Уотсон почти врезался в мулов.
— Лис! Кто эта женщина?
— Прошу тебя, Господи, не надо больше сюрпризов! — думала она. — Лис?
Его губы пересохли от волнения.
— Я, — он судорожно проглотил слюну и, оторвав взгляд от фигуры на крыльце, посмотрел на Мэдди: — Не могу поверить! Может быть, вам следует ущипнуть меня. По-моему, я увидел там мою мать!
В следующие несколько минут Мэдди с Лисом попали в сплошной водоворот приветствий, объятий и поцелуев, и наконец Лис смог все свое внимание сосредоточить на матери. Энни Сандей проделала две тысячи миль, чтобы навестить сына, и им было о чем поговорить. Мэдди осталась с отцом, который вопросительно уставился на нее.
— Я мог бы высечь тебя за то, что ты вот так убежала, Мэдди, — сурово произнес он и улыбнулся. — Однако когда ты целая и невредимая вернулась домой, мне не терпится услышать твой рассказ. Я благодарен Лису, что он поехал от моего имени и присматривал за тобой, но это семейное дело, и я очень рад, что вы здесь.
Стивен наклонился к Бенджамену и печально улыбнулся:
— Насколько я понимаю, вы не смогли найти Улыбку Солнца?
— На самом деле… — Мэдди комкала свою поношенную ситцевую юбку и судорожно искала глазами Лиса за головой Энни Сандей. — Мы нашли ее, отец!
Лис придвинулся к ней.
— Мы сделали все, что вы просили, сэр. Улыбка Солнца с нами, в повозке, но прежде, чем вы увидите ее, я должен кое-что вам объяснить.
— Лис, почему бы вам втроем не разобраться в этом, — предложила Сьюзен, — пока мы — Бенджамен, Титус, миссис Мэттьюз и я — пойдем в дом и приготовим что-нибудь поесть?
Энни Сандей явно не хотелось покидать сына, но в интересах здоровья Стивена она подчинилась без протеста. Лис вынес на крыльцо кресло и усадил в него Стивена. Затем, как можно более кратко, они с Мэдди рассказали свою историю.
— Она действительно здесь? — прошептал Стивен, пристально и недоверчиво глядя на повозку. — Что она подумает о нас, если мы занялись собой и оставили ее на жаре?
— Полагаю, она дремлет, — заверил его Лис.
— Отец, ты, может быть, не готов к встрече с Улыбкой Солнца, — неуверенно начала Мэдди. — Она…
— Я знаю, что значит для женщины лакота быть в трауре, — перебил ее Стивен, — и понимаю, что сейчас она, должно быть, напугана. Лис, пожалуйста, приведите ее ко мне!
Мэдди стояла рядом с отцом и вместе с ним наблюдала, как Лис подошел к повозке и помог Улыбке Солнца встать и спуститься на землю. Рядом с цивилизованными людьми девушка еще более напоминала дикое животное. Солнце безжалостно освещало ее грязные лохмотья, весь ее отвратительный облик.
Она сощурилась, съежилась и осторожно озиралась вокруг, когда Лис вел ее к дому.
Опустившись на колени рядом с отцом, Мэдди готовилась утешить его, боясь увидеть, как он с отвращением отшатнется от Улыбки Солнца.
Вместо этого она увидела, что он тихо рыдает.
— Как она похожа на Желтую Птичку, — прошептал Стивен.
Когда Улыбка Солнца приблизилась к нему и поднялась на крыльцо, их глаза встретились, и они узнали друг друга.
— Ей сказали, кто я? — спросил Стивен.
— Да, — с сомнением ответила Мэдди, — но она не говорит и вообще редко с кем-нибудь общается.
— Отчасти именно поэтому Голодный Медведь, ее свояк, счел за лучшее отправить ее сюда, — объяснил Лис. — У народа лакота неопределенное будущее, и ему показалось, что будет лучше, если кто-то будет присматривать за ней.
Стивен, казалось, не замечал ничего, что так расстраивало Мэдди, ни во внешнем виде, ни в поведении Улыбки Солнца.
Он протянул руку, чтобы прикоснуться к руке дочери, она же, защищаясь, свернулась калачиком на ступеньке крыльца.
— Ей станет лучше, — спокойно и твердо произнес он. — Мы позаботимся об этом.
— Голодный Медведь говорил, что она была прекрасна, пока ее мужа не убили на Литтл Бигхорн, — сказал ему Лис.
— Ну не удивительно! Событиям на Литтл Бигхорн всего несколько недель, а люди Безумного Коня с тех пор постоянно находились в движении! У нашей бедной Улыбки Солнца не было времени оправиться от удара, а траур у лакота, насколько я помню, длится год. Так что ничего необыкновенного…
Его голос неуверенно затих, так как он не мог не видеть разницу между трауром и полным уходом из жизни Улыбки Солнца.
Наконец Мэдди вздохнула:
— Ну, так что же нам теперь с ней делать?
— Твоя сестра будет спать наверху с тобой и бабушкой Сьюзен, — ответил Стивен. У Мэдди округлились глаза:
— Но, отец…
— Я знаю, что ты, так же как и я, рада, что нашла Улыбку Солнца и привезла ее в семью, — отрезал он. — Нам всем придется принести некоторые жертвы, чтобы быть уверенными, что она чувствует себя желанной и способной как можно скорее победить свое горе. Мы должны окружить ее огромной любовью и показать ей, что значит быть членом семьи Эвери.
После короткого колебания Мэдди кивнула. У нее возникло ощущение, что все, кто ее окружают, великодушнее и чище сердцем, чем она. Она решила очень постараться и, что бы ни чувствовала, будет с довольным видом соглашаться не только для того, чтобы доставить удовольствие отцу, но и для самой себя.
— Ну что ж, что ж, я бы сказала, ты сильно изменилась, — бормотала бабушка Сьюзен, пока Мэдди мыла по суду. — Я всегда слышала, что жизнь среди индейцев меняет женщину, и, полагаю, так оно и есть!
— О, честное слово, бабушка! — закричала Мэдди, но, заметив блеск в глазах старушки, осеклась: — Ты дразнишь меня, да? Прости, я просто устала. — Она помолчала. — Бабушка, ты будешь считать меня нехорошим человеком, если я признаюсь, что не в восторге от своей новой сестры?
— Я это заметила, — ответила Сьюзен. Она вытерла тарелку и поставила ее на полку.
— Как я могу полюбить, по-настоящему полюбить человека, который ведет себя как бешеная собака? — с вызовом заметила она.
— Шшш… Ты сама ведешь себя точно так же, дорогая, — предупредила бабушка.
— Но спать в одной комнате с этой вонючкой! Если бы она хоть вымылась…
— Если ты не заметила, — перебила бабушка. — Улыбка Солнца еще не переступила и порога нашего дома, и я сомневаюсь, что сделает это в обозримом будущем. Если я правильно догадываюсь, это бедное дитя останется в повозке где она сможет побыть в одиночестве и чуть пообжиться здесь. Ей будет уютнее под этим брезентовым навесом, с видом наружу, свежим воздухом и уединением. Ты, знаешь ли, не единственная, кто умеет приспосабливаться!
Мэдди стояла, опустив руки в таз с мыльной водой, и думала.
— Ты считаешь, отец позволит ей остаться в повозке?
— Разумеется позволит, если таков будет ее выбор. Он позволит все, что необходимо для того, чтобы Улыбке Солнца было уютно. Ты могла бы иногда поставить себя на место другого человека, Мэдди!
Сьюзен мягко пригладила локон, выбившийся на лоб внучки.
— Я никогда не была в большом восторге от твоего отца, но теперь я им горжусь. Должно быть, он все это время чувствовал себя очень виноватым, думая о Желтой Птичке и Улыбке Солнца. Он очень рисковал, пытаясь привезти ее в свою семью, и я уверена, что он напуган больше, чем хочет это показать. Ты должна проявить к нему немного сочувствия, милая.
От слов бабушки Мэдди захотелось снова стать маленькой и забраться к ней на колени.
— О, бабушка, как хорошо быть дома с тобой! Ты так мудра!
— Правда? — Сьюзен потерла уставшую поясницу и нетвердой походкой проковыляла к стулу, чтобы сесть.
— Я должна признаться, дорогая, я сама недавно испытала ужасные эгоистические чувства.
— О, бабушка, как восхитительно! — Мэдди захлопала влажными руками, вытерла их о передник и бросилась придвигать свой стул к стулу Сьюзен. — Расскажи мне все! Нет, дай мне сначала угадать. Это мать Лиса… да? — Она хихикнула, когда Сьюзен неохотно кивнула. — Признаюсь, я была так удивлена, увидев ее здесь, но так занята всем остальным, что не сразу распознала характер миссис Мэттьюз. Она очень властная?
— Прошу тебя, Мэдди, — Сьюзен округлила глаза. — Она приехала сюда и, совершенно посторонняя, стала управлять домом! Я, может быть и стара, но я не слаба! И может быть, я не самая усердная сиделка для твоего отца, но я не служанка, которую можно без всяких разговоров выбросить в сторону!
— Разумеется нет!
— Не покровительствуй мне, Мэдди. Я вовсе не хочу строить из себя важную персону и должна признать, Энни очень милая женщина. Но от ее доброты мне только хуже. — Сьюзен налила себе в рюмочку немного хереса. — Скажем лишь, я рада, что ты вернулась… и рада, что и Лис здесь; Энни все свое внимание перенесет на него!
В течение долгой минуты Мэдди покусывала нижнюю губу, обдумывая слова бабушки.
Сьюзен допила свой херес и налила е1це один бокал внучке.
— Гммм… — вздохнув, та выпила.
— Ты не собираешься поведать мне, как ваши отношения с Лисом? — спросила она наконец, потеряв терпение. — В конце концов, я приложила к этому руку.
Мэдди усмехнулась.
— Да, и это счастье, что тебя не было поблизости, когда он обнаружил, что я убежала с ним. Я решила, что он смягчится, если я упомяну, что ты благословила этот план, но…
— Честное слово, Мэдди, иногда я думаю, что у тебя здравого смысла не более чем у кузнечика! Лис не тот человек, которого я хотела бы рассердить. Я удивлена, что он не прочел мне нотацию сегодня вечером за тортом и кофе!
— О, не беспокойся, с этим он справился. — Мэдди застенчиво улыбнулась бабушке: — Мы, так сказать, заключили мир. Мы сейчас очень близки… но до свадьбы еще далеко, если это тебя интересует. Лис все время предупреждал меня, что не готов к этому ответственному шагу, так что я знала, как рискую, и все равно ничего бы не изменила!
— Вы любите друг друга?
Мэдди мило покраснела.
— Да, верю, что это так. Иногда я верю в это больше, чем остальные, но теперь, по крайней мере, мне понятно, что жизнь Лиса осложняется не только из-за меня. Если он не готов жениться и осесть на одном месте, это не потому, что недостаточно любит меня. — Она уставилась в пространство и вздохнула. — Признаюсь, я порой надеялась, что мои мечты осуществятся, когда мы вернемся в Дидвуд и у Лиса будет время расставить все на место в своей жизни. Я думала, что, если он будет жить рядом со мной, ему будет не хватать близости, которая была между нами, когда мы жили среди племени лакота. О, бабушка, — она подняла свои блестящие изумрудные глаза, — это было самое удивительное время в моей жизни. Я столько узнала за такое короткое время — о себе, о Лисе, о жизни!
Бабушка Сьюзен задумчиво поглядела в окно.
— Ты с самого рождения слышала рассказы о карьере моего отца в Сенате Соединенных Штатов и помнишь, не так ли, что его наставником был Бенджамен Франклин? И моего и твоего брата — обоих назвали в его честь. Я помню, что в молодости обсуждала с папой индейскую проблему, и он повторил кое-что, сказанное ему доктором Франклином, а именно, что в большинстве случаев белые пленники, выросшие среди индейцев, отказываются впоследствии от своей расы. Он говорил о случаях, когда белого человека, часто женщину, выкупали и белые обходились с ними со всем возможным уважением, и, тем не менее, он или она при первой же возможности убегали назад… чтобы никогда больше не видеть белых.
Кухню окутали сумерки, усиливая эффект, произведенный ее рассказом.
— Прелестно, не так ли? В молодости я часто мечтала побывать в этом мире. Я рада, что тебе, дорогая, это удалось, прежде чем эта культура не исчезла полностью.
— Да, бабушка, я тоже рада, — горло Мэдди сжалось от волнения.
— Но ты говорила о своих мечтах; касающихся тебя и Лиса, — оживленно произнесла Сьюзен. — Чего мы можем ждать от этого молодого человека?
— Хотела бы и я знать, — Мэдди встала, чтобы зажечь лампу. — Раньше я думала, что все изменится, но теперь здесь мать Лиса, и кто может сказать, что это будет значить? Во всяком случае, думаю, он вряд ли горит желанием привести к себе в дом жену, пока она здесь.
— Не могу представить, Дэниэл, чем ты занимался в эти последние недели!
Энни Сандей Мэттьюз, подбоченясь, стояла в середине просторного дома сына и оглядывалась вокруг с нескрываемым неудовольствием. Ее взгляд упал на скатанную, сбитую постель в углу, скользнул по открытой лестнице на чердак, остановился на втором каменном камине, столе и стульях из бревен и бочек, нескольких корзинах с продовольствием и кухонной утвари.
— Долж насказать, я шокирована. Как ты можешь так жить?
Титус Пим сидел в открытых дверях, попивая из кружки эль и наблюдая, как солнце садится за вершины гор. Наконец он в замешательстве поднялся:
— Я лучше уйду, приятель? Я так рад, что ты и леди вернулись!
— Титус, куда ты уходишь? — спросил ошеломленный Лис.
— Ну, пойду в гостиницу Кастера. Теперь, когда миссис… — его голос смущенно оборвался.
— Мэттьюз, — подсказал Лис.
— Да. Теперь, когда миссис Мэттьюз здесь, чтобы заботиться о тебе, и будет жить в этом доме, ей захочется мира и уединения. Так будет лучше, по крайней мере, пока мы не построим подходящих комнат. — Пим усмехнулся и поклонился Энни Сандей.
Она подошла к двери, чтобы помахать на прощание корнуэлльскому рудокопу, и обратила внимание на маргаритки и цинии, весело цветущие перед бревенчатым домом.
— Вижу, у тебя цветы. Как это трогательно с твоей стороны, мой дорогой мальчик!
Лис еле удержался от саркастического ответа и попытался изобразить свою лучшую мальчишескую улыбку. Обняв Энни Сандей, он умолял:
— Не будь так сурова со мной, мама! Посмотри на этот дом! Это дворец по сравнению с другими домами в Дидвуде. Я просто не успел обставить его как следует.
— Вздор! Ты просто решил жить как язычник, спать на полу, есть бобы из банки и мыться в оловянном тазу!
— А вот и неправда! — возразил он. — Я практически каждый день хожу в баню на Главной улице, особенно в жару. Я даже дополнительно плачу за свежую воду!
— Ну, ну, о тебе, должно быть, говорят в городе с такими шокирующе развитыми обычаями, — Энни отвернулась от него.
— Мама, ты знаешь, что я восхищаюсь тобой более чем кем-нибудь, но я должен быть честен. Такое поведение тебе не идет. Ты не рада видеть меня?
У нее слегка задрожал подбородок:
— Разумеется, рада. Вероятно, мне слишком тебя не хватало, и я пыталась хотя бы казаться сдержанной в этом незнакомом месте и среди множества незнакомых людей. Признаюсь, я начинала беспокоиться, что с тобой что-то случилось. Ты можешь представить себе мой страх, когда я приехала сюда и узнала, что ты отправился к Безумному Коню?
Ее слова теперь текли быстро.
— О Дэниэл, услышав об этом ужасном убийстве на Литтл Бигхорн, я рыдала целыми днями, думая, что ты убит.
— Ты рыдала? Невозможно! — нежно упрекнул Лис, целуя блестящие волосы матери.
— Нет, нет, это правда, — настаивала она. — Слава Богу, У тебя хватило ума дать мне знать, что ты невредим и где находишься. Меня настолько переполняло чувство облегчения, что я, не откладывая, решила ехать сюда. По-моему, если говорить совершенно честно, у меня было такое чувство, что я вернулась в те времена, когда твой отец оставил меня в Вашингтоне и уехал к границе. Я постоянно жила в страхе, что он не вернется домой, что индейцы, которым он так сочувствует, убьют или изувечат его, но никогда не сказала ему ни слова об этом, и он в конечном счете перестал уезжать. — Энни Сандей, взяв себя в руки, заговорила спокойнее: — Должно быть, ты прав. Я устала и так счастлива что вижу тебя, дорогой. Ты не против, что я приехала?
— Против? — отозвался Лис. — Я люблю тебя, мама. И очень рад видеть тебя!
— Ну что ж, тогда все решено. Совершенно очевидно что тебе нужна моя помощь по дому! Ему нужно гораздо больше, чем несколько цветочков, Дэниэл!
— За цветы ты фактически можешь поблагодарить Мэдди. Это ее дело. — Его взгляд устремился к соснам, разделяющим их дома.
— Кому? О да, мисс Эвери. Она, кажется, очень милая молодая леди. Я подружилась с ее отцом! — Энни Сандей задержалась взглядом на лице сына, стряхнула с себя страхи, и ее настроение поднялось.
— Посмотрим, на чем же мне сегодня придется спать? А завтра пойдем в лавку Стара и Бьюллока и купим приличную домашнюю утварь. Господи, Дэниэл, хорошо бы нам сегодня получше выспаться. Завтра у нас насыщенный день!
Энни торопливо обошла дом, а он вышел, осматривая свои владения и прикидывая место для новой хижины. Она не должна быть очень большой, но вполне достаточной для Энни Сандей.
Глава 23
16 августа 1876 года
Лис нашел могилу Д.Б. Хиккока на дидвудском кладбище, изобретательно названном «Приют новичков».
Кладбище располагалось на естественном расчищенном участке леса на восточной от города стороне ущелья. Дис пошел туда, когда солнце еще только поднималось с другой стороны белых скал, обрамляющих каньон, и легко нашел могилу Билла. Она еще была покрыта цветами. На лицевой стороне доски, врытой в холмик, неопытной рукой были вырезаны имя Хиккона, его возраст, обстоятельства и дата смерти.
Перед тем как идти на кладбище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Лис! Кто эта женщина?
— Прошу тебя, Господи, не надо больше сюрпризов! — думала она. — Лис?
Его губы пересохли от волнения.
— Я, — он судорожно проглотил слюну и, оторвав взгляд от фигуры на крыльце, посмотрел на Мэдди: — Не могу поверить! Может быть, вам следует ущипнуть меня. По-моему, я увидел там мою мать!
В следующие несколько минут Мэдди с Лисом попали в сплошной водоворот приветствий, объятий и поцелуев, и наконец Лис смог все свое внимание сосредоточить на матери. Энни Сандей проделала две тысячи миль, чтобы навестить сына, и им было о чем поговорить. Мэдди осталась с отцом, который вопросительно уставился на нее.
— Я мог бы высечь тебя за то, что ты вот так убежала, Мэдди, — сурово произнес он и улыбнулся. — Однако когда ты целая и невредимая вернулась домой, мне не терпится услышать твой рассказ. Я благодарен Лису, что он поехал от моего имени и присматривал за тобой, но это семейное дело, и я очень рад, что вы здесь.
Стивен наклонился к Бенджамену и печально улыбнулся:
— Насколько я понимаю, вы не смогли найти Улыбку Солнца?
— На самом деле… — Мэдди комкала свою поношенную ситцевую юбку и судорожно искала глазами Лиса за головой Энни Сандей. — Мы нашли ее, отец!
Лис придвинулся к ней.
— Мы сделали все, что вы просили, сэр. Улыбка Солнца с нами, в повозке, но прежде, чем вы увидите ее, я должен кое-что вам объяснить.
— Лис, почему бы вам втроем не разобраться в этом, — предложила Сьюзен, — пока мы — Бенджамен, Титус, миссис Мэттьюз и я — пойдем в дом и приготовим что-нибудь поесть?
Энни Сандей явно не хотелось покидать сына, но в интересах здоровья Стивена она подчинилась без протеста. Лис вынес на крыльцо кресло и усадил в него Стивена. Затем, как можно более кратко, они с Мэдди рассказали свою историю.
— Она действительно здесь? — прошептал Стивен, пристально и недоверчиво глядя на повозку. — Что она подумает о нас, если мы занялись собой и оставили ее на жаре?
— Полагаю, она дремлет, — заверил его Лис.
— Отец, ты, может быть, не готов к встрече с Улыбкой Солнца, — неуверенно начала Мэдди. — Она…
— Я знаю, что значит для женщины лакота быть в трауре, — перебил ее Стивен, — и понимаю, что сейчас она, должно быть, напугана. Лис, пожалуйста, приведите ее ко мне!
Мэдди стояла рядом с отцом и вместе с ним наблюдала, как Лис подошел к повозке и помог Улыбке Солнца встать и спуститься на землю. Рядом с цивилизованными людьми девушка еще более напоминала дикое животное. Солнце безжалостно освещало ее грязные лохмотья, весь ее отвратительный облик.
Она сощурилась, съежилась и осторожно озиралась вокруг, когда Лис вел ее к дому.
Опустившись на колени рядом с отцом, Мэдди готовилась утешить его, боясь увидеть, как он с отвращением отшатнется от Улыбки Солнца.
Вместо этого она увидела, что он тихо рыдает.
— Как она похожа на Желтую Птичку, — прошептал Стивен.
Когда Улыбка Солнца приблизилась к нему и поднялась на крыльцо, их глаза встретились, и они узнали друг друга.
— Ей сказали, кто я? — спросил Стивен.
— Да, — с сомнением ответила Мэдди, — но она не говорит и вообще редко с кем-нибудь общается.
— Отчасти именно поэтому Голодный Медведь, ее свояк, счел за лучшее отправить ее сюда, — объяснил Лис. — У народа лакота неопределенное будущее, и ему показалось, что будет лучше, если кто-то будет присматривать за ней.
Стивен, казалось, не замечал ничего, что так расстраивало Мэдди, ни во внешнем виде, ни в поведении Улыбки Солнца.
Он протянул руку, чтобы прикоснуться к руке дочери, она же, защищаясь, свернулась калачиком на ступеньке крыльца.
— Ей станет лучше, — спокойно и твердо произнес он. — Мы позаботимся об этом.
— Голодный Медведь говорил, что она была прекрасна, пока ее мужа не убили на Литтл Бигхорн, — сказал ему Лис.
— Ну не удивительно! Событиям на Литтл Бигхорн всего несколько недель, а люди Безумного Коня с тех пор постоянно находились в движении! У нашей бедной Улыбки Солнца не было времени оправиться от удара, а траур у лакота, насколько я помню, длится год. Так что ничего необыкновенного…
Его голос неуверенно затих, так как он не мог не видеть разницу между трауром и полным уходом из жизни Улыбки Солнца.
Наконец Мэдди вздохнула:
— Ну, так что же нам теперь с ней делать?
— Твоя сестра будет спать наверху с тобой и бабушкой Сьюзен, — ответил Стивен. У Мэдди округлились глаза:
— Но, отец…
— Я знаю, что ты, так же как и я, рада, что нашла Улыбку Солнца и привезла ее в семью, — отрезал он. — Нам всем придется принести некоторые жертвы, чтобы быть уверенными, что она чувствует себя желанной и способной как можно скорее победить свое горе. Мы должны окружить ее огромной любовью и показать ей, что значит быть членом семьи Эвери.
После короткого колебания Мэдди кивнула. У нее возникло ощущение, что все, кто ее окружают, великодушнее и чище сердцем, чем она. Она решила очень постараться и, что бы ни чувствовала, будет с довольным видом соглашаться не только для того, чтобы доставить удовольствие отцу, но и для самой себя.
— Ну что ж, что ж, я бы сказала, ты сильно изменилась, — бормотала бабушка Сьюзен, пока Мэдди мыла по суду. — Я всегда слышала, что жизнь среди индейцев меняет женщину, и, полагаю, так оно и есть!
— О, честное слово, бабушка! — закричала Мэдди, но, заметив блеск в глазах старушки, осеклась: — Ты дразнишь меня, да? Прости, я просто устала. — Она помолчала. — Бабушка, ты будешь считать меня нехорошим человеком, если я признаюсь, что не в восторге от своей новой сестры?
— Я это заметила, — ответила Сьюзен. Она вытерла тарелку и поставила ее на полку.
— Как я могу полюбить, по-настоящему полюбить человека, который ведет себя как бешеная собака? — с вызовом заметила она.
— Шшш… Ты сама ведешь себя точно так же, дорогая, — предупредила бабушка.
— Но спать в одной комнате с этой вонючкой! Если бы она хоть вымылась…
— Если ты не заметила, — перебила бабушка. — Улыбка Солнца еще не переступила и порога нашего дома, и я сомневаюсь, что сделает это в обозримом будущем. Если я правильно догадываюсь, это бедное дитя останется в повозке где она сможет побыть в одиночестве и чуть пообжиться здесь. Ей будет уютнее под этим брезентовым навесом, с видом наружу, свежим воздухом и уединением. Ты, знаешь ли, не единственная, кто умеет приспосабливаться!
Мэдди стояла, опустив руки в таз с мыльной водой, и думала.
— Ты считаешь, отец позволит ей остаться в повозке?
— Разумеется позволит, если таков будет ее выбор. Он позволит все, что необходимо для того, чтобы Улыбке Солнца было уютно. Ты могла бы иногда поставить себя на место другого человека, Мэдди!
Сьюзен мягко пригладила локон, выбившийся на лоб внучки.
— Я никогда не была в большом восторге от твоего отца, но теперь я им горжусь. Должно быть, он все это время чувствовал себя очень виноватым, думая о Желтой Птичке и Улыбке Солнца. Он очень рисковал, пытаясь привезти ее в свою семью, и я уверена, что он напуган больше, чем хочет это показать. Ты должна проявить к нему немного сочувствия, милая.
От слов бабушки Мэдди захотелось снова стать маленькой и забраться к ней на колени.
— О, бабушка, как хорошо быть дома с тобой! Ты так мудра!
— Правда? — Сьюзен потерла уставшую поясницу и нетвердой походкой проковыляла к стулу, чтобы сесть.
— Я должна признаться, дорогая, я сама недавно испытала ужасные эгоистические чувства.
— О, бабушка, как восхитительно! — Мэдди захлопала влажными руками, вытерла их о передник и бросилась придвигать свой стул к стулу Сьюзен. — Расскажи мне все! Нет, дай мне сначала угадать. Это мать Лиса… да? — Она хихикнула, когда Сьюзен неохотно кивнула. — Признаюсь, я была так удивлена, увидев ее здесь, но так занята всем остальным, что не сразу распознала характер миссис Мэттьюз. Она очень властная?
— Прошу тебя, Мэдди, — Сьюзен округлила глаза. — Она приехала сюда и, совершенно посторонняя, стала управлять домом! Я, может быть и стара, но я не слаба! И может быть, я не самая усердная сиделка для твоего отца, но я не служанка, которую можно без всяких разговоров выбросить в сторону!
— Разумеется нет!
— Не покровительствуй мне, Мэдди. Я вовсе не хочу строить из себя важную персону и должна признать, Энни очень милая женщина. Но от ее доброты мне только хуже. — Сьюзен налила себе в рюмочку немного хереса. — Скажем лишь, я рада, что ты вернулась… и рада, что и Лис здесь; Энни все свое внимание перенесет на него!
В течение долгой минуты Мэдди покусывала нижнюю губу, обдумывая слова бабушки.
Сьюзен допила свой херес и налила е1це один бокал внучке.
— Гммм… — вздохнув, та выпила.
— Ты не собираешься поведать мне, как ваши отношения с Лисом? — спросила она наконец, потеряв терпение. — В конце концов, я приложила к этому руку.
Мэдди усмехнулась.
— Да, и это счастье, что тебя не было поблизости, когда он обнаружил, что я убежала с ним. Я решила, что он смягчится, если я упомяну, что ты благословила этот план, но…
— Честное слово, Мэдди, иногда я думаю, что у тебя здравого смысла не более чем у кузнечика! Лис не тот человек, которого я хотела бы рассердить. Я удивлена, что он не прочел мне нотацию сегодня вечером за тортом и кофе!
— О, не беспокойся, с этим он справился. — Мэдди застенчиво улыбнулась бабушке: — Мы, так сказать, заключили мир. Мы сейчас очень близки… но до свадьбы еще далеко, если это тебя интересует. Лис все время предупреждал меня, что не готов к этому ответственному шагу, так что я знала, как рискую, и все равно ничего бы не изменила!
— Вы любите друг друга?
Мэдди мило покраснела.
— Да, верю, что это так. Иногда я верю в это больше, чем остальные, но теперь, по крайней мере, мне понятно, что жизнь Лиса осложняется не только из-за меня. Если он не готов жениться и осесть на одном месте, это не потому, что недостаточно любит меня. — Она уставилась в пространство и вздохнула. — Признаюсь, я порой надеялась, что мои мечты осуществятся, когда мы вернемся в Дидвуд и у Лиса будет время расставить все на место в своей жизни. Я думала, что, если он будет жить рядом со мной, ему будет не хватать близости, которая была между нами, когда мы жили среди племени лакота. О, бабушка, — она подняла свои блестящие изумрудные глаза, — это было самое удивительное время в моей жизни. Я столько узнала за такое короткое время — о себе, о Лисе, о жизни!
Бабушка Сьюзен задумчиво поглядела в окно.
— Ты с самого рождения слышала рассказы о карьере моего отца в Сенате Соединенных Штатов и помнишь, не так ли, что его наставником был Бенджамен Франклин? И моего и твоего брата — обоих назвали в его честь. Я помню, что в молодости обсуждала с папой индейскую проблему, и он повторил кое-что, сказанное ему доктором Франклином, а именно, что в большинстве случаев белые пленники, выросшие среди индейцев, отказываются впоследствии от своей расы. Он говорил о случаях, когда белого человека, часто женщину, выкупали и белые обходились с ними со всем возможным уважением, и, тем не менее, он или она при первой же возможности убегали назад… чтобы никогда больше не видеть белых.
Кухню окутали сумерки, усиливая эффект, произведенный ее рассказом.
— Прелестно, не так ли? В молодости я часто мечтала побывать в этом мире. Я рада, что тебе, дорогая, это удалось, прежде чем эта культура не исчезла полностью.
— Да, бабушка, я тоже рада, — горло Мэдди сжалось от волнения.
— Но ты говорила о своих мечтах; касающихся тебя и Лиса, — оживленно произнесла Сьюзен. — Чего мы можем ждать от этого молодого человека?
— Хотела бы и я знать, — Мэдди встала, чтобы зажечь лампу. — Раньше я думала, что все изменится, но теперь здесь мать Лиса, и кто может сказать, что это будет значить? Во всяком случае, думаю, он вряд ли горит желанием привести к себе в дом жену, пока она здесь.
— Не могу представить, Дэниэл, чем ты занимался в эти последние недели!
Энни Сандей Мэттьюз, подбоченясь, стояла в середине просторного дома сына и оглядывалась вокруг с нескрываемым неудовольствием. Ее взгляд упал на скатанную, сбитую постель в углу, скользнул по открытой лестнице на чердак, остановился на втором каменном камине, столе и стульях из бревен и бочек, нескольких корзинах с продовольствием и кухонной утвари.
— Долж насказать, я шокирована. Как ты можешь так жить?
Титус Пим сидел в открытых дверях, попивая из кружки эль и наблюдая, как солнце садится за вершины гор. Наконец он в замешательстве поднялся:
— Я лучше уйду, приятель? Я так рад, что ты и леди вернулись!
— Титус, куда ты уходишь? — спросил ошеломленный Лис.
— Ну, пойду в гостиницу Кастера. Теперь, когда миссис… — его голос смущенно оборвался.
— Мэттьюз, — подсказал Лис.
— Да. Теперь, когда миссис Мэттьюз здесь, чтобы заботиться о тебе, и будет жить в этом доме, ей захочется мира и уединения. Так будет лучше, по крайней мере, пока мы не построим подходящих комнат. — Пим усмехнулся и поклонился Энни Сандей.
Она подошла к двери, чтобы помахать на прощание корнуэлльскому рудокопу, и обратила внимание на маргаритки и цинии, весело цветущие перед бревенчатым домом.
— Вижу, у тебя цветы. Как это трогательно с твоей стороны, мой дорогой мальчик!
Лис еле удержался от саркастического ответа и попытался изобразить свою лучшую мальчишескую улыбку. Обняв Энни Сандей, он умолял:
— Не будь так сурова со мной, мама! Посмотри на этот дом! Это дворец по сравнению с другими домами в Дидвуде. Я просто не успел обставить его как следует.
— Вздор! Ты просто решил жить как язычник, спать на полу, есть бобы из банки и мыться в оловянном тазу!
— А вот и неправда! — возразил он. — Я практически каждый день хожу в баню на Главной улице, особенно в жару. Я даже дополнительно плачу за свежую воду!
— Ну, ну, о тебе, должно быть, говорят в городе с такими шокирующе развитыми обычаями, — Энни отвернулась от него.
— Мама, ты знаешь, что я восхищаюсь тобой более чем кем-нибудь, но я должен быть честен. Такое поведение тебе не идет. Ты не рада видеть меня?
У нее слегка задрожал подбородок:
— Разумеется, рада. Вероятно, мне слишком тебя не хватало, и я пыталась хотя бы казаться сдержанной в этом незнакомом месте и среди множества незнакомых людей. Признаюсь, я начинала беспокоиться, что с тобой что-то случилось. Ты можешь представить себе мой страх, когда я приехала сюда и узнала, что ты отправился к Безумному Коню?
Ее слова теперь текли быстро.
— О Дэниэл, услышав об этом ужасном убийстве на Литтл Бигхорн, я рыдала целыми днями, думая, что ты убит.
— Ты рыдала? Невозможно! — нежно упрекнул Лис, целуя блестящие волосы матери.
— Нет, нет, это правда, — настаивала она. — Слава Богу, У тебя хватило ума дать мне знать, что ты невредим и где находишься. Меня настолько переполняло чувство облегчения, что я, не откладывая, решила ехать сюда. По-моему, если говорить совершенно честно, у меня было такое чувство, что я вернулась в те времена, когда твой отец оставил меня в Вашингтоне и уехал к границе. Я постоянно жила в страхе, что он не вернется домой, что индейцы, которым он так сочувствует, убьют или изувечат его, но никогда не сказала ему ни слова об этом, и он в конечном счете перестал уезжать. — Энни Сандей, взяв себя в руки, заговорила спокойнее: — Должно быть, ты прав. Я устала и так счастлива что вижу тебя, дорогой. Ты не против, что я приехала?
— Против? — отозвался Лис. — Я люблю тебя, мама. И очень рад видеть тебя!
— Ну что ж, тогда все решено. Совершенно очевидно что тебе нужна моя помощь по дому! Ему нужно гораздо больше, чем несколько цветочков, Дэниэл!
— За цветы ты фактически можешь поблагодарить Мэдди. Это ее дело. — Его взгляд устремился к соснам, разделяющим их дома.
— Кому? О да, мисс Эвери. Она, кажется, очень милая молодая леди. Я подружилась с ее отцом! — Энни Сандей задержалась взглядом на лице сына, стряхнула с себя страхи, и ее настроение поднялось.
— Посмотрим, на чем же мне сегодня придется спать? А завтра пойдем в лавку Стара и Бьюллока и купим приличную домашнюю утварь. Господи, Дэниэл, хорошо бы нам сегодня получше выспаться. Завтра у нас насыщенный день!
Энни торопливо обошла дом, а он вышел, осматривая свои владения и прикидывая место для новой хижины. Она не должна быть очень большой, но вполне достаточной для Энни Сандей.
Глава 23
16 августа 1876 года
Лис нашел могилу Д.Б. Хиккока на дидвудском кладбище, изобретательно названном «Приют новичков».
Кладбище располагалось на естественном расчищенном участке леса на восточной от города стороне ущелья. Дис пошел туда, когда солнце еще только поднималось с другой стороны белых скал, обрамляющих каньон, и легко нашел могилу Билла. Она еще была покрыта цветами. На лицевой стороне доски, врытой в холмик, неопытной рукой были вырезаны имя Хиккона, его возраст, обстоятельства и дата смерти.
Перед тем как идти на кладбище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40