Диане удалось обуздать гнев. Начав спорить, она бы ничего не добилась, а только обострила отношения с матерью. Она перевела разговор на другое.
— Зачем тебе понадобилось, чтобы Эми уехала из города?
— Я сделала это ради отца и тебя.
— Эми не уедет, если только у нее не появится для этого особая причина. Что, если мне поискать ее настоящую мать? Это может стать неплохим мотивом, как ты считаешь?
— А почему ты уверена, что ее мать захочет встретиться с ней? — с сомнением спросила Эйлин.
— Прошло почти двадцать шесть лет. Может быть, сердце ее смягчилось. Я знаю, со многими женщинами так случается.
— А если нет?
— Но почему ты не хочешь со мной согласиться? У тебя есть предложение получше?
— Не могу понять, почему ты так печешься об Эми? Что она сделала для тебя?
Эйлин ее проверяла. Диана чувствовала, что должна продолжать игру и добиться расположения матери.
— Я делаю это не ради Эми, а для вас с отцом. Нашей семье давно уже нужны мир и согласие. И если для этого необходимо найти настоящих родителей Эми, я этим займусь.
Эйлин ни секунды не сомневалась, что она так и сделает. Но с другой стороны, она всю жизнь видела лишь то, что хотела видеть, и верила тому, чему ей хотелось верить.
— Передача на воспитание была оформлена частным порядком, — сказала Эйлин.
Она не успела ничего добавить: дверь распахнулась, и в комнату ворвался Карл Винчестер.
— Придет ли этому когда-нибудь конец? — с возмущением обратился он к Диане.
Вены на его шее вздулись, было заметно, как напряженно пульсирует в них кровь. Диане никогда раньше не приходилось видеть отца в таком бешенстве. Инстинктивно она даже попятилась от него.
— Ты о чем? Что должно прекратиться?
— Не стоит прикидываться дурочкой, Диана! Я уже сыт всем по горло. — Карл выразительным жестом подкрепил свои слова.
— Эми? — испугалась Диана. — Ей плохо, что случилось?
— Ты прекрасно знаешь, что случилось. — Карл с трудом сдерживал ярость. — И ты даже не потрудилась рассказать мне. Какой-то санитар подходит и начинает расспрашивать меня о дочери, а я не понимаю, о чем идет речь. Ты можешь представить, что я при этом чувствовал?
— И что же ты чувствовал? — Страх ее прошел, его сменила злость.
Отец ответил ей убийственным взглядом.
— Ты ожидаешь, что я стану переживать из-за какой-то шлюхи, побитой очередным клиентом? Не дождешься!
Его слова ранили, как удары кинжала.
— Как ты можешь так говорить?
— Только так.
Диана чувствовала, что пора уходить: дольше выносить происходящее у нее не хватало сил.
— Оставь Эми в покое, — угрожающе сказала она отцу, — я не хочу, чтобы ты появлялся в ее палате. — И, повернувшись к матери, добавила: — А ты можешь забрать свой чек и подавиться им. Все, что Эми нужно, она получит от меня.
То, что произошло в следующую минуту, Диана не успела понять, она только почувствовала жесткий удар по щеке, от которого из глаз посыпались искры. Она отшатнулась, прикрывая ладонью лицо.
— Ты не смеешь так разговаривать с матерью! — заревел Карл.
Отец поднял на нее руку? Она была настолько ошеломлена, что почти не ощущала боли. Подобное случилось впервые в жизни. Она смотрела на него молча, потом заговорила:
— Не могу поверить, что ты это сделал. Ну, и каковы ощущения? Чувствуешь силу, власть? — И прибавила, не давая ему возразить: — Тебе не кажется, что то же самое испытывал тип, избивший Эми?
— Возможно, я и не должен был, но…
— Ах, возможно? — эхом откликнулась Диана.
— Ты моя дочь, и я…
— Это не имеет значения. — Она попыталась обойти его. Все, с нее довольно, надо немедленно уходить.
— Постой, мы еще не закончили разговор. — Карл жестом попытался остановить ее.
— Я больше ничего не желаю слышать.
— Пусть уходит, — вмешалась Эйлин. — Ты же видишь, она просто играет на публику.
— Почему бы тебе не позвонить Стюарту? — Диана остановилась и взглянула на мать. — Он вас с удовольствием поддержит.
— Ты сам видишь, — победно улыбнулась мужу Эйлин, — у нее все это несерьезно. Но Стюарт ее образумит.
8
На обратном пути в больницу Диана не переставала думать о недавнем разговоре с родителями. Неожиданно ей в голову пришло сравнение. В бейсболе есть правило: за три пропущенных мяча следует удаление. Но это спорт, в нем все четко и просто. В жизни действуют другие законы, даже если ситуация кажется похожей. Например, ее родители и Эми. У них была масса возможностей, чтобы приемная дочь почувствовала себя родной. Но они даже не попытались использовать хотя бы одну из них и очень давно заслужили «удаление».
На спортивной площадке за нарушениями следят судьи, они не допускают нечестной игры. Эми не повезло: ее некому было защитить. Диана старалась, как могла, но, к великому сожалению, она не знала всех правил и тонкостей «игры». Часто собственные проблемы отгораживали ее от сестры, мешали разобраться, что с ней происходит.
Во время разговора с матерью у Дианы возникла мысль, которая теперь неотступно преследовала ее, как она ни пыталась заставить себя не вспоминать о прошлом Эми.
Можно ли еще было восполнить недостаток любви и внимания или уже слишком поздно? Может ли родная мать устранить ущерб, причиненный Карлом и Эйлин Винчестер, или холод их равнодушия убил все ростки надежды? А если это так, то как Эми жить дальше, не испытывая уверенности в себе? Человеческий дух может оказаться на редкость стойким, но все имеет предел.
Диана все отчетливее сознавала, что должна как-то помочь Эми, пока не стало поздно. Упускать время было нельзя.
Из задумчивости ее вывел настойчивый сигнал клаксона. Она подняла глаза: на светофоре загорелся зеленый. По случаю выходного движение было менее напряженным, но Диана приказала себе собраться, чтобы не оказаться в больничной палате по соседству с Эми.
Уже через несколько минут она подъехала к стоянке у больницы. Хотя мысли о спасении сестры не покидали ее всю дорогу, в своих планах ей не удалось продвинуться ни на шаг. Диана решила зайти в цветочный магазин и купить букет. Конечно, этот жест мог показаться бессмысленным, но она знала, что Эми было бы приятно увидеть рядом со своим любимым клоуном яркие брызги розовых, желтых, алых тюльпанов. Вот в этом и заключался весь смысл.
— Как она? — с порога спросила Диана у стоявшей у окна Стефани. Она говорила тихо, словно боялась разбудить Эми.
— Несколько раз стонала и ворочалась, но глаза не открывала, я по крайней мере не заметила.
— Врач заходил?
Стефани отрицательно покачала головой.
— Как разговор с мамой?
Диана ответила не сразу. Она положила цветы на ночной столик и взглянула на сестру: ей показалось, что за время ее отсутствия лицо Эми несколько изменилось. Некоторые кровоподтеки побледнели, опухоль немного спала.
— Я узнала кое-что новое для себя.
— Например?
Совсем не так просто оказалось найти в себе силы и раскрыть постороннему семейные секреты, даже если исключение надо было сделать для Стефани, в порядочности которой Диана не сомневалась. Она подошла к окну и выглянула на улицу через просвет между шторами, потом наконец заговорила. Голос ее звучал так тихо, что Стефани приходилось напрягать слух.
— Ты знаешь, что некоторые родители чересчур балуют своих детей, они покупают им все, даже пони, — Диана умолкла.
— Я что-то не совсем тебя понимаю, — отозвалась Стефани.
— Эйлин и Карл Винчестер не хотели, чтобы их маленькая дочка росла одна, вот они и купили ей подругу.
— Подожди, мне начинает казаться, что ты собираешься обвинить себя в том, как твои родители обошлись с Эми.
— Но именно из-за меня…
— Выбрось эту чушь из головы, нечего тебе выискивать свою вину, это ничего не даст ни тебе, ни Эми.
— Ты права, слушать меня иной раз бывает довольно нудно, — согласилась с подругой Диана.
— Я бы сказала, скорее тягостно.
— Ну, хорошо, с этим все. — Диана убедилась, что сестра по-прежнему лежит неподвижно, и продолжала: — Мне нужна твоя помощь.
В этот момент Стефани раздвинула шторы и увидела покрасневшую щеку Дианы.
— Что это у тебя с лицом?
— Отец решил, что меня следует проучить, — ответила с горечью Диана, инстинктивно прикрывая пылающую щеку.
— Он тебя ударил? — поразилась Стефани.
— Да, влепил мне пощечину.
— Просто не верится.
— Я знаю.
Диана поймала себя на том, что продолжает держать руку у лица. Конечно, ей было стыдно за свой вид, но причина заключалась не в этом. Она интуитивно защищала отца, человека, который ее ударил. Неужели такое чувство испытывают женщины, когда их изобьют? Она бросила невольно взгляд на сестру.
— Как по-твоему, Эми сделала это, потому что чувствовала свою вину? Может быть, она пыталась как-то уйти от того, что с ней произошло, на время забыться?
— Да, это больше похоже на правду. Если бы Эми действительно собиралась покончить с собой, она бы не ограничилась пятью-шестью таблетками. — Стефани снова сдвинула шторы, и палата погрузилась в спасительный полумрак, отчего окружающая белизна и стерильная чистота утратили свою тоскливую безжизненность. — Ты сказала, я могу тебе чем-то помочь, — напомнила Стефани.
— Я хочу найти родную мать Эми, но не представляю, с чего можно начать. — Чем дольше Диана думала об этом, тем больше укреплялась в правильности своего решения.
— Пару лет назад, — начала Стефани, задумчиво прищурившись, — в одном из журналов появилась статья о женщине из Чикаго или Детройта, которая занималась подобными делами. Она почти не знала неудач, но, как потом выяснилось, ее методы не всегда согласовывались с законом. Через своих людей в госучреждениях она покупала нужную информацию. Припоминаю, что статья о ней появилась вскоре после ее выхода из тюрьмы. Она собиралась вернуться к своему занятию, правда, ограничившись легальными источниками информации.
— А ты помнишь ее имя?
— Память у меня действительно неплохая, но ты от меня много хочешь, — улыбнулась Стефани. — Я сегодня же позвоню Майку Джонсу, попрошу навести о ней справки, а заодно разузнать, как происходит поиск родных.
— А кто такой Майк Джонс?
— Он заведует архивом в нашей редакции. Никто лучше его не умеет отыскивать нужные сведения. Кроме того, он работает быстро.
Теперь, когда решение было окончательно принято, Диане не терпелось начать действовать. Она с трудом мирилась с мыслью, что придется ждать, пока Майк найдет нужного человека.
— Мне бы не хотелось, чтобы Эми знала об этом. По крайней мере, не сейчас.
— Ты считаешь, так лучше? Она обязательно почувствует, что ты от нее что-то скрываешь, — покачала головой Стефани.
— Мне надо действовать тактично.
— Я не призываю тебя форсировать события, и все же…
— Мне не хочется рисковать. Допустим, я посвящу Эми в свои планы и этим вселю в нее надежду. Но кто знает, чем все может обернуться. Вдруг ее мать откажется с ней встретиться? Я не хочу подвергать Эми такому испытанию.
— Я это как-то выпустила из виду, — призналась Стефани. — Мне все больше приходилось слышать о матерях, разыскивающих своих детей, но в жизни разное случается, возможны и другие варианты.
— И таких едва ли не большинство.
Словно в ответ на ее слова Эми застонала и подняла к лицу руки. Диана поспешила проверить, не отсоединилась ли трубка катетера, и замерла в ожидании, не очнется ли сестра в этот раз. Она не обманулась в своем предчувствии: веки Эми дрогнули, приподнялись, взгляд ее постепенно стал осмысленным.
— Привет, дорогая, — улыбнулась сестре Диана, — а я уж решила, что ты собираешься проспать целый день.
— Что ты… здесь делаешь? — с трудом разжимая запекшиеся губы, произнесла Эми.
— Мы ведь условились прогуляться по магазинам, ты не забыла?
— Да, — нахмурилась Эми, — наверное, я… проспала. — Она попыталась приподняться, но сразу же откинулась на подушку. — Голова просто раскалывается.
— Ничего удивительного, — ответила Диана, поправляя подушку.
В этот момент в поле зрения Эми попала капельница.
— Где я?
— В больнице.
Эми повернулась, пытаясь осмотреться, но боль заставила ее отказаться от этой попытки.
— Но почему я здесь? — спросила она минутой позже. — Что со мной?
— Я знаю только то; что тебя кто-то зверски избил, а когда ты вернулась домой, то приняла несколько таблеток снотворного и запила их водкой. Так что тебе лучше знать, что и как.
Эми закрыла глаза и долго лежала молча. Диана даже подумала, что она снова уснула.
— Я не хочу об этом вспоминать, — наконец сказала Эми.
— Хорошо, — согласилась Диана, почувствовав, как Стефани предупреждающе сжала ей руку. — Объяснения могут подождать.
Эми заметно расслабилась, услышав эти слова. Дыхание ее стало ровным и ритмичным, она снова погрузилась в сон. Как раз об этом и говорил Диане врач. По его словам, Эми в первые дни будет много спать и это пойдет ей только на пользу.
— Как ты считаешь, — спросила Диана у Стефани, — она все-таки расскажет, что с ней произошло?
— Не уверена. Мне кажется, Эми предпочтет, чтобы ты ничего никогда не узнала.
— А если так, то что мне делать, чтобы такое больше не повторилось?
— Ровным счетом ничего. — Стефани увлекла Диану к окну, где они могли говорить чуть громче. — Ты же не можешь постоянно следить за каждым ее шагом, чтобы она не глотала таблетки и не пила. Это бы значило жить вместо нее.
— Разумом я это сознаю, но здесь, — она приложила руку к сердцу, — у меня другое чувство.
— Но Эми также не доставит удовольствия думать, что она определенным образом стесняет тебя, осложняет жизнь.
— На какое-то время все можно уладить. Когда она поправится, я предложу ей пожить у меня.
— Вот-вот, ты уже выделила ей место на полу? Или надеешься уместиться с ней вдвоем на моем матрасе?
Диана не любила обращаться к кому-либо за помощью, но с удовольствием всем помогала. Она никогда не занимала деньги, но охотно давала в долг. Когда ее друзья уезжали отдыхать, она не отказывалась никогда позаботиться о домашних животных и присмотреть за квартирой, но сама предпочитала никого не просить об одолжении. И теперь она ни за что не обратилась бы к Стефани, если бы это не было так важно для Эми.
— Мне неудобно, но снова приходится просить тебя об одолжении.
— Мне чудится здесь подвох.
— Можешь сразу отказаться.
— Ну, спасибо.
— Мне бы хотелось, чтобы ты, пока не закрылись магазины, успела купить пару кроватей и кое-что самое необходимое для гостиной, — сказала Диана, доставая кредитную карточку.
— Ты хочешь, чтобы я купила для тебя мебель? — удивлению Стефани не было предела.
— Извини, что прошу слишком многого, но у меня нет выхода. Мне не хочется оставлять Эми, особенно сейчас, когда она начала приходить в себя. А вдруг она все же передумает и захочет все рассказать? Меня просто бесит, что этот подонок, который ее избил, может остаться безнаказанным.
— Но что мне покупать? Мебель же не консервный нож.
— Покупай на свой вкус. И заплати, сколько потребуется, чтобы все доставили завтра до десяти.
— Но, Диана, завтра же воскресенье!
— Знаю, но только ты и можешь их уговорить. Мне приходилось наблюдать, как ты работаешь, так что я не сомневаюсь: ты уговоришь кого угодно.
Стефани с большой неохотой взяла кредитную карточку.
— Но хотя бы намекни, что нужно. У меня о покупке мебели представление довольно смутное.
— Покупай что хочешь, — повторила Диана. — Мне нужны только пара кроватей, комоды для белья, туалетный столик и кресла. Тогда я со спокойной душой смогу пригласить Эми к себе, зная, что ей есть где спать.
— А если тебе не понравится мой выбор?
Диана улыбнулась, отметив в подруге новую для себя черту. Обычно Стефани не знала сомнений и действовала уверенно и решительно.
— Придерживайся своих любимых тонов, оранжево-желтого и коричневого, и не ошибешься.
— Ты шутишь? — притворно ужаснулась Стефани.
— Предлагаю сделку. Если мне что-то не понравится, я продам тебе эту вещь за полцены, когда она будет мне не нужна.
— Даже не знаю… — все еще колебалась Стефани.
— А теперь лучше поторопись, иначе магазины закроются.
— Может быть, мне стоит заехать к Эми домой и захватить для нее кое-что из вещей? И потом, у нее ведь есть друзья, не сообщить ли им, что Эми в больнице?
Стефани и без того делала очень много, и Диане было неудобно еще больше обременять ее, поэтому она сказала:
— Я сама съезжу к ней, как только она переберется ко мне и ее спокойно можно будет оставить одну.
— А как быть с друзьями?
— Не знаю, — честно призналась Диана. — Не думаю, что ей захочется, чтобы они обо всем узнали. А вообще лучше спросить у нее самой.
— Я вернусь и отчитаюсь о покупках, — пообещала Стефани, закидывая на плечо ремешок сумочки.
Диана почувствовала прилив благодарности. Может быть, ей достались не самые лучшие в мире родители, но с подругой ей определенно повезло. Диана порывисто обняла Стефани, словно желая сказать: «Спасибо тебе за все».
Стефани вернулась четырьмя часами позже, одетая в плотно облегающее фигуру черное платье, выдающее отсутствие нижнего белья, на ней были туфли на каблуке с серебристыми ремешками, а в ушах поблескивали длинные серьги, почти задевающие плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31