Ненавижу всех, всех! Мало вас резали! Дай мне меч — я пущу тебе кровь, будь ты хоть трижды бессмертен, и сердце твое брошу воронам!..— Каков будет ваш приговор, вожди и старейшины? — ровно спросил Изначальный.— Мы признаем его виновным, Владыка. Его жизнь и смерть — в твоей руке. Да не падет гнев твой на народы наши, — ответил за всех Утрад.— Я умру с мечом в руках! — прорычал Уггард; лицо его страшно перекосилось, он задыхался от ярости и страха.— Никто не запятнает свой меч твоей кровью, — с усталым презрением сказал Изначальный. — Ты, Утрад, сын Хьорна из рода Улдора, и ты, Улхард, сын Дарха из рода Улфаста, — повторите клятву ваших предков. Во имя народов своих — клянитесь не начинать войны и не выступать против Севера.— Клянемся, — нестройно ответили вожди.— За то зло, что причинено было народу моему, сыновья ваши да прибудут сюда. И останутся они в Твердыне моей на пять лет. Слово мое да будет порукой тому, что через пять лет они вернутся к своим народам.— Да будет так, Владыка…— Вы… — во взгляде Уггарда было безумие, — вы отдаете ему своих сыновей?! Чтобы он вырвал их сердца, а взамен вложил мертвый камень?!— Молчи, глупец, — прошелестел голос одного из старейшин.Вала, казалось, вовсе забыл об Уггарде. Он по-прежнему держал руку на плечах Ахэтт; смотрел куда-то в сторону.— Властелин, — нарушил молчание светловолосый воин, — что мы сделаем с… этими? — он не называл имен, просто указал рукой.— Оставить пленниками всех. Кроме него, — слова были холодны и тяжелы. — Он умрет. Ахэтт?..— Я не хочу видеть его.Вала кивнул.— Идем, дитя мое.Бережно повел женщину из зала, на пороге остановился, обернулся к вождям:— Пусть ваши люди узнают, как это было. Вы — увидите. И помните о клятве. Прощайте.И затворил за собой дверь, отгородив Ахэтт от безумного вопля Уггарда. РАЗГОВОР-XIII …Потрескивает фитиль свечи, мягкие вкрадчивые тени скользят порукам Гостя, по страницам Книги: — Это те самые Смуглолицые, которых, как говорит «Сильмариллион», Враг обещал наградить за предательство в Нирнаэт — а после обманул, не позволив им захватить земли Белерианда и ограничив их владения уже захваченными землями Хитлум ? — Ну, если бы земли Хитлум были неплодородными, навряд ли народ Хадора поселился бы в них… Смуглолицые приходят в Белерианд в 463 году, за девять лет до Битвы Бессчетных Слез; приходят в поисках новых земель. Несложно предположить, что пообещал им Майдрос за помощь в войне: победу и мирную жизнь на новых богатых землях… Народ Улдора сражался не за веру, не за убеждения: они были наемниками дома Феанаро… и, как только поняли, что победы не будет, перешли на сторону победителя. Может быть, даже и награды ждали за это: уж не кары, во всяком случае. — Деяние, согласитесь, не из славных, — замечает Гость. — Вот потому Смуглолицые и не получают награды. Но и карать их, если подумать, тоже особо не за что. Они вступили в игру, правил которой не знали; разумеется, проиграли в ней — и все-таки получили то, что хотели. Земли Хитлум, способные прокормить их, да к тому же и неплохо защищенные. — Надо сказать, ведут они себя в захваченных землях достаточно пристойно, чтят жену вождя и женщин племени Хадора не делают наложницами, а берут в жены… словом, захватчики могли бы вести себя и хуже. — Может, и могли бы… Да. Если это расчет, то расчет мудрый: в этом Владыке Севера не откажешь. Он вывел Смуглолицых из игры, не принуждая становиться на сторону Севера; очевидно, что на сторону Нолдор они уже не перейдут. Значит, что бы ни случилось, Смуглолицые станут либо союзниками Мелькора, либо — в худшем случае — останутся в стороне… — И они становятся союзниками, в конце концов. Ну, если то, что рассказывает о Севере эта Книга, правда, удивительно, что вообще все люди этого не сделали. И, выходит, ошибался Хурин, когда говорил — Мелькору неведомо то, что движет людьми. — Выходит, ошибался. А люди, как вы помните, действительно в большинстве своем приняли сторону Мелькора — кроме Трех Племен, разумеется. — Тогда странно, что в Войне Гнева они не отстояли своего Властелина… — Учителя, — мягко поправляет Собеседник. — Учителя, а не Властелина. А почему не отстояли… об этом мы с вами поговорим потом. Хотя, может быть, мои разъяснения вам уже не потребуются… Гость собирается уже было перевернуть страницу, но останавливается, вспомнив что-то: — А кстати… он же вроде не любит, когда перед ним падают на колени — что ж они все это делают, и вожди, и воины, и Гортхауэр, — а Владыка не возражает ? — Есть разница между «встать на колени» и «преклонить колено» ? — вопросом на вопрос отвечает Собеседник. — Разве рыцари в столь любимых многими повестях не преклоняют колена перед своими королями ? Это знак почтения, а не почитания; верности, а не преклонения. Где верующий падет на колени перед Богом, там верный преклонит колено перед Человеком. — Слишком тонкое различие; мало кто заметит и поймет. Приглушенный шорох одежд — должно быть. Собеседник пожимает плечами: — Тем не менее оно существует. Тому, кто преклонил колено, легко подняться; тому, кто встал на колени, легче пасть ниц… АСТ АХЭ: Мать 527 год I Эпохи
… - И еще, там женщина пришла, сына своего ищет… Говорит, он у нас.— Пусть войдет.— Да, Учитель, — воин легко поклонился и вышел.Пожилая женщина стояла в дверях, робко прижимая к груди узелок. Высокий седой человек, стоявший перед ней, улыбнулся уголком губ:— Здравствуй. Не бойся, входи, садись.Женщина, похоже, немного успокоилась:— Скажи, ты здесь начальник, что ли, твоя милость?— Да вроде того, — в светлых глазах блеснули веселые искорки.Помолчали немного. Женщина вздохнула.— Смотрю я на тебя, сынок, — видно, не жалела тебя жизнь. Молодой ведь еще, а волосы белые… Родные-то живы?По чести сказать, он не ожидал такого поворота разговора. Сказать, кто он такой? Испугается… Нет уж, пусть лучше остается так.— Живы.— Тоже небось сам ушел сюда?— Сам.— И не спросил никого?Он кивнул.— Ну совсем как мой младшенький. Старик узнал — долго шумел, все грозился, что не отпустит, а тот уперся — и ни в какую: все равно, мол, уйду. Ну, собрала ему кое-что на дорогу, благословила — вот он и ушел. Письма пишет. Я грамоте-то не обучена — грамотей местный читает, а все неспокойно мне. Он у меня слабенький, с детства все грудью хворал, а упорный! Я ему говорю — ну куда тебе, ведь там воины нужны. Ты вот, сразу видно, воин: и силой, и статью, и ростом… Где тебя зацепило так — в бою или на охоте?— В бою, — он опустил голову.Женщина снова вздохнула:— Да ты не печалься, пройдет. Хочешь, травы тебе разные принесу — будешь раны промывать отваром, листья к ране приложишь — до свадьбы заживет… Жена-то есть или невеста?Он покачал головой: нет.— Будет еще, сынок. Ты, вижу, умен, смел, а глаза добрые… И красив.— Красив? — он усмехнулся.— Ах, сынок, сынок… Я слишком стара, чтобы врать. Шрамы — знак доблести, а таких, как ты, я никогда не видела. Да неужели ни одна женщина на тебя с любовью не смотрела? Не поверю, сынок, — женщина лукаво улыбнулась.Он отвернулся — быть может, слишком поспешно.— Я тебя обидела чем-то, сынок? Ты прости старуху…— Нет-нет… Я скажу, чтобы позвали твоего сына.Он распахнул двери:— Позовите Кори. И пусть поторопится — его ждет мать.Вернувшись в комнату, он встретил обеспокоенный взгляд:— Скажи, сынок, а Властелин… он какой?Он задумчиво потер висок.— Ну… вроде меня.Женщина рассмеялась:— Шутишь, сынок! Он бог, а боги ведь огромны ростом и могучи. Говорят, он один может одолеть целое войско, доспех его сияет ярче солнца, а в руках его огненный меч. Вряд ли мой сын сможет стать его воином…Он не успел ответить: дверь распахнулась снова, и в комнату вбежал крепкий загорелый юноша лет восемнадцати. Год назад, когда он пришел в Аст Ахэ, он был другим. У него действительно была чахотка и начался кровавый кашель.— Матушка! — вскрикнул юноша, но остановился в смущении, заметив высокую фигуру в черном.— Ну что же ты? Обними мать.— Но…Изначальный с улыбкой поднес палец к губам.— Если хотите, я оставлю вас.— Нет-нет! — поспешно проговорила женщина. — Этот человек был так добр ко мне, сынок…Изначальный отвернулся, делая вид, что разглядывает книги на полках. За его спиной слышался быстрый говор женщины и смущенный басок юноши. Когда снова взглянул на них, женщина суетливо развязывала узелок; на мгновение запнулась, потом, просительно улыбнувшись, объяснила:— Я вот принесла… Он у меня с детства сладкое любит…Юноша залился краской, переведя почти умоляющий взгляд с развязывающих узелок рук матери на лицо Изначального: в светлых глазах Властелина Тьмы плясали искорки смеха.— Хочешь — и ты меду отведай, сынок; здесь-то, наверное, нечасто приходится…— Нечасто, — согласился Изначальный.Густо-золотой тягучий мед пах цветущими полевыми травами и солнцем. Мелькор прикрыл глаза и долго молчал; потом, вспомнив прерванный разговор, вновь обратился к женщине:— А что до того, чтобы быть воином… Твой сын — целитель и знал, зачем идет сюда. Ведь людям не только защитники нужны.Повернулся к юноше:— Сегодня ты свободен. Проводи мать к себе — вам о многом нужно поговорить.— Да хранят тебя боги, добрый человек, — промолвила женщина.Изначальный снова улыбнулся — уголком губ, потом посерьезнел. Подошел к женщине, взглянул ей в глаза и тихо проговорил:— Благодарю тебя. За сына. За то, что пришла сюда. Благодарю за все.И преклонил колено перед маленькой женщиной. Сухая легкая рука ласково провела по его седым волосам:— И тебя благодарю, сынок. Если мой мальчик будет рядом с тобой, то я спокойна за него. Будь благословен… ЛААН НИЭН: Странник 517 — 587 годы I Эпохи
«В летописях и хрониках Твердыни много рассказов о тех, кто приходил в Аст Ахэ, ища подвига или знаний, мудрости или мастерства. И нет в этом ничего удивительного, ибо воистину Аст Ахэ — место, куда приходят: иногда — чтобы узнать, чаще — чтобы остаться; и остаются навсегда, даже возвращаясь в свои земли. Остаются — мастерами, воинами, братьями. Остаются в памяти Твердыни. В памяти того, кто есть — сердце Твердыни и душа ее…» (Из летописей Аст Ахэ)
Откуда эти видения?Почти каждую ночь — двое: он — молодой, с иссиня-черными — до плеч — волосами, дерзкие глаза — невероятные, ярко-синие; она — золотоволосая, мягко-неторопливая в движениях, а глаза золото-карие, теплые, медовые. В видениях он знал: они — его отец и мать. Но у Элдин не бывает таких глаз; и говорили они не на языке Эгладор…— Скажи, кто были мои родители? Что сталось с ними?— Они умерли. Их убили уркин. — Они были из народа Эглат?— Да. Почему ты спрашиваешь?..Внешне он ничем не отличался от других: статный, светловолосый, искусный равно в игре на лютне, стрельбе из лука и владении мечом. Глаза, правда, были у него необычного для Эглат ясно-голубого цвета, за что он и получил имя Гелумир, «Голубой бриллиант». Гелумир был приемным сыном одного из приближенных Тингола, король любил его песни — чего еще желать?.. — но с годами все больше тянуло прочь из беспечального Эгладора; и не было ему покоя.И однажды он решился.Лютня за спиной, меч на поясе: менестрель Гелумир.Сперва он обходил стороной поселения людей: Элдин не испытывают приязни к Младшим Детям Единого. Но постепенно в нем возникло желание понять их; он помнил Берена — тот был горд, почти дерзок с Владыкой Эгладора, и, сказать по чести, Гелумир был одним из тех, кто, услышав речи Смертного перед троном Тингола, схватился за меч. А те из Эдайн, которых он видел теперь, смотрели на него, как на высшее существо. Поначалу было лестно — как Смертные слушали его песни, как расспрашивали о его народе… И все-таки, пожалуй, Берен был более по душе Гелумиру.…Он, признаться, слегка оробел, когда увидел, куда вывела его дорога. Там — серо-черная, почти до горизонта, равнина, а за ней хищным оскалом — Черные Горы…Ангбанд.Страшная сказка… нет, уже не сказка. Холодок пробежал по спине: вот оно — то, о чем рассказывают предания, оплот Зла, сумрачная Твердыня. Даже двое бесстрашных, что побывали там и сумели вернуться живыми, хранили молчание о жуткой крепости — или говорили коротко и отрывисто. Теперь он понимал: снова пережить весь этот ужас, пусть и мысленно… Нет, дальше он не пойдет. Вчерашняя ночная стычка с орочьей бандой казалась в сравнении с этим, неведомым, детской забавой. Собственно, орки-то и загнали его сюда.
… Он отбивался из последних сил, спиной прижимаясь к древесному стволу. Орки законов честного боя не ведают: лезут все скопом. Впрочем, иногда это и на руку — мешают друг другу. «А все-таки они меня одолеют», — вяло подумал он; было уже все равно, только жаль, что суждено умереть так глупо, в случайной стычке. И в этот миг один из орков, стоявший поодаль и давно вслушивавшийся во что-то, взвыл неожиданно испуганно: — Черные!.. Полукольцо нападавших распалось мгновенно. Воспользовавшись этим, эльф растворился в сумерках, но далеко уходить не стал, взяло любопытство — кто ж это такие, что орки их больше смерти боятся ? Всадников было пятеро — все в черном, на вороных конях. Двое спешились, быстро осмотрели трупы орков. — Люди Тени ? — спросил тот, что был младшим из пяти. — Нет. Ни один из них не убит стрелой — видишь ? Здесь побывал одиночка. Может, мститель. Может, просто путник. — Воин хороший, — одобрительно заметил кто-то. — Ага. Теперь опасайся стрелы. Пограничье… — Пограничье, — вздохнул один из всадников и добавил с горечью: — Им же все равно — что мы, что… эти, — махнул рукой в сторону трупов. — Тебя ведь никто не посылал сюда, верно ? — жестко сказал тот, кто, вероятно, был предводителем маленького отряда. — Ты вызвался сам. — Я не жалуюсь. Но глупо ведь — сражаемся на одной стороне, а — враги… Эльф решил подойти поближе. Двигался он бесшумно, но все пятеро одновременно повернулись в его сторону. Он замер, боясь пошевелиться. — Зверь ? — неуверенно предположил младший. Предводитель покачал головой: — Человек. А скорее — эльф. — Эй, парень, — негромко позвал на языке Синдар тот, что говорил о Пограничье, — выходи, не бойся. Тебя никто не тронет. Гелумир не ответил, но задумался: может, и правда — выйти ? Очень уж его заинтересовали эти люди, не похожие на тех, кого он встречал раньше. Запоздало осознал: это и есть слуги Врага. Странные какие-то. — Слушай, может, он ранен? — обеспокоился младший. — Может, поискать его, а ? Эльф невольно отступил назад. — Вряд ли. Да и он, думаю, не жаждет, чтобы его нашли. Едем. Приглушенно простучали по тропе копыта вороных коней, метнулись следом за всадниками стремительные тени волков-спутников… Гелумир проводил воинов взглядом. Непонятно. Враги. Даже и по облику явно — с севера и востока; да и выговор… А с орками, похоже, воюют. Что-то здесь не так…
…Северный ветер хлестнул по лицу, вывел из оцепенения. Гелумир шагнул в сторону — поползла под ногами осыпь, он покачнулся, пытаясь сохранить равновесие, взмахнул руками, Упал и покатился вниз. Поднялся на ноги, ошеломленный падением; первая мысль — лютня.К его удивлению, лютня оказалась цела. Он ласково погладил прохладное дерево, словно успокаивая ее. Сильно болело расшибленное колено. Поднял взгляд. Нет, здесь не взобраться: слишком крутой склон. Он побрел вдоль скальной стены, потом повернул назад — и тут представил себе, как это выглядит со стороны: до смешного нелепо, словно еще слепой щенок мордочкой тычется. Унизительно. Глупо. Все, что угодно, стерпеть можно, но — выглядеть смешным?! — ну уж нет!«Ну и пусть, — вдруг бесшабашно-весело подумал он. — Всем нам дорога в Чертоги Ожидания. Зато посмотрю, каков он — Враг. Может, пропустят — менестрель все-таки…»
Всадники сразу заметили одинокую фигурку — кто-то. прихрамывая, брел по черно-серой равнине. Подъехали поближе; Гелумир положил руку на рукоять меча.— Привет тебе, путник, — говорящий статен и красив: льняные волосы выбиваются из-под шлема, широко расставленные прозрачно-зеленые глаза смотрят с интересом. — Заблудился?Его спутники рассмеялись сдержанно и негромко.— Да нет, — эльф вскинул на всадника дерзкий насмешливый взгляд. — Захотелось вот на Властелина вашего взглянуть: может, примет менестреля?Всадник приподнял бровь:— Петь ему будешь, элда?— А что?..Светловолосый подумал:— Ну, что же… Думаю, ему будет интересно тебя послушать. Садись в седло.
— А… каков он собой?— Кто?— Ну, Владыка ваш…Светловолосый усмехнулся уголком губ:— Увидишь. А ты смелый… Не боишься?— Кого? — дернул плечом эльф.— Моргота, — жестко, раздельно ответил воин, через плечо бросив холодный быстрый взгляд на эльфа. Тот промолчал, и больше они не проронили ни слова до конца пути.— Ангор? Приветствую. Кто это с тобой?— Менестрель.— Ах'къалло?— Синда, из Дориата. Говорит, хочет петь Властелину.— Менестрель… — страж внимательно оглядел Гелумира. — Что ж, входи…— Я сам провожу, — предупреждая вопрос, сказал Ангор и кивнул эльфу — идем, мол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65