Она попробовала было заикнуться мужу о том, что надо заменить обивку на какую-нибудь модную, с красноватым оттенком, как у жены прокурора. Но свекровь тут как тут: «Разве сейчас время делать такие расходы? Не слушай, Мазхар, женскую болтовню! Не дело это для мужчины! И этого слишком много для твоей голодранки из Сулеймание!»
Назан поёжилась от неприятных воспоминаний. «Гадкая старуха! – шептала она. – Шагу ступить не даёт, во всё вмешивается. А у иных не свекрови – ангелы! Вот, к примеру, мать прокурора. Обращается с невесткой лучше, чем с родной дочерью. Ну, и невестка в долгу не остаётся. Живут в полном согласии – просто смотреть приятно. Клянусь аллахом, если бы у меня была такая свекровь, не доедала бы, не допивала, всё бы ей старалась отдать».
Назан ещё долго перебирала в памяти обиды, которые пришлось терпеть от свекрови. А слова соседки Наджие так и сверлили ей мозг.
«Если бы у неё было злое сердце, – думала Назан, – она поладила бы со свекровью, а не предлагала бы мне свою помощь. Раз представляется такой случай, надо попытать счастья. Кто знает, может аллах смилостивился надо мной и послал мне Наджие? Тётя всегда говорила: «Когда рабу совсем невтерпёж, всевышний вспоминает о нём»… Может, подружиться с Наджие? Ведь она правоверная мусульманка. И к тому же Мазхар нашёл для её мужа работу…»
Назан вдруг охватило какое-то беспокойство. Она метнула взгляд в открытую дверь кухни. Ей почудилось, что входит свекровь. Бедная женщина затряслась от страха и крепко сжала рукоятку ножа. Свекровь всё ближе. Вот она бросается на неё, валит на пол и бьёт кулаками…
Не помня себя, Назан стала рассекать воздух ножом: «Вот тебе, вот тебе, проклятая!..»
Наконец она пришла в себя и с недоумением огляделась вокруг: «Что это было со мной? С ума я сошла, что ли?»
Она взяла со стола мясо и вновь задумалась. Всё валилось у неё из рук. «Что же я делаю? – спохватилась Назан. – Нужно было первым делом развести огонь и поджарить мясо, а я принялась за овощи…»
Молодая женщина поспешно наложила в мангал углей, разожгла их и поставила на огонь чугунок с мясом. Случайно поглядев в окно, она заметила, что Наджие вышла из своего дома и побежала через дорогу. Соседка была всё в той же коротенькой ночной рубашке. На ногах болтались такуньи.
«Что случилось? – подумала Назан. – Почему у неё такое встревоженное лицо?»
Не успела Наджие дотронуться до кольца, как дверь распахнулась. «Чёрт возьми, неужто она поджидала меня?» – изумилась Наджие.
Она остановилась на нижней ступеньке и спросила:
– Ты меня ждала?
– Нет! Просто увидела тебя из окна.
– Ах, вот как! А я-то удивилась – не успела постучать, и дверь раскрылась.
– Входи, пожалуйста.
– Нет, нет! Я поставила тушить мясо – боюсь сгорит. Скажи мне только: правда, что муж купил тебе бриллиантовый перстень?
Назан стало не по себе.
– Откуда ты узнала?
– А кто об этом не слыхал? Вся округа знает. Правда, что перстень очень дорогой?
Назан оцепенела от ужаса:
– Не говори только об этом моей свекрови, прошу тебя!
– А разве вы скрыли от неё?
– Это не я, а Мазхар… Он не велел. Ты же знаешь характер свекрови – ей бы только повод для ссоры. Мне и так столько достаётся ни за что ни про что!
– Не бойся! Раз вы не хотите, от меня она и слова не услышит… Скажи, а перстень очень красивый?
– Очень!
– Хоть бы краем глаза поглядеть на него. Может, принесёшь?
Немного помедлив, Назан пошла в спальню. «Что с того, – думала она, – что Наджие посмотрит? Ведь от перстня не убудет».
Назан открыла сундук. Что за чудеса? Футляра с перстнем не было. Она перерыла всё, развязала и перебрала все узлы.
Её охватило отчаяние. Назан побежала к Наджие и задыхаясь пролепетала:
– Пропал мой перстень, сестрица!
– Да что ты? Куда же он мог деться?
– Не знаю, Наджие. Ох, горе мне! Пропал перстень!
Назан заплакала. Но тут же у неё мелькнула надежда:
– А может быть, муж взял его с собой?
Наджие многозначительно покачала головой.
Назан схватила её за руки:
– Ты знаешь? Умоляю, скажи!
– Я тебе кое-что скажу. Но только поклянись, что никто не узнает.
– Пусть я ослепну на оба глаза!
– Поклянись сыном.
– Пусть руки мои положат Халдуна на тенэшир, если я хоть слово скажу!
Заручившись страшной клятвой, Наджие с заговорщицким видом наклонилась к Назан и прошептала:
– Перстень взяла твоя свекровь.
– Не может быть! Откуда ты это узнала?
– Помнишь, вы уезжали на прогулку? Как только фаэтон скрылся, свекровь полезла в твой сундук и увидела перстень. Она даже показывала его мне.
– О великий аллах!
– Пусть не знать мне счастья в жизни, если я соврала!
– Почему же она не устроила нам скандала?
– Вот этого я сказать не могу. Скорее всего, готовит какую-то ловушку. Клянусь аллахом, я не хочу вмешиваться в вашу жизнь, но старая карга доведёт тебя до беды. Лучше послушай меня и соглашайся, пока не поздно.
Назан тяжело опустилась на скамью и заплакала.
– Что же мне теперь делать, Наджие? Ради аллаха, что мне делать? Я совсем растерялась!..
– Подожди убиваться! Когда она возвратится к обеду, ты осторожно выпытай!
Назан продолжала плакать. Конечно, свекровь сделает вид, что ничего не знает. А как сказать о пропаже мужу? Она уже заранее содрогалась, представляя, как он разозлится. «Дура! Безмозглая дура! Разве я не наказывал тебе, чтобы никому не говорила о перстне?» Но ведь она не говорила, никому не говорила! Да попробуй теперь докажи!
– Ну вот что: дай-ка мне несколько курушей, – решительно произнесла Наджие. – Куплю тебе амулет.
– Ради аллаха, Наджие, будь осторожна!
Назан пошла в спальню, взяла деньги и протянула их Наджие:
– Умоляю, сестрица, пусть всё останется между нами. Не то я пропала…
– Ну вот ещё, скажешь! За кого ты меня принимаешь, за какую-нибудь шарлатанку?
– Аллах с тобой! Я не хотела этого сказать.
– Не беспокойся, от меня твоя тайна никуда не уйдёт.
И она опрометью бросилась вниз по лестнице.
7
Хаджер-ханым пришла домой раньше Мазхара. Увидев лицо невестки, пожелтевшее, как лимон, она поняла, что Назан уже обнаружила пропажу перстня. «Что ж, пусть поищет! – подумала Хаджер-ханым. – Перстень-то я хорошо припрятала».
Церемонно поднявшись по лестнице в свою комнату, Хаджер-ханым начала снимать нарядную одежду. Прогулка была удачной. Она всласть наговорилась с матерью начальника финансового отдела, с которой была очень дружна. У той, как и у Хаджер-ханым, был сын, и она тоже ненавидела свою невестку. Стоило старухам оказаться вместе, и они переставали замечать, как за болтовней пролетали часы.
Так и сегодня. Нет, они ни в чём не давали спуску своим невесткам! А когда Хаджер-ханым рассказала о проделке с бриллиантовым перстнем, её приятельница была просто в восторге: «Молодец, Хаджер! Даже мне не пришла бы в голову такая мысль!»
В зеркале показалось лицо невестки, заглядывавшей в дверь. Хаджер-ханым спросила голосом, полным злобного раздражения:
– Уж не меня ли ты поджидаешь?
Назан робко переступила порог. На её ресницах поблескивали слёзы.
– Нет, мамочка! – сказала она в нерешительности.
– Я раз и навсегда запретила тебе называть меня мамочкой! Да у тебя, видно, ослиная голова, заладила одно: мамочка, мамочка!
Назан потупилась и молчала.
– Ну, зачем пришла?
– Так… Хотела у вас спросить… Перстень…
– Какой перстень?
«Значит, она не скажет, – вся трепеща, подумала Назан. – А может, свекровь действительно не знает?»
– Что ещё за перстень? Отвечай!
– Да вот Мазхар купил мне перстень.
– Мазхар? Экая невежа! Как ты смеешь называть мужа Мазхаром! Он для тебя господин, Мазхар-бей. Можно подумать, что в доме твоих родителей было полно таких господ. Ну, что ты стоишь здесь, словно вросла в землю? Какой ещё перстень? Молчишь? Может, Мазхар тайком от меня купил его тебе?
Назан совсем растерялась.
– Почему же ты мне об этом раньше не сказала? – гремела свекровь. – Выходит, сын стал заводить от меня тайны? Да накажет его аллах… Но погоди, погоди! Похоже, что это твоя проделка. Ну, конечно, это ты всё подстроила! Наверняка! Ведь Мазхар… Да он сейчас придёт, мы всё и выясним.
Назан схватила свекровь за руку:
– Умоляю вас, не говорите ему ни о чём!
– Почему? Чего ты боишься?
– Перстень-то пропал… Нигде не могу его найти…
– Уж не считаешь ли ты, что его украла я?
– Помилуй аллах, мамочка!
– Опять мамочка! Чтоб твоя мамочка в гробу перевернулась! Если ты ещё хоть раз так меня назовёшь, я выдеру все твои космы! Нет у меня никакого перстня! – отрезала Хаджер-ханым и величественно выплыла из комнаты.
Приближалось время обеда. Пора было накрывать на стол. Назан дрожала, руки у неё тряслись. Не видя ничего перед собой, она расстелила скатерть, поставила тарелки и, сама не зная зачем, пошла в спальню. На полу валялись узлы. Назан спохватилась, ведь сейчас придёт Мазхар. Она быстро побросала всё в сундук и, как затравленный зверёк, снова кинулась в кухню. Где-то в глубине души ещё теплилась надежда – может быть, Мазхар подшутил над ней?
В наружную дверь постучали. Сердце Назан забилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди. Ноги у неё подкашивались. Сделав над собой усилие, она побежала открывать. По лицу мужа Назан поняла, что он куда-то очень торопится.
Мазхар вошёл в дом, небрежно помахивая тростью. Он был в коричневом щёгольском костюме и искусно надвинутом на самые брови элегантном кепи. После обеда ему предстояло отправиться на свидание с Жале. На этот раз они собирались совершить загородную прогулку в фаэтоне.
Мазхар решил встречаться с Жале регулярно. Они могли сидеть до поздней ночи в баре, но если бы удалось снять для Жале квартирку, то он сразу заставил бы её покинуть бар. Хозяин бара даже сам говорил ему: «Ради вас, Мазхар-бей, я готов лишиться не то что одной, а хоть пяти таких девиц, как Жале!». Но как можно было это сделать в таком маленьком городишке, где всё сразу становилось известно?
– Почему стол ещё не накрыт? – с раздражением спросил Мазхар.
– Сегодня я немного задержалась, – елейно пропела Хаджер-ханым. – Извини, не углядела за твоей женой. Но сейчас всё будет готово! Поди сними пиджак и садись за стол.
Мазхар ничего не ответил. Он не пошёл переодеваться, а, как был в своём парадном костюме, опустился на стул.
Хаджер-ханым понеслась в кухню.
– Ты смотри, мужу ничего не говори о перстне, – прошипела она.
Назан с надеждой посмотрела на свекровь:
– Не говорить?
– Я же сказала: мне ничего не известно, ничего! Но зачем портить аппетит моему сыну?
Назан почуяла в этих словах недоброе, но сказала покорно:
– Хорошо.
Обед проходил в молчании. Боясь встретиться глазами с мужем, Назан обратила всё своё внимание на Халдуна. Лишь изредка уголком глаза она посматривала на Мазхара. Но тот был погружён в хвои мысли и ничего не замечал. Что с ним? С этой памятной ночи, когда она бросилась ему на шею, Мазхар стал совершенно другим человеком. Она не смела доискиваться причины: ведь мужчина не обязан отдавать отчёт в своих действиях. Но на сердце у неё становилось всё тревожней…
С Мазхаром между тем творилось что-то странное. Кусок застревал у него в горле. До еды ли ему было? Ведь в половине второго они должны встретиться с Жале. И зачем только он пошёл домой?
Но не мог же он отправиться с Жале в ресторан. Наверно, со временем можно будет ходить с женщинами и в рестораны. Жаль, что его тогда уже не будет в живых. Разве только сын доживёт до этих дней…
Он посмотрел на Халдуна. Мальчик сидел потупясь. Мазхар тряхнул головой, словно пытаясь отделаться от наваждения. Нет! Нет! Он никогда не покинет Назан!
А если жена узнает о его похождениях и попросит дать ей развод? Допустим, он опостылеет ей, и она сама пожелает уйти. Ну, тогда другое дело… Хоть он и полюбил другую, но разве так просто вытравить из сердца Назан, мать его сына? Халдун всегда будет соединять их невидимыми узами, потому что мужчину связывает с женщиной не только любовь… Что же? Жалость? Нет, не то! И вдруг он подумал: «Хорошо, что я подарил Назан этот перстень. Если когда-нибудь обстоятельства переменятся… то бриллиант может ей пригодиться…»
– Ты что-то очень задумчив, сынок, – услыхал он голос матери.
– Сегодня после обеда начнётся слушание дела по иску хозяина бара, – сказал Мазхар и тут же поднялся из-за стола.
«Сегодня!» Да, сегодня он в первый раз поцелует Жале. Что бы там ни было, но он твёрдо решил это сделать. Как влекла его эта женщина! К тому же она совсем не стремилась к законному браку. «Хорошо, что я встретил её, – думал Мазхар. – Что знал я до этого? Простую, безыскусную любовь. А теперь стану возлюбленным «дамы с камелиями». С той, однако, разницей, что у её героя не было ни гроша, а я человек со средствами. Правда, он был немного моложе меня, но…»
Мазхар взял трость и направился к двери.
– Ты опять придёшь поздно, дитя моё?
– Не знаю, мама. Всё зависит от того, как сложатся дела.
– По ночам в суде делать нечего, – сказала Хаджер-ханым и бросила взгляд на Назан.
– Не имею привычки отдавать отчёт в своих действиях, – холодно сказал Мазхар и стал спускаться по лестнице.
Хаджер-ханым с шумом отодвинула стул и, хлопнув дверью, скрылась в своей комнате. На обеденном столе задребезжала посуда.
Её душила злоба. Как? Сын смеет ей грубить при этой потаскушке? «Погоди же, – шипела Хаджер-ханым, – я тебе покажу! Будешь знать, как следует обращаться с матерью!» Она торопливо набелила и нарумянила лицо и, накинув чаршаф, выскочила на улицу.
Вскоре, завидев свободный фаэтон, Хаджер-ханым вскарабкалась на подножку, плюхнулась на сиденье и бросила извозчику:
– В контору сына!
Извозчик не понял.
– Куда прикажете, ханым-эфенди? – переспросил он.
– Вот бестолочь! К адвокату Мазхар-бею.
– А-а-а! Хорошо! – оторопело пробормотал извозчик и стегнул лошадей.
Мазхар расхаживая по кабинету из угла в угол, поджидал Жале, которая должна была прийти с минуты на минуту. Он всё ещё не решил, куда им поехать. В этом проклятом городишке некуда было деться! Пойти в казино, где он бывал с женой? Но ведь все взоры будут обращены на них. Да и сплетни пойдут. Ему и так уже сегодня сказали: «Вы что-то очень много внимания уделяете Жале. Ведь она, как-никак, только девица из бара».
Так что же? Перестать с ней встречаться? Нет, это было бы не в его силах.
На глаза ему попался секретарь. Как же он забыл выпроводить этого парня из конторы?
– Вот что, – сказал Мазхар. – Сходи в управу и возьми копии документов по делу о лавках, – на которые наложен арест.
– Слушаюсь. Только вряд ли удастся получить их быстро. Наверно, это затянется до вечера.
– До вечера, до утра – какая разница! Копии должны быть у меня завтра утром, вот и всё.
Секретарь с трудом скрыл свою радость. Ведь почти все копии он уже принес. Оставались мелкие справки, на получение которых потребуется не более часа.
– Будет исполнено, бей-эфенди! – сказал секретарь и стремглав выбежал из кабинета.
Вскоре послышался шум подъезжавшего фаэтона. Мазхар бросился к двери и столкнулся нос к носу с матерью.
– Быть может, ты сейчас объяснишь, почему был так груб со мной дома? Думаешь, если стал большим человеком, так можно плохо относиться к матери? Да кто я, по-твоему? Базарная баба? Как же ты осмелился говорить со мной таким тоном при этой голодранке?
Мазхар растерянно смотрел на мать. Её грубо размалёванное лицо искажала гримаса злобы. Казалось, она торопилась излить весь накопившийся в сердце яд.
– Перестань, мамочка! – взмолился Мазхар. – Ты опозоришь меня на весь город.
– А-а-а! Перестань, говоришь? Ну нет! Пусть тебе будет стыдно нос на улицу высунуть, паршивец!
– Ради аллаха, мама, потише.
– Боишься, что люди услышат? И пусть слышат! Для этого я и кричу, пусть слышат! Я осрамлю тебя перед всеми!
– Это уж слишком, мама! Да в чем я опять провинился?
– И ещё спрашивает!
– Быть может, я не очень вежливо тебе ответил…
– Ответил! А подарок жене? Почему надо было его скрыть от меня?
Мазхар вздрогнул, словно его ударили хлыстом.
– Почему ты велел жене не показывать мне перстень? Отвечай! Эта шлюха похваляется перед всеми: «Смотрите, как меня муж любит! Только свекрови не говорите, мы от неё скрываем».
Мазхар ничего более не слышал. В ушах у него звенело, перед глазами плыли круги. «Значит, жена, несмотря на мою просьбу, всё-таки сказала матери? К тому же она хвасталась на весь квартал…»
В дверях появилась Жале.
– Пожалуйста, входите, милости прошу! – подбежал он к гостье.
Хаджер-ханым сразу притихла. Она во все глаза смотрела на вошедшую молодую женщину в сером элегантном костюме. Комната сразу наполнилась ароматом дорогих духов. А сына просто невозможно было узнать.
– Это моя мать, Нериман-ханым. – Он повернулся к матери: – Моя клиентка. Она поручила мне дело о разводе.
Женщины пожали друг другу руки.
Гнева Хаджер-ханым как не бывало. Незнакомка ей понравилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Назан поёжилась от неприятных воспоминаний. «Гадкая старуха! – шептала она. – Шагу ступить не даёт, во всё вмешивается. А у иных не свекрови – ангелы! Вот, к примеру, мать прокурора. Обращается с невесткой лучше, чем с родной дочерью. Ну, и невестка в долгу не остаётся. Живут в полном согласии – просто смотреть приятно. Клянусь аллахом, если бы у меня была такая свекровь, не доедала бы, не допивала, всё бы ей старалась отдать».
Назан ещё долго перебирала в памяти обиды, которые пришлось терпеть от свекрови. А слова соседки Наджие так и сверлили ей мозг.
«Если бы у неё было злое сердце, – думала Назан, – она поладила бы со свекровью, а не предлагала бы мне свою помощь. Раз представляется такой случай, надо попытать счастья. Кто знает, может аллах смилостивился надо мной и послал мне Наджие? Тётя всегда говорила: «Когда рабу совсем невтерпёж, всевышний вспоминает о нём»… Может, подружиться с Наджие? Ведь она правоверная мусульманка. И к тому же Мазхар нашёл для её мужа работу…»
Назан вдруг охватило какое-то беспокойство. Она метнула взгляд в открытую дверь кухни. Ей почудилось, что входит свекровь. Бедная женщина затряслась от страха и крепко сжала рукоятку ножа. Свекровь всё ближе. Вот она бросается на неё, валит на пол и бьёт кулаками…
Не помня себя, Назан стала рассекать воздух ножом: «Вот тебе, вот тебе, проклятая!..»
Наконец она пришла в себя и с недоумением огляделась вокруг: «Что это было со мной? С ума я сошла, что ли?»
Она взяла со стола мясо и вновь задумалась. Всё валилось у неё из рук. «Что же я делаю? – спохватилась Назан. – Нужно было первым делом развести огонь и поджарить мясо, а я принялась за овощи…»
Молодая женщина поспешно наложила в мангал углей, разожгла их и поставила на огонь чугунок с мясом. Случайно поглядев в окно, она заметила, что Наджие вышла из своего дома и побежала через дорогу. Соседка была всё в той же коротенькой ночной рубашке. На ногах болтались такуньи.
«Что случилось? – подумала Назан. – Почему у неё такое встревоженное лицо?»
Не успела Наджие дотронуться до кольца, как дверь распахнулась. «Чёрт возьми, неужто она поджидала меня?» – изумилась Наджие.
Она остановилась на нижней ступеньке и спросила:
– Ты меня ждала?
– Нет! Просто увидела тебя из окна.
– Ах, вот как! А я-то удивилась – не успела постучать, и дверь раскрылась.
– Входи, пожалуйста.
– Нет, нет! Я поставила тушить мясо – боюсь сгорит. Скажи мне только: правда, что муж купил тебе бриллиантовый перстень?
Назан стало не по себе.
– Откуда ты узнала?
– А кто об этом не слыхал? Вся округа знает. Правда, что перстень очень дорогой?
Назан оцепенела от ужаса:
– Не говори только об этом моей свекрови, прошу тебя!
– А разве вы скрыли от неё?
– Это не я, а Мазхар… Он не велел. Ты же знаешь характер свекрови – ей бы только повод для ссоры. Мне и так столько достаётся ни за что ни про что!
– Не бойся! Раз вы не хотите, от меня она и слова не услышит… Скажи, а перстень очень красивый?
– Очень!
– Хоть бы краем глаза поглядеть на него. Может, принесёшь?
Немного помедлив, Назан пошла в спальню. «Что с того, – думала она, – что Наджие посмотрит? Ведь от перстня не убудет».
Назан открыла сундук. Что за чудеса? Футляра с перстнем не было. Она перерыла всё, развязала и перебрала все узлы.
Её охватило отчаяние. Назан побежала к Наджие и задыхаясь пролепетала:
– Пропал мой перстень, сестрица!
– Да что ты? Куда же он мог деться?
– Не знаю, Наджие. Ох, горе мне! Пропал перстень!
Назан заплакала. Но тут же у неё мелькнула надежда:
– А может быть, муж взял его с собой?
Наджие многозначительно покачала головой.
Назан схватила её за руки:
– Ты знаешь? Умоляю, скажи!
– Я тебе кое-что скажу. Но только поклянись, что никто не узнает.
– Пусть я ослепну на оба глаза!
– Поклянись сыном.
– Пусть руки мои положат Халдуна на тенэшир, если я хоть слово скажу!
Заручившись страшной клятвой, Наджие с заговорщицким видом наклонилась к Назан и прошептала:
– Перстень взяла твоя свекровь.
– Не может быть! Откуда ты это узнала?
– Помнишь, вы уезжали на прогулку? Как только фаэтон скрылся, свекровь полезла в твой сундук и увидела перстень. Она даже показывала его мне.
– О великий аллах!
– Пусть не знать мне счастья в жизни, если я соврала!
– Почему же она не устроила нам скандала?
– Вот этого я сказать не могу. Скорее всего, готовит какую-то ловушку. Клянусь аллахом, я не хочу вмешиваться в вашу жизнь, но старая карга доведёт тебя до беды. Лучше послушай меня и соглашайся, пока не поздно.
Назан тяжело опустилась на скамью и заплакала.
– Что же мне теперь делать, Наджие? Ради аллаха, что мне делать? Я совсем растерялась!..
– Подожди убиваться! Когда она возвратится к обеду, ты осторожно выпытай!
Назан продолжала плакать. Конечно, свекровь сделает вид, что ничего не знает. А как сказать о пропаже мужу? Она уже заранее содрогалась, представляя, как он разозлится. «Дура! Безмозглая дура! Разве я не наказывал тебе, чтобы никому не говорила о перстне?» Но ведь она не говорила, никому не говорила! Да попробуй теперь докажи!
– Ну вот что: дай-ка мне несколько курушей, – решительно произнесла Наджие. – Куплю тебе амулет.
– Ради аллаха, Наджие, будь осторожна!
Назан пошла в спальню, взяла деньги и протянула их Наджие:
– Умоляю, сестрица, пусть всё останется между нами. Не то я пропала…
– Ну вот ещё, скажешь! За кого ты меня принимаешь, за какую-нибудь шарлатанку?
– Аллах с тобой! Я не хотела этого сказать.
– Не беспокойся, от меня твоя тайна никуда не уйдёт.
И она опрометью бросилась вниз по лестнице.
7
Хаджер-ханым пришла домой раньше Мазхара. Увидев лицо невестки, пожелтевшее, как лимон, она поняла, что Назан уже обнаружила пропажу перстня. «Что ж, пусть поищет! – подумала Хаджер-ханым. – Перстень-то я хорошо припрятала».
Церемонно поднявшись по лестнице в свою комнату, Хаджер-ханым начала снимать нарядную одежду. Прогулка была удачной. Она всласть наговорилась с матерью начальника финансового отдела, с которой была очень дружна. У той, как и у Хаджер-ханым, был сын, и она тоже ненавидела свою невестку. Стоило старухам оказаться вместе, и они переставали замечать, как за болтовней пролетали часы.
Так и сегодня. Нет, они ни в чём не давали спуску своим невесткам! А когда Хаджер-ханым рассказала о проделке с бриллиантовым перстнем, её приятельница была просто в восторге: «Молодец, Хаджер! Даже мне не пришла бы в голову такая мысль!»
В зеркале показалось лицо невестки, заглядывавшей в дверь. Хаджер-ханым спросила голосом, полным злобного раздражения:
– Уж не меня ли ты поджидаешь?
Назан робко переступила порог. На её ресницах поблескивали слёзы.
– Нет, мамочка! – сказала она в нерешительности.
– Я раз и навсегда запретила тебе называть меня мамочкой! Да у тебя, видно, ослиная голова, заладила одно: мамочка, мамочка!
Назан потупилась и молчала.
– Ну, зачем пришла?
– Так… Хотела у вас спросить… Перстень…
– Какой перстень?
«Значит, она не скажет, – вся трепеща, подумала Назан. – А может, свекровь действительно не знает?»
– Что ещё за перстень? Отвечай!
– Да вот Мазхар купил мне перстень.
– Мазхар? Экая невежа! Как ты смеешь называть мужа Мазхаром! Он для тебя господин, Мазхар-бей. Можно подумать, что в доме твоих родителей было полно таких господ. Ну, что ты стоишь здесь, словно вросла в землю? Какой ещё перстень? Молчишь? Может, Мазхар тайком от меня купил его тебе?
Назан совсем растерялась.
– Почему же ты мне об этом раньше не сказала? – гремела свекровь. – Выходит, сын стал заводить от меня тайны? Да накажет его аллах… Но погоди, погоди! Похоже, что это твоя проделка. Ну, конечно, это ты всё подстроила! Наверняка! Ведь Мазхар… Да он сейчас придёт, мы всё и выясним.
Назан схватила свекровь за руку:
– Умоляю вас, не говорите ему ни о чём!
– Почему? Чего ты боишься?
– Перстень-то пропал… Нигде не могу его найти…
– Уж не считаешь ли ты, что его украла я?
– Помилуй аллах, мамочка!
– Опять мамочка! Чтоб твоя мамочка в гробу перевернулась! Если ты ещё хоть раз так меня назовёшь, я выдеру все твои космы! Нет у меня никакого перстня! – отрезала Хаджер-ханым и величественно выплыла из комнаты.
Приближалось время обеда. Пора было накрывать на стол. Назан дрожала, руки у неё тряслись. Не видя ничего перед собой, она расстелила скатерть, поставила тарелки и, сама не зная зачем, пошла в спальню. На полу валялись узлы. Назан спохватилась, ведь сейчас придёт Мазхар. Она быстро побросала всё в сундук и, как затравленный зверёк, снова кинулась в кухню. Где-то в глубине души ещё теплилась надежда – может быть, Мазхар подшутил над ней?
В наружную дверь постучали. Сердце Назан забилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди. Ноги у неё подкашивались. Сделав над собой усилие, она побежала открывать. По лицу мужа Назан поняла, что он куда-то очень торопится.
Мазхар вошёл в дом, небрежно помахивая тростью. Он был в коричневом щёгольском костюме и искусно надвинутом на самые брови элегантном кепи. После обеда ему предстояло отправиться на свидание с Жале. На этот раз они собирались совершить загородную прогулку в фаэтоне.
Мазхар решил встречаться с Жале регулярно. Они могли сидеть до поздней ночи в баре, но если бы удалось снять для Жале квартирку, то он сразу заставил бы её покинуть бар. Хозяин бара даже сам говорил ему: «Ради вас, Мазхар-бей, я готов лишиться не то что одной, а хоть пяти таких девиц, как Жале!». Но как можно было это сделать в таком маленьком городишке, где всё сразу становилось известно?
– Почему стол ещё не накрыт? – с раздражением спросил Мазхар.
– Сегодня я немного задержалась, – елейно пропела Хаджер-ханым. – Извини, не углядела за твоей женой. Но сейчас всё будет готово! Поди сними пиджак и садись за стол.
Мазхар ничего не ответил. Он не пошёл переодеваться, а, как был в своём парадном костюме, опустился на стул.
Хаджер-ханым понеслась в кухню.
– Ты смотри, мужу ничего не говори о перстне, – прошипела она.
Назан с надеждой посмотрела на свекровь:
– Не говорить?
– Я же сказала: мне ничего не известно, ничего! Но зачем портить аппетит моему сыну?
Назан почуяла в этих словах недоброе, но сказала покорно:
– Хорошо.
Обед проходил в молчании. Боясь встретиться глазами с мужем, Назан обратила всё своё внимание на Халдуна. Лишь изредка уголком глаза она посматривала на Мазхара. Но тот был погружён в хвои мысли и ничего не замечал. Что с ним? С этой памятной ночи, когда она бросилась ему на шею, Мазхар стал совершенно другим человеком. Она не смела доискиваться причины: ведь мужчина не обязан отдавать отчёт в своих действиях. Но на сердце у неё становилось всё тревожней…
С Мазхаром между тем творилось что-то странное. Кусок застревал у него в горле. До еды ли ему было? Ведь в половине второго они должны встретиться с Жале. И зачем только он пошёл домой?
Но не мог же он отправиться с Жале в ресторан. Наверно, со временем можно будет ходить с женщинами и в рестораны. Жаль, что его тогда уже не будет в живых. Разве только сын доживёт до этих дней…
Он посмотрел на Халдуна. Мальчик сидел потупясь. Мазхар тряхнул головой, словно пытаясь отделаться от наваждения. Нет! Нет! Он никогда не покинет Назан!
А если жена узнает о его похождениях и попросит дать ей развод? Допустим, он опостылеет ей, и она сама пожелает уйти. Ну, тогда другое дело… Хоть он и полюбил другую, но разве так просто вытравить из сердца Назан, мать его сына? Халдун всегда будет соединять их невидимыми узами, потому что мужчину связывает с женщиной не только любовь… Что же? Жалость? Нет, не то! И вдруг он подумал: «Хорошо, что я подарил Назан этот перстень. Если когда-нибудь обстоятельства переменятся… то бриллиант может ей пригодиться…»
– Ты что-то очень задумчив, сынок, – услыхал он голос матери.
– Сегодня после обеда начнётся слушание дела по иску хозяина бара, – сказал Мазхар и тут же поднялся из-за стола.
«Сегодня!» Да, сегодня он в первый раз поцелует Жале. Что бы там ни было, но он твёрдо решил это сделать. Как влекла его эта женщина! К тому же она совсем не стремилась к законному браку. «Хорошо, что я встретил её, – думал Мазхар. – Что знал я до этого? Простую, безыскусную любовь. А теперь стану возлюбленным «дамы с камелиями». С той, однако, разницей, что у её героя не было ни гроша, а я человек со средствами. Правда, он был немного моложе меня, но…»
Мазхар взял трость и направился к двери.
– Ты опять придёшь поздно, дитя моё?
– Не знаю, мама. Всё зависит от того, как сложатся дела.
– По ночам в суде делать нечего, – сказала Хаджер-ханым и бросила взгляд на Назан.
– Не имею привычки отдавать отчёт в своих действиях, – холодно сказал Мазхар и стал спускаться по лестнице.
Хаджер-ханым с шумом отодвинула стул и, хлопнув дверью, скрылась в своей комнате. На обеденном столе задребезжала посуда.
Её душила злоба. Как? Сын смеет ей грубить при этой потаскушке? «Погоди же, – шипела Хаджер-ханым, – я тебе покажу! Будешь знать, как следует обращаться с матерью!» Она торопливо набелила и нарумянила лицо и, накинув чаршаф, выскочила на улицу.
Вскоре, завидев свободный фаэтон, Хаджер-ханым вскарабкалась на подножку, плюхнулась на сиденье и бросила извозчику:
– В контору сына!
Извозчик не понял.
– Куда прикажете, ханым-эфенди? – переспросил он.
– Вот бестолочь! К адвокату Мазхар-бею.
– А-а-а! Хорошо! – оторопело пробормотал извозчик и стегнул лошадей.
Мазхар расхаживая по кабинету из угла в угол, поджидал Жале, которая должна была прийти с минуты на минуту. Он всё ещё не решил, куда им поехать. В этом проклятом городишке некуда было деться! Пойти в казино, где он бывал с женой? Но ведь все взоры будут обращены на них. Да и сплетни пойдут. Ему и так уже сегодня сказали: «Вы что-то очень много внимания уделяете Жале. Ведь она, как-никак, только девица из бара».
Так что же? Перестать с ней встречаться? Нет, это было бы не в его силах.
На глаза ему попался секретарь. Как же он забыл выпроводить этого парня из конторы?
– Вот что, – сказал Мазхар. – Сходи в управу и возьми копии документов по делу о лавках, – на которые наложен арест.
– Слушаюсь. Только вряд ли удастся получить их быстро. Наверно, это затянется до вечера.
– До вечера, до утра – какая разница! Копии должны быть у меня завтра утром, вот и всё.
Секретарь с трудом скрыл свою радость. Ведь почти все копии он уже принес. Оставались мелкие справки, на получение которых потребуется не более часа.
– Будет исполнено, бей-эфенди! – сказал секретарь и стремглав выбежал из кабинета.
Вскоре послышался шум подъезжавшего фаэтона. Мазхар бросился к двери и столкнулся нос к носу с матерью.
– Быть может, ты сейчас объяснишь, почему был так груб со мной дома? Думаешь, если стал большим человеком, так можно плохо относиться к матери? Да кто я, по-твоему? Базарная баба? Как же ты осмелился говорить со мной таким тоном при этой голодранке?
Мазхар растерянно смотрел на мать. Её грубо размалёванное лицо искажала гримаса злобы. Казалось, она торопилась излить весь накопившийся в сердце яд.
– Перестань, мамочка! – взмолился Мазхар. – Ты опозоришь меня на весь город.
– А-а-а! Перестань, говоришь? Ну нет! Пусть тебе будет стыдно нос на улицу высунуть, паршивец!
– Ради аллаха, мама, потише.
– Боишься, что люди услышат? И пусть слышат! Для этого я и кричу, пусть слышат! Я осрамлю тебя перед всеми!
– Это уж слишком, мама! Да в чем я опять провинился?
– И ещё спрашивает!
– Быть может, я не очень вежливо тебе ответил…
– Ответил! А подарок жене? Почему надо было его скрыть от меня?
Мазхар вздрогнул, словно его ударили хлыстом.
– Почему ты велел жене не показывать мне перстень? Отвечай! Эта шлюха похваляется перед всеми: «Смотрите, как меня муж любит! Только свекрови не говорите, мы от неё скрываем».
Мазхар ничего более не слышал. В ушах у него звенело, перед глазами плыли круги. «Значит, жена, несмотря на мою просьбу, всё-таки сказала матери? К тому же она хвасталась на весь квартал…»
В дверях появилась Жале.
– Пожалуйста, входите, милости прошу! – подбежал он к гостье.
Хаджер-ханым сразу притихла. Она во все глаза смотрела на вошедшую молодую женщину в сером элегантном костюме. Комната сразу наполнилась ароматом дорогих духов. А сына просто невозможно было узнать.
– Это моя мать, Нериман-ханым. – Он повернулся к матери: – Моя клиентка. Она поручила мне дело о разводе.
Женщины пожали друг другу руки.
Гнева Хаджер-ханым как не бывало. Незнакомка ей понравилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33