Я кивнул, и он вышел.— Могу я теперь сесть? — спросила Дженни.— Пожалуйста.Она села и стала смотреть, как я перебираю на столе бумаги: предварительная смета, оценка стоимости декораций. Боннер был прав, этот фильм будет стоить больших денег.— Я обязательно должна быть похожей на нее? — тихо спросила Дженни.— Что? — я оторвал взгляд от бумаг.— Я обязательно должна быть похожей на нее?— Почему ты спрашиваешь?— Не знаю, — Дженни покачала головой. — Просто чувствую себя как-то неуютно, вот и все. Как будто это больше не я, а моя пустая оболочка. — Я промолчал. — Значит, все, что ты увидел в пробе, это Рину Марлоу? — спросила она.— Рина была величайшей актрисой, когда-либо появлявшейся на экране, — ответил я.— Я знаю, — медленно сказала Дженни, — но я не она и никогда ей не стану.Я посмотрел на нее.— За две тысячи долларов в неделю ты будешь тем, чем я тебе прикажу быть. — Дженни молча смотрела на меня, взгляд ее был мрачным, и я не мог понять, о чем она думает. — Запомни это, — тихо сказал я. — Тысячи девушек, подобных тебе, ежегодно приезжают в Голливуд. Я могу выбрать любую. И если тебе это не нравится, можешь возвращаться к тому, чем занималась до встречи с Боннером на вечеринке.Во взгляде Дженни появилась настороженность. Не помешает, если она будет слегка побаиваться меня, а то она слишком самоуверенна.— А Боннер рассказывал тебе обо мне? — спросила она.— Он ничего не говорил, да я и не спрашивал. Все, что мне надо о тебе знать, ты рассказала сама. Девушки вроде тебя всегда ищут режиссеров, в надежде произвести на них впечатление. Тебе повезло, ты произвела нужное впечатление на одного из них. Смотри, как бы это впечатление не испарилось.Дженни облегченно вздохнула, настороженность в ее глазах пропала. Внезапно она улыбнулась.— Хорошо, босс, как скажешь.Я вышел из-за стола, подошел к ней и обнял. Губы ее были мягкими и теплыми, глаза закрыты. И в этот момент зазвонил проклятый телефон. Я взял трубку. Это звонил Макаллистер из Нью-Йорка.— Детективы разыскали Уинтропа, — сказал он.— Хорошо. Свяжись с ним и вели ему притащить сюда свою задницу.— Агент сказал, что он никуда не поедет.— Тогда позвони Монике и попроси ее поговорить с отцом, ее он послушает.— Я звонил, — быстро сказал Макаллистер, — но она сегодня выехала в Калифорнию на студию «Двадцатый век». Если тебе нужен Уинтроп, то лучше поговори с ним сам.— Я слишком занят, чтобы ехать в Нью-Йорк.— А этого делать и не надо, Эймос в Чикаго. В местном детективном агентстве тебе объяснят, где его найти.— В Чикаго? Тогда, пожалуй, я смогу съездить к нему.Я положил трубку и посмотрел на Дженни.— Наступает уик-энд, — тихо сказала она, — я ничем не занята. Чикаго великий город.— Ты поедешь? — спросил я.Она кивнула.— Мы ведь полетим, правда?— Обязательно, — ответил я. 7 Дженни посмотрела на меня.— Вот как надо путешествовать, — сказала она, — в нашем распоряжении целый самолет.Я оглядел пустой салон самолета, который Баз выделил для нашего полета после моего звонка. Было уже почти девять, и, взглянув на часы, я переставил их на два часа по чикагскому времени. Стало слегка закладывать уши, значит, мы набирали высоту.— Наверное, это здорово — владеть авиакомпанией? — с улыбкой спросила Дженни.— Это очень удобно, особенно когда спешишь куда-нибудь.— Я тебя не понимаю.— Что ты не понимаешь, девочка?— Тебя, ты меня просто удивляешь. Большинство мужчин я понимаю, они намечают себе какую-нибудь цель и сосредотачиваются на ней. А ты совсем другое дело, у тебя уже все есть.— Не все.Она кивнула на огни Чикаго, сверкавшие под нами.— Ты имеешь в виду, что вот это не принадлежит тебе?— Это верно, но мне много и не надо, вполне хватает того, что я имею здесь.Ее глаза затуманились.— А что если самолет потерпит аварию?Я щелкнул пальцами.— Ну и черт с ним, легко пришел — легко уйдет.— Именно так?— Именно так.Дженни глянула на секунду в окно и повернулась ко мне.— Я думаю, что точно так ты относишься и ко мне.— Я говорил не о тебе, — ответил я, — а о самолете.— Знаю, но на самом деле это одно и тоже. Твоей собственностью является каждый, кто работает на тебя, и если даже ты сам не стремишься к этому, то это за тебя делают деньги.— Деньги делают многое для меня, — сказал я.— Почему ты тогда не позволяешь им купить тебе ботинки?Я посмотрел на свои ноги — я сидел в одних носках.— Не волнуйся, у меня есть ботинки, они где-то здесь, в самолете.Она засмеялась, потом снова стала серьезной.— Деньги могут купить тебе время, они также позволяют тебе делать людей такими, какими ты их хочешь видеть.Я удивленно вскинул брови.— А я и не знал, что ты не только актриса, но и философ.— Ты еще не знаешь, актриса ли я.— Лучше бы ты оказалась актрисой, иначе я буду выглядеть круглым дураком.— А тебе бы этого не хотелось?— Дураком выглядеть никому не хочется, и я не исключение.— Тогда почему ты берешься за такое дело, Джонас? Тебе ведь это совсем не нужно. В деньгах ты не нуждаешься, для чего тебе делать фильмы?Я откинул голову на спинку кресла.— Может быть, потому что хочу, чтобы обо мне вспоминали в связи с чем-нибудь еще, кроме пороха, самолетов и пластмассовой посуды.— Но тебя будут в основном вспоминать именно из-за них, а не из-за фильмов.— Ты думаешь? — я повернулся к ней. — А почему ты вспоминаешь человека? Потому что он заставил тебя переживать или потому, что построил самое высокое здание в мире?— Из-за того и другого, — мягко сказала она, — ведь и то и другое сделал именно он.— Ты философ, не думал, что ты так хорошо понимаешь мужчин.Дженни рассмеялась.— Я женщина, а мужчины — это первое, что стараются понять женщины.Колеса коснулись земли. Инстинктивно я подался вперед, словно хотел выровнять машину на полосе. Потом расслабился. Замечательная все-таки вещь привычка — всегда пытаешься получше посадить самолет, независимо от того, управляешь им сам или нет.Когда в открытую дверь ворвался порыв холодного ветра, Дженни поежилась и накинула тонкое пальто. От посадочной полосы к зданию аэропорта нам пришлось идти по снегу.Ко мне подошел шофер и приподнял фуражку.— Машина ждет вас, мистер Корд.Дженни и в машине продолжала дрожать от холода.— Я уже и забыла, какой холодной может быть зима, — сказала она.Через сорок пять минут мы были в отеле. Возле дверей нас встретил помощник управляющего Картер.— Рад снова видеть вас, мистер Корд, ваш номер приготовлен. Звонили из вашего офиса в Калифорнии.Он щелкнул пальцами. Словно по мановению волшебной палочки, подошел лифт, и мы вместе с Картером поднялись наверх.— Я взял на себя смелость заказать для вас горячий ужин, мистер Корд, — сказал помощник управляющего.— Благодарю вас, Картер, вы проявили похвальную сообразительность.Картер открыл перед нами дверь номера. В гостиной стоял небольшой обеденный столик, бар сверкал разнообразными бутылками.— Позвоните, когда будете готовы, мистер Корд, и вам немедленно подадут ужин.— Нам надо несколько минут, чтобы умыться и привести себя в порядок.— Очень хорошо, сэр.Я посмотрел на Дженни, которая все еще не согрелась.— Картер!— Да, мистер Корд.— Мисс Дентон явно не готова к такому снегу. Как вы думаете, мы сможем достать ей теплое пальто?Картер позволил себе бросить быстрый взгляд на Дженни.— Я думаю, мы все устроим, сэр. Конечно, норковое?— Конечно, — ответил я.— Хорошо, сэр, мы подберем мадмуазель то, что ей требуется.— Спасибо, Картер.Он удалился, закрыв за собой дверь. Дженни посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.— Вот это да! А я-то думала, что меня уже ничем не удивишь. Ты знаешь, сколько сейчас времени?Я посмотрел на часы.— Десять минут первого.— Но ведь никто не покупает норку после полуночи.— А мы и не пойдем ее покупать, они принесут ее прямо сюда.Дженни долго смотрела на меня, потом кивнула.— Понятно, а в этом есть какая-нибудь разница?— Конечно.— Послушай, а почему к тебе здесь такое почтение?— Потому что я плачу за аренду номера.— Ты хочешь сказать, что этот номер всегда за тобой?— Конечно, — ответил я, — ведь я не знаю, в какой момент придется очутиться в Чикаго.— А когда ты здесь был последний раз?Я почесал щеку.— Примерно года полтора назад.Зазвонил телефон, я взял трубку, потом протянул ее Дженни.— Меня? Но ведь никто не знает, что я здесь, — удивилась она.Я ушел в ванную и закрыл дверь. Когда через несколько минут я вернулся, изумленная Дженни сказал мне:— Звонил меховщик. Он хотел знать, какую норку я предпочитаю: светлую или темную. И еще размер.— И какой размер ты заказала?— Десятый.Я покачал головой.— Думаю, что тебе надо было заказать двенадцатый, никто не покупает норковое манто десятого размера.— Я же говорила, что ты сумасшедший, — сказала Дженни, кидаясь в мои объятия, — но ты отличный сумасшедший.Я громко рассмеялся. Норка всегда срабатывала подобным образом. 8 Детектив из агентства пришел, когда мы ужинали. Его звали Сэм Вайтал, и если ему и показалось странным, что Дженни сидит за столом в норковом манто, он не подал виду.— В Чикаго очень холодно, — объяснила Дженни.— Да, мадам, — вежливо ответил он.— У вас были затруднения с розыском этого человека? — спросил я.— Небольшие. Нам пришлось проверить агентства кредитной информации, он ведь наследил фальшивыми чеками, так что это был просто вопрос времени. Когда поиски сузились до Чикаго, мы обратились в управление социального обеспечения. Люди меняют имена, но обычно не порывают связи с управлением социального обеспечения. Он проживает под именем Эймоса Джордана.— Где он работает? — озабоченно спросил я.— Механиком в гараже. Заработка ему вполне хватает на выпивку, он частенько прикладывается к бутылке.— А где он живет?— В меблированных комнатах, но приходит туда только переночевать, а все свободное время проводит с девицами в притоне под названием «Париж». Ну, вы знаете подобные притоны: на сцене стриптиз, а остальные девочки выставляют посетителей на выпивку.Итак, Эймос остался верен себе, он ошивался там, где девочки. Я поставил чашку с кофе на стол.— Хорошо, поедем туда.— Я готова, — сказала Дженни.Вайтал посмотрел на нее.— Может быть, вам лучше остаться здесь, мадам? Это довольно грязный притон.— Что? — быстро спросила Дженни, — остаться здесь и упустить шанс продемонстрировать мое новое пальто? * * * «Париж» походил на остальные двадцать клубов, расположенных на той же улице. Его окна были заклеены плакатами с полуобнаженными девушками, служившими в клубе танцовщицами. Когда наш большой лимузин остановился перед дверями клуба, рот швейцара расплылся в улыбке до ушей. Он церемонно распахнул дверь.— Добро пожаловать, в наш «Париж» собираются гости со всего света.Перед нами, словно из-под земли, возник маленький мужчина в темном костюме; гардеробщица в колготках взяла у нас с Вайталом пальто. Дженни покачала головой и осталась в мехах. Мы прошли за маленьким человеком в темный, узкий, прокуренный зал и уселись за небольшой столик прямо перед сценой. Исполнительница стриптиза работала почти над нашими головами, барабаны звучали в медленном ритме, и она старательно трудилась, демонстрируя свои прелести.— Две бутылки вашего лучшего шампанского, — сказал я. Это было не то место, где следовало заказывать виски, разве что если у вас был оцинкованный желудок.При слове «шампанское» танцовщица замедлила свой танец и посмотрела вниз. Я ощутил на себе ее оценивающий взгляд, а затем она одарила меня своей самой соблазнительной улыбкой.Дженни скинула манто на спинку стула и сняла шляпку. Ее длинные белокурые волосы рассыпались по плечам и засверкали. Улыбка моментально исчезла с лица танцовщицы.Я посмотрел на Дженни, она улыбалась.— Ты играешь с огнем, — сказала она. Я рассмеялся.Официант в белой рубашке принес в ведерке две бутылки шампанского. Он быстро расставил бокалы и откупорил первую бутылку. Вино зашипело и полилось в бокалы. Не дожидаясь, пока я попробую вино, официант удалился.Шампанское было теплым, но неплохим. Этикетка была помечена тридцать седьмым годом. Даже если это и была бутафория, вино было вполне приличным. Рядом со мной на столе я заметил счет: восемьдесят долларов.— Если бы вы приехали на такси, — сказал Вайтал, — каждая бутылка стоила бы вам двадцать долларов.— А если бы пришел пешком?— Пятнадцать, — улыбнулся он.— Ваше здоровье, — сказал я, поднимая бокал.Как только мы поставили бокалы, подскочивший официант снова наполнил их. Он сильно суетился, переливал вино через край, потом опрокинул бутылку и сунул ее в ведерко. Я взял его за руку.— Не спеши так, приятель. Если я не возражаю по поводу цены, то по крайней мере мы имеем право допить бутылку до конца.Он посмотрел на меня, кивнул и испарился. Барабаны замолкли, и танцовщица удалилась под жидкие аплодисменты.— Он здесь, в конце бара, у стойки, — сказал Вайтал.Я повернулся и посмотрел в указанную сторону. Там было довольно темно, и я смог только различить фигуру со стаканом в руке, облокотившуюся на стойку.— Пойду к нему.— Вам понадобится помощь? — спросил Вайтал.— Нет. Вы останетесь с мисс Дентон.Свет снова погас, и на сцену вышла очередная танцовщица. Как только я тронулся к бару, передо мной из темноты появилась девица.— Ищешь кого-нибудь, малыш? — прошептала она. Это была танцовщица, исполнявшая предыдущий номер. Я проигнорировал ее и, пройдя в бар, подошел к Эймосу. Он даже не поднял головы, когда я забрался на соседний с ним стул.— Бутылку пива, — сказал я бармену.Передо мной появилась бутылка пива, а мой доллар моментально исчез в кармане бармена, пока я поудобнее устраивался на стуле.Я повернулся к Эймосу, который смотрел на сцену, и меня буквально потряс его вид. Это был старик, невероятно дряхлый и седой. Редкие волосы, обвисшая на щеках и подбородке кожа. Он поднял стакан к губам, и я заметил, как дрожат его руки в красных прожилках. Я попытался осмыслить увиденное. Ведь ему было самое большее пятьдесят пять. Но увидев его глаза, я понял ответ. Жизнь здорово потрепала его, и у него ничего не оставалось, кроме прошлого. Все мечты его рухнули, потому что его преследовали сплошные неудачи. И ему ничего не оставалось, как опускаться все ниже и ниже, пока не придет смерть.— Привет, Эймос, — тихо сказал я.Он поставил стакан и, медленно повернув голову, посмотрел на меня налитыми кровью, влажными глазами.— Убирайся, — прошептал он хриплым, пьяным голосом, — это моя девушка сейчас танцует.Я бросил взгляд на сцену. Там танцевала рыжеволосая девушка, еще сохранившая кое-какие остатки былой привлекательности. Они оба составляли хорошую пару, оба прошли долгий путь крушения надежд. Я подождал последних аккордов музыки и снова обратился к нему:— У меня есть к тебе предложение, Эймос.Он повернулся ко мне.— Я уже говорил твоим посланцам, что меня оно не интересует.Мне захотелось встать и уйти. Уйти на свежий ночной воздух, от этого вонючего кислого пива, от этой тошноты и гнили. Но я не мог этого сделать. И не только потому, что дал слово Форрестеру, а еще потому, что это был отец Моники.Подошел бармен. Я сделал заказ на двоих, он схватил пятерку и исчез.— Я сказал Монике о ее новой работе. Она очень обрадовалась, — начал я.— Моника всегда была дурой, — хрипло сказал он и рассмеялся. — Ты знаешь, ведь она не хотела разводиться с тобой. Она буквально сходила с ума и все-таки не хотела, разводиться с тобой. Говорила, что любит тебя. — Я промолчал, а он снова рассмеялся. — Но я заставил ее, — продолжал Эймос. — Я сказал ей, что ты такой же, как и я, что никто из нас не может устоять, когда почует запах сучки.— Ну хватит об этом, — сказал я, — это все уже в прошлом. Эймос дрожащей рукой опустил стакан на стойку.— Нет, не хватит, — закричал он. — Думаешь, я забыл, как ты вышиб меня из моей собственной компании? Думаешь, я забыл, как ты перехватывал у меня все контракты, не давая начать новое дело? — Он хитро засмеялся. — Я не дурак, думаешь, не знаю, что ты приставил ко мне человека, чтобы он следил за мной по всей стране?Я внимательно посмотрел на него. Он был болен, и гораздо серьезнее, чем я предполагал.— А сейчас ты приходишь ко мне с каким-то липовым предложением, — продолжал кричать Эймос. — Думаешь, я не раскусил тебя? Думаешь, не понимаю, что ты пытаешься убрать меня с дороги, потому что знаешь, что стоит им только увидеть мой самолет, и тебе тогда конец? — Он сполз со стула и подкатился ко мне, в бешенстве сжав кулаки. — Убирайся, Джонас, — заорал он. — Слышишь? Убирайся!Я повернулся на стуле и схватил его за руки, за тонкие, хрупкие старческие кости запястий. Так я и держал его некоторое время, но потом он внезапно рухнул на меня, уткнувшись головой в мою грудь. Я взглянул в его глаза, полные слез бессилия.— Я так устал, Джонас, — прошептал он. — Пожалуйста, оставь меня в покое, мне очень жаль, но я уже ни на что не годен.Он выскользнул из моих объятий и растянулся на полу. Подошедшая рыжеволосая девушка громко закричала, и музыка внезапно смолкла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69