– Замечательно.– Ну а твои встречи?– Лучше, чем ожидал, но жаль, что тебя нет со мной, – сказал он.– У меня все в порядке. Я поеду домой завтра утром. Мы позавтракаем с Домиником, – сказала я. Ложь обожгла мне язык. Поль помолчал.– Хорошо, – сказал он через минуту. – Счастливо тебе добраться.– И тебе тоже, Поль.– Скоро увидимся. Пока.– Пока.Трубка стала каменной в моей руке. Глаза затуманили слезы, и грудь пронзила боль. Бабушка Кэтрин обычно говорила, что обман – это сад, в котором растут самые черные сорняки, и те, кто сеет их семена, пожнут бурю. Я надеялась, что это не про нас с Полем. Меньше всего на свете я хотела причинить ему боль.Бо знал изысканный французский ресторанчик недалеко от Джексон Сквэа. Я взяла кеб до нашего любовного гнездышка, а оттуда мы пошли пешком. Мы ели чудесное «квоил» в вине, пили ароматный кофе с апельсиновым крем-брюле. А потом долго бродили по вечерним улицам.– Я вся набита едой, – простонала я.Держась за руки, мы медленно шли по Французскому кварталу, на котором бурлила ночная жизнь. После захода солнца там царило совсем иное веселье. Женщины, стоящие в дверях и на аллеях, были вызывающе разодеты и сильно накрашены. Музыка рыдала, певцы пели скорбными голосами, кругом царил блюз и слезы. В местах, где собирались туристы помоложе, гремел задорный джаз, раздавались пронзительные крики и смех, от которого волосы вставали дыбом, – все стремились получить максимальное удовольствие. Чего бы это ни стоило. Все магазины были ярко освещены. Тротуары заполнила праздная толпа и бедные музыканты. На каждом углу просили милостыню, но никто не возмущался. Как будто эти нищие были неотъемлемой частью Французского квартала, подчеркивая его уникальность. В толпе сновали мошенники в поисках легкой добычи.– Извиняйте, сэр. Спорим, я точно скажу, откуда вы родом. А если нет, я дам вам десять баксов, но если да, вы мне дадите двадцать. Вот мои десять. Че скажете на это?– Нет, спасибо. Мы знаем, откуда мы родом, – отозвался с улыбкой Бо.Так чудесно было идти с ним, и я подумала, что да, я могу иметь другую, тайную жизнь с ним здесь. Мы сделаем уютным наше любовное гнездышко и будем наслаждаться городом, его жителями, едой, обманем судьбу.Мы кружили по кварталу, пока не вернулись в маленькую квартирку, где я приняла импульсивное решение – провести с ним ночь. Мы занялись любовью, едва закрыв за собой входную дверь. Мы оба были нагими, прежде чем добрались до спальни. Он поднял меня на руки и бережно положил на кровать, а сам встал подле кровати на колени и начал осыпать меня поцелуями, всю, с ног до головы. Я закрыла глаза и ждала, когда он доберется до моих губ, горевших от желания. Мы занимались любовью под аккомпанемент музыки и гул людских голосов, доносящихся с улицы. Это пьянило, и я крепко прижимала к себе Бо, шепча его имя, шепча о своей не умирающей любви и буквально обливаясь слезами, когда мы, потрясенные оргазмом, лежали друг подле друга в приятной истоме. Утром мы рано встали и пошли в кафе «Дюмонд» попить кофе с булочками. Потом он проводил меня в отель. Мы договорились встретиться через неделю, когда я вернусь, чтобы закончить приготовления к выставке, и привезу Доминику остальные работы. Я поцеловала его на прощанье и поспешила в отель за вещами.Я боялась, что меня ждет сообщение, что Поль пытался связаться со мной прошлой ночью, но его не оказалось. Я быстро собралась и через несколько минут была уже на шоссе, которое должно было привести меня домой. Я чувствовала себя полной жизни, воскресшей, цветущей, такой, какой видел меня Бо. Но мой восторг был недолгим. Он закончился в тот момент, когда я подрулила к дому.По мрачному выражению на лице Джеймса, спустившегося по ступенькам, чтобы помочь мне с вещами, я сразу поняла, что случилось что-то ужасное. Первые мои мысли были о Перл.– В чем дело, Джеймс? Что случилось?– О, это – миссис Флемминг, мадам. Боюсь, она получила плохие новости.– Где она?– Наверху, ждет вас в детской Перл.Я поспешила в дом, взлетела по лестнице и застала миссис Флемминг сидящей в качалке с белым лицом и бледными губами. Перл спала в своей колыбельке.– В чем дело, миссис Флемминг?Она подняла руки, как будто хотела отвести невидимую паутину, и тесно сжала губы. Затем кивнула на Перл, медленно поднялась и подошла ко мне.– Моя дочь в Англии, – сказала она, обретя наконец силы говорить. – Она попала в автомобильную катастрофу, и у нее серьезные повреждения. Мне нужно ехать.– Конечно, – сказала я. – Какой ужас. Я помогу вам с отъездом.– Я уже в основном обо всем позаботилась, мадам. Я только ждала, когда вы вернетесь.– О, миссис Флемминг, мне так жаль.– Спасибо, дорогая. Знаете, мне невыносимо уезжать. Вы заставили меня почувствовать себя членом семьи. Я знаю, что вы очень увлечены своей работой, и я нужна вам, чтобы помогать с Перл.– Ерунда. Вы должны ехать. Я буду молиться за вас и вашу дочь.Она плотно сжала губы и кивнула. Слезы струились по ее лицу.– Печально, что нужна беда, чтобы свести любимых вместе, – сказала она.Я быстро обняла ее и поцеловала в щеку. Джеймс принес мои вещи наверх, а ее чемодан отнес вниз. Она заказала такси.– Целуйте за меня малышку каждое утро, – попросила она.– Я знаю, что она будет ужасно скучать по вам. Дайте нам знать, как у вас дела и что мы можем сделать для вас, миссис Флемминг.Она пообещала и уехала. Казалось, налетел ураган и унес мое счастье. И я с горечью думала о том, что, наверное, капризная судьба решила наказывать за мои грехи всех, кто мне близок.Нина Джексон, повариха Дюма, бывало говорила мне, что, может быть, давным-давно кто-то зажег черную свечу против нас. Бабушка Кэтрин ведь была знахаркой, отгоняла зло, но после ее смерти Папа Ля Бас опять появился, терпеливо ожидая любой оплошности с моей стороны, чтобы вмешаться в мою жизнь.Неужели я дата ему такую возможность? 10. Завершение Вечером позвонил Поль из Батон Руж, и я рассказала ему про миссис Флемминг.– Я немедленно еду домой, – сказал он.– Не надо, Поль. У нас все в порядке. Просто мне очень грустно из-за нее и ее дочери.– Я хочу быть рядом с тобой, когда тебе грустно, Руби, не люблю, когда ты одна в такие моменты, – сказал он.– Ты не можешь оградить меня от любой неприятности, которая сваливается на меня, Поль. Кроме того, у меня не было няни, когда я жила в хибаре, и мне было в два раза труднее, помнишь? – ответила я, но тон мой был резче, чем мне бы хотелось.– Извини. Я не хотел сказать, что ты не можешь сама все делать для Перл, – произнес он упавшим голосом.– Тебе не надо извиняться, Поль. Я не сержусь. Просто я… расстроена из-за миссис Флемминг.– Вот почему мне следует быть дома, – настаивал он.– Поль, сделай свои дела, а потом возвращайся домой. У меня будет все в порядке. В самом деле, – заверила я.– Хорошо. Я смогу уехать отсюда завтра до обеда в любом случае. – Наступила короткая пауза, и затем он спросил, как все прошло в Новом Орлеане.– Прекрасно. Мы с Домиником практически обо всем договорились, но, думаю, я отложу выставку, пока здесь все не успокоится.– Начнем искать новую няню, как только вернусь домой, – сказал он. – Нет необходимости откладывать твою выставку, Руби.– Давай не будем сейчас об этом говорить, Поль. Сейчас это перестало быть для меня таким важным. И я не хочу сразу брать новую няню. Давай подождем и посмотрим, что будет с миссис Флемминг и ее дочерью.– Как скажешь.– Кроме того, думаю, я могу быть полноценной матерью и художницей одновременно.– Хорошо. Вернусь, как только смогу.– Не торопи события, Поль, – предупредила я. – Нам не нужна еще одна автокатастрофа.– Не буду, – пообещал он. – Скоро увидимся. Пока.– До свидания, Поль.Я почувствовала себя совершенно опустошенной, уложила Перл спать и забралась в постель сама. Некоторое время я лежала с открытыми глазами, думая, звонить или не звонить Бо. Но меня приводила в ужас мысль, что Жизель может узнать о моем звонке, и я решила не делать этого. Подожду, пока он сам мне не позвонит. Я закрыла глаза, но, несмотря на усталость, вертелась и ворочалась, просыпаясь от ночных кошмаров, в которых что-то ужасное происходило то с Полем, то с Бо. «Как хрупки наши жизни», – подумала я. За секунду все, что мы имеем, все, что создали, о чем мечтали, может превратиться в пыль. Это заставило меня призадуматься над тем, что является действительно важным, а что – нет.Я поняла, что Поль, должно быть, вел машину очень быстро, несмотря на свои обещания, потому что он прибыл в Кипарисовую рощу к ленчу. Когда я обвинила его в этом, он поклялся, что завершил свои дела раньше, чем предполагал. Я как раз заканчивала свой ленч и пила кофе в патио. Перл была рядом со мной в своем манежике, где она удобно устроилась, раскрашивая картинки. Она еще заезжала за края, но получала удовольствие от того, что размазывала краски по лицам и фигуркам, представляя, что делает то же самое, что и ее мамочка. Иногда она останавливалась и поднимала свои глазки, чтобы посмотреть, наблюдаю ли я за ней и восторгаюсь ли ее работой.– Еще одна художница в семье, – объявил Поль, усаживаясь за стол.– Она думает, что да. Хорошо прошли твои встречи?– Я подписал новый контракт. Не хочу называть тебе цифры. Ты скажешь, что они неприличные, как в прошлый раз.– Так оно и есть. Я чувствую себя виноватой, когда мы делаем такие большие деньги, а большинство людей нуждаются в простых вещах, в предметах первой необходимости.– Правильно, но наша упорная работа и деловые связи создадут сотни новых рабочих мест и обеспечат занятость, возможности и деньги для многих людей, Руби.– Ты начинаешь говорить, как настоящий крупный бизнесмен, – сказала я, и он засмеялся.– Полагаю, что в глубине души я всегда им был. Помнишь, когда мне было десять лет, у меня уже был свой прилавок у дороги, где я продавал кейджунские орешки и сушеных креветок с консервного завода своего отца?– Да, ты был такой симпатичный, чистенько одетый, в рубашечке с галстуком и с коробкой из-под сигар для мелочи.Он улыбнулся воспоминаниям.– Я никогда не хотел брать деньги с тебя и твоей бабушки Кэтрин, когда вы проходили мимо и останавливались но она ни за что не брала ничего бесплатно. «Так долго в бизнесе не продержишься», – говаривала она мне.Я кивнула, вспоминая.Поль минуту внимательно смотрел на Перл, а потом опять повернулся ко мне. Его голубые глаза потемнели. Я увидела, что он колеблется.– В чем дело, Поль?– Не хочу, чтобы ты думала, будто я проверял тебя. Я просто позвонил узнать, как ты.– Позвонил? Когда? Куда?– Позапрошлой ночью, когда ты была в отеле в Новом Орлеане, – ответил он.Сердце учащенно забилось, и я затаила дыхание.– В какое время? – тихо спросила я.– После одиннадцати. Я не хотел звонить слишком поздно, боясь разбудить тебя, но…Я отвернулась.– Как я и сказал, – продолжал он, – не думай, что я проверял тебя. Ты не обязана давать никаких объяснений, Руби, – быстро добавил он.Над верхушками кипарисов, стеной стоящих у болота, взвился болотный ястреб и камнем упал вниз, чтобы схватить свою зазевавшуюся добычу. Полдюжины рисовых трупиалов Трупиалы – семейство птиц отряда воробьиных.

брызнуло в разные стороны. Из-за деревьев медленно, но неуклонно надвигалась гряда свинцовых облаков, обещая ливневые дожди до конца дня. Я почувствовала, как внутри меня взорвалось облако, осыпав мое сердце льдинками, откуда они медленными струями потекли к животу и ногам, и я онемела от холода.– Меня не было в отеле, Поль, – произнесла я тихо. – Я была с Бо.Я быстро взглянула на него, чтобы найти подтверждение своей догадки на его лице. Он был застигнут врасплох. Он знал, что это случилось, не мог поверить, и все же – знал. Он хотел смотреть в лицо реальности, но надеялся, что это не та реальность, которая приводила его в ужас. В его глазах мелькнула боль. Я сжалась в комок.– Как ты могла сделать это? Как ты могла быть с человеком, после того как он оставил тебя?– Поль…– Нет, мне хотелось бы знать. Неужели у тебя нет никакого самоуважения? Он оставил тебя рожать его ребенка, а сам уехал и наслаждался Парижем и, кто знает, каким количеством француженок. Потом он женился на твоей сестре и унаследовал половину твоего состояния. Теперь ты тайком, украдкой, ночью бежишь к нему опять.– Поль, я не хотела обманывать. В самом деле… Он быстро повернулся ко мне.– Это была истинная цель твоей поездки в Новый Орлеан, не так ли? А не картины, не твоя художественная карьера. Просто чтобы опять броситься в его объятия. Наметили вы другие тайные свидания?– Я собиралась сказать тебе, – проговорила я. – В конечном счете.– Конечно. – Он выпрямился и опустил голову. – Ну и что вы двое решили делать?– Решили делать?– Он собирается развестись с Жизель?– Такой вариант не обсуждался, – сказала я. – Кроме того, мы оба знаем, что развод неприемлем по религиозным убеждениям, особенно для его семьи. И я не могу себе даже представить, чтобы Жизель пошла на это, а ты?– Едва ли, – произнес Поль.– Произойдет как раз обратное. Она будет упиваться скандалом. Она предложит газетам заголовок: «Одна сестра-близнец крадет мужа у другой». Ты можешь себе представить, как это отразится на Бо и его семье в Новом Орлеане, и… это было бы несправедливо по отношению к тебе, Поль. Эти люди здесь…– В самом деле? – спросил он с ухмылкой.– Поль, пожалуйста. Я ужасно себя чувствую из-за этого. Меньше всего на свете я хотела бы причинить боль тебе.Он отвернулся, чтобы я не видела слезы и гнев на его лице.– Все это я навлек на себя сам, – пробормотал он. – Мама говорила, что в итоге это случится. – Он замолчал.– Не сиди ты так, Поль. Крикни на меня. Вышвырни меня вон.Он медленно повернулся. Боль на его лице ножом полоснула меня по сердцу.– Ты знаешь, что я не сделаю этого, Руби. Я не могу перестать любить тебя.– Знаю, – печально произнесла я. – А жаль. Я бы хотела, чтобы ты мог меня ненавидеть.Он улыбнулся.– С таким же успехом ты можешь желать, чтобы Земля перестала вращаться, а Солнце – всходить по утрам и заходить вечерами.Мы молча смотрели друг на друга, и я думала о жестокой судьбе, заставляющей его испытывать такую безответную страсть ко мне, муки вечно жаждущего человека, бродящего у холодной чистой воды и не имеющего возможности сделать глоток. «Если бы только он мог возненавидеть меня», – с грустью подумала я. Мне было бы больно, но он не страдал бы так сильно. Между нами стояли наши сожаления и печаль как незаживающая рана.– Ну, – сказал он наконец, – давай не будем сейчас говорить о печальном. У нас слишком много других проблем. Ты уверена, что нам пока не нужно искать другую няню?– Пока – нет.– Хорошо, но мне неприятно видеть, что ты откладываешь свою работу. Предполагалось, что я женюсь на известной кейджунской художнице. Я провел активную кампанию в Батон Руж. По крайней мере дюжина богатых нефтяников жаждет купить какую-нибудь из твоих картин.– О Поль, тебе не следует этого делать. Я не настолько хороша.– Нет, хороша, – упрямо произнес он и поднялся. – Мне нужно зайти на консервный завод и поговорить с отцом. Но я буду дома рано.– Хорошо, потому что я пригласила Жанну с Джеймсом на ужин. Она звонила недавно и, похоже, очень хочет нас повидать, – сказала я.– О! Прекрасно. – Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но был очень сдержан, едва прикоснулся губами к моей щеке, как будто он целовал сестру или мать. Между нами встала новая стена, и трудно было сказать, какой толстой она может стать в последующие дни и месяцы.Он ушел, а я сидела, чуть не плача. И хотя я была уверена, что он этого не хотел, но чем больше он демонстрировал свою любовь ко мне, тем мучительнее я переживала свою вину за то, что люблю Бо и была с ним. Я говорила себе, что предупреждала Поля и никогда не давала таких клятв, как он: с религиозным аскетизмом обречь себя на отношения, подобные обету безбрачия. Я говорила себе, что я – полнокровная женщина, у которой страсть кипит в жилах с такой же силой, как у любой другой, и мне ни унять, ни спрятать ее.Более того, я не хотела этого. Даже в этот момент я томилась по объятиям Бо и мечтала почувствовать его губы на своих. Преисполненная отчаяния, я глубоко вздохнула и сдержала слезы. Не время было раскисать и рыдать в подушку. Сейчас нужно быть сильной и встретить лицом к лицу любой вызов, который бросала мне зловредная судьба.«Сейчас бы не повредило какое-нибудь зелье», – подумала я. Например, порошок Нины Джексон, приносящий удачу, или Палочки Крови Дракона. Давным-давно она дала мне десятицентовик, чтобы я носила его на лодыжке. Он должен был принести мне удачу. Я его сняла и убрала, но помнила куда, и, положив Перл отдыхать днем, я нашла его и опять привязала к лодыжке.Наверное, многие бы посмеялись надо мной, но они никогда не видели, как бабушка Кэтрин клала свои руки на ребенка в лихорадке и снимала температуру. Они никогда не чувствовали, как улетал злой дух ночью, убегая от слов и заклинаний бабушки Кэтрин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35