Я полюбил тебя еще прежде, чем увидел, я почувствовал твою магию за много лиг. Как ты думаешь, что я делал в Бет-Корбэре?— Покупки?— Нет, милая.— Тогда понятия не имею. Извини, если я не оправдала твоих ожиданий.— Я искал тебя, Рапсодия. Искал того, кто воззвал к моему сердцу, когда я находился на Кревенсфилдской равнине в двух лигах от Бет-Корбэра. Я пришел найти тебя, а когда увидел, понял, что пропал. Неужели ты думаешь, я приехал в Илорк ради сомнительного удовольствия постоянно выслушивать оскорбительные нападки Акмеда?— Ну, это, должна заметить, редкий подарок. Кроме того, вид с Зубов открывается просто замечательный. — В глазах Рапсодии снова зажглись веселые искорки, и на душе у Эши потеплело.— Конечно, — согласился он, вспомнив, как она бежала по каменистому плато, а потом танцевала с ветром на вересковой пустоши. — Так я прав? — Он улыбнулся, чтобы проверить, действительно ли у нее изменилось настроение, и с удовольствием увидел ее ответную улыбку.— Относительно чего?— Относительно того, о чем ты подумала.— Не совсем, — фыркнув, ответила Рапсодия, отобрав у него портрет своих внуков. — Но спасибо за то, что попытался.— Тогда о чем?— Если честно, — сказала она, повернувшись спиной к огню и подставляя ему плечи, — я думала об одном из наших разговоров во время нашего путешествия.Эши оперся локтем на отполированную до блеска каминную полку.— Правда? О каком?— Помнишь, я тебе сказала, что, по-моему, лесники и странники ищут в объятиях женщин не того, что остальные мужчины?— Да, — ответил Эши, и его лицо смягчилось от воспоминаний. — Ты сказала, что большинство мужчин стремятся расслабиться, сбросить напряжение, а странники нуждаются в человеческом контакте.— Да, правильно.— А почему ты вспомнила тот разговор?— Я никак не могу понять, — вздохнув, проговорила Рапсодия, — зачем тебе начинать отношения, которые не могут иметь продолжения, да еще учитывая, как сильно тебе приходится рисковать.— Я не понимаю, о чем ты говоришь.Рапсодия повернулась и посмотрела на него:— Не понимаешь? Возможно, мне будет позволено на помнить о некоторых вещах, которые ты, похоже, выкинул из головы. Во-первых, как я уже говорила раньше, мы находимся на разных ступенях социальной лестницы: ты на самом верху, а я в самом низу. Таким образом, наши отношения смогут продолжаться только до тех пор, пока тебе не придется выбирать себе супругу, а значит, девушку королевской крови или, по меньшей мере, из благородной семьи, чтобы сделать ее королевой.— Ты не знаешь, как действует закон о наследовании, Рапсодия.— Иными словами, ты хочешь сказать, что не можешь претендовать на королевский трон?Эши помрачнел.— Нет, но…— И разве не предполагается, что король должен найти себе супругу, в чьих жилах течет кровь потомственных аристократов?— Да, но…— Вот видишь, Эши, — спокойно сказала Рапсодия. — У нас в запасе совсем немного времени на то, чтобы найти ф'дора и объединить намерьенов. Не знаю, сколько еще времени ты сможешь после этого оставаться холостяком, но мне кажется, я тебе уже говорила, что дала себе слово никогда не иметь дела с женатыми мужчинами — без исключений. Поэтому нашим отношениям суждена короткая жизнь. И я не понимаю, зачем тебе все это, зачем тратить время и силы.Эши сложил руки на груди. Ее логика была безупречной. Спорить с такими доводами бесполезно, по крайней мере сейчас.— Значит, ты считаешь, что любовь ничего не стоит, если она длится недолго?Рапсодия посмотрела на него и вспомнила разговор с Элендрой, когда та рассказала ей о своем муже.«За то короткое время, что подарила нам судьба, мы были так счастливы, словно прожили вместе целый век».— Нет, — едва слышно прошептала она. — Я совсем так не думаю.— Тогда в чем же дело? — Эши почувствовал, как его вновь охватывает отчаяние. — Как убедить тебя дать мне шанс?— Какой шанс?Эши вдруг захотелось хорошенько встряхнуть ее, что бы она наконец все поняла.— Шанс показать тебе мои чувства, Рапсодия. Шанс любить тебя, проводить с тобой время, шанс быть с тобой таким же честным, какой ты была со мной, раскрыть мое сердце, даже если… — Он замолчал, не в силах продолжать.— Даже если что? — голос Рапсодии звучал мягко, а на лице появилось такое же мягкое выражение.— Даже если ты не захочешь сохранить наши отношения.Боль в его голосе нашла отклик в сердце Рапсодии, и она вдруг поняла, что с трудом сдерживает слезы. Она смотрела в пол, боясь взглянуть ему в глаза, зная, что иначе обязательно разрыдается. Они несколько мгновений так и стояли — Эши наблюдал за Рапсодией, а она изучала игру огненных отблесков на ковре. Справившись с собой, она подняла голову:— Значит, ты готов стать моим любовником, невзирая на то, что это продлится совсем недолго?— Да. Я буду благодарен судьбе за каждый миг, проведенный с тобой. И готов на все ради этого.— И ты этим удовлетворишься?— Если так пожелает судьба. Когда чего-то очень хочешь, даже самая малость, которую тебе удается получить, счастье.Через несколько секунд Рапсодия кивнула, словно на шла дорогу из мысли, в которой заблудилась.— И какую часть себя ты будешь хранить под замком во время нашего короткого романа?— Никакую. Сомневаюсь, что мне удастся что-нибудь от тебя скрыть, Рапсодия, да я и не хочу. Мы стараемся не обсуждать Прошлое, поскольку это причиняет боль, но если ты захочешь, я готов говорить и о нем. — Она покачала головой. — Есть вещи, которые мы не можем рассказать друг другу, потому что это чужие тайны. Но свои я не собираюсь от тебя скрывать. — Он испытал облегчение, увидев, как изменилось выражение ее лица, и поспешил добавить: — Я знаю, перспектива быть любимой драконом может пугать, в особенности если ты немножко знакома с его природой — мы имеем склонность быть неисправимыми собственниками. Но человеческая часть моего существа любит тебя гораздо больше, и я никогда не стану тебе мешать, если ты захочешь уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72