Мы вошли в замок. Там было маленькое фойе, украшенное драпировками и большими пейзажами. Обстановка представляла собой смесь современной мебели и вещей во французском провинциальном стиле, которые перевезли сюда из новоорлеанского дома. Свет был приглушен, занавеси на окнах задернуты. Везде царил полумрак, особенно на лестнице. Мы заторопились.– Давайте сначала устроим Перл, – предложил Бо и провел нас в детскую. – Это – старая колыбель Жизель, – показал он. – Очевидно, время от времени к Дафни приезжали гости с детьми. Она любила разыгрывать из себя радушную хозяйку перед чужими, – усмехнувшись, сказал он мне.Перл всхлипнула, когда я укладывала ее в колыбельку. Я немного подождала, не проснется ли она, но она только вздохнула и перевернулась на бочок. Затем Бо обратился к Полю.– Мне удалось договориться о складной каталке на колесах. Никто ничего не знает и не подозревает, – заверил он меня. – Деньги прекращают всякое любопытство.– Это не решает всех проблем, – сухо возразил Поль, тоже переводя на меня взгляд. Я опустила глаза, Бо кивнул, не отвечая, и повел нас дальше. Вслед за ним мы вошли в главную спальню. Жизель выглядела крошечной в огромной кровати под балдахином с одеялом, натянутым до подбородка. Волосы ее разметались по подушке, лицо было белым как снег.– Сейчас она то впадает в кому, то выходит из нее, – объяснил Бо.– О Бо. На самом деле, ей место в больнице, – простонала я.– Поль может устроить ее в какую-нибудь клинику, если так посоветует его врач. Мой считает, что это не имеет никакого значения, если ей обеспечен хороший уход.– Я позабочусь об этом, – произнес Поль, не отрывая взгляда от Жизель. – Она получит наилучшую заботу и внимание.– Тогда приступим, – сказал Бо, явно стремясь начать, прежде чем кто-либо из нас передумает. Поль кивнул и подошел к краю кровати, чтобы помочь перенести Жизель на каталку. Бо наклонился и подхватил ее под руки. Ее веки дрогнули, но не открылись, он пододвинул ее к краю постели. Затем он кивнул Полю, тот взял ее за ноги. Они положили ее на каталку. На ней была белая ночная рубашка из хлопка с оборками на рукавах и голубыми цветочками на лифе. Я была уверена, что ее выбрал Бо, зная, что я надела бы что-то в этом роде.Он накрыл ее одеялом и посмотрел на меня.– Надо поменять обручальные кольца, – сказал он. – Вот ее кольцо.Он передал его мне. Оно жгло мне пальцы. Я взглянула на Поля, который пристально смотрел на меня, как будто изучал каждое мое движение, каждое чувство. Я отвернулась и попыталась снять свое кольцо – подарок Поля. Но оно не снималось.– Попробуй холодной водой, – посоветовал Бо. Он кивнул в сторону ванной комнаты. Я опять взглянула на Поля. Он, казалось, был доволен, что я столкнулась с трудностью, стараясь символически отделиться от него.Вода помогла, я передала свое кольцо Бо, и он быстро надел его на палец Жизель.– Есть еще какие-нибудь кольца? – спросил он меня.– Нет, ничего, что я носила бы все время.– Она так часто меняла свои драгоценности, что никто не вспомнит, что на ней было, кроме обручального кольца. – Он подтолкнул каталку к двери и остановился.– Я подгоню фургон к подъезду. Прямо к ступенькам. Подождите тут. – И он поспешно вышел.Поль пристально посмотрел на Жизель, покачал головой и взглянул на меня.– Ну вот, мы и сделали это, – Проговорил он. Сердце мое упало, я не могла перевести дыхание.– Делай, что говорит врач, Поль, – попросила я его.– Тебе незачем это говорить. Конечно, именно это я и буду делать. – Мгновение он колебался, а потом добавил: – Я уже разговаривал с врачом о подобном состоянии.– Уже?– Да, кое с кем в Батон Руж сегодня утром.– И что?– Она может поправиться, – сказал он и посмотрел на меня в упор. Теперь я поняла. Вот, на что он надеялся: выздоровление Жизель заставит меня вернуться в Кипарисовую рощу.Я уже готова была крикнуть, что нужно прекратить этот спектакль.– Побудь с ней минуту, – сказал он, прежде чем я успела открыть рот. Он пошел вниз поговорить с Бо. Оставшись наедине со своей сестрой, я шагнула к каталке и взяла ее холодную руку в свою.– Жизель, – прошептала я. – Не знаю, слышишь ли ты меня, закрыты ли только твои глаза, а не мозг, но я хочу, чтобы ты знала, что я никогда не сделала ничего, чтобы навредить тебе, и не сделаю ничего, чтобы причинить тебе вред сейчас. Даже ты в своем теперешнем состоянии должна понимать, что это повеление свыше решило за нас наши судьбы. Мне жаль, что ты так больна. Я не сделала ничего, чтобы навлечь это на тебя, если только ты не скажешь, что моя любовь к Бо так велика, что я разбудила духов, которые решили, что мы принадлежим друг другу. В тайниках твоей души я знаю, ты тоже веришь, что мы принадлежим друг другу.Я наклонилась и поцеловала ее в лоб. Минуту спустя я услышала, как по лестнице поднимаются Бо и Поль.– Просто подкати ее к лестнице, – давал указания Бо. – Я сложу колеса, и мы снесем ее вниз.– Осторожнее, – предупредила я.Им обоим было неудобно на ступеньках, но удалось снести ее вниз довольно быстро. Бо опять освободил колеса, и они подкатили ее к выходу. Я шла за ними следом и наблюдала, как они водрузили ее в фургон через задние двери. Бо закрыл их, они оба оглянулись и посмотрели на меня. Мгновение спустя Поль шагнул мне навстречу.– Ну что ж, давай попрощаемся… пока, – сказал он и наклонился, чтобы поцеловать меня. Я смотрела, как он шагает к фургону.– Я постараюсь вернуться как можно скорее, – пообещал Бо.– Бо! – Я схватила его за руку. – Он думает, что Жизель полностью выздоровеет, и однажды нам придется стать самими собой.Бо отрицательно покачал головой.– Мой доктор заверил меня, что этого не произойдет.– Но…– Руби, слишком поздно возвращаться назад, – перебил он. – Но не волнуйся. Это должно было случиться. – Он тоже поцеловал меня и пошел к машине Поля. Затем поспешно вернулся ко мне. Я затаила дыхание, ожидая, что он передумал. Но это было не так.– Чуть не забыл. На всякий случай, – сказал он, – имена рабочих – Герхард и Анна Ленгепхагер. У них сильный немецкий акцент, ты, возможно, половину не поймешь, но не переживай. Жизель никогда с ними не разговаривала, только выкрикивала приказы. У нее не хватало терпения понять, что они говорят. Но они очень милые люди. Да, имя горничной – Джилл, а повариху зовут Доротея. Я распорядился, чтобы тебе принесли ужин в спальню.– А как насчет Перл?– Просто скажи Джилл, что нужно для нее сделать. Они знают, что приехала наша племянница. И не волнуйся. Никто не будет задавать никаких вопросов. Я обо всем позаботился, – заверил он меня, поцеловал еще раз и вернулся к машине.Я стояла, наблюдая, как они отъехали, потом оглянулась и увидела, что Анна и Герхард смотрят на меня. Они быстро отвернулись и пошли в свой коттедж. С тяжело бьющимся сердцем я вернулась в дом. Я хотела пройтись по комнатам, но потом решила пойти к Перл и убедиться, что она не проснулась одна в незнакомом месте. Я знала, что это испугает ее. Я и сама-то приходила в ужас от мысли, что я – здесь.По взгляду Джилл, когда она пришла за распоряжениями, я поняла, что она боялась Жизель. Перл проснулась и была со мной в просторной спальне. Джилл так тихо постучала в дверь, что с первого раза я ее не услышала.– Да? – позвала я. Она медленно открыла дверь и робко ступила в комнату. Это была высокая, худая, длинноногая девушка с птичьим личиком, маленьким ртом и глубоко посаженными темными глазами. Ее темно-каштановые волосы были коротко острижены.– Доротея хотела бы знать, не желает ли мадам чего-нибудь особенного сегодня вечером.На мгновение я растерялась, осознав, что впервые буду разговаривать с кем-то в качестве своей сестры Жизель. Сначала я представила ее себе, как она всегда хмыкала от раздражения, когда слуга справлялся о чем-то или обращался с просьбой.– Я бы хотела что-нибудь легкое. Просто курицу с рисом, немного салата и воду со льдом, – ответила я, стараясь придать своему голосу твердость, и быстро отвернулась.– А ребенку?Я дала ей указания относительно еды Перл таким же решительным тоном, и она кивнула, быстро удалившись, очевидно, радуясь, что не услышала ничего больше. «Ну и монстр же была Жизель», – подумала я. Уж, конечно, мне не удастся вести себя так, как она.Позднее, когда Джилл принесла нашу еду и накрыла на стол, она рискнула улыбнуться Перл, которая разглядывала ее с явным интересом. И тотчас же бросила на меня испуганный взгляд, ожидая выговора за медлительность или за то, что отвлеклась. Единственное, что я смогла сделать, – это промолчать.– Что-нибудь еще, мадам? – спросила она.– Пока нет. – Я собралась было поблагодарить ее, но остановилась, вспоминая, что Жизель редко употребляла слова благодарности, разве что с сарказмом. Джилл тоже не ожидала услышать «спасибо». Она уже повернулась и вышла из комнаты.Аппетита у меня не было, но я так нервничала, что в животе, казалось, билась попавшая в западню птичка. Я решила, что лучше его чем-нибудь наполнить. Еда была очень вкусная, но ела я механически, не в силах думать ни о чем, кроме того, как Полю и Бо удалось доставить Жизель, какой шок вызвало сообщение о том, что произошло, и почему меня пришлось срочно привезти обратно. Я была вся как на иголках, когда долгие часы спустя услышала шаги на лестнице, открыла дверь и увидела, как Бо бросился ко мне, шагая через две ступеньки. Он улыбался.– Все в порядке, – быстро сказал он, переводя дыхание. – Все прошло хорошо. Твои слуги клюнули на это. – Он взял мою руку. – Добро пожаловать в вашу новую жизнь, миссис Андреа, в ту жизнь, которая и должна была быть.Я взглянула в его глаза и подумала: «Да, я – миссис Андреа, миссис Бо Андреа».Он обнял меня и крепко прижал к себе на мгновение, потом поцеловал в лоб, осыпал поцелуями лицо и надолго припал к моим губам.Наша первая совместная ночь в качестве мужа и жены не была столь романтичной, как мы оба ожидали. Несмотря на свою браваду, Бо был так же эмоционально опустошен всем этим адом, как и я. Мы лежали в постели, обнявшись, и он признался, какого напряжения и нервов стоила ему эта подмена.– Я не был уверен в намерениях Поля, – сказал он. – Честно говоря, я почти ожидал, что в последний момент он все сорвет. Особенно после того, что ты сказала мне на ступеньках парадного подъезда. Я начал понимать, как сильно он не хочет потерять тебя, – проговорил он.– Прежде чем ты подвез Жизель к машине, он подошел к тебе поговорить. Что он сказал? – спросила я.– Ну, вроде бы как предупреждал и угрожал мне, знаешь.– Как? Что он сказал?– Сказал, что идет на это только потому, что убежден, что ты именно этого хочешь и думаешь, что это сделает тебя счастливой, но, если он услышит хоть что-нибудь плохое о наших взаимоотношениях, если я хоть одним поступком огорчу тебя, он разоблачит подмену и откроет обман. Он заверил меня, что ему безразлична его собственная репутация или возможные для него последствия. Я поверил ему, так что ты уж никогда не рассказывай ему ничего плохого, – договорил Бо, пытаясь улыбнуться.– Не будет ничего плохого, о чем я могла бы рассказать ему, Бо?– Нет, не будет, – пообещал он, еще раз поцеловал меня и начал ласкать, но я была измучена и все еще слишком нервничала.– Давай сбережем наш медовый месяц до Нового Орлеана, – решил он.Я кивнула, и мы заснули в объятиях друг друга.План наш заключался в том, чтобы немедленно вернуться в Новый Орлеан и рассказать всем, какая беда случилась с моей сестрой Руби, и пока нам нужно заботиться о ее ребенке. Кажется, наш внезапный отъезд из замка никого не расстроил. Наоборот, мне показалось, что я увидела облегчение на лицах Герхарда и Анны и истинную радость на лице Джилл.По дороге в Новый Орлеан Бо признался, что распустил всех слуг в доме Дюма.– О нет, – сказала я, пожалев их.– Ничего. – Он улыбнулся. – Им не очень-то было по душе обслуживать Жизель, а я дал каждому из них шестимесячное жалованье. Нам лучше начинать с новыми людьми. Тебе будет гораздо легче, – сказал он. Я вынуждена была согласиться с этим.Для меня возвращение в дом Дюма, возможно, было самой трудной частью нашего обмана. День в Новом Орлеане выдался облачный, солнце лишь время от времени дразнило мир своими робкими лучами. Тени от тяжелых облаков делали мрачными улицы под сенью дубов с распростертыми кронами, и даже прекрасный Гарден Дистрикт с его богатыми домами и чудесными садами выглядел, на мой взгляд, печальным и подавленным.Все окна в великолепном особняке цвета слоновой кости были темны, занавеси задернуты. Дом, который когда-то был счастливым для моего отца. Жизнь ушла из него, и все вокруг выглядело покинутым и одиноким, отчего сердце у меня в груди сжалось в комок. Когда мы подъезжали к парадной галерее, мне казалось, что в дверях появится моя мачеха Дафни и надменно спросит, что мы здесь делаем. Но никто не появился, ничто не шевельнулось, только пробегавшая мимо серая белка заинтересовалась на секунду нашим прибытием.– Вот мы и дома, – объявил Бо. Я кивнула, глаза мои были прикованы к лестнице и парадной двери. – Расслабься, – сказал Бо, взял мою руку и тряхнул ее так, как будто хотел вытрясти все страхи из моего тела. – Все у нас будет замечательно.Я выдавила улыбку и с надеждой посмотрела в его голубые глаза, горящие от возбуждения. Как далеко мы зашли с того дня, когда я тайком приехала из бухты и он встретил меня здесь, перед огромным домом, с разинутым от удивления ртом, полную трепета от предстоящей встречи с моим настоящим отцом. Что это было – ирония или предсказание судьбы, – когда он по ошибке принял меня за Жизель, думая, что она переоделась в бедную девушку для костюмированного бала Марди Грас.Бо забрал наши вещи, а я взяла на руки Перл. Она глазела на все с любопытством. Я поцеловала ее в щечку.– Это теперь станет твоим новым домом, солнышко. Надеюсь, тебе больше повезет в нем, чем мне.– Непременно, – пообещал Бо. Он прошагал вперед нас к парадной двери и отпер ее. Быстро включил люстры, ибо из-за затянутого облаками неба огромное фойе казалось холодным и мрачным. От света заблестели мраморные полы, осветились расписные потолки, картины и огромный гобелен, изображающий великолепный французский дворец и сады. Глаза Перл расширились от изумления. Она внимательно смотрела то на одно, то на другое, крепко цепляясь за меня при этом.– Сюда, пожалуйста, мадам, – позвал Бо. Его голос эхом отдавался в пустом особняке. Он шел перед нами и включал все светильники, попадающиеся на пути. Я быстро проследовала за ним к изящной винтовой лестнице с покрытыми мягким ковром ступенями и сияющей балюстрадой из красного дерева.Этот великолепный особняк с плюшевой антикварной мебель, дорогими настенными украшениями, просторными комнатами никогда не был для меня родным домом. Я была посторонней из чужеземного края, когда приехала жить сюда, и сейчас я чувствовала себя еще более чужой. Тогда, впервые увидев особняк изнутри, я подумала, что он больше похож на музей, чем на дом. Теперь, когда горькие и печальные воспоминания все еще жили во мне, я знала, что потребуются огромные усилия, чтобы сделать его уютным, теплым и чувствовать себя здесь желанной и защищенной.– Я подумал, что ты захочешь превратить свою старую комнату в детскую Перл, – предложил Бо. Он открыл дверь моей бывшей комнаты и отступил, жмурясь, как довольный кот.– Ну что?Я заглянула внутрь и открыла рот от изумления. Там стояла колыбелька, похожая на ту, что была у Перл в Кипарисовой роще с подходящим по цвету покрывалом, маленьким шкафчиком, столиком и стульчиком.– Когда ты успел это сделать?– Я вернулся в Новый Орлеан сразу после нашего разговора и заплатил торговцу мебелью двойную цену, чтобы все вовремя подготовить, – объяснил он. – Затем бросился назад на ранчо.Пораженная, я покачала головой.– Я хочу, чтобы все получилось, – сказал он тихо, но решительно. – Ради нас всех.– О Бо! – На мои глаза навернулись слезы. Перл и в самом деле выглядела счастливой и горела желанием обследовать свое новое жилище.– Я сделаю несколько телефонных звонков и запущу шар, чтобы набрать новую прислугу. Агентство пришлет кандидатов на место дворецкого, горничной и поварихи.– Что подумают люди, когда узнают, что все слуги ушли? – спросила я.– Ничего. Здесь ничего неожиданного не будет. Уверен, они все жалуются на Жизель. После смерти Дафни и отъезда Брюса из дома она стала такой жестокой и требовательной, что мне их было жаль. Я только и делал, что упрашивал их не уходить. – Он помолчал. – Мы с Жизель занимали спальню Пьера и Дафни, – сказал он. – Можешь чувствовать себя как дома.Я опять взяла Перл на руки и последовала за ним через зал. В спальне мало что изменилось. Там все еще стояла огромная кровать под балдахином, а на окнах висели изысканные бархатные портьеры. Однако на туалетном столике царил страшный беспорядок, а на канапе валялась одежда.– Жизель не отличалась аккуратностью. Она не дорожила своими вещами, потому что меняла их слишком часто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35